Глава 37. Перистиль средь грязи
«Наверное, когда это всё закончится, выйдет интересная история, — думал Миллард, осторожно ступая за велларийцами. — В интересных историях есть главная проблема: сначала их приходится переживать лично».
Троицу завели в подтопленный грязью дворик. Средь убогих дощатых хибарок, как трупные мухи бродили велларийцы. Серокожие были повсюду. Джон насчитал голов сорок. Нечасто нынче встретить такое количество на Мистериуме.
— Эйе, неудивительно, что сюда боятся заглядывать, — шепнул Себастьян. — Чаго уж говорить здеся и заблудиться можно!
— Ага, — ответил Джон.
— Ещё и этот магнусов громила, — мистерианец зыркнул на Лирика.
— Ага.
Милларда всегда поражало, почему каждый беженец считал своей священной обязанностью насаждать свою культуру на новом пристанище. Все эти велларийские лбы могли попросту вернуться в Республику.
«Даже если на твоей планете песок, как стекло, а подорожник может оттяпать руку, — рассуждал Джон, — всё равно это краше, чем на чужбине».
Тут землянин поглядел на инопланетное небо Мистериума. Родина была далеко… Нет, всё-таки между ними было что-то общее.
«Ты на службе, — напомнил себе Миллард. — У слуги Империи нет родины. Ни малой, не великой. Лишь ты сам куешь себе отчизну».
— Думаешь, эти два зачарователя могут быть тут? — сомневался Скитлер.
Землянин пожал плечами.
— Здесь бы им было самое место.
***
Трущобы жили по чужим правилам: «По велларийским правилам!», — была вне себя от счастья Лирия.
День и ночь здесь сменили друг друга. Народу Луны, выросшему под ореолом Нистфулларии на родной планете, куда привычнее было бодрствовать в ночи. Лирия помнила, как к отцу приезжал гость из Элларии. Как он шатался от одного только вида солнечных лучей, словно хромая лошадь.
Девушка ступала по доскам, над вяло текущим источником, что брал исток именно из этого квартала. В центре всего этого благородия стояла хата. Над ней был сооружен полумесяц, обращенный к небу.
— Это наш храм, — объяснил ей Лирик. — К сожалению, флавиус храма недавно исчез. Мы скорбим, ибо сегодня день полной фазы.
— Вам стоило многих трудов всё здесь обустроить! — восхищенно озиралась аристократка.
— Загнанный в пустыне тушкан непременно выроет себе нору, — ответил ей веллариец. — Согласишься ли ты, дитя, разделить с нами молитву Эллуне?
Спрашивать не было нужды. Ей обещали разузнать об её проблеме у общины, ей был обещан кров, ей обещали и обещали.
Когда Лирик отлучился, она наконец вспомнила о спутниках.
— Слушайте, — приблизилась к ним девушка, — я нашла себе место в мире!
— Низкие у тебя стандарты. Как для аристократки.
Другого от землянина она и не ожидала.
— Милое местечко, разумеется, — почесал макушку южанин. — Напоминает… напоминает родные дейтонские ямы.
— Ничего похожего! Заткнитесь!
Джон вздохнул.
— Я нашла дом, — указала им на храм Лирия, — это не просто место, где вы можете согреть чресла и закрыться на ключ, это нечто большее…
— Ты тут всего полчаса, — пробасил Миллард. — Кончай чесать языком попусту. Лучше о важном. Ты узнала, где чернокнижник?
Девушка покачала головой.
— Лирик обещал разузнать после… службы.
— Какой ещё службы? — закатил глаза Себастьян. — Чаго он уже от нас хочет?
— Храмовой, деревенщина!
— Поспеши, — холодно порекомендовал ей Миллард. — Надеюсь ваша богиня скора в приёме молитв. Мы теряем след.
Лирия только огрызнулась. Она искренне надеялась, что эти очерствевшие варвары не посмеют кинуться допрашивать велларийских женщин и детей.
«Страх к чужакам местных вполне обоснован, — думала велларийка. — Даже на меня они смотрят с подозрением… И почему я только решила, что это будет так просто. Ведь всё это из-за культурной пропасти! Бедные жертвы республиканской пропаганды. Но мой долг, как патриции, истинной велларийки – обучить их нашему пути».
***
«Старики, женщины и дети? Скорее уж дармоеды, нахлебницы и хулиганье», — скривился Миллард.
Он увидел, как серокожие оборванцы глумились над местными в их же дворе.
***
Лирия любовалась, как группа велларийцев пыталась обучить местных грамоте.
«На Велларии каждый плебей умел читать», — знала она из слов отца.
***
Миллард смерил злобным взглядом серых преступников, разбирающих и без того косую халупу.
***
Девушка с уважением смотрела на плебеев, собирающих материалы для отстройки общины.
— Дитя, — услышала она голос Лирика за спиной, — можем идти.
— Bene, я только хотела спросить: какому из гениусов обращен этот храм?
— Гениусов нет уже очень давно, дитя, — нахмурился веллариец. — Я предупредил всех о твоём приходе. Но, войди в их положение, постарайся демонстрировать меньше… своей натуры.
***
Ривс несся вниз, к Осеннице.
— Эстен! — окликнул его издали адъютант.
Он обернулся. Это стало ошибкой. Сотник споткнулся о главное достоинство Красского моря. О тюк с рыбьим жиром, горячо любимый алхимиками. Тот расплылся по брусчатке.
Офицер приземлился удачно: цензус был одним из немногих на потоке, кто не забывал главное достоинство мудрого командующего – умение хорошо бегать.
Прижался к стене.
Лицо у него сразу покраснело, а из глаз потекли слезы.
— Офицер, — первым нагнал его десятник Форен, — что за физкультминутка?!
Солдаты – а эти ребята без четкого приказа никогда никуда не спешили – явились раньше Остона. Адъютант сразу принялся задыхаться, из чего явствовало, что юный паршивец опять начал курить. Эта мысль ушла в долгий ящик проблем офицера, который нынче был забит вовсе не тем.
— Каррамба, гвардия хочет воспользоваться идиотией бургомистра и приписать к этому Хорсена!
— Звучит, как не наша проблема, амиго, — почесал затылок Форен.
Десятник никогда не отличался сообразительностью. У Форена было два достоинства: владение мечом и языком. Это выражалось в его теле. Приземистый и коротконогий, рано пополневший мужчина, обладал руками, которым позавидовал бы сам Родвир Благородный. Лицо округлое, с непроницательным взглядом, но суетливой челюстью. Другими словами – мистерианец дела, но не ума.
— Наймиты хотят поджечь нитор на складе, — смахнул с глаз неврастенические слезы Эстен.
У калебцев осознание угрозы пришло не сразу, сказывалась полная неосведомленность о техническом прогрессе.
Едва они успели отдышаться, как воздух в соседнем дворе вспыхнул синевой. Сотник оттащил двух солдат от арки, ведущей в дворишко. Вся их одежда, щиты и кольчуги покрылись инеем.
Эстен жестом приказал всем заткнуться.
Через плетенный забор, заросший мхом похожим на клоки волос свежеостриженных солдат, донеслись крики. Ривс выхватил Остона, соскабливающего с щеки сосульку, та пахла корицей.
— Подсоби-ка, — приказал он адъютанту, забравшись ему на плечи.
— Кольчугу мог бы и скинуть, — заныл парень снизу.
— Осади, локо, — шикнул на него сотник.
Он принялся вглядываться в происходящее во дворе.
Пять фигур в черных балахонах, маслянистых, словно мускусом помазанных, окружили старика. Рядом с каждым их них в воздухе витал люминесцирующий шар.
«Маги? Чего они тут забыли?», — прищурился Эстен. Ещё загадочнее ситуация стала, когда он обнаружил на руке каждого неизвестного браслет с гравировкой птицы.
— Неплохо, старик, — пропела крамольным голоском женщина из ряда неизвестных, — обскакал Маттона, обскачешь нас, а что дальше? Иномирцам нужен только ты и твои игрушки. Соглашайся на условия магистра, Норрис!
— Позримъ, как твой магистр погонит иномирцев, — старик говорил, как богослов минусовых эр, — будучи шантажируемым.
Ривс уже видел этого старика. Зачарователь в белоснежном балахоне с чудным посохом, будто бы стальной прут обогнула трухлявую палку, оставленную в снежных горах. Было что-то сенильное в его узком лице с бородой и хрящеватом носе.
— В отличие от тебя, мы не создаем новых чудищ! — выкрикнул парень с посохом скромнее, нежели у старика. — Эта грызня угрожает всей Тее!
Сотник не понимал ни слова.
— Эси дурни пошли в гильдии, — почесал белоснежную бороду зачарователь. — Заступила зависть вашим магистром, ибо не ему достались монархи. Жар-птица, знамо, птица волевая. Кто слабъ – осядет пеплом…
— Не сдашься сейчас – по твою душу сюда прибудут с Игниса! — в голосе неизвестных ощущалось больше ужаса, чем воинственности. — Думаешь, долго выйдет прятаться?!
— В какую нору засядешь, пока Альтею будут кромсать? — зло ухмыльнулась девушка.
— Не взыщите, дама, — сказал старик, поднимая посох, — но читать мысли эси дурно.
С наконечника в разные стороны полетели струи газа – ежели, конечно, это был газ. Неизвестные схватились за рты. Посох засверкал, как звезда. С него сорвались разноцветные искры, в полетё оседающие под ноги пытавшимся убежать неизвестным. Руки их и ноги мигом сковало льдом, а разум сном.
— Аркана-мио, — поспешил спрыгнуть наземь сотник.
— Чего там за представление? — принялся проглядывать меж плетения Форен.
— Не знаю, — честно ответил Эстен.
Ривс отдернул Форена:
— Беги за Дербеном, пущай вернуться сюда и задержат… тех, что во дворе!
— Кабальеро, — скомандовал он остальным, — за мной!
Остон обреченно размял плечи.
***
Из хижины, где скрылась серокожая девка, пучком вылетели косые синие лучи. Себастьян отпрянул от здания:
— Дупля не отбиваю, чаго они там делают?!
Парень поглядел на это свечение… где-то он его уже видел.
— Слышь, — обратился он к землянину. — Мне это знакомо.
Джон не ответил.
— Я имею в виду, что видел уже эт свечение! Во сне, и, смейся если хочешь, но там был со мной ты, боров. И, мы. Как его, мать её перемать…
— Словно знаем друг друга уже годы, — глянул на него свысока Миллард.
«Страшный кошмар, — поежился Скитлер. — Уж лучше я женюсь на Сивой, чем буду кентоваться с этой глыбой».
— Как с языка снял! Велларийка как-то шепнула, мол этой ночью видела, как ты…
— Это всё руна. Проклятие. Оно играет с нашим разумом.
Себастьян поглядел на здоровяка с долей скепсиса: «Уж что-то, а моя башка – наилучший из схронов».
— Такому червю, как ты, это неочевидно. Но мне, — заявил Джон, — хорошо известно моё сознание.
— Эйе, да по тебе видно. Хвилософ!
Двери хижины открылись.
***
Интерьер, возможно единственного в Хайгрионе, храма Эллуны был прост. Ни тебе стрельчатых арок, ни архивольт. Обычный сарай с глинобитным полом, жердяными подпорками и камышовой крышей.
Лирик закрыл за ними плетенную дверь. Лирия зажмурилась от едкого запаха благовоний. Запах был настолько крепким, что обоняние попросту испарялось.
«Таков он, воздух Велларии?», — гадала девушка.
— Сейчас на нашей родине Полная Луна, — прошептал ей Лирик, указав куда-то вдаль сарая. — Ступай, патриция, я буду ждать тебя здесь.
Шепот его звучал, как гром. В храме стояла аномальная тишина: это был звук десяток молившихся. Лирия боялась даже громкого вздоха – что угодно могло нарушить идиллию. Вокруг девушки стояли на коленях десятка велларийцев, каждый из них раскачивался, волнами, словно дуновения ветра по песчаному бархану.
Она ступила дальше.
«Долгие годы жизни на выселках, и вот я здесь», — её сердце затрепетало перед видом каменный плиты. На ней были плетенные и резные фигурки – что они изображали, глаз Лирии был не в силах углядеть. Важен был лишь осколок, к которому были повёрнуты все молящиеся!
Камешек на алтаре имел металлический оттенок, но текстура у него была, как у лазурита. Вокруг него душа девушки уловила волны. Нет, вихри. Целые завихрения лунной энергии.
«Я не могу в это поверить, — на глазах аристократки проступили слёзы, — был бы здесь отец…».
Она и не заметила, как подкосились её ноги.
«Осколок», — не могла поверить собственным мыслям девушка. Сомнений быть не могло: обычно лунная энергия приходит к ней с небес, из глубин звездного пространства, несясь по Альтее. Ныне же дар Эллуны исходил к Лирии от алтаря.
Это был осколок Нистфулларии – атрибут храмов Велларии. Настоящих храмов!
Дыхание Лирии замедлилось. Собственные вздохи остались единственным, что она могла слышать.
Мир вокруг исчез.
Осталась только измученная дорогой девушка.
Молчание завихрилось вокруг велларийки. Каждой порой она чувствовала, что с ней происходит нечто огромное. Она ощутила себя крохотной частичкой, меньше любой пылинки, но частицей, наделенной разумом.
Сознание её отекло, как после вина. Словно при жгучей нужде любви! Однако, это было вовсе не то блаженство, что бывает в лоне. Оно было всеобъемлющим… и до жути всепоглощающим.
Ей стало страшно.
В какой-то миг перед нею распахнулся занавес – она неожиданно обнаружила себя ступающей по мощенной мрамором дороге. Та вела её прямо к Нистфулларии, чей ореол был ясен как никогда. Руки Лирии тряслись от волнения, когда пред ней склоняли головы фигуры в шлемах с гребнями.
«Ты/несущая тринадцатую метку/твоя душа», — услышала она множество голосов, они были знакомы ей, каждый из них велларийка уже где-то слышала.
Всё вокруг затмило лазурное сияние.
«Отец?», — подумала она в глупой надежде.
— …уберите это… Выродок! — услышала Лирия крики, доносящиеся через покров. Телом она ощутила крепкую руку на своём плече:
— …опасно, дитя, — наставлял ей голос сквозь саван.
— Я вижу расколотую планету, — меж сон прошептала аристократка, — родину.
И вправду – Веллария раскрошилась вокруг неё, а Священная Луна уносилась вдаль. Ноги её стали уходить под землю. Вглубь.
«Это свобода/существование», — вновь раздался утробный голос.
В ушах раздалась музыка. Красивее Лирии слышать не приходилось, но неслась она из недр земли. Из глубин она разглядела механизмы: шестерни и поршни ходили под планетой в бесконечном круговороте.
Она чувствовала, что её эмоции ведут себя, как приливные волны, ускользнувшие до поры от воздействия других, страшных сил.
«Ты/двое должна узнать/неожиданность/предательство», — раздавался в её разуме голос.
Музыка заглушила голоса.
Она нащупала руку Джона. По лицу стекала холодная вода.
— Так-то лучше, — ухмыльнулся Себастьян с бурдюком, — чаго с ней вообще?
Лирия принялась жадно дышать. Миллард крепко держал её за плечо. Лирик указал на её грудь:
— Спрячь его, — наказал он.
Девушка, слабо понимая происходящее, вернула ярко сиявший кристалл обратно за ворот.
— Шок, — сказал Лирик, — такое бывает, когда…
— Где зачарователь? — шагнул к нему землянин.
— Я уже рассказал твоей спутнице, barbar, — ответил веллариец.
— Эйе, боюсь она нам ща мало чего поведает.
Себастьян щелкнул перед глазами Лирии. Девушка гневно отмахнулась. Она раздумывала: «Неужели я слышала Её? Может, это было наставление от отца?».
— Недурственные у вас благовония, я погляжу, — прыснул южанин. — Мне ещё не поздно сменить веру, а?
Джон буравил Лирика взглядом.
— Bene. Тот, кого вы разыскиваете, искал у нас пути к бургомистру, незадолго до вашего появления.
— И вы знаете такой?
— Да, наши пути в этом сходятся. Ладислав испортил жизнь многим моим сородичам. Мы ищем отмщения!
Лирия провела пальцем по ладони. В душе пульсировала энергия.
— Я чувствую столько сил, — восхищенно заявила она Лирику.
Он посмотрел на неё с печалью:
— Что же ты, никогда не видела Священной луны? — вопросил тот на велларийском.
Девушка покачала головой.
— Идём, я поведаю дорогу, — окликнул спутников Лирик.