Глава 464. Пришествие Императора Призраков
Сюй Цин не стремился получить эту информацию, она сама всплыла в его сознании, когда он увидел свет, словно божественная техника изначально была заключена в нём. Пассивное получение информации заставило вены Сюй Цина вздуться, в голове разливалась пронзительная боль, глаза налились кровью и, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Претерпевая эту мучительную боль, вместе с всплывающей в сознании информацией он вдруг понял некоторые явления этого мира.
В глазах Бога жизнь каждого существа — предельно чёткая книга с картинками. Когда он смотрит на тебя, твоё прошлое, будущее и всё, что формирует бесчисленные образы, накладываются друг на друга, сливаются и изменяются. Каждое действие, даже лишний шаг, ускорение или остановка, может повлиять на будущее, стать переменной, создающей различные ответвления.
Поэтому образы будущего бесчисленны и изменчивы, они сливаются в огромную реку, складываясь в книгу жизни. Эта книга очень объёмна, простые смертные не способны её ни ощутить, ни выдержать, и даже культиваторы, возможно, лишь достигнув определённого уровня, смогут увидеть её часть. И только достигнув вершины, возможно, смогут увидеть её более полно.
Потому что полная книга, будучи увиденной, в одно мгновение обрушивает такой объём информации, который не под силу обычному существу, не говоря уже о том, что это всего лишь информация одной книги одного индивидуума. Если же посмотреть на все живые существа мира, на сам этот мир, то его "вес" достигнет невообразимого уровня.
Мгновенный взрыв бесконечной информации, в зависимости от уровня культиватора, приведёт к разной степени разрушения. Это, собственно, и есть одна из причин, почему нельзя смотреть прямо на Бога. Потому что у Бога тоже есть подобная книга, содержащая не только будущее, но и множество неописуемой информации. В гораздо большем количестве, гораздо более тяжёлая.
Поэтому иногда, возможно, Бог и не намеревается уничтожать, но, увидев Его, существо пассивно получает бесконечный поток информации, не выдерживает его, и либо его тело мутирует, либо оно мгновенно погибает. Только разрушенный лик — он другой. На него можно смотреть, когда он закрывает глаза. Только когда он открывает их, происходит взрыв.
По сравнению с другими Богами, это кажется проявлением слабости, но именно его вторжение — сильнейшее из всех божественных, оно окутывает весь континент Древней Славы, проникая во всё. Кажется, даже другие Боги находятся в зоне его влияния, потому что места, на которые он посмотрел трижды, называются Божественным Доменом.
Противоречиво. Необъяснимо. Эта информация заполнила разум Сюй Цина, тоже превратившись в противоречие, заставив кровь хлынуть из всех отверстий, тело содрогаться в конвульсиях, плоть начала разрушаться. Он остро ощутил ужас, исходящий от руки, сотканной из света. Это была божественная сила, совершенно отличная от запретного яда и Фиолетовой Луны, и гораздо более чистая. Чувство смертельной опасности неудержимо разливалось по сознанию Сюй Цина.
Сюй Цин, задыхаясь, немедленно задействовал силу запретной ядовитой пилюли и Фиолетовой Луны, распространяя её по всему телу, поддерживая себя, чтобы противостоять этой ужасающей божественной технике. Постепенно образы будущего вокруг него начали расплываться и меркнуть. Скорость перелистывания страниц замедлилась.
Но рассеяться они не могли, возникло противостояние, непрерывная борьба. Чу Тяньцюнь в небесах, наблюдая за этим, стал ещё более свирепым. Чтобы убить Сюй Цина, он не щадил себя, используя саму суть своей сущности испытуемого-Бога. Взгляд из коробки — это ядро его сущности, и преобразование его тела произошло благодаря этой коробке. Даже судя по информации, которой он обладал, включая его сына, святого потомка Юнь, и других четырёх испытуемых-Богов, хотя методы преобразования были схожи, у них в сердцах не было этой коробки.
Только у него она была, и именно поэтому он сохранил рассудок. А высвобождение сути серьёзно повлияет на его способность к возрождению. Но сейчас его это не волновало, его волновало то, что бесчисленные образы будущего, созданные божественной техникой, за которую он заплатил такую цену, начали расплываться. Более того, ему становилось всё труднее перелистывать их, и это беспокоило его больше всего, безумие в его глазах усилилось.
Он не мог смириться с таким результатом, поэтому, раскрыв рот, резко вдохнул. От этого вдоха вся нижняя часть его тела от пояса мгновенно увяла, вся плоть исчезла, все кости расплавились, и в одно мгновение его нижняя часть тела превратилась в прах. С исчезновением нижней части тела содержавшаяся в ней суть божественной силы вернулась в верхнюю часть тела Чу Тяньцюня, в конце концов, собравшись в горле и превратившись во второй луч света, который внезапно вырвался изо рта, сливаясь с правой рукой, использующей божественную технику.
В одно мгновение свет его правой руки резко усилился, став невероятно ярким, и одновременно с этим высвободилась невиданная божественная мощь, затмевающая всё небо и землю, так что единственным источником света осталась только эта рука. Пока мир сотрясался, размывался и искажался, Чу Тяньцюнь поднял руку и снова схватил Сюй Цина.
— Смерть! Смерть! Смерть!
В тот же миг тело Сюй Цина, которое только что стабилизировалось, снова начало неконтролируемо дрожать. Бесчисленные образы вокруг него, только что померкнувшие, снова стали чёткими. Лицо Чу Тяньцюня выражало глубокую ненависть и безумие, он низко рычал, быстро водя правой рукой, просматривая образы вокруг Сюй Цина. Он искал среди них тот самый, который ему был нужен.
У Сюй Цина сузились зрачки, все внутренние органы, каждая частичка плоти, каждая кость, даже душа, в этот момент ощутили невыносимую боль. Словно раскалённые докрасна прутья вонзались в живот и злобно ворочались. Сюй Цин вздрогнул, выплюнув полный рот крови, лицо его побледнело, он пошатнулся и отступил. Чувство приближающейся смерти окутывало его, и он увидел, как среди окружающих его образов будущего один становился всё чётче, словно его пытались вырвать из множества вариантов.
На этом образе тело Сюй Цина разрушалось, всё сопротивление было сломлено, оставалась лишь голова, полная ненависти и сожаления, а Чу Тяньцюнь, держа её в руке, шёл к горам Искупления. Там была могила, на которую он положил голову, совершая обряд поклонения. Надпись на надгробии была ясно видна. Это была могила святого потомка Юнь, Чу Шэнюня.
У этого будущего было несколько различных вариантов продолжения: в одном Чу Тяньцюнь погибал от руки Цзы Сюань, в другом — от руки предка Сюэ Ляньцзы, в третьем — от руки учителя, или же от собственного разрушения, а в одном он даже погибал от руки Пурпурно-Лазурного наследника.
В критический момент глаза Сюй Цина налились кровью, взгляд, исходящий из разбитой Чу Тяньцюнем коробки, излучал огромную божественную мощь, к тому же Чу Тяньцюнь явно сражался, не щадя себя. Всё это создавало смертельную ловушку, а что касается способа её обезвредить, то единственное, что Сюй Цин мог придумать сейчас — это подавление собственного будущего, чтобы противник не смог изменить образы.
"Если запретного яда и Фиолетовой Луны недостаточно, тогда я добавлю тебе ещё тень Наполнения Души, несущую на плечах два мира, посмотрим, как ты будешь менять моё будущее!" — Сюй Цин стиснул зубы, резко поднял правую руку, и перед ним появились тридцать рун Превращения Демона мира Великой Пустоты.
В стремительном пламени позади Сюй Цина возникла гигантская горная вершина. Сначала её очертания были размыты, но по мере сгорания тридцати рун Превращения Демона она становилась всё чётче. В тот миг, когда гора полностью закрыла собой фигуру Сюй Цина, её облик принял форму сидящего в позе лотоса человека! Он был облачён в чёрные доспехи, держал в руке огромный клинок, а перед ним возвышался Столп Великой Смуты. На его плечах покоились два мира, словно он был духом Тёмного Бога. Каждая частица доспехов излучала разрушительную мощь, а клинок, казалось, мог рассечь сам мир. От него исходила бесконечная зловещая аура, превращаясь в пугающие волны, несущие в себе ярость, безумие и гнев на небеса. Его мощь сотрясала мир, раскалывая пустыню и создавая трещины в самой пустоте.
Это был Император Призраков, облик которого после трансформации стал на восемь десятых похож на Сюй Цина!
Фигура Сюй Цина полностью исчезла, слившись с Императором Призраков. Гора Императора Призраков взмыла в воздух, и её глаза внезапно открылись, устремившись на Чу Тяньцюня. Два луча божественной силы, подобные солнцу и луне, излучали ослепительное сияние, озаряя мир и повергая Чу Тяньцюня в невероятное потрясение.
— Это… это… — вскрикнул он, не веря своим глазам.
— Это что, Формирование Ядра?!
Даже в своём безумии Чу Тяньцюнь был ошеломлён увиденным и немного пришёл в себя. На его лице отразилось неверие. Он никак не ожидал, что Сюй Цин обладает столь ужасающей силой.
— Две божественные силы… и эта фантомная тень двух миров Наполнения Души… Это Император Призраков?! — прошептал Чу Тяньцюнь, сердце его бешено колотилось.
Пока разум Чу Тяньцюня сотрясался от ужаса, Император Призраков, созданный Сюй Цином, обрушился на землю, прямо на Чу Тяньцюня!
Непреодолимая аура, исходившая от него, охватила всё вокруг. Земля под ним раскололась на бесчисленные осколки, Чу Тяньцюнь изрыгнул фонтан крови и издал душераздирающий крик, половина его тела стремительно рухнула вниз. Бесчисленные картины будущего, окружавшие Сюй Цина, с падением Императора Призраков и потоками крови Чу Тяньцюня стали размываться, темнеть и, наконец, рассеялись.
Небо и земля изменили свой цвет, осколки мира задрожали. Чу Тяньцюнь горько усмехнулся, глядя на падающую сверху устрашающую фигуру, в глубине которой смутно виднелся Сюй Цин. Он издал пронзительный крик.
— Подавить будущее двумя божественными силами и тенью Императора Призраков… Какой размах! — прохрипел он.
— Сюй Цин, раз уж я не могу разрушить твоё будущее, то как насчёт твоего прошлого? Я сотру твоё прошлое, и ты будешь забыт всеми!
С этими словами и без того изувеченное тело Чу Тяньцюня наполовину обратилось в прах. Он чувствовал, как его источник божественной силы истощается, и способность к бесконечному возрождению угасает. Но ради убийства Сюй Цина он был готов на всё. Собрав остатки сил, он направил луч божественной силы в свою руку и, указав на Сюй Цина, выкрикнул:
— Божественная техника, Забвение Прошлого!