Глава 38. Ничего кроме правды

Хорсен стоял на пирсе. До здания адмиралтейства долетали брызги разбивающихся о берег волн, стекая по кладке, разъеденной потеками.

В руках адмирал держал новую трубку – чубук был забил табаком, прямиком из инопланетных колоний.

— Во качка! — пьяно заметил его собеседник на этот вечер. Это был капитан корабля, что арендовала сотня Эстена.

— Держитесь храбро, амиго, — порекомендовал Мигель, опустив ему руку на плечо, — уверен, даже мореплавателя Красса бросало в шторм после стольких бутылок.

Лучших собеседников не нашлось: ни одно прилежное судно не приставало к берегу. Продлится это недолго – к Лазурному уже шла ларионская эскадра, выданная адмиралу Её Величеством.

Хорсен не мелочился.

Он знал, что гвардия за ним последует, как хвост за собакой. Это было неизбежно. Оставалось лишь оседлать течение. Адмирал был единственным из своих ровесников, покоривших не только стихию моря, но и гвардейский террор.

Мигель сделал глубокую затяжку. Загубник трубки был вырезан из кипариса – прямиком с родины – и отдавал маслянистой еловой горечью.

Потянуло в рассуждения, всё равно этот простолюдин уже ничего не слушал.

— Её Величество пронзительна, что твоя шпага. Но юна, даже слишком для стольких-то титулов. Вся эта гвардия, террор и обратный Кеннету популизм – всё это она обязана перерасти, словно подросток, избавляющийся от прыщей, — чихвостил Хорсен. — Она должна, иначе страх перерастёт в гнев.

— Да, дети главное. Аркана завещала… любить, — невнятно пробормотал собеседник. — А я бы ремнём!

— Именно, амиго! Я видел в юной Катрине потенциал, когда ещё была жива её сестра. Нежеланную девочку скрывали, а где же ещё можно взрастить сильный характер, как не в изгнании?

Адмирал поглядел на склад, где хранился нитор – вокруг была суета.

— "Роза" оскорбилась после того, как я вновь отговорил Её Величество от необдуманного поступка. Так уж вышло, что во всём дворе я один, кто горазд на такое, — Хорсен поспешил расправиться с трубкой. — Но не думай, гвардейцев я не виню. Они отдали своё мышление Империи – а она штука неопределённая: бывает кусает тех, кто делает ей лучше, и кормит прихлебателей.

Из темноты к ним спешила фигура. Это был сотник.

— Калебец! — грозно окрикнул его капитан судна. — Сучья качка! Когда я смогу отдать швартовы?!

Вместо ответа сотник оттолкнул капитана. Парень принялся рассказывать адмиралу какую-то чепуху. Выглядел калебец так, словно его пытали несколько дней в Уэлстауэре.

Адмирал слушал. До тех пор, пока в трубке окончательно не закончился табак.

Не дослушав бредни офицера, Хорсен взял его под локоть и повел по пирсу.

— Друг мой, — успокаивал его Мигель, — бургомистр обладает не большей властью над наёмниками кондотьера, чем мистерианец, задумавший пасти кошек. Никлас бы меня предупредил.

Внимание адмирала привлекли калебцы, активно размахивавшие руками в сторону дымящихся бочек с нитором, что солдаты выкатывали со склада.

— Наемники имеют свойство продаваться, — процитировал его же слова Ривс.

***

— Вы должны были видеть кого-то со стариком, — Джон вытягивал из Лирика информацию по пути из квартала. — У зачарователя обязан быть соучастник.

— У этого заклинателя Терруна друзья были лишь среди библиотеки, — ответил веллариец.

— Мы искали там. И не нашли ничего. Кроме руин сумасшедшего дома.

— Многие бы не согласились с тобой, barbalorum, этого места боялись и избегали многие.

— Эйе, я тожить всегда так относился к книгам! — согласился южанин. — Уверен, по ним скорбить не будут, накой ляд они нужны местным?

— Бесполезно объяснять вкус дыни тому, кто всю жизнь жевал сапоги, — ответила ему Лирия.

Девушку оборвал гул под ногами. В глаза ударил свет слишком яркий для глубокой ночи. Тот промелькнул резво, словно вспышка молнии. Затем пришёл звук – грохот. Со стороны побережья в небо, как рой саранчи, поднялись перепуганные чайки.

— Взрыв, — констатировал Миллард.

Лирик радостно воскликнул:

— Прямо у складов вашего достопочтенного наварха Хорсена.

Лирия посмотрела на вздымающийся столб света над Осенницей. «Версия с поджогом квартала Святого Гинека через бочку с нитором теперь обретает смысл».

— Нам нужно к гвардии! — заявил землянин. — Достанут бургомистра – достанем и зачарователя.

***

Растрепанное пугало меж переломанных досок с трудом поднялось на ноги и принялось яростно хлопать себя по бокам, сбивая занявшиеся на форме огоньки. После чего мутным взглядом посмотрело вокруг и вопросило:

— Все в порядке?

— Кажись, я вывернул ногу, амиго, — похромал мимо Форен с бочонком нитора под рукой.

В воздухе стоял черный столб дыма, а под ними в туче алебастровой пыли уже собирался народ вокруг развалин.

Эстену хватило сил вытащить себя из-под обвалившегося склада.

— Вы сделали даже больше нужного, — обнял его адмирал Хорсен, с ног до головы пропахший табаком.

Он радостно наблюдал, как десятник поставил бочку с нитором к дверям адмиралтейства. Там лежало ещё с десяток таких.

— Вам удалось вытащить почти весь нитор, — подбодрил Ривса Мигель, — подумаешь две бочки взлетели на воздух! Они были уже зажжены – чудо, что не взорвались раньше – а вот если бы подпал охватил их все, одним покосившимся складиком дело бы не обошлось!

Из пыли показался интендант, прибежавший на грохот. Старичок принялся рвать на себе волосы.

— Калебцы, — бухтел капитан корабля, предлагая Остону, серому от пыли, трубку.

— Империя гордилась бы вами, будь у неё воля, — заключил Хорсен.

Последняя сентенция адмирала явно была лишней. В первую очередь, Ривс пошел на этот подвиг исходя из худшей привычки – руководствоваться совестью. Сама же Империя теперь, чего ради, может расправиться с офицером: «Капитан Вильгельм будет расстроен, что его план не исполнился, как задумано. Нужно было… что-то смягчающие, геройское».

— Не желаете побеседовать с гвардией о бургомистре, господин? — прохрипел Эстен.

— Пожалуй, да.

— После сна, — бегло добавил адмирал.

Сотник обреченно зашагал прочь.

— Не кури на службе, каррамба, — не забыл он о самом главном: дать затрещину адъютанту.