Глава 77. Жаркие воспоминания
Джон отошел далеко от зала. Миллард в моменте даже не был уверен, что сможет вернуться. Он вышел из туннеля в камеру, куда через узкую щель пробивался свет Игниса. Посередине стоял саркофаг — священника, тут и думать не надо, раньше в Ларионе было куда больше церквей и могильные катакомбы уходили вглубь города. А потом их нашли мещане. Именно потому плита саркофага была разбита вдребезги, и всё его содержимое было разворовано. Возможно даже с трупом.
Землянин прижался к стене. Он достал тряпку и протер лицо. Все его шрамы, казалось, раскалились докрасна: «Всякий раз боль, как впервые», — сколько бы он не старался, но воспоминание о ране преследовало его каждый раз, как Джон видел кострище.
Но этот раз был особенным. Учитывая, что место, где его лишили лица было совсем неподалеку. В разрушенном Донжоне.
Миллард переводил дыхание: «Ничего, Лирия и южный прохвост справятся, — убеждал он себя, — тем более, что велларийка смекалистая. Она должна будет понять меня… видела же меня тогда, в Лазурном».
Боль никак не хотела уходить. Он живо вспоминал свои худшие дни. Как лицо его горело, текло и покрывалось врачебными рубцами. Как его волосы превращались в сажу. Помнил, как прощались с ним его друзья у врачебного ложа.
«Будь я на Земле, такая куча смолы не оставила мне шансов», — своей жизнью Джон был обязан мистерианскому студенту Пятой Академии, чье имя он так и не разузнал с тех пор.
Но это не помогало, всякий раз всплывал вопрос: почему я, а не любой из земных наймитов, штурмовавших донжон в тот день?
«Если бы не твоя рана, — отвечал ему голос разума, — у тебя не было бы службы. Ты не знал бы Катрину. Не знал бы Мистериума. Кто ты без Империи?! Кем бы ты сейчас был? На Земле вас ждала бы только смерть, все хотели видеть ваши головы, воздетые на пики!».
Миллард вздохнул: «Я бы погиб, но в хоругви. Именно из-за Империи я сейчас здесь, один, замешан в дела, о которых бы побоялись думать даже духи предков! Окруженный предателями и диссидентами, сволочами, в которых даже плюнуть жалко! Без отряда. Без Вильгельма. И… без Хинае», — пытался он переспорить разум, но Джон знал, голос был прав. Всегда.
Он потянулся туда, где обычно носил трутень для курительной трубки. Но вспомнил, что ни того, ни другого у него не было.
— Курва…
— Эй, дедуля, вам помочь? — раздался голос дальше по темному коридору.
Из тьмы раздалось свечение ромбической руны. В камеру саркофага вошел игнибатец:
— Заблудился, батька?
Миллард кивнул.
— Бывает, Гистовы тоннели, ну ничаго, — юнец указал ему на коридор, — впереди будут ступени, ведущие к подножью Старого Моста. На мессу ты, псякрев, уже не успеешь.
— Жаль.
— Еге-ж, но главное, знай, шо скоро митрополита будут выносить ногами вперед из собора! Ну, не хворать, дедок, да хранит тебя Матерь-Аркана!
— Бывай…
Сектант уже уходил, как внезапно застыл. Обернулся и двинулся прямо на него с шагом и намереньем, который Миллард смог распознать бы когда угодно! Игнибатец обнажил меч.
Едва Джон успел сбросить с себя ларионское тряпье, как ему рубанули по почкам. Спас панцирь. Но от удара землянина всё равно погнуло к полу — этим он и воспользовался, налетев всем весом на юнца. Он ударил его, кончиком локтя, целясь чуть ниже горла. Инерция отбросила игнибатца аккурат на то расстояние, чтоб Миллард мог выхватить у него из-за пояса кинжал.
Джон яростно гикнул и всадил ему нож в затылок. Землянин схватил юнца за волосы и прижал к себе. В ожидании, когда он истечет кровью. Вот только вместо теплого содержимого макушки мистерианца в руках Милларда оказался пепел. Обноски и вещи культиста посыпались на пол.
— Что соломенное чучело распороть, — в отдышке выругался он.
— Ах вы фраера еретичные! Эйе, анафемы вам мало будет!
Вдали меж катакомб эхом донеслись до него крики Себастьяна.
Джон рванул туда. К картине боя между тремя мистерианцами. Два культиста зажали южанина на мостке.
Миллард бы не успел помочь оттионцу, если б не объявилась Лирия. Велларийка всадила первому кастет промеж глаз, подтянув игнибатца к себе, жахнув ему коленом по яйцам. Второго она скинула с мостка, провернувшись на пятке и ударив его в плечо ногой.
Себастьян же свалился с мостка, ухватившись за деревяшку.
— Там урод колдует! — известил южанин о приближающемся огненном шаре с низины катакомб.
Лирия посмотрела на руку, занятую Чашей. Грязно выругалась и швырнула её в голову колдуну. Вытащив двумя руками Скитлера. Южанин отблагодарил ее тем, что отправил их в тень, едва огненный шар ударился о мшистые кирпичи тоннеля.
— Чаша, — взревел Миллард, едва спутники вышли из тени обок него, — что с ней?!
— Забудь! — задыхалась Лирия. — Скоро не будет ни Божека, ни собора!
Себастьян поглядел назад:
— Если не уберемся отсюда раньше, то нам так по шарабанам настукают, что мы самолично пойдем к жар-птицам на благородное заключение!
***
— Но, господин, — раболепствовал пред Прокопом Леош, — что это всё значит, почему мы атакуем носителей священной метки?!
Прокоп жестом приказал разогнать паству:
— Если бы ты, Леош, носил метку, то слышал бы, что велели нам Ангелы! — басил сектант. — То была падшая сила на запястье велларийки, они пришли совратить нас!
Его пылающие очи проследили за тем, как паства поспешно скрывается в туннелях подземелья. Когда всё было кончено, он убедился, чтоб Чашу вернули на место. Месса закончилась.
Его деревянные подошвы застучали о камень. Игнорируя вопросы, сыплющиеся на него, как камни на святого пророка Александра, забитого неверными кинийцами, Прокоп направился к своим покоям.
— Пускай орел свяжет меня с верхушкой! У меня множество вопросов, — рявкнул богослов воину у двери, — а пока снарядите отряд за троицей и поживее!
***
«Глупо, это было очень глупо!», — сокрушалась Лирия. Она бежала по мостовой, по лицу хлыстал разразившийся ливень.
«Проклятый дождь, Террунов план!», — капли смывали с неё последние следы краски. В груди жгло, но в голове реяли более насущные вещи:
— Надеюсь, Отступник обратил внимание на наше представление! — Лирия едва не споткнулась, угодив ногой в очередную лужу. — Кажется, мы переплюнули саму Иллариотскую оперу.
— Будь что будет, — гневился Себастьян, — но, ради Арканы, остановись уже! Думаешь, они рискнут выползти на утреннюю улицу?!
Внутри Лирию что-то кольнуло, внутренности стали похожи на воду, потянули к земле. Усталость брала своё.
Она остановилась, замерла, переводя дух. Троица стояла на узком дуговидном Старом Мосту, что в северном районе, у Землиц. Здесь, под ними, Олава изгибалась и текла дальше, прямиком к Новому мосту и речным рынкам.
Велларийка вздрогнула, услышав рядом бранную речь.
«Это моряки», — успокоилась она.
Под ними на неспокойной реке вертелись барки. Лодочки боролись с налетевшим ветром. Речная гладь беспокоилась, рябила под дождем, напоминая измятое одеяло размашистого ложа, теплого ложа, которого ныне так не хватало Лирии. Для моряков упавший ливень был сущим проклятьем.
— Ну, — глядел на неё южанин, — объяснись, благочинная м`леди, к чему были эти крысиные бега? Чаго они напали на нас?
«Может, мне показалось, — подумала она, — может, это всё проявления нарастающей паранойи? Я уже всюду замечаю и чую наблюдателей. Взять хотя бы сейчас — та крестьянка в парке, на ином конце моста. Бледноватая и темноволосая, смахивает на мою кухарку. Украдкой поглядывает на меня! Не стриж ли это часом?», — это была Милада.
— Велларийка не напрасно опасается, — кадык на жилистом горле Милларда неуверенно дернулся. — За нами могут гнаться. Надо поспешить доложить страже.
Себастьян удивленно уставился на спутника.
— О чём же?
— Покушение на митрополита, — обезображенные скулы Джона свело, придавая его лицу вид восставшего мертвеца, драугра, из северных легенд. — Атака фанатиков на собор.
— Сдалось тебе это, эйе, как гвардеец холеный ей-бо, Божек сам разберется!
— За ним вот-вот должны прилететь фениксы.
— Это вот-вот длится уже почти день, — парировала Лирия.
Она была солидарна с землянином, но докладывать страже? Ещё чего! Надо было гнать к Норрису, хватать старого лиса за ворот, и требовать немедленно расшифровать дворфские руны об устройстве их меток.
Троица сошла с моста. Редкие прохожие миновали парк, то и дело соскабливая грязь с ботинок о ближайший кирпич. Лишь Милада невозмутимо пригрелась под стволом каштана.
— Эй, кацеры, — подошла к ним Новодная.
Её трясло от нетерпения. «Или холода».
— Вы нашли его?
— Нет, — Себастьян перекривлял её тоненький голосок, — только проблемы на голову!
Вышло солнце, однако свет Игниса не остановил ливень. Наоборот, под солнечным светом весь мир, за стеной дождя, стал казаться серым и невзрачным.
Карминовые очи студентки ужесточились. Однако Милада перевела взгляд за спину троицы и оцепенела, захлопала ресницами. Лирия, взглянув в отражение глаз Новодной, побежала не раздумывая. Спутники присоединились к ней. Никто не хотел драки!
Перед тем как нырнуть в переулок, велларийка обнаружила отсутствие студентки обок с ней.
«Голытьба треклятая!», — выругалась девушка, возвращаясь обратно.
Милада стояла, глядя на четверку игнибатцев, спускающихся к ним с моста. Их сермяжные одеяния, намокнув, казались тяжелее, чем нагрудник землянина. Кто-то из прохожих вскрикнул и в ужасе убежал при виде сектантов, но большинство лишь ускорило шаг, потупив взгляд в мостовую.
— Зденек? — выкрикнула девица, когда Лирия схватила её за руку.
На целительницу поглядел паренёк из компании игнибатцев. Невысокий, но жилистый. Рытвины, избороздившие его лицо, делали похожим парня на старика. Он гневно глядел в их сторону.
— Кузина? — прохрипел он, а затем, кажется, опомнился:
— Ха, глядите, ихая девчонка оказалась Новодной! Моя кровь… Шибче бы тебя зарезали, шклярка заумная, коль ты с кацерами теперича! А ведь я…
Лирия сделала шаг вперед, с опаской глядя на копье в руках Зденека. Миротворчески вытянув ладонь, вторую руку она погрузила в сумку.
— Слушайте, мистерианцы, вами потакают жар-птицы…
Не успела она нашарить кастеты в сумке, как копье в руках игнибатца уже устремилось в неё. От лишней дыры в теле велларийку спас Миллард — мечник садящимся ударом опустил двуручник на копье, то отскочило, но не сломалось, лишь изогнулось как шест акробата.
— Ах вы дубины стоеросовые! — разгневалась на варваров Лирия. Она-то надеялась решить всё миром!
Игнибатцы не желали выслушивать угрозы — сектант с длинной палкой в руках, почти что мальчишка, пух только-только выступал на его небритых бакенбардах и щеках, направил ту на велларийку. Края шеста запылали.
«Посох», — пришла к неутешительному выводу Лирия. Оружие подвластное любому, кто хотя бы малость умел взывать к душе, но было оно не менее смертоносно, чем собственноручная концентрация.
Девушка потянула Миладу, вместе вбежали в парк. На прежнее место уже, подобно молнии, обрушился огненный лучевидный поток, выпущенный из посоха. Под ногами, несмотря на ливень, вспыхнула трава — ещё один заряд угодил обок девушек.
— Обожди-обожди, — бормотала целительница, — там мой родич…
«Пешка фениксов он, а не родич», — подумала девушка, размышляя, можно ли считать таковой Миладу по отношению к ним самим.
Лирия оттолкнула от себя крестьянку, кинув её в канаву. При виде приближающегося луча, Лирия закружила ладонями — круговорот развеивания отправился навстречу! В ушах зазвенело, она ощутила слабость — тучи хмурились, скрывая за собой луны.
Всё вокруг заслонило от пожираемого, разбиваемого на эфир, пламени. Девушка поспешила продеть ладонь в кастет.
— Либо помогай, — рявкнула аристократка студентке, — либо не высовывайся!
Когда пламенная преграда спала, стычка была в самом разгаре: импровизированная фаланга из двух мистерианцев двинулась на землянина. Джон оставался холоден, как зима.
Не обошли сектанты вниманием и её персону: колдун уже готовил посох к новому залпу, а последний игнибатец, Зденек, двинулся на неё. На его руках были надеты причудливого вида перчатки — обмотки кожаных ремней, усиленные, словно спина ежа, железными шипами.
«Цестус, — усмехнулась Лирия, — ну посмотрим, что лучше — велларийка или велларийское оружие в руках простака».
Она, подобно кошке, изогнулась от очередного огненного луча и помчалась вперёд.
***
Воздух щипал открытое лицо, дождь покалывал лысину, заставлял глаза слезиться — Миллард терпеть не мог ничего из этого. Ветер трепал табард землянина, пытался забраться под его одежду, подобно настырной проститутке. Это раздражало Джона.
Однако его ничуть не заботили приближающиеся сектанты.
Миллард встал в стойку, направив лезвие в лица атакующих. Он держал рукоять высоко над головой.
В парке, вздымая брызги луж, уже кружила велларийка. Как назойливый комар она тыкала парнишке в бока, пока этот самый мальчишка не заехал аристократке в плечо. Серокожая девица отлетела, охнув, но впереди было худшее — луч посоха скользнул по её левой руке, жадно облизывая ту пламенем. Лирия закричала, задергала рукой, да так, что кастет с той слетел и затерялся в грязи.
«Скверное дело», — подумал Миллард, когда косоглазый и длинномордый принялись рубить его.
Раз-два — переведя удар от ноги, парировал меч, торсом ушел от укола копья.
Три-четыре — отбил острием копье, увел удар вражьего меча в гарду. Звякнула сталь, крестовина жалобно заскрипела, ремонт, несомненно, обойдется в копеечку!
Пять-шесть — гарда вновь сцепилась с мечом игнибатца, Миллард надавил правой ладонью, повел меч в сторону копья. Не успел!
Наконечник копья впился поцелуем в руку, боль не спешила. Землянин вцепился свободной ладонью за древко копья! Косоглазый проявил смекалку — замахнулся, дабы разрубить левую руку Джона. Миллард занес ту за спину, как кинийский скимитарщик! Затем нежданно пришла боль — правая ладонь подвела, пальцы предательски разжались. Двуручник, громко ухнув в воздухе, скользнул по мостовой.
Обезоруженный Джон расставил руки, словно перед ним очутился старый друг, которого он вот-вот заключит в объятия. Копейщик в пару выпадов заставил Милларда попятиться. Землянин стоял, чувствуя себя абсолютно нагим.
На него замахнулись мечом. Миллард кинулся на клинок — он выдернул меч из щуплых рук фанатика. Копье пронеслось над ухом.
Теперь уже обезоруженный игнибатец пятился — в его руках начали, как фурункулы, взбухать хлопья огня.
«Огнем метаете, — вздохнул Миллард. — А что насчёт чана масла на макушку? Как вам это нравится?».
Всего десяток лет тому назад старый, но крепкий как сталь, землянин Главил, глава их наёмничьей хоругви, энергично колотил себя в грудь: «Император избрал нас! Шансов на Земле уже нет, так покажем, курва мать, здешним полуросликам, чего мы стоим!», — ревел будущий лидер всей имперской гвардии при Кеннете своему сброду в пылающем северном районе.
По Старому Мосту через Олаву он, Джон Миллард с шевелюрой, маршировал тогда в обществе Вильгельма и Хинае — будущего капитана и замкапитана гвардейской Розы. Кто знал, что поход к логову мятежного короля так круто перевернет жизнь молодого землянина?
Миллард рванул вперёд. Копье длинномордого со звоном отскочило от его нагрудника, а косоглазый взвыл. Лезвие Джона угодило аккурат фанатику в глаз! Тот, отмахиваясь руками и выпуская из них огонь куда попало, как циркач-огнеплюй, принялся пятиться к мосту.
Джон заревел как тур! Схватил кровоточившей ладонью копье, подтянул и переломал, как тростинку. Копейщик закричал, отбиваясь, но железная хватка медвежьих лап Милларда уже сомкнулась — он бросил сектанта на мостовую. Долго бил его голову о кладку, пока не услышал ласкающий уши хруст.