Том 3. Глава 30. Воскрешение Серебряного Волка

Глава 30. Воскрешение Серебряного Волка

“Прошу простить за беспокойство... миледи, вы уже проснулись?"

Она повернула голову, мазнув безразличным взглядом по горничной, не до конца понимая к кому та обращается. "...Могу я вам чем - то помочь?"

Ответила она в своей привычной манере, шокировав прислугу.

“Миледи? Вам не нужно обращаться ко мне в уважительной форме, всё - таки это я здесь слуга. Пожалуйста, не утруждайтесь так впредь.”

Только сейчас она сложила в голове детали картины - перед ней стоит горничная, причём, старше её. Скорее у этой горничной нет повода следить за словами и изображать вежливость.

Тем не менее, её мысли так и не обрели словесное воплощение. Проведя целую ночь в полу - апатичном состоянии, ещё не отошедшая, она старалась совершать как можно меньше действий, дабы не подставить господина.

“...Хорошо, я буду иметь в виду. Поделитесь причиной вашего визита?"

“Безусловно. Я пришла проинформировать миледи о необходимости пробуждения, но, коли вы встали самостоятельно, позвольте хотя бы помочь сутренними процедурами.”

“Я справлюсь самостоятельно." “Нет, позвольте мне..."

Несмотря на все попытки скрыть это, горничная была прямо - таки пропитана напряжением, будто перетянутая струна. Похоже дворецкий тщательно проинспектировал её касательно пожеланий графа.

Разумно решив не устраивать скандал без повода, Юни кивнула, дав добро на помощь. “Во что желаете облачиться сегодня?” Честно говоря, Юни предпочла бы вернуть назад свою униформу. В идеале, с повязкой главной горничной.

Попав в дом предположительного ‘отца’ и сменив одежду на пижаму, Юни подверглась ещё большему стрессу, на какое - то время отрешившись от реальности.

Её униформу собственноручно создал господин. Она не боялась вскрытия, ибо то не дало бы никаких подсказок заинтересованным сторонам, но того же не скажешь о экипировке Юни. Дешёвые материалы придавали форме неприметный вид, вот только натренированный взгляд подобным не проведёшь. Тщательно проанализировав особенности одежды, противник мог догадаться о технологическом прогрессе, достигнутом господином и усилить нажим.

К тому же, униформа горничной - ценнейший подарок, дарованной ей господином. Когда Юни исполнилось десять и пришла пора отточить полученные у тренеров навыки на практике, остро встал вопрос о защитной экипировке. Она попросила придать этому форму платья с передником, как вечный символ и напоминание о её службе господину. Запрос удивил Талеса, однако, он всё равно разработал и скроил в кратчайшие сроки настоящий шедевр. С тех пор, по мере роста Юни, общий вид платья оставался неизменным, лишь претерпевая корректировке по длине и внутреннему наполнению.

Это её доказательство памяти о господине.

Пропитанная привязанностью и желанием услужить форма, которую, к сожалению, ей больше никогда не увидеть. “Миледи?”

“...Мне без разницы. На ваш выбор.”

Поглощённая тяжестью воспоминаний о прошлом, Юни бросила фразу, совершенно не соответствующую её новому статусу. Оставить выбор одежды на кого - то значит возложить на него полную ответственность.

Муки выбора, когда господин поступал в схожем ключе. Она же не могла отказаться или спорить, так что пришлось досконально изучить вопрос современной мужской моды. В последнее же время, Юни взяла привычку консультироваться с Виктором и остальными при любой удобной возможности.

Сделав глубокий вдох, она немного успокоилась.

Снова попытка сбежать. Отказ принять реальность. Лишившись всех статусов, столпов её существования - горничная, авантюрист, даже раб, Юни пугала необычайная пустота внутри. С одной стороны, хорошо, что она успела полностью закончить своё обучение, но как бы её знания не отразились неприятностями для господина. Расстроив своим поведением графа Картан, Юни даст ему повод атаковать господина, спасшего и вырастившего её. “Простите, я сказала не подумав. Дайте мне, пожалуйста, минутку.”

Юни поклонилась горничной, замершей в углу комнаты подобно статуе. Поклон становившийся всё ниже лишь усиливал ужас в глазах прислуги. Уж слишком тяжела благородная голова, чтобы склонять её перед каждым встречным.

"..Не подскажете, где я могу посмотреть варианты?" “Да, конечно, следуйте за мной."

Очевидно выдохнув с облегчением, горничная чуть ли не прыжками добралась до огромного шкафа, указав на него Юни. Внутреннего наполнения гардероба хватило бы даже самой притязательной моднице на год вперёд.

Юни подхватила первый попавшийся наряд для сверки размеров и, как ни странно, тот оказался словно сшитым под неё. “Разве я приехала не прошлой ночью?..." “Ам, все представленные здесь вещи ранее принадлежали вашей матери, миледи.”

Выпалила горничная.

Мать. Анна - Мария. Должно быть граф спрятал их здесь. Чем дальше Юни шла по полкам, тем больше бросалась в глаза устарелость нарядов. К тому же, для благородной леди они выглядели слишком блекло. Хотя, нежелание Анны - Марии привлекать лишнее внимание Юни отлично понимала.

Интересно только как граф скрыл целую комнату с ‘памятью’ от взора официальной жены, Жозефины. Беспринципная и ревнивая женщина, не постеснявшаяся избавиться от конкурентки руками бандитов. Фурия, настоявшая на том, чтобы дочь Анны - Марии изнасиловали и изуродовали прежде чем отдать в рабство. В общем, странно как она не сожгла все эти напоминания о порочном влечении супруга.

В очередной раз отложив в сторону бессмысленные сейчас размышления, Юни водили глазами из стороны в сторону. Что жеей выбрать?

Спешно прибыв В дом НОЧЬЮ, Юни ещё не успела познакомиться с членами семьи, а значит её выбор сейчас напрямую повлияет на произведённое первое впечатление. Да, это конечно далеко не единственный ПОВОД ДЛЯ беспокойства в сложившейся ситуации, но возможно правильная одежда зачтётся Юни в будущем. Оденься она в нечто неподобающее статусу и Жозефина, вместе с неизвестным наследником, несомненно отпустят замечание касательно воспитания Юни. Слишком консервативный наряд расстроит графа, желающего покрасоваться дочерью. Определиться с правильным балансом то ещё испытание.

“Как насчёт этого?" После некоторых колебаний, Юни остановилась на алом платье.

Вероятно излишне вызывающий цвет для домашней встречи, но с бледной кожей Юни более спокойные тона смотрелись бы скучно. Если прежде она всегда стояла за спиной господина и неприметный вид был обоснован, то сейчас, напротив, пришла пора идти наперекор инстинктам. С этой мыслью в голове, Юни нацелилась на оттенки красного, цепляющие взгляд и не слишком экзотичные.

Помогающая девушке облачиться в новое платье горничная лучилась радостью. “Восхитительный выбор, чего и следовало ожидать от той, в чьих венах течёт кровь высшей аристократии.”

Вспышка эмоций, которая, если разобраться, слабо походила на комплимент. Благодаря своей родословной Юни здесь и оказалась. Теперь она лучше понимала господина, вынужденного скрывать большинство достижений, дабы не привлечь внимание власти. Сколько же нюансов она бы предпочла не замечать, сколько вещей не делать.

Конечно у горничной не было злых намерений. Для человека, приставленного к неожиданно нашедшейся дочери графа, она вела себя более чем добродушно, может чуть наивно. Даже без крохи магического таланта, вернись они домой, Юни судовольствием взяла бы её в подчинённые, естественно, после процедуры промывки мозгов.

Пока же Юни в очередной раз предалась праздным размышлениям, опытная прислуга уже вносила финальные штрихи. В зеркале отразился одновременно знакомый и чужой образ. “Миледи, вы выглядите восхитительно! Сомневаюсь, что на всём континенте найдётся девушка грациозней вас. Граф будет доволен.”

Юни продолжала смотреть в зеркало, если не сказать сквозь него, пропуская мимо ушей лесть прислуги. Мимолётный отпечаток Анны - Марии, оставшийся в обрывках её воспоминаний, обрёл очертания и стоял перед Юни. Это объясняет лепет мадам Жозефины о призраке на приёме. Незначительные различия в деталях, другая длина волос, но в целом она выросла копией матери. Возможно именно стандартное для Юни безэмоциональное, мертвенное выражение лица и послужило причиной разговоров о призраке.

Так ли ошиблась графиня, испугавшись потустороннего. Карма, передавшая всю глубину обиды женщины, угодившей в преисподнюю, через отражение её наследия.

—-Будет забавно посмотреть за её приветствием Анриетты Картан в кругу семьи. Не без труда, но Юни удалось проглотить пропитанные желчью слова, рвущиеся наружу. ...Что - то с ней определённо не так. В нормальном состоянии она бы даже не задумалась о столь вульгарном и ничтожном поступке.

Сейчас для Юни важнее всего просто плыть по течению, избегая критичных ошибок. По - крайней мере до исполнения плана д.

“--Прежде чем мы приступим к завтраку, я должен кое - кого вам представить... входи.”

Вслед за словами графа дверь в столовую распахнулась и внутрь зашла, изящно поклонившись, юная леди. “Прошу любить и жаловать, моя дочь - Анриетта.”

"...Меня зовут Анриетта Пола-- Приятно с вами познакомиться."

Подхватила представление графа девушка, опустив голову.

Стоявшая позади неё горничная не могла нарадоваться чистоте голоса и элегантности молодой госпожи. Свалившаяся как гром среди ясного неба новость о возвращении графа с давно утерянной дочерью поначалу шокировала её. Дальше больше, горничную наградили или наказали должностью личной прислуги молодой госпожи, так что та, на секунду позабыв о манерах, лишь промычала в ответ нечто нечленораздельное. Тем не менее, сразу же по знакомству дочь графа произвела на неё исключительно положительное впечатление, очаровав неземной красотой.

Кожа подобная белоснежной лилии и захватывающие в плен глаза - изумруды. В совокупности с чуть пухлыми губами цвета спелой вишни и прямым тонким носом она больше походила на ожившую статую чем на реального человека. Отдых и макияж, сменившие бледность от истощения, присущие девушке ночью, завершили образ, сделав его божественно ослепительным.

(Поговаривают будто она родилась от любовницы необычайной красоты, но, боги милосердные, дочь выросла ещё краше матери.)

Страшно представить, что творится в голове официальной жены, увидевшей в глазах потомка свою соперницу. После всех то историй о ревностном характере Жозефины.

Дворецкий, официанты, её сводный брат, все они потеряли дар речи от восторга. Кто - то из горничных, подобно ей, смущённо отвернулся, осознавая разницу во внешности, кто - то, напротив, не скрывал зависти.

За исключением одного человека, (Вау... отдаю должное выдержке мадам...)

Мадам Жозефина резко побледнела и вздрогнула. До неё доходили слухи о позднем возвращении супруга в компании леди Анриетты. Теперь же он радовался как дитя, столкнув её лбами с ребёнком любовницы. Никогда прежде мадам Жозефину не унижали сильнее, ведь именно она выступила инициатором скандала одиннадцатилетней давности и почти весь рабочий персонал знал эту историю.

“Вряд ли я расскажу вам что - то новое, моя дочь понесла незаслуженное наказание за проступок, совершённой её матерью. Однако, повторное слушание Верховного Суда, которое состоится в ближайшие дни, непременно уладит возникшее недоразумение и тогда Анриетта официально войдёт в семью. Пожалуйста, не обижайте её."

Каждое слово графа падало щепоткой соли на незажившие раны мадам. Он словно обращался лично к ней, упрекая в ошибках прошлого. Ужаснейший удар по гордости и авторитету первой жены. Конечно же столь бестактное поведение переполнит котёл ревности Жозефины.

(Ох, надеюсь госпожу грядущая бойня обойдёт стороной.)

Впрочем, желание горничной было изначально неисполнимо. Прежде Жозефина обвинила Анну - Марию в прелюбодеянии и самолично выгнала на улицу. Наивно надеяться, что она примет с распростёртыми объятиями молодую и улучшенную копию. О нет, эта женщина определённо сорвётся в любой момент.

Будучи приставленной к Анриетте, горничная не могла отойти в сторонку и прикинуться ветошью и поэтому чувствовала себя неуютно на этой молчаливой войне.

“Анриетта, где мои манеры, присаживайся, дорогая." “Хорошо... папа.” Вместе со звуками, срывающимися с губ девушки, взгляд графа размывался и терял обычную для него суровость.

Не в его возрасте поддаваться сантиментам, но как устоять, когда прекраснейшее из созданий называет тебя ‘папой’. В конце концов, он потерял дочь задолго до её зрелости. Может он по - крайней мере позволить себе широкую улыбку.

Надолго ли хватит мадам Жозефины, с головой выдавшую себя покрасневшими и опухшими глазами?

Постаравшись выкинуть из головы неподвластные ей вещи, горничная помогла Анриетте сесть за стол, отодвинув стул. “Если позволите, я бы хотел поднять бокал... дабы отпраздновать возвращение моей дочери.”

Итак, завтрак начался с тоста графа.

Всё прошло на удивление спокойно. Глава семьи обошёлся без традиционных прочисток горла, постоянно посматривая на дочь, будто боясь её пропажи, а его супруга без не менее привычного ворчания, постоянно оглядывающаяся, приоткрывавшая рот и всё же не решившаяся начать разговор.

Вероятно мадам планировала отпустить пару едких замечаний касательно поведения Анриетты. К сожалению для неё, девушка вела себя безупречно и даже пила, не производя не единого звука.

Вроде бы до недавнего времени госпожа работала горничной у какого - то аристократа, возможно нахваталась там? Как не крути, а манеры Анриетты заслуживают лишь одного слова - безупречно.

С другой стороны, старший сын мадам, наследник рода, звенел приборами и даже звучно хлюпнул холодным супом. *Притворно кашляет* “П-прости, отец.”

Добил же парня собственный отец, кашлем обозначивший недовольство. Не зная деталей сложно угадать, где родной ребёнок, а где ‘приёмыш’.

Горничная вновь задалась сторонним вопросом - насколько разумно баловать дитя, даже если то рождено чудесным образом на грани старости. Воспитанием мальчика занималась непосредственно мадам Жозефина. На выходе - гипер - опека и потакание любым вредным привычкам, въевшимся в мальчика столь крепко, что теперь уже никто не брался за его обучение.

Боявшиеся гнева хозяйки горничные удержались от ухмылок, но всё же периодически переглядывались между собой.

Впрочем, она их веселья не разделяла. Вскоре мадам Жозефина начнёт в открытую срываться на объекте своих бед и это не может не отразиться на личной слуге.

Трапеза подошла к концу и графиня, наконец, сделала первый залп. "..Анриетта.” “Чем могу помочь, мэм?”

Беги, подумала она. Заседание ещё не состоялось и, теоретически, Анриетта пока не избавилась от клейма. Она не имеет права обращаться к жене графа как к ‘мачехе’ до входа в семью.

Хотя, использованные слова тут роли не играют. Мадам Жозефина намеревалась раздуть конфликт и она обязательно найдёт повод. Графиня вздёрнула брови.

“Признаться, я никак не ожидала увидеть столь элегантную девушку.”

“Премного благодарна. Могу ли я узнать почему?"

“Конечно, это не секрет. За исключением внешности, твои манеры не идут ни в какое сравнение с выходками матери. Она, кажется, даже на стуле сидеть правильно не научилась."

“...Жозефина!”

Графа Картан не на шутку возмутила ремарка, отпущенная супругой. Жозефина упомянула конкретно их последний разговор с Анной Марией. Поражённая начисто лживыми обвинениями в связи с другим мужчиной та вроде бы упала со стула. Если мадам действительно всё придумала, подкосившиеся ноги - это ещё хорошая реакция. Горничная на её бы месте в лучшем случае упала в обморок.

Остаётся только поражаться ревности и высокомерию мадам. В присутствии графа высказать подобное его дочери, вернувшейся меньше суток назад? Как бы уверенно она себя не чувствовала на позиции официальной жены, почему не подождать, атаковав падчерицу наедине? Удивила и Анриетта, выслушавшая речь Жозефины с недрогнувшим лицом. “В память о матери я постараюсь не посрамить честь семьи.” Достойный, скромный ответ. Не огрызнулась напрямую на бывалую хищницу, но и показала, что готова защищать имя матери.

В зале послышались удивлённые вздохи. Несомненно, после сегодняшнего утра многие пересмотрят своё отношение к ней от бастарда до весьма утончённой леди. Изменились в лице и многие горничные.

Прошлой ночью, измотанная морально и физически, Анриетта просто молча уснула. Посчитав её забитой девчонкой, они заранее поставили крест на противостоянии дочери и жены графа. Тем поразительней контраст.

Вышли на ничью, сейчас то точно стоит отступить, но разве мадам на взводе прислушается к доводам разума. Будучи единственной женщиной в новообразованном роде Картан, Жозефина привыкла связывать свой образ с женой графа, хозяйкой семьи, и никак иначе. Единственный приемлемый ей способ пойти на мировую подразумевал падение ниц её оппонента с обязательными мольбами о прощении.

“...И острым язычком не обделена."

“Благодарю.”

“Хорошо же тебя обучил... как его... второй сын Обенизэль.”" Послышалась вторая волна возбуждённых охов.

“О-Обениэль?! Второй сын!!??"

Горничная прикрыла рот ладонью, отчаянно боясь сболтнуть лишнего.

Второй сын Обениэль. Небезызвестная фигура в столичных кругах. Понятное дело и простолюдины, прислуживающие аристократам в их поместьях слышали хотя бы обрывки этих леденящих кровь историй.

Как минимум горничная наслушалась предостаточно.

Талес Шернан Обенизэль. Также известный как Убийца Рабов и Змей - Людоед. Дьявол, покупавший рабов пачками, убивавший их через жуткие мучения и наконец закапывавший останки в собственном саду. И всё это до достижения десятилетнего возраста. Походит на страшную историю, после которой всю ночь снятся кошмары, вот только историю совершенно правдивую.

Такое имя не следует произносить во время еды.

Первым проявил себя выросший трусом наследник семьи, жутко побледневший, прикрывший рот салфеткой дабы не закричать от страха. Его можно понять. Если мадам Жозефина вновь не перетасовала факты, Анриетта работала на монстра, от одного упоминания которого у людей волосы дыбом вставали. Не такого внимания она хотела для новой госпожи.

Жозефина же лучезарно улыбалась. Ещё минуту назад видевшие в Анриетте утончённую и умную леди, собравшиеся сейчас хотели просто быстрее убраться из комнаты, испытывая лишь отвращение. Приём мадам однозначно удался.

“Вы совершенно правы, мэм."

Тем эффектней выглядел невозмутимый ответ Анриетты.

Триумфальное шествие графини оборвалось толком не начавшись. Даже граф выронил вилку из рук со звоном ударившуюся о тарелку. Едва уловимо пройдясь ладонью по глазам, Анриетта продолжила говорить:

“Госпо-- прошу прощения, он тот, кто исцелил меня и подарил новую жизнь.”

Последовавшую реакцию мадам иначе как бурной не назовёшь.

Скатерть соскользнула со стола, увлекая за собой приборы и посуду. Сжавшимися добела кулаками, графиня зацепила края ткани, импульсивно дёрнув на себя.

Хруст стекла и звон металла надолго заполнили комнату, выгоняя прочь устоявшуюся там тишину. “Мэм, с вами всё хорошо? Выглядите болезненно."

Иного и не скажешь. Лицо Жозефины покрылось крупными каплями пота, а, казалось, увеличившиеся вдвое глаза окрасились в красновато - коричневый цвет, напоминая лягушачьи. Не использовала ли Анриетта некое заклинание или проклятье, превратившее мадам в злую жабу?

— исцелил меня и подарил новую жизнь.

Как много вложено в единую фразу? Уловила ли мадам послание в этих словах? Изгнание Анны - Марии из дома на задворки города, напрочь лишённые общественного порядка, несчастный случай, пропавшая с ней связь. Вряд ли графиня удовлетворилась одним изгнанием конкурентки. Если же её совесть относительно чиста, откуда столь бурная реакция? Говоря откровенно, для женщины, снедаемой ревностью, ‘нормально’ желание не только отделить любовницу от мужа, но и, для верности, покончить с ней, не говоря уже о общем ребёнке.

“Жозефина, ты..." Червячок подозрения, все эти годы живущий внутри графа, активно пробивался наружу. От её крика, походящего на животный рёв, плечи мадам сотрясла дрожь.

Все присутствующие находили поведение графини странным, если не сказать подозрительным. Особенно иронично это выглядело на фоне наследника семьи. Уж кто - кто, аон знал повадки матери лучше всех.

Ответ Анриетты и волна общественной неприязни опять отскочило в обратную сторону, ударив по самой мадам. Возможно зря она сразу полезла на территорию табу - намекнула на связь со вторым сыном Обениэль.

“...Мне и правда нездоровится. Пожалуй, я вернусь в комнату..."

Мадам чуть ли не подскочила с места, ринувшись к выходу из обеденной залы. Резкие движения опрокинули стул, смачно грохнувшийся об пол. Забавное совпадение, после её замечания о манерах Анны - Марии.

*Отдышка* Кинув последний, пропитанный злобой взгляд, в сторону Анриетты, Жозефина переступила порог. В комнату же вернулась та самая невыносимая тишина и атмосфера удушающего страха.

Граф беззвучно вздыхал, его старший сын вцепился в вилку и нож, будто под гипнозом смотря в пустоту. Тарелка, ему предназначавшаяся, лежала на полу в виде осколков.

“Я хотела бы извиниться перед всеми. Мне оказали честь, пригласив на завтрак, а я всё испортила."

Встала и поклонилась Анриетта.

“Подними голову, дорогая. Не говори о завтраке как о каком - то невероятном событии. Теперь это и твой дом, ты одна из нас, хорошо?" Мягко, убаюкивающе сказал граф. Поведение недопустимое для человека его статуса, но абсолютно понятное с человеческой стороны. Анриетта, словно получив разрешение, тут же распрямилась.

“Не передать словами мою благодарность гра--... вам, отец. К сожалению, я вызвала гнев мадам и теперь должна как можно скорее извиниться перед ней--"

“Нет, нет, твоё устремление безусловно похвально и этого более чем достаточно. Я передам супруге самые тёплые пожелания от тебя. Думаю, так будет... безопаснее."

“...Прошу простить за принесённые неприятности.” Вновь поклонилась девушка.

Тем не менее, Анриетте удалось скинуть урегулирование конфликта на графа. Да, как объект ревности он далеко не лучший кандидат для разговора с разъярённой женщиной, однако, это всё ещё лучше общения графини с падчерицей. Горничная не знала - планировала ли Анриетта всё заранее или так совпало, в первом случае отыграла она мастерски.

Затем, Анриетта подошла к ‘брату’. Очарованные каждым её движением, присутствующие лишь молча наблюдали за развитием событий.

Что - то прошептала она, коснувшись осколков тарелки. На доли секунды время обратилось вспять, возвращая предмету изначальную форму. “М-магия?!”

Поразительно. Граф Картан начинал с самых низов и достиг звания придворного чародея, было бы логично ожидать определённых способностей от его дочери. Но, подумать только, восстановить тарелку до идеального состояния без сложного напева.

“Форма вернулась, правда теперь с ней нужно обращаться аккуратнее..." Закончила представление Анриетта, положив тарелку обратно на стол.

“У-у-удивительно, сестра! Полно тебе скромничать! Дай - ка посмотрю. Вау, даже рисунок один в один!" Повысил голос наследник с сияющими от восторга глазами. “Нет, по сравнению с отцом, придворным магом, моя работа не более чем показушничество, фокусы. Я плохо закрепила осколки.” "Ха - ха, сынок прав, не надо скромничать!"