Глава 43. Проблемы прошлого и настоящего
, приоткрыв рот, с большим энтузиазмом водила позолоченным пером по пергаменту. Девочка не жалела чернил, дело того стоило! Она весьма тщательно подошла к зарисовке велларийского легионера доромулусовой эпохи: белоснежная маскулата, острый пилум, длинные пескоступы, свисавшие с пояса из кожи варана – мельчайшие детали, каждая мелочь была прорисована… в силу возможностей восьмилетней девочки.
Скрип старых половиц у входа, прозвучал как удар в колокол.
Она замешкалась, сгребая рисунок.
— Я вхожу, — послышался за дверью голос.
— Да, конечно, — растерянно крикнула девочка.
Лирия поспешила скрыть своё творение в комоде громоздкого письменного стола. Девочка так спешила, что случайно испачкала в чернилах локоть своего белоснежного наряда. Она второпях раскрыла перед собой "Основы полисной экономики древней Веларии" Лициния Корнели.
Дверь с привычным, почти что родным, скрипом открылась.
В тёмную комнату вошёл статный веллариец в одеждах канцеляриста с узким лифом, расширенным от талии и длинными зауженными рукавами. У него были русые белокурые волосы и янтарные глаза с тонкими лапками морщинок вокруг глаз.
Кельтиус. Такое имя носил отец Лирии.
Почесав свою короткую завитую бородку, веллариец прищурился. Он повертел в руках стекляшку – граненный мутный кристалл в подвеске, который постоянно носил с собой на шее.
Подойдя к окну, Кельтиус широко раздвинул шторы, заполняя спальню мягким весенним светом. Трудно было глядеть на эту, безусловно, роскошную, но при этом абсолютно мрачную комнату без всякого освещения. Там, где у простодушной желтокожей девчонки валялись бы куклы, лежали фолианты. Весь письменный стол был завален книгами, некоторые буквально строились в башни.
Веллариец приподнял бровь, смотря, как девочка пыталась скрыть от него пятно.
Он сурово молвил:
— Я жду.
— Прости папочка! — она замешкалась, а затем поднялась и совершила реверанс. — Benelle Elluna, отец.
— Sanlifilet Nistfullaria viam tuam, дочь моя, — смягчился Кельтиус. — Ты училась уже год вместе с предподавателями на дому. Что скажешь? Лучше гувернёров?
— Bene, и у меня всё хорошо-прехорошо получается! — поспешила похвастаться отцу девочка, расчёсывая свои длинные локоны. — Особенно с тем… Ну, в общем который теперь вместе господина Октавия.
— Твой историк, — глубоко вздохнул веллариец. — Мне жаль, что ты вынуждена учиться у мистерианцев. Им нельзя доверять. А велларийцев в Иллариоте всё меньше.
— Мне он ужасненько нравится, описывает всё… так живо! — заметила Лирия из-за чего на неё упал тяжеллый взгляд отца.
— Тогда я проверю тебя.
Она заерзала на стуле, свет из окна неприятно бил ей прямо в лицо:
— Хорошо, конечно.
— В каком году родился первый лунный лорд из династии Кельтинов?
— Ромулус, в минус первой эре шестьдесят третьем году, да освятит этот день Эллуна! — с теплотой она подумала о величии этой фигуры – веллариец, что завоевал почти всю Альтею и сумевший объединить Велларию. Вот бы отец стал таким же!
— Верно, но это по мистерианскому календарю. Имперскому календарю, — покачал головой отец. — Как началась первая велларийско-мистерианская война?
— Велларийские флавиусы впервые сумели построить и открыть портал, который в будущем заложит основу портальной цепи! — залепетала девочка. — Этот портал позволял проводить через себя целые легионы, а поэтому лунный лорд открыл его прямо в центре Иллариота, разгромив дикое королевство с самого его сердца, а потом объявил войну всем-всем варварским вождям Мистериума!
— И как же закончилась эпоха Кельтинов, Золотого рода?
— В сорок девятом году первой эры орда объединенных рас сломила оборону Элларии и проникла в город, убивая всех-всех на пути! Тогда, у себя во дворце, погиб наследник Ромулуса – Райельтин Кельтин, при пожаре.
— Враньё! — вспылил Кельтиус. — Я поменяю твоего историка! Эта ерунда и фламиния не стоит. Слушай и запоминай: в тот день, варвары использовали страшное оружие, чтобы сломить стены города. Неведомая сила, которая убивала как своих, так и чужих. А последний из Кельтинов пал от мечей мистерианцев, что ворвались в горящий дворец. До того они убили его годовалых наследников и всех наложниц, навсегда прервав священный род Кельтинов!
Лирия жадно впитывала рассказы отца. Веллария-Веллария-Веллария – всё, что её интересовало. Сколько книг она уже прочитала и сколько ей ещё предстоит узнать! Все эти объемы информации для девочки были просто наслаждением. Однако в конце отец остановился, хмурясь:
— Скажи мне, дочурка. Мать поведала мне, что ты давеча читала в библиотеке это…
Он выложил на стол книгу в пёстром переплете. Девочка часто заморгала: «Ах, мама… так и знала», — надула она щеки.
— Сборник древней иллариотский поэзии, — с отвращением повертел книгу в руках Кельтиус. — Кажется, Сержио Камара? Лирия, должен ли я тебе говорить, что…
— Всякая музыка и рифмоплётство – есть проявления Терруна, — молнией выпалила Лирия.
— Молодец. Ты это знаешь, тогда почему взяла книгу?
— Ну, я хотела побольше узнать о тех местах, в которых мы живем. О местных, — она виновато склонила голову.
— Они варвары, — отрезал отец. — Это всё, что подлежит знать истинному велларийцу. Ты не пришла на завтрак, Лири. Служанка тебя не одела?
Частый вопрос отца. Чуть что, валить всё на служанку.
— Нет, что ты! Я сама оделась, сама застелила постель! Я могу сама всё делать! — хвасталась девочка. — А служанка не пришла, потому что этот балбес Люциус, он… Ну, несамостоятельный! Вечно задерживает служанку у себя в комнате. Прикажи её выпороть! А ещё он… Он… с мистерианцами дружит! Я видела, как он играл с крестьянами во дворе! И вообще он… с Евой смеётся надо мной! А ещё он…
— Довольно, — успокоил её отец. — Я хочу видеть тебя на обеде, Лири.
— Пока, папа. Да осветит твой путь Луна!
— Это принято говорить лишь ночью на этой планете, — проскрипел напоследок отец.
С таким же скрипом, дверь закрылась. Послышались шаги, что удалялись всё дальше и дальше… Их поместье было древним, так что каждый шаг в нём не оставался неуслышанным, он буквально гудел и скрипел как в филармонии.
Девочка подошла к окну. Они жили на склоне холма, меж тесных улиц. Внизу, к северу от них, расстилался город – бесконечный ковер мрачных домов, простирающийся до самого молочного от тумана залива. Иллариот был колоссален! Самый большой город во всей Альтее! В противоположном направлении открывался вид на район Андершилда, ещё более впечатляющий: огромное скопище величественных зданий, громоздившихся друг на друге, перемежалось зелеными лужайками и большими деревьями.
Андершилд окружала стена сверкающего магического барьера, уходя в небо с сотен горделивых башенок императорского района.
Этот щит возносил жителей Андершилда, ведь он не пропускал в себя заводской смог, которым город был просто укутан. Благо ещё не настолько, чтобы окончательно закрывать синеву неба.
По обе стороны императорского района высочились с каждым днём растущие заводские трущобы, словно зажимая в тиски Иллариотский Дворец.
Позади дворца возвышались стройные шпили Тартиба, пристанища гвардии, а за ними маячила зловещая громада Первой Академии. Подобно кирпичной горе, она высоко возносилась над остальными зданиями, отбрасывая на них длинную тень.
По их улице проехала самовозная карета, из латунной трубы которой в небо вылетал магический осадок, сливаясь с бурыми тучами на синем небе.
«Варвары», — обдумала девочка слова отца. Внутри её терзали сомнения. Она хотела узнать больше! Больше о городе, больше о желтокожих его населяющих и планете, где им не посчастливилось жить.
«Ну разве могут варвары построить такое?», — гадала юная Лирия, смотря на озаренные светом Игниса вершины Андершилда. Ей в каком-то роде даже нравились мистерианцы – эти загадочные инопланетцы. Но за пределами поместья она бывала редко.
В то же самое время, девочка понимала: глупо расстраивать своего любимого родителя. Отец хотел, чтобы она была истинной велларийкой!
Девочка зашторила окно. Комната погрузилась в привычный для неё полумрак. Она захлопнула "Основы полисной экономики древней Веларии". Всё равно Лирия читала её уже три раза.
Служанка, по совместительству их наседка, была более учтива и соизволила постучаться в двери. Лирия ответила пренебрежительным согласием.
Ева, так её звали, была молодой мистерианкой в веснушках. Вечно носила фартуки и пахнула мылом, из-за чего брат называл её дочкой мыловара. Лирия же привыкла называть её проще: чернь.
— Моя госпожа, — поклонилась улыбчивая служанка, держа в руках стопку белья. — Я принесла вам новое платье, как и велел мой господин. Старое, прошу, извольте мне застирать.
— Ты опоздала, грязнуля! — девочка расставила руки по бокам, от чего улыбка на лице Евы только выросла.
Служанка молвила, раскладывая принесённые вещи перед зеркалом:
— Прошу прощения, госпожа. Ваш брат поранился на вчерашних уроках фехтования! Я обрабатывала ему рану, а потому не могла зайти. Люциус уже почти настоящий воин!
— Ужасненький из него воин, я ведь всё видела, на самом деле он просто лазал по конюшне с конюхом и упал! — недовольно глянув на хихикающую служанку, вспылила Лирия. — Очень надеюсь, что конюха уже поймали и высекли розгами!
Ева, откашлявшись, указала на новые одёжки:
— Госпожа, мне нужно ваше платье.
— А сама я его не смогу постирать?
— Боюсь, нет, — улыбнулась служка. — Бадья для вас слишком большая.
Лирия насупилась, скидывая с себя одежды:
— Когда вырасту, мне больше не нужна будет твоя помощь, крестьянка, а пока ты просто пользуешься случаем! — она всучила испачканное платье Еве. — Ты обязана чаще заходить ко мне, иначе я расскажу отцу и тебе будут платить лишь половину, раз уж ты лелеешь только моего братца!
— Я постараюсь, госпожа.
Та, поклонившись, покинула комнату.
Одевшись в чистое и прихорошив себя, Лирия принялась спускаться в обеденный зал. Попутно рассматривая коридоры поместья: всюду сновали слуги, трудились не покладая рук. Их массивный дом был весьма запутан, а она ориентировалась в нём не так хорошо, как её непутёвый брат.
На первом этаже её встретила колоннада из мрамора и гранита. За большим, размером с крестьянский огород, обеденным столом восседал отец. В руках он держал газету.
Часы ещё не пробили двенадцать, а потому к еде никто не смел притронуться. Поварихи спешно раскладывали последние блюда крытые серебряной клошью.
Кельтиус ругался в бородку, вчитываясь в каждую строчку еженедельника. Обычно в мистерианских новостях для него хороших не было. Лирия прекрасно знала, что в такие моменты отца лучше не трогать, дабы не злить! Вместо этого она заглянула в небольшую библиотеку.
За круглым столиком там сидела женщина, наряженная в кружевное платье. Она устало склонилась за книжкой. Её волосы были черны как смоль, а глаза сияли синевой как два алмаза. Это была мать Лирии, Мария, чей род походил из Калеба. Впрочем, родина её матери была решающей в их с матерью отношениях.
«Моя мать мистерианка!», — всякий раз эти мысли всплывали у девочки как приговор.
Да, смешивание рас в Альтее было возможным. Только среди трёх представителей: велларийцы, мистерианцы и земляне. Между собой они спокойно скрещивались, благо позволяла физиология. Всё это приводило к созданию полукровок, которой и являлась Лирия… К сожалению для неё самой.
Девочка насупилась, молодцевато задрала голову. Она ненавидела в себе это, чувствуя себя неполноценной велларийкой. Грязной. Не будь Лирия полукровкой, возможно, отец любил бы её ещё сильнее!
Недолюбливала она мать и потому, что та вечно заботилась только о своём сыне, в котором победили мистерианские корни.
Он кстати, Люциус, сидел рядом. Будучи одиннадцатилетним мальчишкой, что являлся велларийцем, всегда был ближе к мистерианцам. «Природная несправедливость!». Ему даже достались синие глаза матери, в то время как девочка переняла очи отца.
Братец вечно творил всякие истории, за которые потом приходилось краснеть отцу. Но своего старшего брата она не любила только из-за того, что вокруг него вечно крутились то отец, то мать. Казалось, будто они уделяют всё время только лишь ему, ему и ещё раз ему! Оставляя ей одиночество в компании книжек.
— Доброе утро, сестрёнка! — помахал ей Люциус, размахивая деревянной фигуркой легионера из игры в латрункули. Она была выполнена в разы хуже, чем рисовала у себя девочка.
— Играешь в солдатиков? — улыбнулась она. — А с настоящим гладиусом духу не хватает? А скакать по крышам – да! Вот умора будет, если отец узнает.
— Тише ты! — воскликнул Люциус, пока она хохотала. — Чур тебя, я хотя бы вообще что-то вижу. Не только из окна моей комнаты, заморыш.
Лирия вновь надулась:
— Когда я просила отвести меня на улицу, ты оставил меня с теми монстрами! С собаками, болван ты эдакий.
Мария впервые оторвав глаза от книги, тихо сделала замечание Лирии. Мол, ругаться это плохо и не к лицу дамам. Девочка шмыгнула носом, а как же, ругаться вполне к лицу, когда обзывая существо, указываешь ему на его истинную натуру!
— Этому слову меня научила служанка Ева, — деловито протянула Лирия.
— А вот и не правда, ух, — её старший брат недовольно пропыхтел, откидывая деревянных легионеров в сторону. — Попрошу отца, чтобы тебе нашли самого толстого и некрасивого жениха!
— Ну, а разница? У меня он будет хотя бы знатный, — напыщенно оттопырила пальчик девочка. — Я ведь не давала обещаний крестьянским дочерям, с которыми ты шлялся по улицам, что выйду за них замуж, если они поцелуют жабу!
Брат нахмурился, привстав:
— Не буду я, на ком-то жениться, фу! Это же придется вечно жить с такой грымзой как ты. Просто хотел посмотреть, как они будут целовать лягушек.
Мария, отложив книгу, мягким тоном сказала:
— Люциус, в твоём положении не стоит давать подобных обещаний, – она положила ему руку на плечо. — Ты аристократ, а наши слова значат многое. Следить за ними важнее всего.
— Ха, а у тебя рот не затыкается как у деревенского трубадура! Посмотри, братец, даже матерь упрекнула тебя, уж не знаю, что после этого сделает с тобой отец…
Лирия развернувшись, побежала к Кельтиусу, что как раз отложил газету от себя. Люциус принялся бежать вдогонку. Мария только лишь вздохнула, вновь берясь за книгу:
— Что за несносная девочка…
Они ещё пару минут носились вокруг стола, как шальные мухи, пока Кельтиус не рявкнул им заткнуться. Лирия охотно послушалась.
Отец поднялся и объявил:
— Идём, дети. Помолимся.
В углу их главного зала, стоял поражающий своей красотой алтарь Эллуны. Черты безликой красавицы из гранита пересекались с древними письменами на шали алтаря. На цепях над ними была подвешена серебряная копия лика Нистфулларии. Не было лишь одного…
— Я слышал, в храмах Велларии есть осколки Священной Луны, — прошептал ей на ухо брат, когда они склонились пред серебряным ликом на колени.
— Нам это не к чему, — ответил Кельтиус, услышав сына. Он снял с шеи подвеску, положил мутную стекляшку на алтарь. — У нас есть нечто большее!
— О-о-о, — протянула девочка с благоговением.
Она прикоснулась к кристаллу… Ничего.
Просто холодная полупрозрачная стекляшка.
— Я тоже хочу! — потянулся Люциус.
— Нет, — схватил его руку отец вовремя. — Тебе нельзя прикасаться к нему, сын мой. Твой час ещё не настал, но он будет твоим, когда вырастешь. Ave ad Elluna!
Девочка склонила голову. Отец поднял одно из блюд и поставил его на алтарь. Это была их жертва богине! Дабы Эллуна обратила внимание своих гениусов, героев прошлого, на их дом, дабы Яллус защитил их от козней Терруна, Юнона уберегла детей и женщин, а Ваций даровал их роду силу.
Кельтиус пролил вино на алтарь.
Лирия ещё раз взглянула на мутный кристалл. В душе она мечтала, чтоб реликвия не доставалась брату, а попала к истинному велларийцу, лелеющему традиции, – к ней. Уж она то никогда не предаст отцовские идеалы.