Глава 13. Разоблаченный

Чжоу Цзышу остановился, схмурил брови и, оглядев пещеру с развилкой из четырех туннелей, вдруг произнес:

— В этой пещере течет проточная вода, и воздух дует свежий, никто не сможет воспользоваться подобным трюком снова.

Он не осмелился бы назвать себя знатоком лекарственных трав и снадобий, но нынешний император в те времена, когда он был еще принцем, водил дружбу с одним молодым врачевателем из Южного Синьцзяна, которого держали в заложниках в столице. Этот молодой врачеватель говорил Долине Целителей, что испытывает новые снадобья на заклинателях Центральной Равнины, но на деле тайно перевозил их. Тогда в руки Государя попало немало неслыханных лекарств и ядов, ранее имеющихся только в Южном Синьцзяне.

У Чжоу Цзышу было немного опыта в врачевании, но он многое видел и слышал, так что точно знал, что не было в мире яда или порошка, который был бы способен вызывать галлюцинации так долго.

Услышав это, Вэнь Кэсин кивнул и спросил:

— Так значит кто-то воспользовался Техникой Сокровенного Знания, чтобы заманить нас в ловушку? Ты что-нибудь знаешь о ней?

Чжоу Цзышу неторопливо произнес:

— Ты ведь говоришь о «Трех Чудесных», «Восьми Вратах» и «Шести циклических знаков-цзя»*?

* 三奇、八门、六甲 [sānqí, bā mén, liùjiǎ] — то, что перечисляет Чжоу Цзышу, непосредственно связано с «Кулаком земного диска», описанным Ли Жуйдуном

— Твои знания столь обширны, должно быть, ты изучал очень многое в жизни... — изумленно произнес Вэнь Кэсин.

Услышав такие слова, Чжоу Цзышу неторопливо перебил его:

— Вовсе нет, эти три понятия это единственное, что я знаю про Технику Сокровенного Знания.

Продолжать путь для Чжоу Цзышу было непосильной ношей, поэтому он решил сесть прямо на голую землю под собой. Небрежно прислонившись спиной к стене, он случайно задел рану и выражение его лица тут же скривилось от боли. Судорожно вдыхая холодный воздух, он не понимал, как докатился до того, что какой-то зверь ранил его до такой степени. Но мир был таков - чем больше в нем показываешься, тем больше врагов у тебя становится.

Вэнь Кэсин почувствовал интеллектуальное превосходство, ведь он по крайней мере знал о «Трех Чудесных» и «Восьми Вратах», однако воспоминание того, что Чжоу Цзышу продал себя за два серебряных, разом погубило это чувство. Поэтому он просто присел рядом с ним, склонил голову, чтобы посмотреть на рану Чжоу Цзышу, и немного неучастно позлорадствовал:

— Стоит только разрешить тебе совать нос в чужие дела, и ты уже несешь водного гуля на руках, словно ребенка.

Чжоу Цзышу решил отдохнуть, прикрыв глаза и полностью игнорируя собеседника.

Вэнь Кэсин встал с места и, не произнося ни слова, куда-то ушел, а потом вернулся обратно. Ощутив прохладу на своем плече, Чжоу Цзышу открыл глаза и увидел, как мужчина смоченным водой носовым платочком медленно вытирает его грязную рану.

Чжоу Цзышу машинально дернулся вбок, но его плечо тут же крепко сжали, возвращая на место:

— Не двигайся.

Насупив брови, Чжоу Цзышу спросил:

— Где ты смочил свой платок?

— В реке.

Вэнь Кэсин немного подумал, а затем добавил:

— Проточная вода должна быть чистой.

Чжоу Цзышу почувствовал, как по всему телу пробежались мурашки. Хоть в глубине души он и понимал, что вода была проточная и чистая, и он мог бы даже выпить ее, не говоря уже о промывке раны, из головы все равно не выходили водные твари, таящиеся в этих глубоких водах.

Остроглазый Вэнь Кэсин тут же заметил мурашки на теле мужчины, и стал весело дразниться:

— Выглядишь как попрошайка и все же брезгаешь такими вещами? Ну же, хватит строить из себя неженку.

В глубине души Чжоу Цзышу понимал, что Вэнь Кэсин был прав, и все же неприязненно взглянул на кусок ткани в руках мужчины. В углу платка был вышит цветок орхидеи, а тонкий запах какой-то косметики бил прямо в нос. Он был слишком большой, чтобы считаться женским, да и узор был слишком прост, но, если он принадлежал мужчине... Какой взрослый мужчина носил бы при себе такую вещь?

Он не удержался и странно взглянул на Вэнь Кэсина. Так как рядом больше никого не было, Чжоу Цзышу решил подразнить его в ответ:

— Дорогой друг, чего ради ты держишь при себе женские вещи, или это часть какой-то любовной истории?

Услышав эти слова, Вэнь Кэсин, все это время аккуратно снимавший приклеенные к окровавленной ране одежды, с совершенно пустым лицом вдруг резко дернул рукой и оторвал прилипший лоскут от кожи. Чжоу Цзышу поморщился и болезненно зашипел. Вэнь Кэсин же, будто бы ничего и не произошло, приятно ответил:

— Это личный подарок от лучшего цветка* города Янжоу Су Юэ. Если ты несведущ в некоторых вопросах, то лучше воздержись от лишних слов, иначе можешь выставить себя невеждой.

* 花魁 [huākuí] — так в древнем Китае (в Японии их называли «ойран») назывались проститутки, которые выполняли не только сексуальные функции, но также развлекали клиентов более утончёнными способами

Вслед за своими словами, он разорвал на полоски подарок от Су Юэ и стал перевязывать рану Чжоу Цзышу.

Чжоу Цзышу не знал, что нравы Цзяннаня были столь раскрепощенные. Он спросил, не подумав, потому что, даже когда столица была в пятнадцати километрах от реки Ванюэ, а страной правил старый и эксцентричный император, даже тогда он никогда не слышал, чтобы кто-то из куртизанок был мужчиной.

Вэнь Кэсин взглянул на него с сочувствием:

— Ты что, вырос в райском саду? Неужто все в Тянь Чуане такие несведущие до реальной жизни? Или я в чем-то ошибаюсь?

Чжоу Цзышу усмехнулся:

— Когда это я говорил, что...

Прежде чем он успел договорить, Вэнь Кэсин вдруг резко вытянул руку и ткнул его в акупунктурную точку близ солнечного сплетения. Если бы он выбрал другое место для атаки, то Чжоу Цзышу ничего бы не почувствовал через одежду, однако сейчас он был совершенно без сил, да и к тому же боль от проклятых гвоздей становилась все сильнее и сильнее. Это прикосновение стало последней каплей - мужчина тут же нагнулся и болезненно застонал:

— Ты...

Вэнь Кэсин потер подбородок и, полностью уверенный в своей правоте, произнес:

— Внутренние повреждения очень серьезны, да и с такими выдающимися навыками, Тянь Чуан точно не упустил бы тебя из виду. До меня доходили слухи о гвоздях «Семи чувств и трех осеней», и это очень опасная вещица, однако же ты все еще ешь, пьешь, бегаешь, да и вообще выглядишь довольно энергичным. Хоть ты иногда и ведешь себя глупо, однако эта глупость никак не может быть связана с гвоздями. Неужто я действительно ошибся в своем предположении?

По лбу Чжоу Цзышу покатились капельки пота, однако у него вышло выдавить несколько слов сквозь стиснутые зубы:

— Вэнь... Кэсин, я... поимею всех твоих предков...

Видя, что этот человек перестал показушно сыпать словами, вроде «братец Вэнь» и другими, Вэнь Кэсин почувствовал, что достиг крайнего успеха, даже несмотря на то, что его оклеветали. Он беспечно ответил:

— Мои предки погибли так давно, что я даже не помню их имен, так что вряд ли получится. Но, если ты снимешь свою маску, и под ней я увижу несравненную красоту, то так уж и быть, я соглашусь заменить их в этом деле.

Чжоу Цзышу, продолжая крепко стискивать зубы и сгинаясь в талии, представлял из себя вид сушеной креветки. Перетерпев боль, он попытался наладить поток энергии и приглушить действие гвоздей. Услышав, что его собеседник продолжает болтать всякую ересь, он, наконец, не выдержал и раздраженно прервал его:

— Мать твою, ты можешь уже заткнуться?

Вэнь Кэсин скрестил руки на груди и замолчал, вообще не чувствуя себя виноватым.

Много часов спустя Чжоу Цзышу открыл свои залитые кровью глаза. Из-за маски никто не мог видеть его истинное лицо, однако сам он точно знал, что оно было далеко не в лучшем состоянии. Он произнес:

— Рассвело.

Гвозди «Семи чувств и трех осеней» перестали действовать, а значит наступил рассвет. Они пробыли в этой странной пещере целую ночь.

Вэнь Кэсин неторопливо кивнул ему в ответ.

— Похоже тот, кто заманил нас в ловушку, действительно хочет твоей смерти.

— Он хочет твоей смерти, — исправил его Чжоу Цзышу.

— Очевидно же, что твоей, я хороший человек.

Вэнь Кэсин оказался до крайности мелочным человеком.

Чжоу Цзышу не хотелось больше тратить на него свое внимание, он уперся о стену пещеры и помог себе подняться, раздумывая заодно, как бы им выбраться, как вдруг вновь услышал голос Вэнь Кэсина:

— Чжоу Сюй, ты боишься смерти?

— Боюсь.

Вэнь Кэсин взглянул на него немного удивленно. Чжоу Цзышу с серьезным видом продолжил:

— Я ведь еще не закончил копить добродетели, если я сейчас умру, то Владыка Загробного Мира точно не разрешит мне выбрать, кем быть в следующей жизни.

Вэнь Кэсин немного подумал, а затем уверенно произнес:

— Тогда, ты точно не был хорошим человеком до этого.

Однако, прежде чем Чжоу Цзышу успел хоть что-то ответить, Вэнь Кэсин серьезно спросил:

— Если ты не был хорошим человеком с самого начала, есть ли вообще смысл копить добродетели и творить добро?

Чжоу Цзышу выпрямил спину и легко произнес на ходу:

— Почему же нет смысла, разве ты не слышал, что стоит мяснику отбросить нож и он мгновенно станет Буддой?

Вэнь Кэсин тут же поднялся следом, чтобы не отстать:

—Куда ты идешь?

— Собачатину есть, — произнес Чжоу Цзышу. — Этот человек просто заманивает нас в ловушку...

— Заманивает тебя в ловушку, — поправил его Вэнь Кэсин.

Чжоу Цзышу закатил глаза и продолжил:

— Этот зверь довольно большой, его точно хватит на несколько дней, а даже если нет, то в реке есть водные твари. Так или иначе, с голоду мы не умрем. Когда настанет время, человек в черном точно покажет себя.

Вэнь Кэсин был в крайнем ужасе:

— Еще вчера ты брезгал раны промывать этой водой, а сегодня собираешься съесть тварей, что в ней обитают?!

— Собираешься морить себя голодом до смерти, а после позволить им сожрать тебя? — Чжоу Цзышу покосился на него. — Братец Вэнь поистине святой человек.

В пещере стояла кромешная тьма, но, к счастью, Чжоу Цзышу итак планировал сбежать из поместья ночью, поэтому прихватил с собой несколько огнив, а также маленькую, светящуюся в темноте жемчужину, которую он украл у одного богача. Не смотря на размеры, мерцания ее было вполне достаточно, чтобы можно было разглядеть силуэты предметов в темноте. Слабое сияние осветило половину лица мужчины, и Вэнь Кэсиню не удалось разглядеть все черты другого мужчины; он лишь увидел пару чрезвычайно ярких глаз, искоса поглядывающих на него в немом поддразнивании.

Этот взгляд отчего-то казался до боли знакомым.

Вэнь Кэсин надолго замолчал, раздумывая, не видел ли он ранее похожего взгляда у какого-нибудь красивого человека.

Они оба умолкли, и уши Чжоу Цзышу тут же уловили неглубокое дыхание, не принадлежавшее ни ему, ни Вэнь Кэсину. Он молча улыбнулся — их противник явно начинал терять самообладание.

После этого он остановился около реки и, наклонившись, для начала вымыл руки, заодно убив еще одну водную тварь, что пыталась к нему подкрасться. Подняв, он рывком бросил ее об землю; шея существа сломалась так быстро, что оно не успело издать ни звука. Чжоу Цзышу зачерпнул немного воды в ладони и неторопливо выпил.

Вэнь Кэсин, изначально будучи беспринципным, раздумывал всего с секунду. Оттолкнув носком сапога труп водной твари подальше, он также сделал несколько глотков воды, беря пример с другого.

В этот же самый момент сзади на них налетел порыв ветра.

Будто бы ожидая подобного, Вэнь Кэсин неторопливо увернулся в сторону. Лезвие стального ножа проскользнуло по его одеждам и со всплеском упало в воду. Чжоу Цзышу прыснул от смеха, наблюдая за всем эти со стороны:

— Видишь, братец Вэнь, разве я не говорил, что эта ловушка для тебя? Если кто-то решил использовать столь хитростные уловки для того, чтобы убить тебя, то ты явно не порядочный человек.

Со всех сторон пещеры полетели клинки, однако они полностью проигнорировали Чжоу Цзышу, направляясь прямиком в Вэнь Кэсина, фактически превратившись в сплошной стальной дождь. Последний же вообще не смутился — его цингун* оказался даже еще более впечатляющим, чем представлял Чжоу Цзышу.

* [qīnggōng] —техника быстрого и невероятного легкого передвижения

Однако, как бы спокойно Вэнь Кэсин не выглядел внешне, в душе он все-таки проклинал этого мстительного и мелочного человека по фамилии Чжоу; он оказался не просто нехорошим человеком, а самым настоящим мерзавцем.

Вэнь Кэсин поднял руку, отбивая очередной клинок, который, отлетев, пригвоздил подол одежд Чжоу Цзышу к земле, и произнес:

— Бросать умирающего человека на произвол судьбы - это и есть твой способ копить добродетели, красавец Чжоу?