Том 6.1. Побочная история: Вильфрид — История любви моего друга и моя позиция

Побочная история, предоставляемая как бонус за покупку первого тома печатной версии спин-оффа Ханнелоры в магазине TO Books.

***

— Господин Вильфрид, вы, кажется, в хорошем настроении. С вами что-то случилось во время урока? — спросил меня Игнац, мой последователь, когда я возвращался в общежитие после занятий, и я поспешил исправить выражение лица. Очевидно, я слишком явно улыбался.

— Нет, со мной ничего не случилось. Я просто узнал, что у моего друга есть чувства к кое-кому.

«Однако если бы кто-нибудь увидел то, что видел я, он бы тоже почувствовал тепло, не так ли?»

Во время занятия на курсе кандидатов в аубы, который требует значительного расхода магической силы, нам разрешалось делать перерывы и пить лекарства, чтобы восстановиться. Поскольку мы могли разговаривать, пока не мешали другим, кандидаты в аубы обычно обменивались информацией во время таких перерывов.

Сегодня, когда мы с Ортвином отдыхали, к нам присоединилась госпожа Ханнелора. Именно тогда Ортвин неожиданно сделал ей предложение. Я и представить себе не мог, что прямо передо мной развернется нечто, напоминающее сцену из любимых девушками историй. То, что Ортвин сделал предложение в присутствии третьего лица, коим оказался я, было сделано для того, чтобы предотвратить любые странные слухи о госпоже Ханнелоре... но на самом деле я не мог не чувствовать себя несколько неловко.

«Тем не менее, я не ожидал, что Ортвин окажется таким пылким».

Признаться в своих чувствах, зная, что у госпожи Ханнелоры уже есть потенциальный жених, может далеко не каждый. Не слишком ли он напористый? Прямое признание Ортвина в своих чувствах показалось мне чрезвычайно восхитительным.

***

Периодически я вспоминал об этом признании.

Ортвин был кандидатом в аубы великого герцогства Древанхель. Его оценки были настолько хорошими, что если бы не Розмайн, он был бы первым в классе. Вне зависимости от воли их аубов мне казалось, что он и госпожа Ханнелора, кандидат в аубы Дункельфельгера, герцогства, занимающего первое место, — идеальная пара.

«Даже если это безответная любовь, я, как твой друг, поддержу тебя, Ортвин!»

Хотя я хотел поддержать чувства Ортвина, кандидатам в аубы, которые всегда окружены своими последователями, нелегко вести беседу наедине.

Тем более что у госпожи Ханнелоры есть кандидаты в женихи. Не будет ничего удивительного, если к Ортвину, выразившему свои чувства, отнесутся с настороженностью.

Пока я размышлял о том, можно ли как-то ему помочь, госпожа Ханнелора, которая была с нами на очередных занятиях кандидатов в аубы, обратилась ко мне за советом. Судя по всему, дворянка из Дункельфельгера хотела заключить брак с дворянином из Эренфеста, и они хотели знать позицию герцогства по этому вопросу до начала сезона общения.

«Вот оно! Если я приглашу и Ортвина, разве не получится создать ситуацию, в которой они смогут поговорить?»

Если мы обсуждаем браки между дворянами и связанную с ними политику герцогств, то было бы совсем не странно, если бы к нам присоединился кандидат в аубы из Древанхеля.

— Эта дискуссия о браках между герцогствами кажется немного сложной, так что могу я попросить вас уделить немного времени после урока?

— Я не против, но...

Получив согласие госпожи Ханнелоры, я тут же начал разрабатывать план. Раз уж у нас есть такая возможность, как насчет того, чтобы отправиться в беседку? Помнится, кто-то упоминал, что из беседки сейчас можно увидеть шлюмы. Это цветы, которые начали цвести после того, как зент получил Грутрисхайт. Они очень редки и оттого весьма популярны среди влюбленных в дворянской академии этого года.

Если я уйду чуть раньше, у них появится шанс окунуться в романтическую атмосферу. Даже если это будет сложно, то, используя магическое средство для защиты от подслушивания, чтобы создать впечатления разговора наедине, Ортвин наверняка сможет продемонстрировать госпоже Ханнелоре свои лучшие качества. Хотя у неё есть потенциальные женихи, речь пока не шла об официальной помолвке. Если Ортвин с госпожой Ханнелорой полюбят друг друга, то, возможно, смогут убедить своих аубов одобрить их брак.

«Хорошо! После уроков мы отправляемся в беседку».

Все последователи возражали против похода в беседку после занятий, но я настаивал, утверждая, что хочу посмотреть на редкие цветы, и преуспел. Однако я не смог отказать, когда кандидат в женихи госпожи Ханнелоры также настоял на том, чтобы сопровождать нас. Что ещё хуже, этот потенциальный жених, несмотря на то, что был только высшим дворянином, попытался взять ситуацию в свои руки. В беседке Ортвин сидел на самом дальнем от госпожи Ханнелоры месте.

«Чёрт, какая неприятность».

Как раз в тот момент, когда я об этом подумал, госпожа Ханнелора по какой-то причине вдруг толкнула меня и сделала предложение.

«Что?! Что только что произошло?! Почему кандидат в женихи госпожи Ханнелоры помогает ей делать предложение?! И почему Ортвина не беспокоит, что девушка, которую он любит, признаётся другому?!»

Поскольку я был озадачен, мне объяснили, что подобный способ предложения о браке девушки используют в Дункельфельгере. Они предположили, что я должен знать о нём, поскольку последовательница Розмайн уже успешно воспользовалась им. Ортвин отметил, что, поскольку я в то время был помолвлен, мне следовало лучше знать о связях подданных других герцогств с последователями моей невесты. Очевидно, все присутствующие не могли представить, что я не получал эту информацию.

«Снова».

Я нахмурился, осознав, насколько сильно я пренебрегал вниманием к своему окружению и как небрежно я в очередной раз собирал информацию...

◆

Весна в Эренфесте выдалась бурной. Нам пришлось защищаться от вторжения, возглавляемого госпожой Георгиной, и вести оборонительную битву за основание. После конфликта в Центре мы занялись ликвидацией последствий. Из-за необходимости завершить все дела до собрания герцогов были также ускоренно проведены церемония вручения Грутрисхайта и церемония помолвки между Розмайн и моим дядей. Затем последовала подготовка к собранию герцогов и само собрание. Были созданы три новых герцогства, рейтинг герцогств претерпел значительные изменения, границы были перекроены, а учебная программа дворянской академии пересмотрена. Судя по всему, ожидалось довольно насыщенное собрание.

Однако, как несовершеннолетнему, мне не разрешили присутствовать на собрании герцогов, поэтому я, как обычно, остался в герцогстве. Пока взрослые суетились в замке, северное крыло, где жили дети герцога, оставалось таким же, как и в прошлые годы. Будучи далеким от должности будущего ауба, меня не вызывали в главное здание ни для чего, кроме снабжения магической силой, поэтому я проводил дни неторопливо, в тишине и покое, в кругу своих последователей.

Однако этот мирный распорядок был нарушен после встречи, посвящённой итогам собрания герцогов. Как и в прошлом году, по окончанию обсуждений родители попросили покинуть зал всех последователей, однако в этом году Розмайн уже не было и я был единственным, кто остался присутствовать. В течение года, предшествовавшего публичному объявлению о расторжении нашей помолвки, мне было велено обдумать свой дальнейший путь, поэтому я предполагал, что разговор пойдёт именно об этом, и был довольно расслаблен.

Однако всё было иначе. Как только последователи удалились, мои родители посмотрели на меня со страдальческими выражениеми лиц. Такое же выражение было у них, когда я неосознанно проник в Белую башню, и им пришлось применить ко мне суровое наказание. Чувство ужаса сковало меня, сердцебиение участилось.

— Вильфрид, хотя исход этого обсуждения может несколько измениться в зависимости от обстоятельств, мы больше не можем продолжать относиться к тебе как к члену герцогской семьи.

В прошлом году мне сказали, что наша помолвка будет тихо расторгнута, потому что Розмайн должен был удочерить король, а в этом году, когда я думал, что буду обдумывать свое будущее, мне сообщили, что мой статус члена герцогской семьи будет аннулирован. Это было так неожиданно, что я никак не мог осознать происходящее.

— Отец, что ты имеешь в виду?

Расторжение моей помолвки в прошлом году и отмена моего назначения следующим герцогом были тем, чего я изначально желал. Было крайне неприятно получить отказ на мои просьбы о разрыве помолвки, только чтобы в итоге помолвка оказалась расторгнута из-за потребностей герцогства и Розмайн, но в конце концов я смирился.

Однако лишение меня статуса члена герцогской семьи — совсем другое дело. Я не мог поверить, что отец, сказавший: «Как только помолвка будет расторгнута и ты станешь свободным, ты сможешь жить, как захочешь», — так легко откажется от своих слов. Должно быть, во время собрания герцогов на него оказывалось какое-то давление, которому даже мой отец, как ауб, не смог противостоять.

— Это, наверное, из-за того, что Розмайн опять что-то натворила!

Когда вокруг меня происходит что-то значительное, Розмайн обычно принимает в этом участие. Этому меня научил мой опыт. Когда я высказался, отец глубокомысленно нахмурил брови и покачал головой.

— Розмайн не имеет к этому никакого отношения. Виноват ты сам, не выполнив свои обязанности члена герцогской семьи.

— Что? Не выполнив?

— Год назад я сказал тебе, что если ты не будешь забывать о своих обязанностях члена герцогской семьи, то тебе не придётся нести лишнее бремя. Однако ты пренебрёг своими обязанностями.

Несмотря на то что он так сказал, я не мог этого понять. Я был уверен, что сделал всё, что нужно. Что же было не так?

— Ты пренебрег предупреждениями окружающих. В частности, самой большой проблемой было то, что ты проигнорировал Бартольда.

— Бартольда?

Он назвал имя Бартольда, среднего дворянина из бывшей фракции Вероники, который посвятил мне своё имя, но я всё равно ничего не понял. Когда я в замешательстве нахмурил брови, заговорила моя мама.

— Вильфрид, кем для тебя является Бартольд?

— Ну, он поддерживающий меня преданный последователь, который поклялся мне в верности, посвятив своё имя.

Когда я ответил, мама печально отвела глаза:

— Это не было актом верности. Это было посвящение имени, сделанное, чтобы избежать казни из-за родства с преступниками. Именно поэтому за его действиями нужно было тщательно следить. Когда я объяснила это, собрав тех, кто посвятил свои имена, в одной из комнат замка во время чрезвычайной ситуации, разве не ты, Вильфрид, возражал против этого?

Во время обороны Эренфеста в одной из комнат замка находились три человека. Бартольд, его сестра и служащая-ученица, посвятившая своё имя Розмайн. Бартольд тогда восклицал: «Не может быть, чтобы мы были в союзе с врагом. Пожалуйста, поверьте нам». Я как его господин неоднократно умолял свою мать поверить им и отпустить их.

— Что плохого в том, чтобы доверять своим последователям? Я, как их господин, лучше знаю, насколько хорошо Бартольд служит мне каждый день!

Когда я чувствовал себя одиноким после увольнения Освальда и остальных или когда был удручен холодным приёмом во время моего визита к Лейзегангам, именно Бартольд лучше всех понимал мои чувства.

— Бартольд поддерживал связь с уволенными последователями через письма. Почему ты не сделал ему выговор, когда он принёс тебе письмо от Освальда? Мало того, ты даже ответил на него?

Я просто писал им о пустяковых житейских делах, заверяя, что не стоит беспокоиться, поскольку они переживали за мою жизнь после потери нескольких последователей. Я не видел причин отчитывать Бартольда за то, что он выступил в роли посредника между нами.

— Почему я должен прерывать всякую связь с Освальдом и остальными?! Неужели мне даже не позволено успокоить тех, кто так долго верно служил мне?!

— Конечно, не позволено. Как я уже объясняла, я заставила их уйти в отставку, потому что их подход к воспитанию был признан вредным для твоего будущего. Я, как твоя мать, должна была принять это решение. Мы уволили их, чтобы устранить их влияние, так что очевидно, что ты не должен с ними общаться.

Почувствовав неловкость от её слов, я нахмурил брови:

— Освальд и остальные утверждали, что это произошло из-за различий в образовании, но на самом деле, разве это было не из-за фракционных разногласий? Разве вы не заставили их уйти в отставку, чтобы защитить меня от любых последствий?

И мать, и отец схватились за лбы, словно отгоняя головную боль.

— Их уволили, потому что они искажали правду и доносили её до тебя так, чтобы это соответствовало их собственным интересам.

Как правило, мать лишь советовалась по поводу выбора последователей ребенка в дворянской академии, оставляя окончательное решение за ним. Однако моя мать была вынуждена вмешаться, потому что на их методы обучения сильно повлияла эпоха моей бабушки.

— Вильфрид, твоя честность и доброта достойны восхищения. Однако когда эти качества проявляются в виде недостатков, они приводят к поверхностному мышлению и доверчивости. Понимаешь ли ты, что Бартольд использовал письма, которые ты написал Освальду и остальным, чтобы установить контакт с дворянами из фракции Георгины?

Я резко вдохнул. Я чувствовал, как мир, который, как мне казалось, я знал, искажается и деформируется. Я прошептал недоверчиво:

— Не может быть...

«Бартольд предал меня?»

— Почему ты не сказал мне раньше?! Если бы я знал...

— То, что дворяне, с которыми связался Бартольд, входили во фракцию госпожи Георгины, стало ясно только после того, как они погибли во время обороны дворянского района. Их смерть была связана с кончиной Георгины, — объяснил мой отец.

Мне сообщили, что несколько дворян, тайно посвятивших имя Георгине, умерли примерно в это время. До тех пор их действия казались лишь подозрительными, и, не имея точных доказательств, отец мог лишь предостеречь меня через моих рыцарей, посоветовав быть осторожным.

— Вильфрид, мы думали, что донесли до тебя причины увольнения Освальда и остальных, а также наши опасения по поводу того, что Бартольд представляет потенциальную опасность. Но разве ты не предпочел просто довериться Освальду и Бартольду, а не нам, и не проигнорировал наши предупреждения?

— И не только наши, — добавил отец. — Твои рыцари сопровождения, Лампрехт и Алексис, должно быть, не раз предупреждали тебя. Почему же ты поверил словам Бартольда и оказал ему такую милость, а не доверился тем, кто так верно служил тебе столько лет?

Когда отец указал на это, я вспомнил, как Лампрехт и Алексис неоднократно говорили мне: «Бартольд — из бывшей фракции Вероники. Не доверяйте ему слишком много», «Он ведет себя подозрительно. За ним нужно больше следить», «Не стоит держать его слишком близко» и «Не нужно отвечать на письма Освальда».

«И как я на них реагировал?» — мой собственный голос эхом отдавался в моей голове.

Воспоминания возникали одно за другим.

«Как можно сомневаться в том, кто поклялся в верности, посвятив своё имя?»

«Несмотря на то, что вы принадлежите к фракции Лейзеганга, а Бартольд — к бывшей фракции Вероники, как вы можете сомневаться в товарище по службе?»

«Разве не было бы невежливо не ответить на отправленное письмо?»

«Вы слишком холодны к своим товарищам, которые просто беспокоятся», — отмахивался я от их предупреждений и от них.

— Ты не справился с управлением своими собственными последователями, неверно оценил информацию, предоставленную тебе окружающими, и не понял реальности своего положения. Поэтому ты больше не можешь оставаться членом герцогской семьи, — заявил мой отец.

Мне было известно, что после чистки бывшей фракции Вероники всё больше дворян Лейзеганга заняли должности в замке. Я также знал, что, поскольку я воспитывался под присмотром бабушки и принял крещение под её крылом, многие дворяне по-прежнему считали меня связанным с бывшей фракцией Вероники.

Но знать было не то же самое, что понимать.

В той ситуации, во время обороны города, я настаивал на освобождении Бартольда, которого все остальные сочли подозрительным и требующим содержания в изоляции. Моё желания освободить его вызвало подозрения в том, что я могу быть на стороне врага, что привело к моей собственной изоляции в северном здании. Несмотря на это, я проигнорировал приказ оставаться на месте и выразил желание отправиться на поле боя.

Последствия этой череды решений предстали передо мной во всей красе.

Когда мне объяснили, как каждый мой поступок воспринимается окружающими, я лишь склонил голову, осознав, как часто я принимал неверные решения.

— Вильфрид, если ты понимаешь, в какой ситуации оказался, то должен сам казнить Бартольда.

— Своими собственными руками?..

— Если ты не сможешь этого сделать, тебе не удастся заткнуть заявления о том, что ты тайно сговорился с дворянами из фракции госпожи Георгины, отдав приказ Бартольду.

— Подождите, вы хотите сказать, что это будет выглядеть так, будто я отдал приказ? Даже если я ничего не делал?

Несмотря на то, что я возглавлял рыцарей во время оборонительной войны, будучи членом герцогской семьи, теперь люди будут считать, что я вступил в сговор с врагом? Я не сделал ничего плохого, как я мог принять казнь как предатель, обвинённый в сговоре с вражескими дворянами из-за предательства Бартольда?

— Как я уже сказал, эта ситуация сложилась именно потому, что ты ничего не сделал. Как тот, кто получил имя Бартольда, ответственность лежит на тебе. Как те, кто посвящает свои имена, должны быть готовы к последствиям, так и те, кто принимает эти имена, должны быть готовы нести жизни других людей.

«Готовность нести на себе тяжесть чужой жизни».

Внезапно в моей голове промелькнул образ Розмайн, колеблющейся, стоит ли принимать имя Родериха. Знала ли она, что могут возникнуть подобные ситуации?

— Если ты не дашь понять дворянам, что ты, Вильфрид, распознал предательство Бартольда и сам с ним разобрался, подозрение в том, что ты тайно сговорился с врагом, может распространиться на всех твоих последователей. Ответственность за то, что ты не уследил за Бартольдом, ложится на тебя, и если ты не справишься с этим, у меня, как у ауба, не останется другого выбора, кроме как казнить и тебя, и твоих последователей.

Я ахнул. Привлечение других последователей было бы недопустимо. Лампрехт и Алексис неоднократно предупреждали меня. Я не мог допустить, чтобы их казнили за то, что они пытались предотвратить.

— Бартольд утверждал, что предложил свою верность мне и герцогской семье, в обмен на избавление от казни через посвящение имени. Если это ложь, то он не тот, кого я должен защищать. Он не мой сторонник, а враг.

Если Бартольд действительно вступил в сговор с госпожой Георгиной, врагом нашего герцогства, то, как сказал мой отец, казнь была уместна. Мой отец казнил многих врагов во время чисток и оборонительных боев, но не из желания, а по долгу герцога. Я тоже должен взять на себя ответственность и разобраться с Бартольдом. У меня есть гордость как у члена герцогской семьи. Я не могу быть обманут врагом и потерять из-за этого своих последователей.

— Я сражался как член герцогской семьи, ведя за собой рыцарей для защиты нашего герцогства, уничтожая врагов, и даже захватил Граозама. Подозрения в сговоре с врагами герцогства для меня просто невыносимы. Я буду относиться к Бартольду не как к своему последователю, а как к врагу и казню его, как и положено члену герцогской семьи. В свою очередь, я прошу не обвинять других моих последователей.

Когда я это сказал, мой отец облегченно вздохнул и сказал:

— Я рад, что мне не придётся казнить сына собственными руками.

Затем выражение его лица снова стало серьёзным.

— Если ты сам осуществишь казнь Бартольда, то до совершеннолетия будешь считаться кандидатом в аубы. После этого ты получишь титул гиба Герлаха и будешь признан высшим дворянином.

«Вот какое наказание мне назначено».

Когда я кивнул, мама ласково улыбнулась мне.

— Вильфрид, я не думаю, что для тебя будет плохо стать гибом. Став гибом, ты сможешь отдалиться от замка, где на тебя направлено множество агрессии, особенно со стороны фракции Лейзеганга.

Моя мать объяснила, чем отличалось душевное состояние Мюриэлы, которая была вдали от замка, и Бартольда с остальными, которые подвергались враждебности внутри него. Действительно, гораздо спокойнее было помогать в проведении религиозных обрядов в сельской местности, чем оставаться в замке, окружённым злобными взглядами и постоянными сплетнями.

— Кроме того, назначив тебя гибом, мы сможем естественным образом распустить твою свиту, не запятнав будущих перспектив её членов. Разумеется, если кто-то из них пожелает сопровождать тебя в Герлах, они могут это сделать.

«Вот как. Став гибом, я смогу защитить своих последователей».

Гиб — это тот, кто управляет землёй от имени ауба. Служащие и рыцари работают на гиба в его земли. Зная, что я смогу подготовить место для работы своих последователей даже после того, как распущу свою свиту, я почувствовал облегчение.

— Если бы мы сразу сделали тебя высшим дворянином, это потребовало бы смены курса на пятом году обучения в дворянской академии, что могло бы помешать твоему выпуску и сделать твоё пребывание там некомфортным. Кроме того, если слухи, как правдивые, так и ложные, распространятся в других герцогствах, это повлияет не только на твои личные дружеские отношения, но и на общественное положение нашего герцогства в целом.

Я кивнул в ответ на слова матери. Изменение курса обучения в дворянской академии в столь неподходящий момент поставило бы под угрозу моё окончание и вынудило бы меня посещать академию вне обычного зимнего сезона.

— И наконец, позволь мне сказать следующее: пока мы официально не объявим об этом по достижении тобой совершеннолетия, мы не намерены информировать об этом кого-либо ещё. До тех пор ты сможешь сохранять видимость своего нынешнего статуса. Однако, поскольку твои последователи будут распущены, ты должен подумать об их будущей роли. Как их господин, ты должен сообщить им об этом в нужное время и подготовить их к будущему после твоего совершеннолетия.

Мама медленно продолжала объяснять тонкости и то, что ждёт нас впереди.

Я отчетливо чувствовал, что она делает всё возможное, чтобы спасти меня, вплоть до самого последнего момента.

— Если, Вильфрид, ты всё ещё твердо желаешь остаться членом герцогской семьи, то выход есть.

— И что это за способ?

— Ты мог бы пригласить в качестве наставника лейзегангского дворянина из числа моих последователей, сделать его своим главным слугой и в течение периода, пока не достигнешь совершеннолетия, изучать с их точки зрения отношения между лейзегангскими дворянами и госпожой Вероникой. Тебе придется заново учиться собирать, анализировать и оценивать информацию, и если ты сможешь углубить свои отношения с Лейзегангами, скрывая собственные чувства и воспоминания за улыбкой и овладевая искусством читать между строк в разговорах, то вполне сможешь остаться членом герцогской семьи после своего совершеннолетия.

Предложение матери, по сути, сводилось к тому, смогу ли я смириться с тем, что лейзегангские дворяне, которые могли затаить на меня злобу, будут находиться не только в замке, но даже в моих личных покоях. Это также означало согласие с оскорблениями в адрес моей бабушки, подавление своих негативных чувств к фракции Лейзеганга и даже запрет на ностальгические воспоминания о прошлом.

Я сразу же почувствовал, что это невозможно.

С детства я не любил и не мог смириться с разлукой с важными для меня людьми из-за изменившихся обстоятельств. Я не мог просто отдалиться от важных людей в зависимости от ситуации, и не мог забыть о них.

— Если быть членом герцогской семьи означает, что я должен разорвать отношения с важными людьми и продолжать жить с улыбкой на фоне злобы, значит, я не гожусь для того, чтобы быть членом герцогской семьи. Кроме того, если я стану гибом, я всё равно смогу защищать своих последователей. В таком случае у меня нет возражений. Я приму это как урок, казню Бартольда, как последователя, действовавшего вопреки намерениям своего господина, и после окончания дворянской академии возьму на себя роль гиба.

◆

— Нет смысла зацикливаться на том, что было неизвестно до сих пор. Важно то, что произойдет дальше. Что вы сделаете в ответ на предложение госпожи Ханнелоры?

Голос Ортвина вывел меня из задумчивости, и я посмотрел на него. Его светло-карие глаза, обычно спокойные, казались несколько встревоженными, поскольку он ждал моего ответа. Это было вполне логично, учитывая, что мой ответ имел для него огромное значение. Но ему не было нужды волноваться.

С этой мыслью я перевёл взгляд на госпожу Ханнелору. Её красные глаза были прикованы ко мне и слегка подрагивали в ожидании моего ответа.

— Госпожа Ханнелора, правда ли, что ваши действия — это предложение мне?

— Нет никакой ошибки. Пожалуйста, дайте мне задание.

Это была совершенно неожиданная ситуация — получить признание от госпожи Ханнелоры на глазах у Ортвина, который лишь недавно сделал ей предложение, быть пригвождённым к земле девушкой, которая затем попросила меня о задании в качестве части её предложения. Однако выражение лица госпожи Ханнелоры, с которым она искренне признавалась в своих чувствах, было невероятно трогательным.

«Теперь, когда я думаю об этом, мне кажется, что во время помолвки с Розмайн я думал о том, как прекрасно было бы иметь в качестве невесты кого-то вроде госпожи Ханнелоры. Кажется, что это было так давно».

Если бы только я был в таком положении, чтобы без колебаний принять чувства госпожи Ханнелоры.

«Но я больше не в состоянии жениться на госпоже Ханнелоре».

Многие до сих пор считают меня будущим аубом Эренфеста, но как только я достигну совершеннолетия, я стану гибом и получу статус высшего дворянина. Я не в том положении, чтобы брать в невесты кандидата в аубы великого герцогства. Независимо от того, будет ли Шарлотта временно исполнять обязанности ауба или Мельхиор станет следующим герцогом, я смогу жениться только на кандидате в аубы или высшей дворянке из герцогства, которое ниже по рангу, чем Эренфест. Если супруга окажется слишком влиятельной, это может привести к ненужным раздорам и осложнениям. Госпожа Ханнелора, как кандидат в аубы из первого по рангу Дункельфельгера и та, кто готова поддержать меня как будущего ауба, — не вариант.

«Даже если я стану высшим дворянином, в моих жилах всё равно будет течь кровь герцогской семьи. Я не хочу быть причиной раздоров в герцогстве».

И всё же, если бы я знал о чувствах госпожи Ханнелоры год назад, если бы я знал, что кто-то заботится обо мне, до того рокового разговора, я мог бы принять лейзегангского дворянина в качестве своего главного слуги, приложить максимум усилий и постараться стать следующим герцогом.

«Но теперь уже слишком поздно».

Я искренне рад, что госпожа Ханнелора испытывает чувства к такому человеку, как я. Я искренне хочу, чтобы она обрела счастье. Это уж точно.

С желанием помочь ей всем, чем только можно, я отказался от предложения госпожи Ханнелоры.