Глава 486. Фиолетовое мерцание дворца
Заметив, что Сюй Цин не пытается сбежать, а продолжает наблюдать, старик из картины помрачнел.
"Этот мальчишка слишком осторожен. Что ж, придётся воспользоваться другим планом!" — холодно хмыкнул про себя старик из картины и продолжил рисовать.
Тем временем в теле Сюй Цина стремительно неслась сила ранее поглощённая Золотой Вороной прямо к десятому Небесному Дворцу. В море сознания раздавался гул, десятый дворец быстро материализовывался.
"После того, как на стадии Заложения Основы зажгутся пять Огней Жизни, без учёта усиления Ламп Жизни, предел Небесных Дворцов — восемь".
"На данный момент у меня готовится десятый дворец, но три из них образованы Лампой Жизни. Следовательно, я формирую дворец соответсвующий пределу в восемь".
"Как только этот дворец сформируется, мне останется всего один до стадии завершения Формирования Ядра!" — мысли проносились в голове Сюй Цина. Сила Золотой Вороны продолжала извергаться. Время шло.
Когда Бог, которого рисовал старик из картины, был готов на семь десятых, а останки солнца сильно увяли, десятый дворец в теле Сюй Цина материализовался более чем наполовину.
"Скоро", — с предвкушением подумал Сюй Цин. Ему не терпелось узнать, что произойдёт с этим десятым дворцом, в который он поместит фиолетовый кристалл.
Он следил за стариком из картины, выжидая момент для побега, и одновременно ускорял материализацию Небесного Дворца. Вскоре его десятый дворец был готов на девять десятых.
Спустя несколько десятков вдохов, когда рисунок старика из картины был почти закончен и не хватало только головы, десятый дворец в теле Сюй Цина под оглушительный грохот в море сознания наконец материализовался на девяносто девять процентов.
"Фиолетовый кристалл!" — без колебаний Сюй Цин поднял правую руку, которая стремительно стала полупрозрачной, и, превозмогая боль и дискомфорт, схватил фиолетовый кристалл внутри своей груди.
Не вынимая кристалл, он толкнул его внутрь, отправляя в море сознания.
"Слейся!" — предвкушение Сюй Цина в этот момент достигло своего пика. Но как только фиолетовый кристалл приблизился к морю сознания, не успев полностью войти, оттуда хлынула мощная волна отторжения.
Это отторжение исходило не от одного дворца, а от всех Небесных Дворцов в теле Сюй Цина. В одно мгновение все они начали испускать мощные колебания. Сюй Цин опешил.
В то же время, отторжение Небесного Дворца в море сознания словно разбудило фиолетовый кристалл. Как будто не терпя такого неуважения, кристалл высвободил частичку своей непревзойдённой мощи.
Эта ничтожная часть, наполненная абсолютным могуществом, безграничной и высшей силой, способной, казалось, подавить весь мир, всё сущее, обрушилась на море сознания Сюй Цина, заставляя его тело неистово дрожать. В этот миг фиолетовый кристалл превратился в исполинскую, древнюю священную гору.
По сравнению с ней море сознания Сюй Цина было всего лишь крошечным карманом. Поместить такую громадину в карман — невозможно.
Море сознания Сюй Цина затряслось, появились трещины, десять его дворцов задрожали. Высший огонь, горящий над тремя дворцами, образованными Лампами Жизни, казался, вечным и неугасимым, начал меркнуть!
Даже они, рождённые из крови древних императоров и повелителей, не могли выдержать даже ничтожной части подавляющей силы фиолетового кристалла. Они начали трескаться, грозясь развалиться на куски. Сюй Цин не ожидал такого поворота событий. Его лицо исказилось от ужаса. Затем он с ещё большим ужасом обнаружил нечто невероятное, происходящее с дворцом, где хранилась запретная ядовитая пилюля.
Запретная ядовитая пилюля, содержащая запретную силу Божественного Домена, впервые сжалась, не успев высвободить свою силу, её контуры размылись, словно её пытались стереть. В отчаянной борьбе за существование она стала крайне нестабильной, готовой взорваться от малейшего толчка.
Дворец Фиолетовой Луны, содержащий истинную сущность Багровой Матери, дрожал, словно маленькая девочка, застигнутая врасплох холодным ветром и грабителями. Он трясся, словно перед лицом смертельной опасности, и начал трескаться. Такого никогда раньше не случалось!
— Что… — Сюй Цин задыхался, его разум охватила буря. Он никак не ожидал такого исхода. Он заметил, что дворец Синего Дракона и дворец горы Императора Призраков тоже сильно тряслись. От Синего Дракона исходил неописуемый ужас, словно он увидел нечто, способное разрушить его разум. А тень горы Императора Призраков почтительно склонила голову перед фиолетовым кристаллом, демонстрируя покорность. Даже Золотая Ворона, ставшая существом третьего порядка и превратившаяся в зарождение, была крайне встревожена и издавала жалобные крики.
Разум Сюй Цина бурлил, словно море во время шторма. Он знал, что его фиолетовый кристалл необычен, ведь он даже тень держал в плену, но он не мог представить, насколько ужасающей окажется его мощь. Он только поднёс фиолетовый кристалл к морю сознания, не помещая его внутрь, а Небесные Дворцы внутри запаниковали, словно хрупкие девушки перед лицом бандита, не желая допускать кристалл внутрь. Их инстинктивное отторжение вызвало подавляющую реакцию фиолетового кристалла. Можно представить, что случилось бы, если бы Сюй Цин поместил фиолетовый кристалл в море сознания: оно бы раскололось на части и все дворцы разрушились в одно мгновение.
Руки Сюй Цина дрожали. Он чувствовал, что держит в руках не кристалл, а сокрушительную молнию. Не медля ни секунды, он осторожно отвёл кристалл от моря сознания и вернул его обратно в грудь. Когда фиолетовый кристалл оказался на безопасном расстоянии, море сознания перестало трястись и вернулось в нормальное состояние.
"Что это такое?!" — Сюй Цин был покрыт холодным потом. Он понял, что слишком мало знает о фиолетовом кристалле, но сейчас не время для размышлений. Он подавил страх, вызванный этим происшествием.
"Если фиолетовый кристалл нельзя поместить…" — в глазах Сюй Цина появилась решимость. Он достал бамбуковые свитки, которые забрал с собой, покидая Департамент Тюрем. В них содержалась сила пальца Бога. На многочисленных обломках бамбуковых свитков были записаны мысли Сюй Цина после каждого пробуждения. Он сам создал эти предметы, используя камеру Дин-132. Они были пропитаны силами памяти и забвения. Сюй Цин поместил их в море сознания, отправив в десятый дворец.
В тот же миг обломки бамбуковых свитков расплавились, превратившись в пепел, а затем снова соединились внутри десятого дворца, образовав сияющий кровавым светом бамбуковый свиток. На бамбуковом свитке появились строки, написанные почерком Сюй Цина. Эти строки то появлялись, то исчезали, то становились размытыми, то снова чёткими, излучая призрачную ауру. Кровавый свет, исходящий от них, окрашивал десятый дворец в багровый цвет.
Вид десятого Небесного Дворца изменился. Он превратился в Дин-132!
Кровавый свет на нём был точно таким же, как на пальце Бога. Но присмотревшись, можно было заметить, что в кровавом свете примешаны белые нити, переплетающиеся и сливающиеся друг с другом. Бамбуковый свиток, парящий внутри Небесного Дворца, напоминающего Дин-132, излучал в этом красно-белом свете бесконечную зловещую ауру.
В момент формирования десятого Небесного Дворца культивация Сюй Цина резко возросла. Можно сказать, что в этот момент Сюй Цин практически достиг пика Формирования Ядра. Подобные ему культиваторы не были беспрецедентны на всём континенте Древней Славы с древних времён, но, безусловно, были крайне редки.
В его Небесном Дворце находились запретный яд, божественный источник Фиолетовой Луны и божественное проклятье судьбы. Уже этих трёх составляющих было достаточно, чтобы повергнуть в трепет весь мир, не говоря уже о небесном пути Синего Дракона, тени Горы Императора Призраков и Свете Утренней Зари.
Поэтому такое Формирование Ядра вообще нельзя было считать обычным. Если бы Сюй Цин сейчас снова встретил Чу Тяньцюня, он смог бы подавить его за очень короткое время.
Если бы он захотел, то мог бы прямо сейчас попытаться прорваться через великий рубеж и возвыситься от Формирования Ядра до Зарождения Души.
Но на самом деле Сюй Цин ещё не достиг своего предела. Предел восьми дворцов, образованный его пятью огнями, ещё не был завершён, оставался последний дворец.
Подумав об этом, Сюй Цин глубоко вздохнул. Его глаза внезапно вспыхнули острым блеском, и он посмотрел на старика из расы Живописи.
К этому моменту тело, которое старик из расы Живописи рисовал для Бога, было почти сформировано. На правой руке тела не хватало мизинца. Голова тела также была нарисована больше чем наполовину, оставалось лишь дорисовать лицо.
Когда Сюй Цин посмотрел на старика из расы Живописи, тот тоже посмотрел на Сюй Цина. Странно улыбнувшись Сюй Цину, он поднял правую руку с кистью и быстро набросал лицо тела.
Это было… лицо Сюй Цина!
Когда в глазах Сюй Цина усилился холод, старик из расы Живописи быстро поставил две точки на глазах нарисованного тела. Внезапно огромное нарисованное тело начало излучать мощные волны пробуждения.
— Господин Бог, это тело, которое я нарисовал для вас, полностью завершено! — старик из картины закончил последний штрих, и его тело мгновенно отшатнулось. Развив невероятную скорость, он бросился бежать.
От пальца Бога исходили волны радостного возбуждения. Он устремился к телу и быстро слился с ним. Окружающие запреты затряслись и начали ослабевать.
В этот момент Сюй Цин двинулся. Его тело с грохотом вылетело из остатков увядшего солнца и на полной скорости помчалось в другом направлении. Воспользовавшись ослаблением запретов, он, используя всю свою силу, прорвался сквозь них.
Так же, как и старик из расы Живописи, он стремительно исчез. Голова и Каменный лев также помчались прочь. А палец Бога сейчас не мог обращать на них внимания, он изо всех сил пытался слиться с телом, становясь всё меньше и меньше. Было видно, как на его поверхности появлялись бесчисленные мясистые наросты, образуя бесчисленные мясистые нити, быстро проникающие в тело.
Благодаря его усилиям веки тела начали подёргиваться, словно собираясь открыться. Искажения и размытость вокруг усиливались, буря ревела всё сильнее. Когда последняя мясистая нить проникла в тело, созданное расой Живописи, его веки наконец открылись.
Но в тот момент, когда глаза тела открылись, на нём внезапно появились трещины, быстро распространяясь, пока не покрыли всю его поверхность. С оглушительным грохотом, сотрясшим небеса… тело разлетелось на куски!
Мощная волна прокатилась во все стороны. Из поднимающейся пыли раздался пронзительный рёв, полный безумия и ярости, распространяясь на бесконечное расстояние. Голова и каменный лев взорвались с грохотом.
Тело старика из расы Живописи вдали также стало размытым от удара, словно собираясь рассеяться. Но он не испугался, а лишь с сожалением подумал: "Всё ещё не могу контролировать Бога? Какой прекрасный шанс упущен, эх… Ладно, сейчас главное — спастись".
Старик из расы Живописи вздохнул про себя, но вслух громко воскликнул: — Господин Бог, не волнуйтесь! Я подготовил для вас не одно тело, а два!
— Одно нарисованное, а другое настоящее! Поэтому они совершенно одинаковые! Вы… можете попробовать другое!