Глава 61. Собранная из кусочков фальшивая жизнь
Цинь Мин помассировал виски; каждый раз, когда он пытался вспомнить эти обрывки памяти, у него немного болела голова, и он чувствовал себя ментально истощенным.
Можно было представить, насколько тяжелы были его былые раны. Одно Пробуждение за другим, постоянное улучшение телосложения — и все же это до сих пор не восстановило его полностью.
Однако он был уверен, что скоро это произойдет. Благодаря непрерывному развитию внутреннего эмбриона, он наконец-то сможет решить все оставшиеся мелкие проблемы.
— Эти картины так разрозненны. Моя жизнь будто собрана из кусочков, почти фальшивка, — нахмурился Цинь Мин.
В неведении детства он жил в нищете, его одежда была изодрана и полна заплат, но к тринадцати-четырнадцати годам все резко изменилось.
В этих обрывочных воспоминаниях он скакал верхом на звере за пределами великого города. Его скакун был высоким и могучим, его чешуя переливалась туманным сиянием, и с первого взгляда было ясно, что это необычный мутант.
Кроме того, он жил в огромном поместье, где все предметы были изысканными и роскошными.
Важные персоны там носили парчовые одежды и роскошные наряды, украшенные прекрасным нефритом, а их повседневная жизнь и передвижения были полны церемоний. Даже женские прически были необыкновенными: в волосы вплетались редкие и драгоценные перья, переливающиеся золотым сиянием, или букеты персиковых цветов, окутанных алым сиянием и источающих чарующую нежность.
В этом грандиозном поместье его звали Цуй Чунхэ, и он, вероятно, был прямым потомком. Он своими глазами видел, как мальчик по имени Цуй Чунсюань, который был примерно на год младше, употребил трехцветный цветок и успешно объединил четыре вида Силы Небесного Света, вызвав всеобщее восхищение.
— Сбивает с толку, — пробормотал Цинь Мин.
Там он был прямым потомком, и он чувствовал, что его положение было неплохим: роскошная еда и одежда, даже для передвижения использовались редкие мутанты. Так почему же он не встал на путь культивации?
Когда Цуй Чунсюань объединил четыре уникальных вида Силы Небесного Света, это вызвало всеобщий восторг, и старейшины семьи Цуй хвалили его, считая выдающимся. Для него даже нашли бесценные "Шесть Заповедей Сердца".
— Объединить четыре вида Силы Небесного Света… похоже, это не так уж и много, — размышлял Цинь Мин. Здесь, в этой отдаленной местности, он с легкостью превзошел это собственными силами.
Некоторые вещи он не мог понять, поскольку обрывков увиденных им воспоминаний было слишком мало.
— Четырнадцать лет должны быть границей, — подумал Цинь Мин о других неполных картинах.
Тогда он снова вернулся к бедной жизни, его одежда перестала быть роскошной, стала обычной, даже потрепанной, он превратился в деревенского мальчишку.
Пока однажды глубокой ночью не появился юноша в перьевых одеждах со своими людьми. Огромный огонь поглотил всю деревню, почти все там погибли, и он сам был тяжело ранен.
Цинь Мин начертал чаем на столе несколько цифр: три, тринадцать, четырнадцать, шестнадцать. Они соответствовали разным периодам его жизни, которые были совершенно несхожими, словно собранная из кусочков фальшивая жизнь.
В то же время, исследуя свое фрагментированное прошлое, он узнал имя женщины в перьевых одеждах, которую видел прошлой ночью, — Ли Цинюэ.
В возрасте тринадцати-четырнадцати лет он часто путешествовал со сверстниками, все они ездили на редких мутантах, и на этих картинах Ли Цинюэ почти всегда присутствовала, будучи одной из его хороших подруг.
— Встретившись в этой отдаленной местности, она не узнала меня. Это потому, что я теперь неудачник и далеко от семьи Цуй? Или из-за событий двухлетней давности есть более глубокие причины, которые мне пока недоступны?
Цинь Мин попытался восстановить хронологию, но чем больше он старался вспомнить, чем глубже копал, тем больше чувствовал, что некоторые эпизоды его жизни были ненастоящими, подобными бескорневой ряске, словно они ему не принадлежали.
Он покачал головой, прекратив размышления. Что толку от того, что он узнает больше? Он давно покинул тот великий город, оказался здесь, и сейчас ничего не мог изменить.
Самое главное сейчас — нарастить силу, и по мере того, как его жизненный уровень будет расти, он естественным образом все вспомнит.
Цинь Мин успокоился и снова открыл пожелтевшую книгу перед собой.
— Название "Ладонь Жёлтой Грязи" звучит не очень, но, согласно древним записям, это чрезвычайно ортодоксальное тайное искусство…
Цинь Мин удивился. Дальнейшие заметки показывали, что все, кто практиковал эту технику ладони, чрезвычайно хвалили ее, считая очень мощной, но из-за ограниченных способностей многие не могли достичь ее высоких стадий.
Сообщения некоторых людей, судя по тону, принадлежали очень пожилым мастерам, которые утверждали, что "Ладонь Жёлтой Грязи" ничуть не уступает смертоносным приемам высокоуровневых техник развития.
Это полностью заинтересовало Цинь Мина, и он успокоился, готовясь тщательно изучить эту книгу.
Постепенно перед его глазами появился густой туман, затем возник старец, демонстрирующий различные приемы на земле: от трансформации жизненного уровня и развития Силы Небесного Света до чудесного превращения "Ладони Жёлтой Грязи" из обыденности в нечто удивительное…
Дойдя до конца, Цинь Мин восхитился, и его мысли, парящие в воздухе, вывели его из этого чудесного состояния.
Эта древняя книга так захватила его, что он не смог удержаться от аплодисментов.
— Если можно достичь такого уровня, то это искусство близко к Великому Пути!
Название "Ладонь Жёлтой Грязи" было выбрано потому, что создатель был слишком скромен. Если эта техника ладони достигала начального уровня мастерства, она могла проникать сквозь кости и внутренние органы, разрушая их до основания, даже сквозь плоть.
— Это чудесное применение Мягкой Силы, — заключил Цинь Мин. Этот вид Силы Небесного Света определенно не был одним лишь видом силы; он наверняка объединял несколько тайных сил, иначе он не был бы таким мощным.
— С дальнейшим успехом, Мягкая Сила Небесного Света вырывается из пальцев, с легкостью пробивая доспехи, разрывая кожу, шерсть и чешую, сметая все на своем пути.
Затем Цинь Мин сразу же перевернул на последнюю страницу, и перед ним одна за другой возникали те самые сцены.
— Высшее состояние "Ладони Жёлтой Грязи" — это развитие особой силы: Сила Небесного Света, конденсируясь, образует нити Энергии Земли, многократно увеличивая свою мощь.
В сценах, которые видел Цинь Мин, старец стоял на земле, его ноги могли поглощать энергию земли, которая смешивалась с Силой Небесного Света. В конце концов, Энергия Земли в его руках становилась все более плотной, постепенно затвердевая, словно слой жёлтой грязи, прилипший к рукам.
Он махнул правой рукой, и огромное чудовище размером с небольшую гору, очевидно, чрезвычайно ужасающий зверь, было легко поражено его ладонью и с треском разлетелось вдребезги, словно гора мяса, разрезанная и разорванная, окрасив ту землю красным.
— Невероятно!
Это уже выходило за рамки обычных боевых приемов и было весьма необычным. Так называемое "искусство, близкое к Дао" возникало именно благодаря таким изысканным средствам, ломающим оковы.
— Достичь высшего состояния очень трудно, — вздохнул Цинь Мин. В области понимания он был очень уверен в себе, а с эмоциональным резонансом он мог получить опыт и озарения старца; в этом аспекте проблем не было.
В конечном счете, все сводилось к накоплению общего объема Небесного Света. Требовалось, чтобы его было достаточно много, чтобы Мягкая Сила Небесного Света могла привести в движение Энергию Земли.
Цинь Мин стоял во дворе и практиковал, начиная с таинственной Мягкой Силы, поскольку она была сутью этой книги и основой всего.
Он продолжал размышлять и глубоко практиковать, переходя от Мягкой Силы Небесного Света к "Ладони Жёлтой Грязи", прерываясь лишь на еду.
Цинь Мин очень хотел освоить ее как можно раньше, потому что "Ладонь Жёлтой Грязи" имела реальные и надежные боевые достижения: ею были убиты "лица из-за пределов мира смертных".
Через полдня он почувствовал усталость и только тогда остановился.
Отдыхая, Цинь Мин молча размышлял, что из всех полученных им тайных техник только последний прием из его ножевого трактата мог сравниться с "Ладонью Жёлтой Грязи": это намерение клинка стремилось разрезать небо, разорвав ночную мглу.
Точно так же, чтобы полностью проявить всю мощь этого сильнейшего намерения клинка, требовались очень высокие условия.
— Я скоро уезжаю, и должен выполнить то, что обещал другим, — Цинь Мин очень серьезно относился к своим обещаниям. Раз он сказал, значит, сделает.
Вскоре он взял сеть и отправился в горы.
Самые холодные дни зимы уже прошли, и примерно через месяц лед и снег начнут таять, а значит, скоро оживут Огненные источники и зацветут цветы.
Некоторые птицы уже начинали проявлять активность, и через некоторое время, вероятно, они начнут вить гнезда.
Цинь Мин уже хорошо знал горы и повадки некоторых существ. С его нынешними навыками прокрасться незаметно и поймать кое-каких мелких созданий было не так уж сложно.
Через полчаса он обнаружил цель и быстро набросил сеть на заросли ежевики.
— Спасите, убивают птицу! — раздался писк из сети. Маленькое существо было в панике, отчаянно барахталось, пытаясь выбраться, но тщетно.
Цинь Мин обрадовался и быстро подошел. Внутри оказалась маленькая светло-голубая птичка.
Она была чуть короче ладони, с большими, светящимися, как драгоценные камни, глазами, и говорила человеческим голосом: — Двуногий господин, пощади меня, отпусти маленького воробья! Я отведу тебя ловить медведя, у него много мяса!
Перед отъездом Цинь Мин наконец-то поймал Говорящего воробья, выполнив обещание, данное маленькому Вэньжую.
Сейчас он не мог отпустить эту светло-голубую птичку.
Добравшись к въезду в деревню, Цинь Мин внезапно услышал сердитый голос сзади: — Кто забрал мою жену? Остановись или тебе не жить!
Цинь Мин обернулся и увидел крупного воробья, который обладал большей духовностью, был хитрым и очень болтливым. В свое время он сильно разозлил Цао Луна.
— Двуногий, отпусти Говорящего воробья, иначе я позову медведя спуститься с горы и разорвать тебя на части в деревне. Ты не знаешь, кто я такой, да? Я знаменитый воробей этого поколения в горах, я даже Горного Владыку могу позвать, чтобы уничтожить всю вашу деревню!
Мутировавший Говорящий воробей, чей язык был очень острым, покраснел от ярости, догнал его и непрерывно угрожал.
Однако, когда он разглядел, что это Цинь Мин, он остолбенел и быстро изменил свое отношение, сказав: — Брат, это большое недоразумение, мы ведь семья!
Цинь Мин удивился, глядя на этого надменного, а затем подобострастного и все еще болтливого Говорящего воробья в ночном небе.
— Мастер У перед уходом поручил мне доставлять сообщения и разведывать дорогу для тебя в горах, но я был занят в последнее время, только что женился, так что не обратил на это внимания.
— Что за чепуха! — Цинь Мин ничего не понял.
— Мастер У — это та фиолетовоглазая ворона, что летает рядом с женщиной, полностью укрытой черным плащом. И я тебе скажу, эту женщину зовут Тан Цзинь, у нее потрясающая фигура, а ее красота просто неописуема, я могу даже нарисовать ее тебе…
Цинь Мин заподозрил, что это человек, который, придя в горы, превратился в мутанта.
— Брат, будь великодушен, отпусти мою жену.
…
Вскоре в доме Лу Цзэ два ребенка радостно прыгали.
— Дядя, ты такой молодец, ты действительно поймал Говорящего воробья, я так счастлив, моему бельчонку как раз не хватает компании.
— Это моя жена, а белкам больше подходят ласки! — прокричал мутировавший Говорящий воробей с крыши, поправляя.
Мутировавшая рыжая белка тут же уставилась на него недобрым взглядом.
Супруги Лу Цзэ подумали, что эти зверьки совсем одурели!
Цинь Мин сказал: — Вырастите их и отпустите через несколько месяцев. Я договорился с ним: когда Лу Цзэ пойдет в горы, он будет помогать предупреждать об опасности. Не волнуйтесь, у него нет злых намерений, иначе я пойду к Мастеру У.
На следующий день Ян Юнцзин вздыхал, ведя своего Черного Козла к Цинь Мину, готовясь отправиться в Золотой Куриный Хребет.
Цинь Мин молчал. Ему очень не хотелось снова туда идти, это сто ли туда и обратно. Почему же ничего до сих пор не произошло?
— Дядя, не спешите, достаточно добраться туда до темноты. Зачем так спешить в логово разбойников?
— Ладно, — согласился Ян Юнцзин.
Даже после обеда Цинь Мин не хотел отправляться в путь. В конце концов, Ян Юнцзин не выдержал. Он боялся, что если придет поздно, горные разбойники начнут придираться. Не убедив Цинь Мина, он отправился в путь один.
Однако, не прошло и получаса, как он, сияя от радости и мчась на копытах своего козла, вернулся обратно.
Прибыв к входу в деревню, он со смехом закричал: — Великое событие! Небеса сжалились! Все горные разбойники Золотого Куриного Хребта отправились на небеса, ха-ха…
— Что?! — Все встрепенулись и выбежали наружу.
Ян Юнцзин, услышав эту новость по дороге, был ошеломлен.
Вчера он еще проклинал, говоря, что если эти разбойники не умрут, то ему придется идти на отчет. А сегодня, еще до того, как он добрался до Золотого Куриного Хребта, там уже наступила мертвая тишина!
Цинь Мин выпил чашку грубого чая, глядя в окно. Дело было сделано, и ему тоже пора было отправляться в дальний путь.
…
В одном знаменитом, блистательном городе, где высились ряды величественных зданий, а огромные залы были украшены резными балками и расписными колоннами, сидел внушительный мужчина средних лет и говорил: — В последнее время из Черно-Белой горы вытекло много Великих Лекарств Инь-Ян, вызывая зависть у многих крупных семей и "лиц из-за пределов мира смертных". Цуй Хун, ты довольно хорошо знаком с этим местом, два года назад ты ездил туда для наблюдения. Поезжай туда на днях и посмотри, можно ли найти хотя бы одно Великое Лекарство Инь-Ян.
Стоявший в зале мужчина с очень длинными руками, услышав это, кивнул в знак согласия.
— В свое время ты ведь оставил того ребенка недалеко от Черно-Белой горы, верно?
— Да, если он выжил, то должен был там укорениться, — ответил мужчина с очень длинными руками.
— Заодно и посмотришь, — приказал внушительный мужчина средних лет.
— У вас есть какие-либо особые указания? — осторожно спросил мужчина с очень длинными руками. Он знал, что внушительный мужчина, сидящий там, не мог просто попросить его проездом взглянуть.