Том 5. XI. Побочная история: Эглантина — Клятвы и Сад Начал

— Эглантина, умоляю тебя передумать! — воскликнул Анастасий. — Ты действительно уверена в своём выборе? Дворяне других герцогств ещё не проинформированы — если ты передумала, у тебя ещё есть последний шанс сказать об этом.

Мы только что закончили встречу в общежитии Эренфеста и теперь возвращались в наш дворец. Анастасий держал меня за руку и говорил низким, почти угрожающим голосом, однако в его глазах не было ничего, кроме заботы обо мне. Даже если моя решимость стать следующим зентом рухнет, он пойдёт на всё, чтобы защитить меня.

— Ты ведь не хочешь занимать трон, верно? — продолжал мой муж. — Ты открыто выступала против этой идеи и во время нашей помолвки, и когда мы приказали Розмайн обойти святилища.

Должно быть, он решил, что я внезапно изменила свою точку зрения или что с самого начала лгала ему.

Я взяла его за ладонь обеими руками:

— До сих пор избегание трона было лучшим способом предотвратить новую войну.

Стремление править Юргеншмидтом нарушило бы обещание отдать трон принцу Сигизвальду. Напряжение между Классенбургом и Древанхелем возросло бы, поскольку первый хотел, чтобы зентом стала я, а второй согласился выдать госпожу Адольфину замуж за первого принца, только чтобы приблизиться к будущему королю.

— Тогда у нас были другие варианты, — подчеркнула я. — Естественно, я выбрала их.

В том, что касается Грутрисхайта, госпожа Розмайн сильно опережала меня. Я хотела лишь сохранить мир, и с этой точки зрения разумнее всего было принять её в королевскую семью и таким образом получить священную книгу. Если бы мы заключили брак между ней и принцем Сигизвальдом — будущим зентом на то время — вся ситуация была бы благополучно разрешена.

— Именно из-за этой твоей стороны Розмайн обвинила королевскую семью в том, что она использует близких в качестве разменной монеты, заставляя делать выбор, от которого нельзя уйти, — сказал Анастасий.

— О, боги. Но так поступил бы любой дворянин. Королевские особы здесь ничем не примечательны. Неужели так необычно использовать слабость другого, чтобы гарантировать его сотрудничество? Госпожа Розмайн использовала тот же подход с нами.

— Эглантина... — вздохнул мой муж, на его лице появилось горькое выражение.

Реакция Анастасия меня заинтриговала. В дворянском обществе не так уж редко случается, что вас загоняют в угол. Так, ауб Классенбург и мой дед заставили меня выбирать между принцем Сигизвальдом и моим нынешним мужем, лишив возможности даже рассматривать других мужчин. Их действия не оставили мне ни единого шанса на спасение.

«И всё же госпожа Розмайн смогла найти выход из своего положения. Это достойно восхищения».

Она успела самостоятельно добыть Книгу Местионоры до удочерения зентом и даже завладела целым герцогством, чтобы спасти господина Фердинанда, чем гарантировала, что она не станет зентом. Она также приобрела статус выше, чем у нашей семьи, став воплощением богини и получив возможность даровать кому-то из нас Грутрисхайт.

«Жаль только, что больше никто из королевской семьи не был достаточно способен и решителен, чтобы принять его».

Король Трауквал отказался от Грутрисхайта из-за своего поведения во время недавней войны. Анастасий не обладал необходимыми атрибутами. Принц Сигизвальд же отказался посвятить имя госпоже Розмайн.

— Несмотря на то, что госпожа Розмайн и господин Фердинанд могли уничтожить нас, они не поддались подобному порыву, спасли наши жизни и пошли по самому мирному пути для Юргеншмидта. У нас не было выбора — не тогда, когда на карту была поставлена судьба нашей дочери — но я не возражаю против того, чтобы предотвратить новую войну.

Глаза Анастасия округлились. Я покачала головой. Неужели мои слова так шокировали его?

— Мои взгляды не изменились, — сказала я, — изменилось лишь моё положение. Мои мысли, чувства и то, к чему я стремлюсь, — всё во мне осталось прежним. Я просто решила, что, став зентом, смогу разрешить эту ситуацию наиболее мирно.

— Понятно... — пробормотал Анастасий, став спокойнее, чем прежде. Он почувствовал, что не сможет остановить меня, и обречённо улыбнулся.

— Может, они и проложили для меня этот путь, но я иду по нему по собственной воле, — продолжила я. — Хотя… признаться, мне до сих пор неспокойно.

Я отпустила руку Анастасия. Как бы он ни противился этому, чтобы защитить нашу дочь и не допустить новой войны в Юргеншмидте, я займу трон. Решения лучше просто не существует.

— И что ты думаешь по этому поводу? — спросила я. — Та ли я, что прежде?

Прежде чем я успела подчеркнуть, что это его единственный шанс развестись со мной, он взял мою руку и крепко сжал её.

— Ни ты, ни я не изменились. И чтобы быть твоим мужем, я готов на любые усилия, на любые жертвы. Я буду плясать под их дудку, лишь бы быть рядом с тобой, — серьёзно ответил мой муж, после чего дразняще поднял бровь и добавил: — Хотя, конечно, у меня много претензий.

Я не могла удержаться от смеха. Его язвительное замечание напомнило мне, как часто мой муж жаловался на то, что господин Фердинанд продолжал отдавать ему всевозможные приказы, не обращая внимания на его королевский статус.

— Скоро ты станешь мужем зента, — напомнила я. — Какое-то время придётся ещё потерпеть.

Мы смотрели друг другу в глаза, а затем одновременно рассмеялись. Мне стало спокойно от осознания того, что я не буду идти по этому пути в одиночестве.

— Анастасий, я хочу стать зентом, который делает всё, что в его силах, чтобы не допустить войн, вызывающих столько боли и смертей.

***

«Я с такой решимостью подошла к церемонии вручения, но что, чёрт возьми, здесь происходит?»

Ситуация превзошла все наши ожидания. Госпожа Розмайн исчезла, закончив свой танец посвящения. Это не было метафорой: она буквально растворилась в воздухе.

Господин Фердинанд, скрытый от посторонних глаз, поручил мне совершить танец посвящения. Сердце заколотилось при мысли о том, что святилище не откроется для меня, но в конце концов статуи двинулись, освободив путь. Я поднялась по нему, делая вид, что всё это часть нашего плана, и вскоре оказалась в Саду Начал.

Внутри этого огромного белого пространства, где я когда-то получила свой штап, я обнаружила госпожу Розмайн, которая корчилась на полу, сопротивляясь какой-то невидимой силе, пока господин Фердинанд пытался её удержать. Она извивалась и дергала ногами, позволяя юбке задраться до колен.

— Больно... Гаааа!

— Я понимаю, но ты должна оставаться неподвижной.

Нам повезло, что мы нашли госпожу Розмайн, но я была слишком ошеломлена, чтобы почувствовать облегчение. Всё выглядело так, словно господин Фердинанд совершал над ней грубое насилие. От неожиданной сцены у меня закружилась голова.

«Этому... этому должно быть объяснение».

— Господин Фердинанд, госпожа Розмайн... Действительно ли стоило прерывать церемонию вручения? — робко спросила я.

Господин Фердинанд, будучи, похоже, в полном отчаянии, попросил меня помочь ему снять амулеты с госпожи Розмайн. Он объяснил, что она находится на грани смерти, и единственный способ спасти её — дать Местионоре вновь спуститься.

«Что?! Это слишком неожиданно!»

Я была рада узнать, что господин Фердинанд не поддался порочному желанию, но правда оказалась ещё более ужасной. Я только что посвятила госпоже Розмайн своё имя — если она поднимется по высокой лестнице, я отправлюсь вслед за ней.

— Ааа! Больно!..

— Госпожа Розмайн, — сказала я, — постарайтесь не двигать руками.

Было трудно снять с госпожи Розмайн замысловатые украшения, пока она не переставая извивалась и кричала. Каждый раз, когда я задирала рукава в поисках застёжек, которые нужно было расстегнуть, она взмахивала руками и заслоняла мне обзор разлетающейся тканью.

— Не могли бы вы держать её руку на месте? — спросила я. — Я не могу найти застёжку. Возьмите её за запястье вот так, и...

— Так?

Я проинструктировала господина Фердинанда, как держать госпожу Розмайн, и благодаря его помощи мне в конце концов удалось снять с неё украшения. Усыпанные множеством радужных магических камней, они были просто чудесны.

Только я закончила с последним украшением — защёлка едва успела с лёгким щелчком расстегнуться, позволив ему упасть на землю — как сверху хлынул свет, окутывающий госпожу Розмайн, словно кокон. Он не был похож на излучаемую ею божественную силу. Я была совершенно ошеломлена тем, что меня не обманули: богиня действительно сошла, без всяких преувеличений.

Свет, окружавший госпожу Розмайн, неторопливо поднимался в воздух. Я вздохнула, захваченная божественным зрелищем, а господин Фердинанд поднялся на ноги.

— Госпожа Эглантина, отойдите подальше и преклоните колени, — сказал он. — Богиня карает тех, кто дерзок.

«Вы говорите по собственному опыту?»

Теперь, когда Джервазио не было, из свидетелей предыдущего нисхождения Местионоры остался только господин Фердинанд. Я последовала его совету, отступила назад и опустилась на одно колено, как и он.

— Изначально зент должен был быть посредником между людьми и богами, — сообщил мне Фердинанд. — Оставайтесь настороже и не будьте слишком послушны. Не давайте лишних обещаний, которые исказят общество, каким мы его знаем. У богов совсем иной здравый смысл.

Я сухо сглотнула. В моём понимании зент был просто человеком, который управлял Юргеншмидтом: его целью было уравновешивать потребности и желания каждого герцогства, обеспечивая всю страну магической силой. Желания богов никогда не принимались во внимание.

«Это, должно быть, ещё одно утраченное знание».

Без Грутрисхайта зент не может выполнять свою первоначальную роль. Получив священную книгу от воплощения Местионоры, я приму на себя бремя трона, пока не настанет день передать факел новому поколению кандидатов в зенты, которые получили бы свои Книги Местионоры благодаря собственной силе.

«Здравый смысл богов и людей...»

Я так мало понимала. Я изучала древний язык, но мои знания о божествах были в лучшем случае посредственными. Некоторые вещи нужно было увидеть, чтобы поверить. Учитывая, что вскоре я стану зентом, возможно, это было благословением, что я оказалась здесь и стала свидетелем нисхождения богини.

— Квинта, что ты сделал с Эйвермином? — спросила Местионора, сразу же после того как заняла тело госпожи Розмайн.

«Эйвермин? Насколько я помню, он был подчинённым Эйвилиба, заслужившим гнев Бога Жизни за то, что защищал Местионору и богов, служивших Гедульрих. Был ли он тем самым бывшим богом, что стал ядром Юргеншмидта? И кто такой Квинта?..»

Я как могла, копалась в памяти, не в силах скрыть своего потрясения от того, что имя, которое я встречала только на лекциях и в старых книгах, так естественно всплыло в разговоре. Судя по гневу в голосе Местионоры, господин Фердинанд, должно быть, что-то сделал с Эйвермином. Я продолжала стоять на коленях, затаив дыхание и пристально глядя на белый пол, ожидая его ответа.

— Сначала расскажите мне, что боги сделали с Розмайн, — потребовал господин Фердинанд. — Как удобно, что только нисхождение богини могло спасти её от подъёма по высокой лестнице.

«Нельзя так отвечать богине!»

Я недоумённо уставилась на эту пару. Господин Фердинанд всё ещё стоял на одном колене, но он поднял голову и пристально взглянул в глаза Местионоре.

— Да уж, — ответила она. — Я смотрю, ты как всегда груб. Ужасно жаль, что Терца так и не вернулся. Он гораздо лучше подходил на роль зента, чем ты или Майн.

Я нахмурила брови, услышав ещё одно незнакомое имя, вылетевшее изо рта чрезвычайно разочарованной богини. Судя по течению беседы, Местионора именовала так господина Фердинанда, госпожу Розмайн и господина Джервазио.

«Интересно, откуда у них вторые имена? Их дают боги, вручая Книгу Местионоры?..»

Не зная, что и думать, я могла лишь молча наблюдать за продолжающимся спором.

— Как только я прибыл, — сказал господин Фердинанд, — мне сообщили, что Розмайн находится на грани гибели из-за воздействия божественной силы и что я должен снять с неё амулеты, если хочу спасти её. Я не считаю «грубостью» спрашивать, почему она оказалась в такой опасности.

Он говорил вежливо и продолжал стоять на коленях, но это не меняло того факта, что он спорил с Богиней Мудрости. У меня закружилась голова, когда я задумалась о том, не считается ли это святотатством.

— Ты решил говорить таким тоном, несмотря на то, что знаешь, как легко я могу от тебя избавиться?

— Так уж легко? Розмайн желала моего выживания и одолжила вам своё тело ценой самых дорогих воспоминаний. Забрать мою жизнь, используя её тело, значит нарушить обещание, данное между богами и людьми.

Существует множество историй о нарушении подобных обещаний. В каждой из них виновный был наказан, будь то человек или бог.

Я подняла голову, чтобы взглянуть, как отреагирует Местионора. Хотя она имела облик госпожи Розмайн, с первого взгляда можно было понять, что я смотрю на богиню. Прежде всего, она левитировала на месте и излучала впечатляющий свет. Её глаза были более яркого золотого цвета, чем у хозяйки тела, и один только её взгляд вызывал непреодолимое чувство благоговения и почтения. Я быстро вновь склонила голову, чувствуя, что мне никогда не следует смотреть ей в глаза.

— Как раздражает... А если мы вместо этого поставим на весы жизнь Майн? Она ведь очень важна для тебя, не так ли?

— Розмайн слишком ценна для богов, чтобы вы могли позволить себе потерять её. С ней связаны жизни всех в Юргеншмидте, кто способен достичь основания.

Господин Фердинанд улыбался даже перед лицом угрозы со стороны богини. Он посвятил своё имя госпоже Розмайн и призвал меня сделать то же самое, чтобы получить рычаг давления на богов.

— Более того, хотя боги, похоже, считают, что Джервазио подходит для того, чтобы стать зентом, однако никто не представляет большей угрозы для господина Эйвермина и Юргеншмидта.

— О? Я не верю, что есть кто-то опаснее тебя.

Я хотела согласиться: Анастасий рассказывал мне о недавней битве, и мы оба присутствовали на встрече госпожи Розмайн с королевской семьёй.

Господин Фердинанд даже не поморщился от такого заявления.

— Именно Джервазио привёз в Юргеншмидт серебряное оружие и яд мгновенной смерти, парализовавший господина Эйвермина — инструменты, которые уже унесли жизни десятков дворян. Страшно представить, что он мог бы сделать с этой страной, если бы его не вывели из игры.

— Я запретила людям лишать друг друга жизни.

— У этих инструментов нет собственной воли. Если сделать так, чтобы они активировались от простого прикосновения, можно добиться того, чтобы человек ранил или убил себя сам.

Полагаю, сам господин Фердинанд мог бы с лёгкостью провернуть подобное, учитывая, что он заставил Анастасия уничтожить медаль Джервазио, лишив последнего штапа и будущего.

— Кроме того, — продолжал господин Фердинанд, — вы не запрещали нападать на господина Эйвермина.

— Простым смертным не под силу причинить ему вред.

— Не с тем оружием, которое предоставил Джервазио.

Господин Фердинанд взмахнул рукой в воздухе и метнул серебряный нож.

Я резко вдохнула и инстинктивно подняла голову, чтобы проследить взглядом за клинком. Только тогда я заметила крупного мужчину из белого камня, стоявшего совершенно неподвижно. С момента прихода в Сад Начал я была слишком сосредоточена на страданиях госпожи Розмайн, а затем на нисхождении богини.

— Эйвермин! — воскликнула Местионора. С кончиков её пальцев вырвался густой желтый свет, но это было бесполезно: клинок прошёл прямо сквозь защиту богини, разорвал несколько белых локонов Эйвермина, после чего продолжил свой путь по дуге и вонзился в землю. Не успели волосы оборваться, как они превратились в ветви, которые с грохотом упали на землю.

«Он действительно дерево в человеческом обличье…»

Я уставилась на упавшие ветви, чувствуя себя совершенно не в своей тарелке. Мне было не под силу стать посредником в этом споре. Я прижалась к земле и затаила дыхание, отчаянно стараясь не ввязываться в конфликт.

— КВИНТА!

— Расскажите мне, что боги сделали с Розмайн, как полностью избавиться от влияния божественной силы и какими средствами, кроме направления в неё магической силы, можно вернуть ей утраченные воспоминания, — потребовал господин Фердинанд. — Взамен я дам господину Эйвермину лекарство от яда, что парализовал его.

Местионора была вынуждена кивнуть.

— Я бы предпочла, чтобы ты больше никогда не приближался к Эйвермину, Квинта. Дай мне противоядие.

— Не раньше, чем вы предоставите информацию, которая мне требуется.

После очередного ожесточённого поединка взглядами Местионора указала на меня.

— Тогда пусть Эглантина введёт противоядие, а я пока объясню.

Моя попытка остаться незамеченной оказалась тщетной, но меня больше удивило, что она знает моё имя.

Господин Фердинанд подошёл и вложил мне в руку маленькую конфету:

— Вот. Положите это в рот, прежде чем делать что-либо ещё. Это защитит вас от яда мгновенной смерти вокруг господина Эйвермина.

«От чего?!»

К этому моменту я была вынуждена согласиться с Местионорой: не было никого опаснее господина Фердинанда. Он применил яд мгновенной смерти против Эйвермина — ядра Юргеншмидта. Не было существа более божественного и более важного для будущего нашей страны.

Не обращая внимания на моё ошеломленное состояние, господин Фердинанд дал мне второе противоядие, на этот раз в виде небольшого пузырька.

— Сначала распылите жидкое лекарство на руки Эйвермина. Как только он сможет ими пошевелить, пусть выпьет остальное. Я не знаю, как на вас подействует прикосновение к божественной силе.

Чувствуя себя напряжённо, я приняла противоядие и встала.

Господин Фердинанд и богиня продолжали ругаться, а я тем временем подошла к Эйвермину. Как оказалось, боги ошибочно полагали, что амулеты госпожи Розмайн, созданные для предотвращения нисхождения Местионоры, препятствуют и благословениям богов. В попытке прорваться сквозь них они набросились на госпожу Розмайн, наделив её божественной силой, превышающей возможности смертного тела.

Поскольку она всё ещё была окрашена магической силой Местионоры после предыдущего нисхождения богини, благословения в её теле начали яростно бороться друг с другом. Чтобы избавить госпожу Розмайн от влияния этой божественной силы, необходимо почти полностью лишить её магической силы, а затем заново окрасить.

«Местионора предлагает господину Фердинанду окрасить госпожу Розмайн? Неужели богиня хочет, чтобы зима наступила раньше осени?»

Это было неприятное положение для несовершеннолетней незамужней девушки, даже если альтернатива стоит ей жизни. Однако всем, кто видел эту пару, было ясно, что союз господина Фердинанда и госпожи Розмайн был основан на любви, а не на политической необходимости. Если мы оставим это при себе, то, как я полагала, никто не будет возражать против того, чтобы зима наступила немного раньше, чем ожидалось.

«И всё же, как ни крути, просто ужасно, что нисхождение богини может иметь столь серьёзные последствия».

Многие дворяне завидовали госпоже Розмайн из-за её святой внешности и благосклонности богов, которой удостаивалась она и только она. Только теперь мне стала ясна цена этих благодеяний.

— Прошу меня извинить, — сказала я, глядя на Эйвермина. — Я должна распылить это лекарство на ваши руки.

Когда я в последний раз посещала этот сад, там, где неподвижно стоял этот человек, росло высокое дерево из белого камня. Он чем-то напоминал моего деда по отцовской линии — предыдущего зента, поэтому я чувствовала странную близость с ним.

Я распылила противоядие на руки Эйвермина, и они снова начали медленно двигаться.

— Вам стоит выпить остальное, — сказала я, вкладывая лекарство ему в руку.

Эйвермин выполнил указание, и остатки паралича исчезли.

— Хм... Действительно, я снова могу двигаться. Я потрясён, что Квинта пришёл сюда с таким опасным оружием.

— Это Джервазио принёс его в Юргеншмидт, — доложила я. — Он использовал яд против Аренсбаха и дворян Центра. Но вместо паралича, он мгновенно превращал их в магические камни.

С тем же ядом мы столкнулись во дворце и в лекционном зале дворянской академии. Он не застал нас врасплох — мы даже подготовились — но некоторые из наших всё же погибли от него. Господин Фердинанд получил оружие во время нашей битвы за академию, но до сих пор даже не пытался его использовать. Вполне естественно, что мы, юргеншмидтские дворяне, с опаской относились к ланценавцам, которые без колебаний прибегали к таким смертоносным средствам.

— Я согласна, что использовать против вас яд мгновенной смерти было опасным решением со стороны господина Фердинанда, но он прав в том, что мы не могли позволить Джервазио стать зентом. Юргеншмидт стал бы свидетелем хаоса и войны невиданных масштабов.

— Так вот, как смотрит на это мир людей... — сказал Эйвермин. Он вздохнул, затем, казалось, что-то понял и тихо спросил: — Эглантина, с какой целью ты пришла сюда?

— Я получила Грутрисхайт от госпожи Розмайн и скоро буду коронована как новый зент. Прошу прощения за то, что не упомянула об этом раньше. Я восстановлю мост, который когда-то соединял человечество с богами.

— Как ты можешь претендовать на роль зента, если у тебя нет Книги Местионоры? Тебе не хватает ни магической силы, ни молитв, чтобы быть достойной этой роли.

«Что? Я недостойна?»

Господин Фердинанд убеждал меня, что любой, кто получит Грутрисхайт от госпожи Розмайн, будет признан новым зентом. Боги, похоже, с этим не были согласны. Я сразу же повернулась к нему, надеясь получить объяснения — он уже закончил разговор с Местионорой и подошёл ко мне. Богиня неторопливо проплыла по воздуху, чтобы сесть на плечо Эйвермина.

— Госпожа Эглантина — необходимый посредник для нас, — заявил господин Фердинанд. — Как мы уже говорили, зенты из следующего поколения снова будут выбираться из числа тех, кто сам получит Книгу Местионоры. Она же пока что будет править Юргеншмидтом с помощью магического инструмента Грутрисхайта.

— Искусственный Грутрисхайт? — спросила Местионора, её тон был карающим. — Вы повторите ошибки Альпзенти?

Я инстинктивно отпрянула назад. Теперь, когда я знала историю Грутрисхайта, мне было невыносимо стыдно быть членом королевской семьи.

Господин Фердинанд покачал головой:

— Этот магический инструмент был создан таким образом, что его нельзя передать по наследству. Следующий зент получит Книгу Местионоры благодаря своей силе: нам нужно лишь выиграть время, чтобы вырастить следующее поколение.

— Мир людей всегда так проблематичен, — сказала Местионора.

Господин Фердинанд поднял что-то, завёрнутое в серебряную ткань, затем снял магические путы и запечатывающие магические камни, которые удерживали покров на месте. Он достал большой браслет, украшенный крупным магическим камнем.

— Госпожа Эглантина, — сказал он, — пожалуйста, проведите рукой через него и зарегистрируйте свою магическую силу.

Если зарегистрировать магическую силу в браслете и произнести соответствующее заклинание, то в моих руках появится Грутрисхайт. Я не могла поверить в технологическую смекалку зента Альпзенти, изобретательницы этого инструмента, и господина Фердинанда, который воссоздал его. Их таланты были почти нечеловеческими.

— Как любопытно... — сказала я. — Если вы были настолько способны, господин Фердинанд, то почему не стремились занять трон?

— По той же причине, по которой вы избегали его, несмотря на то, что были единственным членом королевской семьи, который мог посещать святилища.

«Он не хотел становиться семенем войны».

— Понимаю, — сказала я. — У каждого из нас свои обстоятельства. Каким бы выдающимся человек ни был, я понимаю, что некоторые вещи просто не подвластны одному человеку.

— Эглантина. Ты действительно согласна с Квинтой? — спросила Местионора, почти не веря своим ушам. — Неужели мир людей действительно таков, как он говорит?

Я выпрямилась. Господин Фердинанд предупреждал меня об огромной пропасти, разделяющей миры людей и богов. Скорее всего, он выступал против Эйвермина и Местионоры, потому что ни один из них не понимал человеческой точки зрения.

— Моя жизнь научила меня ценить мир, — ответила я. — Чтобы избежать новой войны, я считаю путь, предложенный господином Фердинандом, более надёжным, чем любой другой. Его методы получения желаемого могут отличаться своей суровостью, но он стремится к мирному будущему.

— Как человек, вы считаете, что его путь более разумен, чем путь Майн?

Я на мгновение задумалась о госпоже Розмайн. Хотя мы провели вместе не так много времени, многие аспекты её образа мыслей привлекли моё внимание.

— Госпоже Розмайн не нравится война, но она очень эгоистична, — в конце концов ответила я. — Мы с господином Фердинандом считаем, что нужды многих перевешивают нужды меньшинства. Мы делаем всё, что должны, чтобы сохранить общий мир. Госпожа Розмайн, напротив, пойдёт на любые меры, чтобы защитить самых близких ей людей.

Нормальный кандидат в аубы не стал бы вторгаться в Аренсбах и захватывать его основание ради одного-единственного человека. Учитывая баланс сил между герцогствами, жизни рыцарей, сражавшихся вместе с ней, и социальные последствия вторжения, госпожа Розмайн свела бы к минимуму число жертв и добилась бы большего преимущества, позволив господину Фердинанду погибнуть, приняв компенсации от Аренсбаха и поставив королевскую семью в зависимость от себя.

— Даже посещая уроки в дворянской академии, госпожа Розмайн говорила о городе-библиотеке, который она надеется построить, не обращая внимания на то, что другие люди не разделяют её одержимости книгами. Она ставит собственные желания выше здравого смысла людей и богов, а потому стала бы гораздо худшим зентом, чем господин Фердинанд. Если бы она когда-нибудь занялась политикой, тех, кто отказался бы удовлетворять её прихоти, в конце концов проглотили бы и уничтожили.

Я бросила взгляд на господина Фердинанда. Воспользовавшись королевским приказом, он обеспечил себе место жениха госпожи Розмайн. Я надеялась, что он и впредь будет полностью посвящать себя исправлению её безумного стремления получить всё, что она пожелает.

«Хотя, как один из посвятивших ей имя, он всегда будет во власти её прихотей».

— Эглантина, ты хочешь сказать, что можешь быть посредником между людьми и богами? — спросил Эйвермин.

Я медленно покачала головой, не в силах сказать ничего другого.

— Благодаря моему воспитанию пути богов никогда не приходили мне в голову. Но если предотвращение войны между нашими мирами — мой долг как зента, то именно это я и буду стараться делать.

— Госпожа Эглантина, вы забыли о моём предупреждении? — спросил господин Фердинанд, сверкнув глазами.

Я слабо улыбнулась:

— Я ценю ваш совет, но я должна выполнять обязанности, которых от меня ждут. Я больше не жена второго принца, отказавшегося от своих притязаний на трон. Я хочу стать не той, кто правит за неимением выбора и полагается на магический инструмент, а истинным зентом, признанной богами.

— Хотя твой дух достоин восхищения, — сказал Эйвермин, — словам людей нельзя доверять. Вы лжёте так же легко, как дышите.

Он указал на небо, и оттуда упал луч золотого света:

— Эглантина, повторишь ли ты своё заявление, как клятву небесам?

Эйвермин побуждал меня принести клятву Богине Света и её подчинённым. Я одарила усталой улыбкой господина Фердинанда, бывшего откровенно недовольным вмешательством богов, вошла в золотой свет по собственной воле, а затем преклонила колени перед Эйвермином и богиней, парящей над его плечом. Я не позволила его суровому взгляду ошеломить меня.

— Пусть все боги будут нам свидетелями.

Я вгляделась в мир богов, и золотой свет, казалось, заискрился сильнее.

— Сейчас я завишу от магического инструмента, и мне не хватает ни магической силы, ни молитв. Я сделаю всё возможное, чтобы исправить эти недостатки и стать истинным зентом. Я клянусь обойти все святилища, молиться богам и получить свою собственную Книгу Местионоры.

Золотистый свет окутал меня. Казалось, он ворвался в моё тело, а затем исчез.

— Я, Местионора, свидетельствую эту клятву, — сказала богиня, её голос был более спокойным, чем прежде. Я подняла взгляд и увидела, что она мягко улыбается.

Эйвермин тоже выглядел более внимательным.

— Обещание дано, — сказал он. — Желаю тебе удачи в его выполнении.

Я склонила голову в ответ, всё ещё стоя на коленях.