Том 1.1. Грифельная дощечка получена!

Самое главное, что нужно было подготовить к зиме — еда. Здесь не Япония, где супермаркеты открыты каждый день. Едва ли зимой можно было выращивать или собирать урожай, да и рынок редко открывался из-за непогоды. Если мы не хотели умереть голодной смертью, то нам нужно было подготовиться заранее. Вот почему я сейчас сидела в задней части крытой телеги между кучей упакованных в неё вещей, словно телёнок из песенки «Донна Донна¹».

Все началось, с того, что папа разбудил всех нас на рассвете словами:

— Итак, сегодня мы отправляемся в деревню! Все готовы?

«Хм, нет. Конечно же нет! Что вообще происходит?!» — хотела я спросить.

Я протёрла сонные глаза и уставилась на папу, но мама и Тули с энтузиазмом кивнули, счастливо улыбаясь. Я была единственной, не разделявшей их радости.

— Ох, верно. Когда это решалось, Майн болела, поэтому, возможно, она об этом ещё не слышала, — сказала мама, хлопнув в ладоши.

Тули и папа кивнули в знак согласия. Мне казалось, что меня вообще не учитывали и исключили из членов семьи, что было не очень-то приятно. Я обиженно надулась, но никто не обратил на это внимания. Все сразу же начали готовиться.

— Во любом случае, оденься теплее! Майн, я помню, что у тебя была лихорадка в прошлом году! — крикнула мама, уже спускаясь по ступенькам с вещами.

Я в этот момент как раз одевалась. Поскольку никто не собирался позволять мне оставаться дома одной, у меня не было иного выбора, кроме как отправиться со всеми.

«Зачем мы вообще отправляемся в какую-то далекую деревню?»

Я собиралась пройти хотя бы часть пути до деревни, чтобы набраться сил, но оказалась слишком медленной. Папу это не устраивало, поэтому он посадил меня в телегу. Вот только там совсем не было места для меня, так что мне пришлось сжаться, чтобы стать как можно меньше.

В телеге были несколько бочек различного размера, множество пустых бутылок, верёвки, тряпки, соль и дерево. Наверное, всё это требовалось для того, чем мы собирались заниматься в деревне.

«Эй, подождите. Я что, самая бесполезная вещь в этой телеге?»

Папа тянул телегу впереди, а мама и Тули толкали её сзади. Я подумала, что оказалась лишним грузом, что меня совершенно не обрадовало.

— Эм-м, мама. А почему мы идём в деревню?

— Ты ведь помнишь, что в городе нет коптилен? Вот мы и собираемся арендовать одну в ближайшей деревне.

— Мы будем коптить мясо? — удивлённо спросила я.

Это напомнило мне, что мы купили много мяса на рынке. Но мне кажется, что она уже варила или солила бо́льшую его часть. Или там так много осталось? Нам точно есть, что коптить?»

Я взволнованно начала́ считать дни на пальцах, но мама лишь посмотрела на меня с раздражением.

— О чем ты вообще говоришь? Сегодня ведь «День свиньи». Мы купим в деревне двух свиней, разделимся на группы, а затем займёмся заготовкой мяса.

— Что?

На мгновение мои уши отказались воспринимать то, что сказала мама. Был короткий, но явный временной промежуток между тем, как я услышала её ответ, и тем как слова достигли моего мозга. Но когда это произошло, я начала́ дрожать.

— День с… с-с-свиньи?! А-а?

— День, когда мы и наши соседи собираемся вместе, разделываем свинью, солим её, коптим и делаем бекон, колбасу и прочие мясные продукты. Ну же, Майн, разве ты не помнишь прошлый раз… Ах, вообще-то, тогда по пути ты свалилась с лихорадкой.

Честно говоря, я хотела и в этот раз свалиться с лихорадкой. По крайней мере, тогда мне не пришлось смотреть, как всё происходит.

— Мама, разве ты не купила недавно много мяса на рынке?

— Ты же должна понимать, что этого недостаточно. По сути, купленное было просто добавкой, чтобы дополнить мясо свиней.

Раньше я думала, что она купила более чем достаточно мяса, но, видимо, оно было лишь добавкой, а вовсе не основными заготовками. Я даже не могла себе представить, сколько мяса требовалось на зиму.

В резком контрасте с моим унынием из-за того, что я не желала видеть, как забивают свиней, у Тули, толкающей телегу, была счастливая улыбка.

— Сегодня будет много интересного. Мы попробуем мясо, пока будем его готовить, а на ужин нас ждёт свежая колбаса. Это так здорово! Майн, сегодня первый раз, когда ты будешь помогать. Это своего рода фестиваль, от которого все в восторге. Я так рада, что мы смогли пойти вместе в этом году!

— А все, это кто? — спросила я, моргнув.

Мама ответила выражением, которое явно означало: «не задавай вопросы, ответы на которые и так очевидны».

— С кем бы мы этим занимались, если бы не наши соседи? Забивать свиней — серьёзная работа, которую невозможно выполнить без десятка взрослых.

«Так она о наших соседях…»

Майн имела много расплывчатых воспоминаний, так что определенно нашлась бы группа людей, которые знали меня, но при этом я не знала их. Мало того, что иметь с ними дело скорее всего окажется не слишком приятно, так в довершение всего мы собирались убить свинью. Одного воспоминания о том, что я видела на рынке, было достаточно, чтобы холодок пробежал по спине.

— Эм-м… Я не хочу идти, — всё же озвучила я своё желание.

— О чем ты говоришь? Если мы не пойдём, то у нас не будет колбасы и бекона на зиму, — сказала мама.

Нам нужно было мясо на зиму, поэтому, естественно, родители и Тули не вернулись бы, даже если бы я не захотела идти. Я должна была участвовать независимо от того, насколько мне всё это не нравилось. Я подавленно вздохнула, и вскоре наша телега достигла южных ворот внешней стены.

— Доброе утро, командир? Вы не опоздали? Все остальные давно прошли.

— Да, я понял.

Один из подчинённых отца позвал его, когда мы проходили через ворота. Видимо, наши соседи давно ушли в деревню.

— Берегите себя.

Молодой парень, который выглядел так, словно весьма благосклонно относился к детям, помахал мне, а потому я помахала в ответ. Вежливость была важна во всём.

— Ух ты…

В тот момент, когда наша телега выехала из маленького туннеля, что был южными вратами, я издала краткий крик удивления. Я впервые покинула городские стены с тех пор, как стала Майн. Честно говоря, я не ожидала, что снаружи всё будет по-другому.

Прежде всего, здесь не было зданий. Внутри города была тесная, нескончаемая череда строений, но в тот миг, когда мы вышли за ворота, появилась широкая дорога, вокруг которой было разбросано всего десять-пятнадцать лачуг. Кроме того, воздух был свежим. Я предположила, что чем больше открытое пространство, тем лучше растворялся смрад от отходов, и впервые за долгое время почувствовала, что воздух может иметь приятный запах. Тут не было высоких стен, чтобы удерживать все запахи внутри. Я оглянулась и увидела поле с одной стороны от меня, и лес с высокими деревьями с другой. Пейзаж был невероятно спокойным, или даже скорее идиллическим.

— Майн, держи рот закрытым. Иначе прикусишь язык, — предупредил меня папа.

— А-а?

Сразу после папиного предупреждения телегу начало трясти вверх и вниз ещё хуже, чем в городе. Городская дорога из булыжника превратилась в обычную грунтовую дорогу с насыпями и ямами. Её трясло так сильно, что я думала, что все наши вещи выпадут, но их по крайней мере закрепили веревками. В наибольшей опасности была именно я, так как оказалась единственной, кого ничего не держало. Ради собственной безопасности мне пришлось крепко ухватиться за борт телеги.

«Эта дорога ужасна! Одна из тех, что в солнечные дни она очень ухабистая, а в дождливые дни — месиво из грязи! Научитесь уже делать асфальт!» — сыпала я гневными жалобами, и вскоре почувствовала, что папа ускоряется.

***

Наконец, мы прибыли к деревне. Она была в пятнадцати минутах от городских ворот, и когда мы вошли в неё, я услышала много болтающих людей.

— Почти на месте.

Забой свиней был в основном работой для мужчин. Они должны были удерживать животных, которые выглядели так, словно весили более ста килограммов, не говоря уже о том, что необходимо было ещё связать их и подвесить за ноги. Такая работа требовала много силы. А пока мужчины этим занимались, женщины подготавливали коптильню, кипятили много воды, припасали соль и принадлежности для консервирования.

К тому времени, когда мы добрались до деревни, разделка уже начала́сь. Те, кто не участвовал, естественно, не получали мяса.

— Вот же! Уже началось! Ева, Тули, поторопитесь и займите свои места!

— О нет! Тули, надо спешить!

— Поняла!

Они разом отпустили телегу, схватили покрытые воском передники, сделанные из какого-то толстого материала, и быстро надели их. После этого мама и Тули побежали в коптильню, где уже была толпа женщин. Папа тоже надел передник и убежал прихватив копьё, которое, наверняка, было важным орудием для предстоящей работы.

«Эм-м… Все такие быстрые! Моя семья убежала ещё до того, как я успела понять, что происходит. Я бы могла побежать за мамой, но не хотела стоять в толпе, не зная, что делать. Это был ежегодный ритуал для всех этих людей, так что, вероятно, было множество негласных правил. Эх, если бы у меня было руководство».

Зная, что я всё равно буду только мешать, чем бы ни занималась, я решила подождать в телеге, пока кто-нибудь не позовёт меня. «Между прочим, тоже важная работа» — убедила я себя, продолжая сидеть на оставленной телеге и ничего, в сущности, не делая.

Впрочем, папа, к моему сожалению, оставил телегу прямо посреди поля для убоя свиней. Между нами было небольшое расстояние, но я ясно видела, как свинья визжала от боли и страха, убегая от преследователей. В землю был вбит деревянный кол, к которому крепилась верёвка, привязанная к задней правой ноге свиньи. Она бегала вокруг кола, в то время как преследовавшие её люди отчаянно пытались заколоть её. Я увидела знакомую розовую голову в толпе. Значит Ральф и Лутц тоже определенно были где-то здесь.

— Вперёд, поймаем её! Хей-я-а-а!

Выкрикивая боевой клич, папа тоже участвовал в погоне. Он молниеносно занёс копье и вонзил его прямо в свинью. Единственного удара оказалось достаточно, чтобы свинья начала́ биться в судорогах, её ноги конвульсивно подёргивались, пока окончательно не остановились.

Я испустила сдавленный вопль, но все мужчины выкрикивали одобрительные возгласы о проделанной работе. Мама бросилась вперёд с чем-то похожим на металлическое ведро, и длинноватой палкой. Другая женщина поднесла к свинье миску. Мгновение спустя кровь разбрызгивалась повсюду, окрашивая передники ближайших людей в тёмно-красный цвет. Судя по всему, отец вытащил копьё после того, как женщины принесли ведро и миску для сбора крови.

Я прикрыла рот и почувствовала, что дрожу от ужаса. Я не могла видеть свинью из-за того, что вокруг неё толпились женщины в передниках, но прекрасно видела, как машинально женщина собирала кровь в миску, а затем выливала её в ведро. Моя мама слегка нахмурила брови, уверенно помешивая кровь, что лилась в её ведро.

«Мама сейчас выглядит очень жутко».

После этого группа людей сплочённо работала, чтобы подвесить свинью вверх ногами на заранее подготовленном дереве. Кровь, которую им не удалось слить из свиньи, начала́ капать на землю. Теперь должна была начаться непосредственно разделка туши. Подошел человек с больши́м мясницким ножом и прижал его к животу свиньи. Это было последнее, что я помнила.

***

Придя в себя, я поняла что была в каменном здании, которого не видела в деревне. Кто-то положил меня на спину, так что я видела потолок, но это не был потолок моего дома. Я несколько раз моргнула, всё ещё лёжа на спине, а затем вспомнила, что увидела перед тем, как потерять сознание. Мне тут же стало плохо. Но по какой-то причине, в том, как забивают свинью, я ощущала нечто знакомое.

Что это было… Как будто нечто висело вверх ногами, а потом его разрезали на части… Нечто вертелось на кончике моего языка, но я никак не могла вспомнить. Если бы мне пришлось угадывать, то это не было одним из воспоминаний Майн. Оно было одним из моих воспоминаний Урано. Должно быть, я видела нечто подобное в Японии.

«Ах! Это выглядело похожим на подвешенную рыбу на прибрежном рынке Ибараки!»

Теперь я могла понять, почему все были так взволнованы из-за свиньи. Я вспомнила, как люди радовались, когда ели свежую рыбу. Ну… Пусть понять я и могла, но произошедшее всё ещё ощущалось несколько тяжело для меня в эмоциональном плане. В конце концов, рыба ведь не кричала от боли. Из раны не брызгала кровь.

«Бр-р-р, как жутко!»

Я перевернулась, прикрывая рот, и упала с того, на чём лежала.

— О-о-ой! — застонала я от боли.

Помогая себе руками, я поднялась и огляделась вокруг, сразу заметив, что отдыхаю на маленькой деревянной скамейке. Поблизости горел камин, так что было не холодно. Но вокруг никого не было, и я никого не слышала.

«Ах да… Где же я всё таки нахожусь?»

В тот момент, когда я решила, что мне нужно выяснить, где я, в комнату заглянул солдат, возможно, из-за того, что услышал, как я упала.

— Ох. Наконец-то проснулась? — спросил он.

— Господин Отто?

Я вздохнула с облегчением, обрадованная тем, что увидела кого-то, кого знала. Каменное здание и присутствие в нём Отто могло означать лишь то, что я была в одной из комнат ожидания у ворот. Стоило мне узнать где я, как моё беспокойство тут же испарилось.

— Похоже, ты меня помнишь, да?

Отто заметно успокоился от того, что я его вспомнила. Ну, это имело смысл. В конце концов, внешне я была ребёнком. Он определенно думал, что я бы заплакала, увидев незнакомого человека.

— Я никогда вас не забуду, — заявила я.

Я хочу сказать, что он был первым культурным человеком, которого я встретила в этом мире, и моим, правда, только будущим, учителем. Как я могла его забыть? Я сымитировала приветственный салют, и Отто, слегка рассмеявшись, потрепал меня по голове.

— Командир примчался сюда с тобой на руках. Он сказал, что ты упала с телеги. Он вернётся, как только закончит с необходимой работой.

Я не знала, сколько времени потребуется, чтобы убить свинью, но затем мясо нужно было ещё приготовить, а потому я не могла представить, что всё скоро закончится.

«Хм… Раздумывая об этом, я вспомнила, что Тули сказала, что у нас будет свежее мясо на ужин».

Скорее всего, я буду ждать здесь некоторое время. Зная, что у меня будет много свободного времени, я положила материалы, необходимые для псевдо-папируса, в телегу, но сейчас они были вне досягаемости.

— Майн, что-то не так? Чувствуешь себя одиноко без мамы и папы?

Я покачала головой.

— Нет, просто думала о том, чем можно пока заняться.

— Командир сказал, что она старше, чем выглядит, — внимательно посмотрев на меня, проговорил себе под нос Отто и кивнул. — Майн, у меня возможно есть кое-что, что может тебе понравиться. Как насчёт этого?

Как только Отто протянул мне грифельную дощечку, я закричала от радости:

— Ура! Грифельная дощечка!

Он знал, что сегодня мы будем проходить мимо ворот, а потому взял её с собой, чтобы отдать мне. Он культурный человек, который заботится о других людях! Господин Отто такой замечательный!

— Мне нужно вернуться на свой пост у ворот, но можешь попрактиковаться с ней, пока меня нет.

Отто написал моё имя «Майн» наверху дощечки, а затем передал грифель и тряпку. После этого он вышел из комнаты. Лучезарно улыбаясь и обнимая дощечку одной рукой, я помахала Отто, а затем снова опустила взгляд на дощечку.

Лучший способ описа́ть её — назвать миниатюрной школьной доской размером с лист бумаги формата А4. Тёмный тонкий камень в деревянной рамке. Писа́ть можно было на обеих сторонах, но одна была дополнительно разлинеенна, чтобы практиковаться на ней в письме.

Писать я могла грифелем, и хотя внешне он напоминал тонкий камень, на ощупь походил на мел. Несколько грязная тряпка была способом стереть надписи. Похоже, большего и не требовалось, учитывая, что буквы, написанные Отто, стали слегка стёрлись уже от того, что я обняла дощечку.

— А-а-а, мое сердце бьется так быстро!

Я положила дощечку на стол и взяла грифель. Просто взяв грифель, словно карандаш, моё сердце забилось быстрее. Я начала с копирования букв написанных Отто, ни одну из которых я совершенно не узнавала. Я так нервничала, когда писала первые буквы в своей второй жизни, что все они оказались кривыми и неровными. Если бы я была в Японии, то, вероятно, покачала бы головой и немедленно стёрла их, чтобы повторить попытку. Но прошло так много времени с тех пор, как я последний раз видела буквы, что я не могла отвести от них взгляда. Я была так счастлива!

Я глубоко вдохнула, выдохнула, затем стёрла буквы с дощечки тканью и попыталась снова. Во второй раз всё вышло намного лучше. Я написала своё имя, стёрла его, написал вновь, стёрла…

Когда мне это надоело, я записала небольшие стихи и тексты песен на японском языке², затем стёрла их, затем вновь написала, затем стёрла…

«Ха-а… Блаженство!»

Я никогда бы не подумала, что написание букв может сделать меня такой счастливой.

***

Несмотря на то, что в комнате ожидания был камин, она была продуваемой насквозь, так что после нескольких часов игры с грифельной дощечкой в ожидании возвращения моей семьи, я в рекордные сроки простудилась и оказалась в постели с лихорадкой.

— У тебя всё ещё жар, Майн, так что оставайся в постели. Не вставай! — велела мне мама.

— Ладно…

Мои родители хлопотали по дому, и порой выходили из дома, чтобы принести какие-то корнеплоды в зимнюю кладовую. Тули была на кухне, делая варенье из мёда и фруктов, которые собрала сама. В этом мире, для того, чтобы сделать меня счастливой достаточно сладкого запаха, растекающегося по дому. А пока родители были в процессе припрятывания пива и приготовленной свинины, Тули принесла мне на обед суп. Я отложила в сторону грифельную дощечку и взяла у неё поднос.

— Прости, Тули.

— Ну серьёзно. С тобой всегда так.

— Эм-м, что? Разве ты не обещала так не говорить?

— Я никогда не обещала такого!

«Я хочу сказать… ну да, ты не обещала, но разве это не похоже на невысказанное обещание?»

Пока все остальные не жалея себя, готовились к зиме, я лежала в кровати и играла с грифельной дощечкой, которую дал мне Отто, практикуясь в написании своего имени и получая удовольствие от письма на японском.

Но я действительно хотела книгу, которая сохранит записанное навсегда. Если для того, чтобы сделать меня счастливой, хватало написа́ть несколько букв, то, наверное, прочтение книги приведёт меня в экстаз. Мне нужно было поторопиться и выздороветь, чтобы я могла сделать бумагу.

Примечания

1. «Донна Донна» («Дона Дона», «Дана Дана») — популярная песня в Америке, а также в ряде других стран; например, её долгое время пели в японских школах. В оригинале написана на идише. Начинается словами:

На возу лежит телёнок,

Крепко связанный лежит.

В небе звонкий жаворонок —

Пташка вольная кружит…

(Перевод Виктора Шапиро)

https://ru.wikipedia.org/wiki/Донна_Донна

https://www.youtube.com/watch?v=lcP9EQqj7LM

2. если быть точным, то Майн записывала «танка» и «хайку».Танка — 31-слоговая пятистрочная японская стихотворная форма (основной вид японской феодальной лирической поэзии), являющаяся разновидностью жанра вака («песни Ямато»).

https://ru.wikipedia.org/wiki/Танка

Ха́йку (яп. 俳句) — жанр традиционной японской лирической поэзии вака, известный с XIV века. Оригинальное японское хайку состоит из 17 слогов, составляющих один столбец иероглифов.

https://ru.wikipedia.org/wiki/Хайку