Том 3. Глава 38. Столица в огне (часть 5) (2)

Пока он слишком занят, чтобы контролировать Талеса. “Не мог же мальчишка..." Покусывая губу, прошептал Лаваллье.

Чудом избежавший смерти виконт, спешно покидает столицу под предлогом восстановления в спокойной обстановке. Кто выиграл от произошедшего?

Очевидно, децентралистам выгоден раскол в фракции - оппоненте. Следом идут не принадлежащие королевству силы, желающие воспользоваться хаосом. Тем не менее, горящая столица не даёт ничего ни одной из сторон. Поджог города без официального объявления войны гарантирует злоумышленнику шквал критики со всех сторон континента. В общем - то тоже можно сказать о организации восстания и охоте за обычным виконтом, Талесом.

Если взглянуть со стороны простолюдинов? Абсурд. Несмотря на поруганную честь и, местами, имущество аристократов - их потери не идут ни в какое сравнение со смертями и опустошением среди обычных граждан. Мятежники, прикрываясь праведными лозунгами, устроили настоящий террор простолюдинам, слегка потрепав привилегированный класс. Что - то там крича о общем благе, они по сути уничтожили привычный уклад огромного процента населения столицы. Безголовые придурки, выгадавшие лишь смерть по итогу.

Итак, мы возвращаемся обратно к Талесу. Он получил серьёзные травмы, но выжил. Более того, ускользнул из рук Линуса и маркиза, готовящих ему, по сути, печальный конец.

Ранен в грудь? Едва избежал смерти? Подозрительно. Ведь рядом с ним всегда бдит опытный боец.

“Юни Серебряный Волк”. Якобы устранившая трёх профессионалов прежде чем те успели выполнить заказ. По имеющимся у маркиза данным, она принимала активное участие в экспериментах, устраиваемых Талесом над людьми. Способен ли высококлассный авантюрист, убивавший и убивавший много нанести близкие к смертельным раны?

Подозрительными выглядят и действия мятежников. От силы неделю назад они представляли из себя условно - безобидную, пускай шумную, толпу. Слишком уж быстро кучка недовольных выросла до полноценного восстания.

Это напомнило Лаваллье о схожем инциденте. Создание фракции Талеса, включающей непонятно когда с ним познакомившихся сторонников.

Есть один нюанс, противоречащей столь внезапной дружбе - зачем кому - то вообще вводить в круг общения печально известного “Убийцу Рабов'. Таким образом, стихийно сформировавшаяся фракция Талеса неуловимо напоминала трансформацию, произошедшею с активистами Брюссонна.

Кстати, вспоминая суд. Картан подобно безумцу закапывал себя, предоставляя Талесу шанс предъявить какие - то немыслимые доказательства. Почему Жозефина, допустим даже для защиты сына, объединилась с рабом; молодой и хорошей собой девушкой, являющейся отражением её первостепенного врага. Зачем ей ввязываться в авантюру, по результатам которой граф потеряет всё. Козырь же маркиза, мать Анриетты, внезапно помешалась рассудком, не оказав никакого влияния на ход дела.

Промывка мозгов. Мысль, пробежавшая холодной волной по спине.

Внезапные сторонники Талеса, граф Картан и его супруга, свидетели на суде, избитая судьбой мать девочки, мятежники. Все они вели себя странно. Маркиз не слышал о работающей в подобном ключе магии, но и объяснения логичнееу него не имелось.

Туда же, Виктор. Бастард, посланный шпионить за Талесом. Как же так получилось, что, не отправив ни единого доклада, он целиком погрузился в заботу о делах Марлана? Плюс, зачем ему сливать других агентов?

Доказательств нет. Теория, как не крути, с душком. Реши он поделиться догадками с общественностью, большинство просто посмеётся и окончательно махнёт рукой на лишившегося рассудка старика.

“Если только я не найду доказательства...”

Необходимо тщательно подготовиться. Опросить придворных магов, авантюристов и даже, если выбора не останется - магическую академию Сан Галлена на предмет существования магии промывки мозгов, особенно о том, что завязано на алхимии. Итак, план предельно прост - собрать информацию и казнить мальчишку.

Вопреки короткому списку задач, на первый пункт уйдёт неимоверно много времени и сил. Конечно проще было бы повторить покушение... уже с приказа маркиза... но эту карту разыгрывать поздно. Сам Талес умелый алхимик под охраной минимум двух экспертов. К тому же, после отравления крон - принца аристократы королевства словно на иголках сидят, опасаясь каждого шороха. В общем, варварские методы здесь не применимы.

С другой стороны, если его игнорировать, со временем этот "Людоед' пожрёт всё королевство. Пока фракция Талеса - пылинка на фоне громадин централистов и, что 6 им не ладно было, децентралистов. Но, маркиз не повторит ошибку недооценив противника, нет, нужно давить змею в зародыше.

Забавно, маркиз Лаваллье, один из могущественнейших людей в королевстве, привыкший десятилетиями смотреть на всех сверху - вниз, избрал своим заклятым врагом парня, не так давно перешагнувшего подростковый период.

Навстречу карете маркиза проехали ещё две, украшенные гербами семьи Обениэль.

и и

Лаваллье сжал кулаки, упёршись взглядом в стену, нельзя дать другой стороне, наверняка наблюдающей, даже намёк на будущие планы.

Двое представителей благородных семей разошлись в противоположные стороны. Один пересекал мост над рекой Амон, покидая столицу. Второй же въезжал в квартал благородных, спеша на похороны.

“Крутись - крутись, я обязательно поймаю тебя за хвост...!"

Пробурчал себе под нос маркиз обещание, растворившееся в стуке колёс. “Уехал?”

“Ага, не видно.”

Переговаривались Лоуберт с Талесом, провожая взглядом скрывшуюся в проулках карету маркиза. Промелькнувший в окне силуэт одеревеневшего старика, словно всеми силами старающегося не выдать никаких эмоций. Лоуберта до сих пор передёргивало от воспоминаний о этих, прожигающих стену, глазах.

“Ваше превосходительно, я нахожу маркиза полным сомнений.” "Не спорю. Не с проста он не захотел выдавать нам ничего лишнего.”

Талес почёсывал подбородок, размышляя. Означает ли это, что Лаваллье в общих чертах правильно трактовал случившееся.

“Отдаю должное смышлёности развалины. Ну какой нормальный человек отыскал бы здесь подвох. Промывка мозгов простолюдинам, поджог города, симуляция покушения и всё ради побега."

Конечно, кивнул Лоуберт в знак согласия. Впервые услышав план, он серьёзно обеспокоился психическим состоянием их господина. Хотя, Талес Обениэль никогда и не пытался походить на нормальных людей. Видимо только гений и безумец в одном лице способен понять нюансы схемы другого безумца. В карете сидело трое: Талес, Лоуберт и Юни, исполняющая обязанности телохранителя сиделки. В отличие от их путешествия в столицу - Дью с остальными слугами занимали отдельный транспорт. Спасибо идиотам - мятежникам, предававшим огню всё на своём пути, вынудив Талеса брать мало - мальски подходящую замену в столице. По сравнению с ‘родной’ каретой, обновки уступали в длине и высоте, что непосредственно сказалось на размерах внутреннего помещения. Окажись в одной с ними кабине Дью, не жалующийся на габариты собственного тела и двуручного меча - им бы вовсе нечем было дышать.

По официальной версии. По правде же, Дью изначально не проявил энтузиазма касательно озвученной схемы, а ещё больше ему претила идея сидеть рядом с всамделишным злодеем.

“Ваше превосходительство, эксперимент прошел удачно?" “Абсолютный провал." Моментально среагировал Талес.

“Сохранение рабочей силы для усиления фракции... Что ж, мы проверили возможность вербовки людей при помощи промывочных духов и магического взора, не прибегая к хирургическим операциям. При удачном раскладе, подбор необходимых ресурсов продвигался бы в разы быстрее, когда нет необходимости воздействовать на каждого по отдельности. К сожалению, не всё в мире так гладко."

“Для начала, высокоранговые аристократы в подавляющем большинстве не снимают анти - магических амулетов. Однако, исходя из полученного опыта, подстрекательство народа попроще к восстанию возможно--"

Кивнула Юни.

“_Что, правда, рисково повторять. Особенно, когда враг заподозрил искусственную природу события."

“Мм. Понимаю. К тому же, неизвестно как поведут себя подопытные после окончания действия эффекта. Вспомните того, посоветовавшего сообщникам ‘думать своей' головой, когда их зажали в угол."

Слова лидера банды монстров, спалившей столицу. Теоретически, он один повинен в безусловной для королевства трагедии. Активисты существовали давно, но их протесты против узурпировавшей власть элиты никогда не переходили границы мирных маршей или демонстраций. Всё изменилось после промывки мозгов Талесом одному из ‘влиятельных’ членов их общины. Промывки с установкой случайного впадения в ярость.

Важно пояснить, переход от мирных протестующих к упивающимся кровью и страданиям мятежникам в естественной своей форме процесс не быстрый, а значит и риски тем или иным образом проколоться в процессе - огромны. Поэтому, первое время они намеренно создавали безобидный образ. Когда же время пришло, Дрей, при помощи своей уникальной магии и дурманящих духов, резко увеличила число недовольных, дабы свежеобразовавшееся течение воспользовалось эффектом неожиданности, компенсировав отсутствие нормального оружия просто всепоглощающей живой стеной.

Нельзя забывать о элитных гвардейцах и авантюристах, способных буквально рвать на куски слабо - организованную толпу. Для них мятежники сыграли роль приманки, отвлекающей внимания от действующей в тени Опус - серии. Так как почти все силы Дрей уходили на контроль людей, подобные задачи легли на плечи Чарла и Фэм. К счастью, до открытого столкновения с королевской гвардией не дошло, хотя личной охране нескольких аристократов досталось сполна. Что же касается трупов с ранами странного характера на шее... все улики скрыл, распространяющийся от факелов мятежников, огонь.

Ярко прошедшая попытка революции и покушение на Талеса стали финальными аккордами плана Д. Он всё ещё находится под прицелом недоброжелателей, даже скрывшись от них на ‘домашней’ территории, тем не менее, сейчас власти придётся изрядно напрячься, возвращая порядок на улицы города, а недоверие верхушки к простому народу и вовсе лишь возрастёт со временем.

Собственно, поэтому столица должна была сгореть. "На удивление много жертв." Заметил Лоуберт, мельком скользнув взглядом по улице.

Они всё ещё пересекали реку Амон, отделявшую элитный район города от улиц простолюдинов. Отражающийся в воде городской пейзаж изобиловал тлеющими пятнами. Даже через мельчайшие щели в окнах до них доходил тошнотворный запах сгоревшего дерева и плоти.

“Что ж, мы ограничились минимальными установками, бунт с применением насилия. Тут при всём желании не просчитать побочный ущерб."

"К тому же, гвардейцы тянули до последнего, погрязшие во внутренних конфликтах и по итогу отдав приоритетам благородным.”

“Не меньше шести тысяч погибших. Я рассчитывал на цифры в районе одной тысячи.”

То ли с иронией, то ли с бравадой заметил Талес, констатируя ужасающий факт. Ещё во времена операции по захвату эльфийского поселения у Лоуберта возникали опасения,

касающиеся прогрессирующей десенсибилизации\ господина к человеческой жизни, жертвам и резне. С другой стороны, как уже неоднократно подмечалось, в принципе странно ожидать от Талеса поступков, не нарушающих общепринятые нормы.

“Хватало желающих присоединиться к... хм... погромам добровольно. Стадный инстинкт в действии, так сказать."

“Есть такое. Девять человек проигнорируют одного, но, если в толпе из ста человек найдётся десятка, продвигающая определённую идею - у них есть все шансы привлечь новых сторонников."

"Чем масштабнее движение, тем выше соблазн для наблюдавших присоединиться к действу. Мне бы стоило учитывать психологию толпы."

Помимо обработанных мятежников, к 'революции’ примкнуло много мародёров или просто безумцев, манимых жаждой наживы или какими - то личными убеждениями. Те, кто не подчинялся Талесу, а значит и не входил в его план.

“С семьёй барона Понтабан вышло крайне неудачно. Хорошо хоть нас не заставили присутствовать на похоронах."

“Честь и хвала невестке. Мы бы никогда не выехали так рано если не её великодушие.”

Потеря Симоной родителей совершенно их не волновало, точнее, горе, ограничившееся семьёй Понтабан - это более чем приемлемый расклад для команды Талеса. Например, какие - либо события, связанные с семьёй Лоуберта, изрядно осложнили бы бегство. Им бы пришлось как минимум принять участие в организации панихиды, а также присутствовать на всех сопутствующих церемониях.

Обошлось. Как это не странно осознавать, но Лоуберта волновала не безопасность родственников, а то что их сохранность равна отсутствию хлопот. Отчасти прежние связи притупились после операции по промывке мозгов, но и прежде Лоуберт слыл крайне практичным и хладнокровным человеком. В общем - идеальный вассал Талеса Обениэль.

"Хорошее же представление вы устроили.” Что давало ему возможность острить подобным образом. “Представление? В смысле?”

“ОЙ, да хватит делать удивлённые глаза. Когда вы вбежали в комнату. Разве это не потрясающе? Особенно вздрагивания главной горничной."

Продолжил Лоуберт, картинно обхватив себя руками.

Юни появившаяся на пороге с покрытым кровью Талесом, потрясающее по глубине выражение гнева и ужаса на её лице. На какой - то миг он даже забыл, что они лишь притворяются. “Простите, сэр Лоуберт.”

Извинилась Юни.

"За что?"

“Я потеряла самообладание и повела себя грубо." Склонила она голову, ещё сильнее озадачив Лоуберта. “Юни не играла. Её гнев и слёзы были настоящими.” Попытался объяснить Талес.

“Жаль тебя разочаровывать, но и мне было не до театральных приёмов. Исполосованный настоящим оружием без обезболивающего я действительно готовился отправиться к праотцам лишь бы прекратить эту муку."

“Ам, разве вы не нашли какие - то особые приёмы... менее болезненные--"

“Полумеры недопустимы. Мы же не хотели вызвать новые подозрения? Множественные порезы выдали бы нерешительность нападавшего. Поэтому, Я выбрал один настоящий

удар.”

“...Если возможно, я не хотела бы повторять это вновь. Моё сердце остановилось в тот момент..."

Лоуберт уже успел пожалеть, что поднял тему. Юни по - настоящему тяжело ранила господина и трансформировавшиеся в гнев на окружающих эмоции были более чем натуральными. Страшно представить какие иррациональные идеи проскальзывали в женской голове тогда. Лучше бы Лоуберт по - прежнему считал случившееся великолепно отыгранным спектаклем. В конце концов, проще иметь дело с мошенником, нежели психопатом.

“Да, я бы также постарался избежать повторения опыта. При всей моей вере в навыки Юни, оказаться на пороге смерти... ну, я же всегда старался добиться обратного. В общем, эксперимент не по мне.”

А можно ли назвать адекватным человека, полностью доверяющего психопату? Желание жить в общем - то свойственно любому, но любой ли спалит огромный город и прикажет слуге пырнуть себя ради этого?

“Хорошо, что маркиз Лаваллье окружил дом шпионами. Посмотрим, как он теперь избавится от статуса козла отпущения.”

“На удивление, покушение принесло гораздо больше плюсов помимо отъезда из столицы."

“Разлад между старшим братом и стариком нам на руку. Также, я бы ожидал волнений среди централистов. Хех, когда твои же шпионы играют против тебя. Скажем спасибо маркизу."

Вряд ли и раньше централисты беспрекословно подчинялись маркизу. Куда им обсуждать не в меру амбициозного виконта, когда столица обратилась в выжженную пустошь. Кому - то придётся заплатить за восстановление утраченного. Что важнее, потребуется время. Время, являющееся лучшим союзником алхимика. Время для усиления собственной фракции, проведения опытов...

“Боже милосердный, никому не пожелал бы вас во враги." Усмехнулся Лоуберт.

Ужасно. Не даром его, ещё будучи ребёнком, называли чудовищем. Впрочем, ум и потенциальная сила Талеса походили на благословение небес. Всего - лишь виконт, изгой для всего привилегированного общества, он, тем не менее, сумел перехитрить могущественнейшего игрока королевства. Сам факт нахождения рядом с ним пьянил.

Королевство ожидают перемены. Столица сгорела, показав полную некомпетентность аристократии и правящей семьи. Недовольство властью среди простолюдинов неизбежно возрастёт, а верхушка, боясь повторения восстания, будет куда жестче карать неугодных. По сути - всё идёт к взаимному самоуничтожению.

Как же Талес воспользуется грядущим апокалипсисом, как намеревается излечить королевство? Жадный до политики Лоуберт обязан стать частью этого.

Рождение нового порядка на руинах старого. Для него, уверенного в личных управленческих качествах, подобное походило на заветную мечту.

Неужели всё дело в операции на мозге, корректирующей мышление? Но, не успел Лоуберт погрузиться в самокопания, как захлестнувшее его волнение, предвкушение смыло все мрачные мысли.

Талес так и не ответил ему, меланхолично смотря в окно. “Пора домой... пришло время жатвы.”

Прозвучало ещё одно особенно ироничное, на фоне устроенного им хаоса, высказывание.

Как и всегда Никола, с привычным набором инструментов, расположился на перекрёстке рыночной площади с намерением запечатлеть окружающий пейзаж. Привычная картина сегодня выглядела кардинально по - другому. Выжженные улицы; воздух, смешавший в себе дым и запахи разложения; окрашенное пеплом небо, будто готовое в любой момент разрыдаться, глядя на мельтешащих внизу людей. После случившегося никому не было дела до портретов Николы.

Вот почему он рисовал городской пейзаж. Живопись служила для Николы величайшей страстью и вместе стем защитой. Глядя со стороны его легко было бы принять за мертвеца, коли не движущиеся руки. Бледный, с ввалившимися глазами, укрытый за неисчислимыми повязками. Заметно с каким трудом давался ему каждый мазок непривычной левой рукой, когда правая, закованная в шину, неуклюже выступала на вторых ролях.

И всё же Никола не прерывался ни на минуту, ожесточённо выплёскивая всё своё нутро на холст. Вниз, вниз, накрест, вверх. Красный. Красный. Красный. Чёрный. Чёрный. Чёрный.

Он использовал лишь два основных цвета в своём новом произведении, получая нужные оттенки при смешивании оных в разных пропорциях. Два цвета, сполна описывающих окружающие Николу улицы.

“...Любопытный взгляд на мир, господин творец." Обратился к нему остановившийся неподалёку мужчина.

Авантюрист, прогнавший мятежников и спасший его из огня. Пойдя против принципа гильдии - сохранять нейтралитет, ОН, подобно сказочному рыцаря, обнажил клинок, отстаивая невинные души. Кстати, по мере роста числа жертв, гильдия авантюристов резко сменила курс, одобрив вмешательство в городские дела её членов, так что для спасителя Николы всё закончилось без дисциплинарных взысканий.

Никола ничем не проявил интерес к внезапному зрителю. Он даже взглядом не повёл в сторону своего благодетеля. Да и частично загородившая обзор фигура авантюриста его не беспокоила. Ведь Николу интересовало далеко не доподлинное переложение увиденного.

“Выглядите не очень. Отдохните немного, займитесь собой.”

Никола по - прежнему молчал, полностью сфокусированный на картине. Уставший стоять на месте, видимо спутник авантюриста, положил тому руку на плечо.

“Полно вам, господин Гэйл. Его уже не спасти.”

Когда человек уподобляется механизму - это конец. Авантюристам в странствиях доводилось видеть множество схожих ситуаций. Девушек, пойманных орками или гоблинами, сломанных ментально. Их коллег, утративших внутренний стержень после встречи с наголову превосходящим их противником. Те, чьи сердца уже не бьются в оболочке из живой плоти.

"...Какая досада." Покачал головой авантюрист Гэйл. Той ночью, пробравшись через все завалы в таверну, он успел спасти только художника. Судя по разрушенной баррикаде и близлежащему телу в фартуке - хозяин заведения погиб в бою, а его помощнице выпала участь вместилища похоти мятежников. По случайному ли стечению обстоятельств, либо узнав в Николе художника - его оставили в живых, дабы он засвидетельствовал триумф ‘борцов за свободу’.

Захлёбывающиеся слюной, ехидно посмеиваясь, эти дикари продолжали надругаться над телом бедной девушки, давно отошедшей в мир иной. Разъярённый увиденным, Гэйл без какой - либо жалости лишил жизни каждого из них, а спасённый Никола не спешил рассыпаться в благодарностях. Он произнёс лишь одно слово.

“Почему.”

Почему рыцари не пришли? Почему его спасли?

Почему не дали умереть?..Почему всё это случилось?

Никола так и не пояснил, что он имел в виду. С тех пор он вообще не сказал ни слова, постоянно рисуя, отказываясь отдыхать и восстанавливаться.

“...Последил бы ты всё же за ранами.” Тяжело вздохнув, махнул рукой Гэйл и развернулся.

Он безусловно сочувствовал Николе, но ничем большим помочь не мог. В городе сейчас находилось тысяча жертв, чьи ментальные травмы были куда серьёзнее физических. Люди потеряли крышу над головой, семьи; вокруг царило беззаконие. Пожар превратил центр столицы в продолжение трущоб, заполнив улицы ранее стеснявшимися солнечного света мародёрами, ворами и, куда уж без них, чёрными кредиторами. Гэйл должен был идти дальше.

“Вы... вы не видели мою дочку? Мою милую Анриетту..."

Он остановился рядом с рыдающей женщиной. Ещё одна безутешная мать, потерявшая ребёнка в огне, подумал было он, но последовавшая далее история заставила Гэйла убраться подальше от сумасшедшей, несущей совсем уж несвязный бред.

“Ох, что же ждёт нашу столицу.”

“На время реконструкции появится много вакантных мест, связанных с охраной порядка. Хотя, подобная обстановка нагоняет на меня тоску, не знаю выдержу ли я долго здесь." “Похоже для солнцеликих всё обошлось? Я прям чувствую насколько свежее воздух в квартале благородных.”

Переговариваясь, пара авантюристов наконец окончательно скрылись из поля зрения Николы.

С той ночи израненный, больной телом и разумом художник рисовал исключительно ужасы. Толпы демонов с объятым пламенем руками. Невинные граждане столицы с отрезанными головами и вспоротыми животами. Юная дева, принесённая в жертву неизвестному богу на алтаре. Рукотворный ад, не делающий различия между грешными и чистыми душами.

В движениях Николы не осталось былого изящества, намеренно грубые, кривые. Его картина без прикрас передавала события той ночи, должна была вызвать отвращение у зрителей. Что ж, отходя от концепции добра и зла, говоря только о силе эмоций, вызываемых у увидевшего, последняя работа Никола без сомнения вышла шедевральной.

Солнце уже зашло за горизонт, а безутешный художник всё продолжал махать кистью.

Спустя годы гротескное произведение Николы Брюно, идеально отображавшее трагедию столицы, вызвало настоящий фурор среди ценителей искусства.

К сожалению, так и не дожив до признания, Никола скончался в подворотне, переборщив с пойлом. Состоятельные коллекционеры приложили немало сил, возвращая потрёпанному холсту изначальный вид.

Примечательно, что на картине, нарисованной намеренно грубо и неприглядно, присутствовала удивительной красоты девушка, выглядящая крайне неуместно на фоне творящего вокруг разврата. Ходило множество слухов и теорий кем могла быть изображённая модель, но ни одну из версий так и не признали каноничной.

Как бы то ни было, Никола добился желаемого, навечно оставив память о себе в анналах истории.

1. Снижение чувствительности<>”