Глава 16. Дух Лиса

Таким образом их совместное путешествие вдвоем вновь превратилось в путешествие втроем. Для Чжоу Цзышу Дунтин итак являлся одним из мест, которое он собирался посетить, так что он не возражал.

Существовал такой тип людей, для которых нормальным было просто хорошо поесть и пережить где-нибудь ночь, и если такого человека заставить слишком много думать и переживать, то у него, скорее всего, просто-напросто разболится голова. Таким был Цао Вэйнин. Другим же типом людей являлись те, кто уже привык встречаться с различными событиями. Им нужно было всегда сравнивать одно с другим, заглядывая везде и раздумывая обо всем детально. Это можно было даже назвать привычкой. Сами того не осознавая, они уже наперед продумывали все пути и все выходы из тех или иных ситуаций. Таким был Чжоу Цзышу.

Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин вернулись к своему обычному поведению, без конца подшучивая и приставая друг к другу так, что иногда это выходило за рамки простых приятельских отношений.

Цао Вэйнин, все это время наивно выслушивающий их разговоры, в какой-то момент пришел к выводу:

— Вы вдвоем действительно такие хорошие друзья.

Чжоу Цзышу замолчал, потеряв дар речи, и искоса взглянул на Цао Вэйнина. Он прекрасно знал, что глава ордена Цинфэн Мо Хуайян* был тем еще старым и хитрым лисом. Так каким же образом в лисьей норе вырос такой невинный кролик?

* 莫怀阳 [mò huáiyáng] — если читать иероглифы по одному, то получается «не тосковать по солнцу»

Вэнь Кэсин, воспользовавшись полученной возможностью, беззастенчиво обнял Чжоу Цзышу за плечи и улыбнулся Цао Вэйнину:

— Большое спасибо, молодой Господин. Честно говоря, я решил, что в этой жизни не женюсь ни на ком, кроме Чжоу Сюя.

Глаза Цао Вэйнина раскрылись также широко, как и его открытый рот.

Чжоу Цзышу, уже привыкший к подобному, быстро вторил:

— Я боюсь не оправдать надежд твоей любви. Я ведь умираю от неизлечимой болезни. Подумай о том, что мне осталось всего несколько лет счастливой жизни. Это кривое и трухлявое деревце скоро совсем рухнет, боюсь оно не выдержит на себе твоей шеи. Прошу, выбери другое дерево, ведь в мире столько лесов.

Слова Вэнь Кэсина звучали серьезно и искренне:

— Если ты покинешь этот мир, то мне ничего не останется, кроме как умереть в одиночестве.

В голосе Чжоу Цзышу звучали коварные нотки:

— Удел всех великих умов оставаться одинокими, так разве может такой простой человечек, как я, рушить то, что предначертано судьбой?

Вэнь Кэсин был бесстыден до конца:

— Не стоит быть таким скромным к себе, А-Сюй*, ты слишком любезен.

* уменьшительно-ласкательная приставка для имен (в основном используют для обращения к детям)

Чжоу Цзышу поспешно махнул рукой:

— Нет-нет, я ничуть не скромен к себе.

Цао Вэйнин, чей взгляд все это время метался с одного мужчины на другого, наконец пришел в себя и выпалил:

— ...Неужели болезнь брата Чжоу стала причиной того, что вы не можете пожениться?

В этот же момент оба мужчины замолкли, но лишь на секунду, после чего Вэнь Кэсин прыснул со смеху. Ему явно симпатизировал этот юноша.

Спустя какое-то время Чжоу Цзышу кашлянул и убрал руку Вэнь Кэсина со своего плеча, и произнес серьезным голосом:

— Не стоит переживать, братец Цао. Хотя счастливыми супругами нам и не стать, но зато мы можем стать несчастливыми супругами*.

* имеет второе значение «недружная пара» или «несчастная пара».

Цао Вэйнин все еще думал, что его просто пытаются успокоить, а потому, немного подумал, нахмурился и с горечью сказал:

— Человек, подобный брату Чжоу, не заслуживает таких страданий.

Чжоу Цзышу горько улыбнулся в ответ:

— Спасибо большое, братец Цао, но я вовсе не...

— Учитель много с кем знаком в мире заклинателей, — перебил его Цао Вэйнин. — И среди них, к счастью, имеется парочка из Долины Целителей. Если брат Чжоу согласен, то, после того как разрешится вопрос с призраками в Дунтине, мы могли бы отправиться к моему Учителю. Он определенно сможет помочь найти какое-нибудь решение из этой ситуации.

Чжоу Цзышу был тронут до слез, а потому промолчал.

Неожиданно Цао Вэйнин оказался человеком действия. Обхватив кулак рукой в прощальном знаке им двоим, он произнес:

— Прошу, дождитесь меня на постоялом дворе, я напишу об этом своему Шишу и вернусь.

И после этого ушел.

Вэнь Кэсинь цокнул от удивления, провожая его взглядом:

— Какой же добрый и отзывчивый ребенок. Напоминает меня самого.

Обернувшись, Вэнь Кэсин увидел, что Чжоу Цзышу с задумчивым видом смотрит на него, отчего секунду помолчал, а потом спросил:

— Что такое? Мои искренние слова так тронули сердце А-Сюя, что он решил согласиться выйти за меня замуж?

Чжоу Цзышу холодно усмехнулся:

— Извини меня за мою глупость, просто я чувствую, что... Желание братца Вэня отправиться в Дунтин несет под собой что-то большее.

Вэнь Кэсин торжественно произнес:

— Спасать людей, попавших в беду, быть праведным и бескорыстным – это лишь небольшие добрые дела. Но знаешь ли ты, что такое истинная добродетель?

Чжоу Цзышу прищурил глаза, молча наблюдая за собеседником.

Раздумывая о чем-то своем, Вэнь Кэсин медленно продолжил:

— Пока Преисподняя полна, мне не стать Буддой. Испокон веков добро и зло не могли существовать вместе, не так ли? — Он спокойно посмотрел куда-то вдаль; от прежнего игривого настроения не осталось и следа. У него был действительно красивый профиль – истинная каменная статуя Будды, не чувствующая ни печали, ни радости.

— Это мир смертных, — продолжил он. — И в нем не должны существовать призраки и монстры. Тот... Почтенный и благородный великий герой Гао Чун борется со злом во имя простых людей, и если я не подам ему сейчас руку помощи, то разве не пойдут прахом все мои годы чтения священных книг? Говорят, что только те, кто долгое время совершенствовались, смогут в следующей жизни вернуться в мир людей и разве не жалко будет, если ты не оставишь после себя ничего?

Чжоу Цзышу молчал и потому Вэнь Кэсин обернулся и спросил у него:

— А-Сюй, а ты как считаешь?

Спустя долгое время Чжоу Цзышу слегка усмехнулся и сказал:

— Братец Вэнь, ты звучишь как истинный человек высокой морали.

Вэнь Кэсин вдруг ответил совершенно невпопад:

— В этом мире существует три типа людей: те, кто любит есть мясо, те, кому оно безразлично, и те, кто его ненавидит. Все мы уже рождаемся такими. Однако случается, что человек, который любит мясо, живет в бедности, а человек, который его ненавидит, растет в роскоши и достатке. Разве это не забавно?

Чжоу Цзышу молчал какое-то время, а затем очень медленно и обдуманно произнес:

— Братец Вэнь говорит такими загадками, что я не особо понимаю, но я тоже кое-что знаю об этом мире.

— Что же?

— Выросшие на юге мандарины ничем не отличаются от мандаринов, выросших на севере. Они все еще остаются мандаринами.

Услышав это, Вэнь Кэсин на мгновение застыл, а затем внезапно громко расхохотался, да так, что слезы потекли. Чжоу Цзышу наблюдал за ним с прежним выражением лица, его неприятная для глаз маска из пожелтевшей кожи не передавала ни радости, ни горя, однако веки слегка опустились, будто бы ему хотелось заглянуть вглубь души Вэнь Кэсина.

Какое-то время спустя Вэнь Кэсин наконец выпрямился, тяжело дыша и вытирая слезинки в уголках глаз, и посмотрел на Чжоу Цзышу:

— А-Сюй, я обнаружил, что ты единственный человек из тех, что я встречал за всю свою жизнь, который бы так хорошо соответствовал моему вкусу... Честно сказать, я ведь и сам немного разбираюсь в искусстве перевоплощений.

Он наблюдал за Чжоу Цзышу, абсолютно не моргая, так что даже в искусственной коже тому стало некомфортно. Чжоу Цзышу, не подумав, спросил:

— Правда?

Голос Вэнь Кэсина звучал очень серьезно:

— Да, так что я могу, хоть и неохотно, заставить себя выглядеть как Гу Сян.

Чжоу Цзышу на мгновение растерялся, однако увидев, что Вэнь Кэсин грубо оглядывает его с ног до головы, тут же пришел в себя и, не произнося больше ни слова, развернулся и пошел в сторону гостиницы.

Вэнь Кэсин смотрел ему вслед, наблюдая за стройным и изящным удаляющимся силуэтом. Его взгляд был прикован к паре едва различимых под одеждой лопаток. Даже пусть он одет в лохмотья и кажется несчастным, однако было в нем что-то такое, что трудно описать словами. Это чувство вернуло его в тот день, когда Чжоу Цзышу щурился на обеденное солнце, прислонившись к углу стены прямо на улице, и выглядел при этом явно как нищий, однако источал такое спокойствие и беззаботность, которые были недоступны любому другому человеку.

В этот момент Вэнь Кэсин понял, что этот человек просто греется на солнышке.

Разве мог человек, имеющий такую спину, быть некрасивым?

Вэнь Кэсин самодовольно подумал, что за почти тридцать лет, прожитых в этом мире, глаза его еще ни разу не подводили.

Заметив, что Чжоу Цзышу уже далеко ушел, он поспешил за ним, бормоча себе под нос:

— Мандарины не умеют говорить, так откуда же тебе знать, считает он себя мандарином или цветком? К тому же, любит человек мясо или нет, не важно, в любом случае разве ему не будет мерзко, если он вдруг попадет в дикое место, где придется есть только сырое мясо, чтобы выжить?

Ближе к вечеру вернулся Цао Вэйнин. Почувствовав, что атмосфера между мужчинами сильно изменилась, он осторожно спросил:

— Брат Чжоу, брат Вэнь, вы... поссорились?

— Ничего серьезного, братец Цао.

И вновь они ответили в унисон.

Вэнь Кэсин сощурил глаза и взглянул на Чжоу Цзышу. В его остром взгляде читалось желание поприставать. Чжоу Цзышу делал вид, будто ничего не видит, до конца сохраняя спокойствие.

Цао Вэйнин почесал в затылке:

— Честно говоря... я не знаю, как это правильно сказать. Прежде я уже слышал об этом, но еще никогда не встречал таких мужчин...

Вэнь Кэсин перевел взгляд в его сторону, сохраняя спокойное выражение лица. Цао Вэйнин торопливо добавил:

— Брат Вэнь, не пойми меня, пожалуйста, неправильно. Я не имею в виду ничего такого, хотя мне и немного трудно это принять, но вы все еще остаетесь благородными людьми... Хотя это все еще немного странно... Кхе!.. В общем, ни в коем случае не принимайте сказанное близко к сердцу, мы ведь должны быть честны в своих словах...

Чжоу Цзышу неторопливо налил себе вина в чашу и сделал несколько глотков, думая: «Этот дурачок запутался в собственных словах».

Цао Вэйнин опустил голову, затем вновь поднял ее, светясь покрасневшим лицом, и тихо спросил:

— В общем... Мне попросить, чтобы вам приготовили одну спальню на двоих или две раздельные?

Чжоу Цзышу поперхнулся вином.

Даже Вэнь Кэсин слегка удивился: «Надо же, какой чудесный, ребенок нам попался.»

Атмосфера между ними троими стояла поистине странная. Никто ничего не говорил, и только Чжоу Цзышу все продолжал кашлять. Неожиданно с верхнего этажа раздался пронзительный вопль, привлекший внимание немногочисленных посетителей. Они увидели, как подавальщик стремглав спустился по лестнице, будто увидев призрака, и с дрожью в голосе произнес:

— Уу...у...Убили!

Выражение лица Цао Вэйнина вмиг стало серьезным, схватившись за меч, он первым побежал наверх. В это же мгновение пара аккуратно одетых людей, выглядевших, как брат и сестра, тоже взялись за свои оружия и ринулись следом.

Всегда найдутся те, кто любит лезть в чужие дела.

Вэнь Кэсин подтолкнул Чжоу Цзышу носком сапога:

— А-Сюй, не хочешь пойти поглядеть?

Чжоу Цзышу встал и слегка наклонился:

— После Вас.

Вэнь Кэсин поднялся на ноги и направился на второй этаж. Проходя мимо Чжоу Цзышу, он внезапно остановился, придвинулся к нему ближе и понизил голос:

— Если сегодня ночью ты согласишься разделить со мной комнату, то я приму облик А-Сян, как ты и хотел.

— Я правда польщен, но предпочел бы спать в конюшне.

Вэнь Кэсин досадливо прищелкнул языком и искоса взглянул на него:

— Как бесчувственно.

Чжоу Цзышу последовал за ним наверх.

Только они поднялись, как в лицо сразу ударил запах крови. Двери в комнате были открыты настежь. Цао Вэйнин стоял в проходе и, увидев двоих мужчин, серьезно поманил их к себе:

— Вам стоит посмотреть на этого человека.

Чжоу Цзышу подошел к нему и внимательно оглядел комнату. У столбика кровати лежал мужчина – одежда его была неопрятной и растормошенной, показывая иссиня-черный отпечаток ладони в области близ солнечного сплетения, а обе руки отрезаны и брошены по разным углам. Вся комната была в крови. Голова мужчины свесилась набок, взгляд был абсолютно пустым – было видно, что умер он не только что.

Вэнь Кэсин ахнул:

— Он выглядит как... Как тот воришка, что упал мне под ноги недавно.

Цао Вэйнин тоже ахнул и наклонился, чтобы взглянуть поближе. Лицо его имело странное выражение:

— Это... Это ведь он врезался в меня!

Эти двое, которым помог Чжоу Цзышу, взглянули друг на друга, ощущая родство товарищей по несчастью.

Девушка, стоящая в стороне, воскликнула:

— Я знаю его, это ведь Фан Бучжи «Девятилапый Дух Лиса»!