Том 21. Глава 9. Конфьюжн Таргет (2)

Мы с Мамору немного разные Герои Щита, но я всё равно не думаю, что наш противник сейчас поступает правильно. И даже если я ошибаюсь, это значит, что я с самого начала заблуждался насчёт Мамору и должен сделать именно то, чего он больше всего боится — настучать на него Наталии.

— Ну всё, тут уже ничего не сделаешь, — Рэйн освободилась от власти иллюзии, но уселась на пол, словно признавая поражение.

— Рэйн, нельзя сдаваться!

— Мамору, Наофуми просто сдерживается, чтобы не сломать то, что тебе дорого. Разве не видишь? — спросила Рэйн, показывая на дальнюю цистерну.

— Братец Мамору… Пожалуйста. Не надо больше сражаться… — умоляла Сиан, корчась на полу и протягивая руку к Мамору.

— Но… но я… кх… — Мамору вышел из стойки и поменял щит.

Всё, битву можно считать законченной.

— Брат доверяет вам… Вернее, хочет доверять. Поэтому расскажите, что случилось. Он не желает вам зла, — сказал Фоур и посмотрел на Щит Милосердия, висящий передо мной.

Ну вот, теперь ещё и брат Атлы начал говорить от моего лица. Прощу его только из уважения к Щиту Милосердия.

— Ну что, расскажешь, как тебя попортила жизнь? — спросил я. — Давай, поведай о своих несчастьях. Или будешь последней тварью за то, что наплевал на усилия Сиан.

— Наофуми-сама, следите за словами.

— Брат… нельзя было подобрее сказать?

Рафталия и Фоур пожурили меня, но думаю, мне простительно. Спишу на влияние Гневного Щита.

— Ха! — усмехнулся я в ответ. — Вы ведь его слышали — я прожжённый циник, который легкомысленно относится к тяжёлой жизни Героя Щита. Чего ещё вы от меня ожидали?

— Я бы сказала, вы сейчас Герой Зеркала, а не Щита, Наофуми-сама, — вежливо поправила Рафталия.

— Тебя не переспоришь…

Рафталия в совершенстве овладела навыком общения со мной.

На самом деле я осознаю, что у меня в душе есть гнильца. Но она часть меня. Я бы не удержал в себе всю желчь, которую хотел выплюнуть в Мамору.

— Ладно… Рэйн, Сиан и все остальные, извините, — сказал Мамору и начал по очереди лечить детей.

При этом он, видимо, отключил их превращение. Дети начали принимать прежний облик, однако при этом теряли сознание.

Затем Мамору начал относить их обратно в цистерны.

— Можете помочь, если вам нетрудно? Иначе они будут очень долго восстанавливаться.

— Хорошо.

Я понимаю, что он может вылечить их только от ран, не от усталости. Либирейшн Хил может избавить даже от травмы, но не от изнеможения. На самом деле есть заклинания, которые возвращают бодрость, но взамен сильно выматывают заклинателя. К тому же не стоит сверх меры нагружать тела детей, которые проходят через такие метаморфозы. Эффект может получиться обратным.

Пусть лучше Мамору сам их лечит так, как считает нужным.

Мы все взяли по ребёнку и понесли к цистернам.

— У… у-у… вы Герой Щита из мира Кил-кун?..

— Ага.

— Братец Мамору… не виноват… Простите его…

— Извините… что напали на вас… Мы загладим вину, только не трогайте братца Мамору…

— Это всё… наша вина.

Дети по очереди выдавливали из себя слова. Да уж… тяжёлый случай. Хотя дети казались мне жертвами, они все вступались за Мамору. Это говорило не только о популярности Героя Щита, но и о силе доверия, которое не разрушили даже бесчеловечные опыты. В каком-то смысле их поведение напомнило мне баб Кё и Такта… но всё-таки эта ситуация в корне другая.

С одной стороны приказы, с другой просьбы. Бабы просили не издеваться над Тактом, а дети умоляют не ругать Мамору…

Нужно начать с разговора. В конце концов, Сиан просила помочь Мамору.

— Наофуми-сама…

— Брат…

Рафталия и Фоур, помогавшие лечить детей, встревоженно смотрели на меня.

— Рафу…

— Даф.

Раф-тянки тоже осознали всю тяжесть положения и приняли растерянный вид.

— Братец Мамору… — протянула Сиан, тоже вышедшая из зверочеловеческой формы.

— Сейчас и тебя вылечу, твоя очередь почти подошла.

— Не надо… Я не… — Сиан замотала головой.

В отличие от остальных детей, Сиан удержала себя от бешенства волевым усилием. Она единственная, кому это удалось. Должно быть, это говорит о её выдержке.

— Тогда осталось… — сказал Мамору, что-то нажал на терминале, и цистерны с детьми наполнились жидкостью.

Я увидел, как измученные лица стали умиротворёнными. Дети заснули и всплыли со дна цистерн. Судя по тому, что я видел, боль у всех прошла.

— Ну что, Мамору и Рэйн. Пора вам обо всём рассказать, — напомнил я о нашем уговоре.

— Что, потасовка уже закончилась? — услышал я голос, обернулся и увидел Хорун, которая неизвестно когда объявилась в лаборатории и деловито шагала к нам. — Ах да, я с самого начала не собиралась ни с кем драться, — она подняла руки, всем видом показывая, что не хочет никаких конфликтов.

— Опять ты… И, конечно же, ты обо всём знала.

Хорун всё предвидела и поэтому раздала нам украшения-листочки.

— А как же. Я только поэтому и устроила весь этот деревенский балаган, Герой Щита будущего. Это тоже было ступенью к встрече с душевной травмой Мамору. И украшения вы от меня получили тоже для этого.

Между этим местом и лабораторией в деревне так много общего, что я сразу начал подозревать связь.

— Я знала, что это рано или поздно случится, поэтому заранее натренировала вас. А теперь задавай Мамору свои вопросы, Герой Щита будущего.

Вот хитрюга… ловко она сыграла. Мамору тоже поморщился, глядя на Хорун, затем глубоко вздохнул и сказал:

— Ты хочешь знать, как мы зашли так далеко?..

Затем его голос стал задумчивым и мечтательным, как у человека, который рассказывает о безвозвратно потерянном прошлом.

— Наверное, всё началось тогда… когда умерла Филория.

— Филория?

— Да.

Ну и имечко… оно остановилось практически в одной букве от слова Филориал. Это, случайно, не та девочка, которая плавает в дальней части комнаты, словно Мии-кун у Рато?

— Пи-пи-пи.

Фамильяры превратились в мелких пташек и собрались на плечах Мамору, а тот нежно погладил их.

— Кстати, я совсем забыл вас познакомить. Это мои фамильяры — Фимоноа, Физия и Фитория. Эти имена… тоже придумала она. И они созданы из её генов.

— Ра-фу.

— Даф.

— Скорее всего, они очень похожи на твоих фамильяров, Наофуми. Правда, они не такие самостоятельные.

Раф-тян слезла с моего плеча и пошла знакомиться с фамильярами Мамору.

Всё понятно. Подобно тому, как Раф-тян создана из волоса Рафталии, птенцы Мамору тоже созданы из тела её погибшей спутницы.

Вот почему он гладит их, печально улыбаясь.

— Так вот в чём дело… — пробормотала Рафталия, начиная понимать.

— Как бы это сказать… Филория была девушкой, за которой нужен глаз да глаз. Она жила в родном мире Рэйн, пока её не призвало сюда Героем Когтя.

Мамору пустился в рассказ дорогой ему Филории, покойного Героя Когтя.

Вскоре после призыва в качестве Героя Щита он познакомился с ещё одним призванным Героем — это и была Герой Когтя Филория. Первое время Филория не могла привыкнуть к параллельному миру, но постепенно освоилась в нём и стала правой рукой Мамору. Тому это было очень кстати, потому что он уже стал защитником Шильтрана, но мало кто помогал ему охранять маленькую слабую страну. По словам Мамору, именно помощь юной Филории помогла ему пережить трудные времена.

— Я тоже познакомилась с Мамору именно когда пошла искать пропавшую сестрёнку, — подключилась Рэйн. — Да-а, ну и переполох же тогда был. Моя любимая сестрёнка куда-то исчезла, и я думала, что её похитили, а оказалось, что её призвали быть Героем Когтя в параллельном мире.

Оказывается, что знакомство Рэйн и Мамору тоже случилась на этой почве. Филория была Героем Когтя этого мира, но родилась в одном мире с Рэйн и приходится ей младшей сестрой… как всё запутанно. Наверное, проще всего представить себе Филорию аналогом Силдины. Конечно, Силдину никто не выдёргивал из Кутенро, но если бы она сама вышла из-под защиты барьера Аквадракона, то её бы наверняка в скором времени призвало в мир Кидзуны Героем Ярлыка.

— Помню, ты долго бегала за Филорией и пыталась отбить её у меня.

— Как давно это было… Поначалу мы с тобой совсем не ладили.

Что-то они перешли от рассказа к ностальгии… Но ладно, суть ясна. Я всегда полагал, что они просто сладкая парочка, но теперь выяснилось, что Рэйн осталась в этом мире не просто так. Изначально она собиралась вернуть домой сестру. Возможно, что Рэйн не сидела здесь постоянно, а просто регулярно навещала её.

— В те времена нам… приходилось очень тяжело, но я искренне верил, что если мы объединим усилия, то справимся с чем угодно.

По словам Мамору, всё изменилось во время войны со зверем-защитником Судзаку.

— Решающая битва разразилась рядом со столицей Шильтрана… Мы делали всё возможное, чтобы остановить врага, но у нас не получилось. Судзаку почти догнал поздно эвакуировавшихся жителей.

Хотя Мамору сражался на передовой, он не мог принять на себя все удары Судзаку, и тот собирался напасть на мирное население.

— Но тогда… Филория выбежала вперёд и защитила их…

— Это мы виноваты… — сказала Сиан. — Мы прятались поблизости, чтобы болеть за братца Мамору, а монстр нас увидел…

Когда Судзаку собирался убить Сиан и её отряд, Филория защитила их своим телом.

— Сестрица Филория вытолкнула нас в сторону братца Мамору, а сама… прямо на наших глазах…

Сиан в слезах рассказала о том, как Судзаку спалил девушку. Не осталось даже пепла.

— Вскоре после этого мне удалось победить Судзаку, но… — продолжил Мамору дрожащим голосом, дойдя до воспоминаний, которые не хотел тревожить. — Я… я любил её. Мне как раз удалось уговорить Рэйн одобрить наш союз, и мы собирались пожениться сразу после войны с Судзаку.

— Мне почти удалось увидеть сестрёнку под венцом…

Посреди битвы счастье превратилось в отчаяние. Вот дерьмо… невольно вспоминаю Атлу.

— Но несмотря на мою скорбь битвы и волны не прекращаются. Я не допущу, чтобы трагедия Филории повторилась снова. Я понял, что не могу быть слабым! Вот почему… я стал искать силу.

Похоже, Мамору осознаёт, что ступил на скользкую дорожку.

Не допускать новых потерь, чего бы это ни стоило. После смерти Атлы я и сам так думал.

— Я готов пойти на что угодно и терпеть любые упрёки. Я стану сильнее, чтобы защищать остальных, не допускать жертв и никого не терять… Вот почему я начал учиться у Хорун… и усиливать своих спутников при помощи алхимии.

— Именно так, — подтвердила Хорун. — Я и по своей воле учу его кое-каким вещам.

Ну, я догадывался, что Мамору не в одиночку всё это придумал. Но как правильно описать ситуацию? Мамору занимается этим по своей воле, однако всё, что касается вмешательства в тела детей — это знания, полученные от Хорун? В таком случае на Хорун лежит часть ответственности за его ошибки…

— Значит, ты решил дать жителям Шильтрана новые тела, чтобы они могли выжить в любой битве? — уточнил я.

— Именно. Потому что с меня хватит потерь. Я сделаю из них воинов, способных держаться в любом бою, — ответил Мамору дрожащим голосом.

— Мы тоже чувствовали вину… поэтому попросили об этом братца Мамору, — вставила Сиан. — Если это поможет ему и сделает его счастливым, то мы…

— Ладно, я понял, почему ты работаешь над Сиан и остальными, — перебил я. — Но как-то вы очень далеко зашли.

— Мы собрали фрагменты зверей защитников из разных миров, включая мир Рэйн, чтобы получить сильнейшие гибридные расы: на основе Бякко, Судзаку, Гэнбу и Сэйрю. Я уже вживил эти гены детям, и когда они приживутся, то появятся новые расы. Далее я сделаю их ещё сильнее, обучив процессу озверения, который пока что доступен лишь избранным расам.

— Герой Щита будущего, — слово снова взяла Хорун. — Работая над твоим Килом, я заглянула в его гены и многое поняла. В будущем расы со способностью к озверению встречаются очень часто, не так ли? Уверена, в большинстве своём это работают гены, которые заложим мы с Мамору.

— Ты хочешь сказать, способность к озверению распространится из-за того, что ты и Мамору посадите эти гены детям, а потом эти гены останутся у потомков и постепенно приведут к появлению новых рас с озверением?

— Полагаю, что да. Вот почему я говорила о том, что работа над Килом куда скучнее моего предыдущего проекта.

Полагаю, что слова “мой несчастный мозг уже знает, какое великое дело ему предстоит совершить” она тоже произнесла именно поэтому. Хорун столкнулась с прибывшими из будущего плодами своих собственных усилий.

Некоторым людям, наверное, было бы в радость узнать, что их усилия не будут напрасны, но Хорун, кажется, относится к той категории учёных, которых в науке привлекают именно неизвестность и неопределённость. Можно сказать, исследования будят в ней азарт.

Иногда неизбежная победа — это весело, но постоянные успехи приедаются, и жизнь становится пресной.

Если Хорун из тех людей, которые привлекает сама возможность неудачи… то я понимаю, почему она заскучала.

— Это ещё не все опыты, которые мы проводили, но лучше опустить подробности. Давайте вернёмся к теме, — предложила Хорун.

— Хорошо. Что это? — спросил я, показывая на заднюю цистерну.

— Это… я хотел… вернуть погибшую Филорию…

Ну, если честно, это типичный случай. Тем более, что отчасти я его понимаю.

— То есть ты одновременно и ставил опыты на детях и других жителях Шильтрана, и пытался воскресить свою девушку.

— Да… Но это оказалось сложно. Филорию убил Судзаку, зверь-защитник… Обычно в таких случаях он всасывает душу, чтобы прибавить её силу к барьеру, которым он защищает мир.

Вспомнились слова Ост. Вроде бы Лингуй делал точно так же. Все, кто убит зверем-защитником, становятся фундаментом для защиты мира.

— Но я… всё равно не сдаюсь. Мне удалось вырвать у Судзаку часть силы, в которой оказалась душа Филории, до того, как она растворилась в мире…

Он отобрал у барьера часть силы? Эссенцию Щита это наверняка всерьёз разозлило. Должно быть, она обратилась к Наталии именно поэтому.

Странно говорить об этом, но нам не хватает врагов Сэйн… Их способность к воскрешению наверняка бы помогла Мамору… Хотя не удивлюсь, если вырвать захваченную душу из сгустка силы Судзаку — задача непростая даже для них.

— Вот почему я занимаюсь генетическим анализом Судзаку — пытаюсь нащупать душу Филории и воскресить её до того, как она растворится среди других… К счастью, у меня есть гены Филории — они сохранились в Фимоноа и других фамильярах.

Я не выдержал и цокнул языком.

— Брат… — протянул Фоур.

Не нравится мне всё это. Возможно, это какое-то проклятие Героев Щита, которое незаметно преследует их? Нам всем уготовано судьбой терять близких в бою со зверем-защитником? Да идите к чёрту с такими правилами!

— Такое чувство, будто я попал в какой-то грандиозный розыгрыш… Мир надо мной издевается.

— Сиан, — заглушив раздражение, я повернулся к кошкодевочке.

— Что?

— Нас с тобой и правда свела судьба.

Сиан недоумённо покрутила головой.

Скорее всего, она предок Атлы и Фоура. Она увидела шрам в моей душе и захотела, чтобы я вправил мозги Мамору.

Мне, наверное, повезло больше, чем ему. Атла не погибла мгновенно. Я успел впитать её Щитом и не отдал Фэнхуану. Поэтому я говорил с ней и после смерти.

Что, если бы у меня всё сложилось как у Мамору? Например, если бы Рафталия погибла, защищая кого-то от зверя-защитника. Пошёл бы я тогда по тому же пути?

Мне вспомнилось, как мы отступали, когда Такт застал нас врасплох. Если бы он тогда действительно убил Рафталию… бр-р, дрожь берёт от одной мысли.

Хотя я из будущего, мне неизвестно, чем закончились эксперименты Мамору по воскрешению возлюбленной. И я не знаю, удалось ли мне выполнить просьбу Сиан о возвращении прежнего Мамору.

Но кое-что я могу и должен сказать. Сиан попросила меня о помощи, потому что Мамору растерян и не знает, как ему быть.

— Мамору. Ты забываешь одну важную вещь.

— Какую? Что я мог забыть?

— Вспомни методы усиления Щита. Там есть доверие. Жители Шильтрана настолько доверяют тебе, что готовы жертвовать своими телами ради силы. Но раз так, почему ты сомневаешься в их жертвах?

Герой Щита становится сильнее, когда доверяет сам и когда доверяют ему. Этот Герой существует, чтобы носить на себе груз надежды и сражаться плечом к плечу с соратниками.

Да, я и сам считаю, что это сомнительная система, но не собираюсь оправдываться за свои слова. Сам я уже точно решил, что буду защищать мир и побеждать всех, кто посмеет задеть меня или моих товарищей. Хоть я и не Мадракон, но враги познают мой беспощадный гнев.

— Сестрица Филория… всегда говорила, что ты не должен стоять на передовой в одиночку, братец Мамору. Я тоже считала, что волны — беды всего мира, и мы не должны делать вид, будто сражаться с ними должны только Герои. Но мы всё равно убегали от битв… потому что были слишком слабыми.

Сиан косвенно объяснила, почему дети ищут силу. Жители Шильтрана — маленькой, всеми угнетаемой страны — сплотились вокруг Мамору и решили защищать родину вместе с ним.

— Но как бы мы ни старались… как бы ни повышали Уровень и не меняли его на улучшение талантов… Мы всё равно оказались бессильны перед воинами Пьенсы, усиленными Героем Лука.

— Серьёзно?

Мне казалось, что здесь, в прошлом, полно людей, которые с ростом Уровня накапливают силу не хуже жителей моей деревни.

— Как ни поднимай Уровень, в конце концов исход битвы решает чутьё, — пояснила Хорун. — Неужели ты не сталкивался с этим, Герой Щита будущего?

Я задумался. Наверное, если говорить о чутье применительно к битвам, то речь о людях вроде Садины, которая впятеро сильнее обычного воина одного с ней Уровня. Если бы Садина сразилась с Рафталией… то при прочих равных наверняка бы победила. Я видел их тренировки до того, как мы попали в прошлое, и Садина играючи справлялась даже с сильнейшими приёмами Рафталии.

Даже Бабулька подтвердила, что ей нечему учить Садину, кроме как умению управлять Ци в духе стиля непобедимых адаптаций.

И это я ещё сравниваю с Рафталией — прирождённой воительницей и Героем Катаны. Что до других детей, вроде Кил и Имии, то Садина никогда не воспринимала их как серьёзных соперников. Как бы они ни пытались приблизиться к ней по силе, на их пути неизбежно встаёт непреодолимая стена.

Что я уже уяснил про Шильтран — это была страна травоядных полулюдей, совершенно непригодных к войне.

У меня в деревне тоже есть дети, которые получили всевозможные прибавки к характеристикам, но при этом я не уверен в их чутье и не стал бы делать ставки на то, что они проявят себя в бою против равного по силе врага.

— На определённом этапе даже бойцы, усиленные давным-давно, в том числе с помощью моего Кнута, всё равно оказываются слабаками, — подтвердила Хорун мои догадки. — И что самое обидное — все эти полученные усиления практически не наследуются. К третьему поколению они полностью выветриваются.

Те, кого Герои усиливал лично, могут похвастаться огромной силой. Они учат второе поколение, и оно тоже вырастает довольно крепким. А третье уже живёт в мире, не зная испытаний, через которые проходили их деды…

Вспоминаются истории о том, как потомки проматывают состояния предков.

Но в то же время всем хочется, чтобы мирная жизнь продлилась подольше. Предполагаю, что и Мамору именно для этого пытается сделать своих подопечных сильнее.

— Мамору, я не хотела тебе говорить, потому что знания из будущего убивают весь интерес, но теперь скажу, — продолжила Хорун. — Дети уже почти дошли до стабильного состояния. Это значит, что тебе больше не нужно присматривать за ними так тщательно.

— Ясно…

Должно быть, Хорун поняла, что до появления четырёх элитных рас Шильтвельта осталось совсем немного.

— Мамору, что бы сказала твоя возлюбленная, увидев тебя сейчас? — спросил я. — Почему бы не вести себя так, чтобы она могла гордиться тобой?

— Наофуми-сама, очень странно слышать такое от вас, ведь ваши эксперименты с Руфтом тоже можно назвать бесчеловечными.

— Сестра, это было некстати.

Да уж, в моём случае сложно сказать, гордится ли Рафталия моими действиями.

— И тем не менее… вы правы, — продолжила она. — Вы исполняете долг Героя Щита и подаёте нам всем пример. Даже Кил-кун ищет силу именно поэтому.

— Она слишком забегает вперёд. Я устал делать ей предупреждения, — отозвался я и посмотрел на плавающих в цистернах детей. Все они спали с умиротворённым видом. — Законы этики ты, конечно, нарушил, но в перспективе твой выбор можно одобрить. Тем более, чего бросать работу на полпути.

Шильтран надеется, что Мамору построит фундамент для безоблачного будущего. Они уже сделали свой выбор — они хотят твёрдо стоять на ногах.

Даже завидую тому, с каким сознательным народом Мамору имеет дело.

Я уже привык к прихвостням перерожденцев, которые во всём полагаются на силу своего командира, а сами даже палец о палец ударить не хотят. Мало того, что они безответственные, они ещё и обожают пользоваться полученной от перерожденца силой и властью, чтобы вести себя как вздумается.

Кидзуна и её друзья уже замучились с такими людьми.

А в этой стране другое дело — её жители сами охотно приносят себя в жертву.

— Пожалуйста, братец Мамору. Мы будем делать всё возможное. Мы не допустим, чтобы это повторилось. Я понимаю, что ты, наверное, никогда не сможешь улыбаться как прежде, но начни хоть немного полагаться на нас, — попросила Сиан, и Мамору повесил голову.

Да, она права. Мамору думал, что доверяет своим подопечным, но на самом деле все могло быть наоборот.

— Братец Мамору, мне никогда не стать второй сестрицей Филорией… Но я хочу быть тебе опорой, пока она не вернётся. Я хочу стать… твоими клыками.

Не знаю, какой смысл Сиан закладывала в эти слова, но Рафталия говорила, что хочет быть моим мечом, а Атла — что щитом.

Теперь вот Сиан хочет стать клыками Мамору. До воскрешения Филории.

— Да… да… Я… простите…

Мамору упал на колени, обливаясь слезами. Когда Сиан подошла утешить его, он вцепился в неё и совсем разревелся.

1. Кродха — гнев на санскрите.