Том 5. Глава 102. Создание книжки с картинками при помощи ксилографии

К картинкам, которые нарисовала Вильма, я добавила текст, написанный зеркально, чтобы на отпечатке он выглядел правильным образом. Люц забрал заготовки домой, чтобы вырезать рисунки и украшения, тогда получится штамп. В картинках достаточно деталей, и это меня беспокоило, но Люц только пожал плечами и сказал, что Ральф и Зиг уверены, что все у них получится.

Пока Люц с братьями вырезали саму гравюру, я попросила Верховного жреца о встрече, чтобы показать ему текст упрощенной библии и попросить разрешения использовать его в религиозной иллюстрированной книге. Хотя я всего лишь упростила текст, мне кажется вполне разумным попросить разрешения на использование измененного священного текста для книжки с картинками.

Он отвел меня в свою секретную комнату для разговора, как всегда, когда он желал услышать побольше деталей о любой новой вещи, что я собиралась создать. Хотя с моей точки зрения достаточно было использовать магический инструмент от подслушивания, он объяснил, что хотел бы сначала посмотреть на то, что я принесла, без лишних глаз, чтобы убедиться, можно ли это показывать другим.

— Библия для детей, хм. Это поможет им изучать буквы и грамоту.

— Я сделаю книжки с картинками и планирую научить сирот читать.

— Сирот? Для чего?

Если честно, у меня не было какой-то особо благородной причины. Мне просто хотелось повысить уровень грамотности по всему миру, начав с тех, кто окружает меня.

— Чтобы стать слугами им в любом случае нужно учиться читать, и мне бы не хотелось, чтобы сотрудники мастерской не могли прочесть книги, которые изготавливают.

— Понятно, так ты смотришь с точки зрения торговца? — Верховный жрец поднял взгляд от упрощенного текста и пробормотал, что все достаточно хорошо. Затем он глянул на меня, его светло-золотые глаза резко сузились. — Майн, где все же ты обучалась? Откуда ты получила такие знания?

Верховный жрец пристально следил за моей реакцией, ткнув пальцем в бумагу, которую я ему дала.

— …Этот текст слишком хорошо построен. В священном писании нелегко выделить ключевые моменты, ведь оно многословно и трудно для чтения, потому непросто сделать его понятным для детей. Когда я впервые прочел тебе библию, ты едва различала слова в ней. Написание этой книги не должно быть тебе по силам.

Страх сжал тиски на моем сердце. Теперь если подумать, я никогда не показывала раньше Верховному жрецу то, что написала сама. Только считала, когда помогала ему с бумагами, а все письма ему писались по инструкции Франа. История, которую я ему рассказала, должно быть, выбивалась из общего ряда, учитывая, что мне нужна была помощь Франа, чтобы писать письма, и я слабо владела большей частью лексики несмотря на то, что научился читать, чтобы стать торговцем.

— …Вы говорите, что я постаралась?

— Да, чрезвычайно. Так хорошо написано, что я могу поверить, что ты иностранка, которая получила отличное образование на другом языке, все еще недостаточно сведуща в языке, на котором говорят в этой. — Он смотрел настороженно, будто подозревая меня в шпионаже.

Я сжала губы. Помогла ли Верховному жрецу невероятная интуиция извлечь столько информации из одного текста, или же это я по глупости написала нечто, показывающее, что навыки моего письма не соотносятся с моим нынешним возрастом?

— Верховный жрец, я родилась и выросла в этом городе. Я не покидала его, разве что ходила в лес за дровами. Сегодня я впервые слышу, что другие страны вообще существуют. — Майн действительно не покидала этот город. А будучи совсем крохой, она даже не выходила из дома. Очевидно, что у нее не было шанса получить хоть какое-то образование. Однако мои заверения не удовлетворили подозрений Верховного жреца, он продолжал смотреть мне в глаза.

— Проведенное расследование, конечно, не выявило ничего подозрительного. И все же, это просто нереалистично.

Мои отношения с Верховным жрецом до сего дня были достаточно положительными. Если его подозрения продолжат расти, то я останусь в этом храме без союзников, носящих синие одежды. Только благодаря протекции Верховного жреца мне позволено находиться в храме без порицания остальных священников в синем. Если сейчас он пойдет против меня, я лишусь защиты и останусь безоружна, поскольку до сих пор не знаю, как поступить, когда дело касается храмовой культуры.

…Это настоящая беда. Огромная проблема. Нужно что-то сказать Верховному жрецу, но ложь никуда не приведет. У меня не такая хорошая память, как у него. Если попробую солгать, то забуду, что говорила, а он через неделю подловит меня на этом. В любой паутине лжи, которую я пыталась плести, сразу же образовывалась дыра. Нужно обмануть его, говоря лишь правду.

— …В прошлом мне уже задавали похожие вопросы, про мои рецепты. Спрашивали, откуда я их знаю.

— И? Что ты ответила?

Под пристальным взглядом Верховного жреца я дала ответ.

— Из моих снов. Я сказала им, я учу рецепты в своих снах, в чудесном месте, в которое никогда не смогу вернуться. Поверите ли вы мне, если я отвечу вам так же? — Не знаю, как Верховный жрец отреагирует на это, но у меня не было ничего лучше. Я продолжала смотреть в его глаза, сжав кулачки и губы.

…Ответила я на его вопрос, и даже не солгала. Стало жарко, а спина покрылась испариной, но в воздухе все равно ощущался холод, поскольку мы продолжали, не отрываясь, смотреть друг на друга. Правда не знаю, как долго мы сидели в полной тишине.

И наконец Верховный жрец вздохнул и заговорил.

— … Я не могу сказать ни того, ни другого.

Его брови оставались нахмуренными, но взгляд, казалась, стал менее холодным. Я ожидала, что он станет подозревать меня пуще прежнего и скажет что-то вроде «хватит ходить вокруг, да около» или «говори правду». Случись такое, пришлось бы сказать, что лгать я не хочу, но и ответа, который он от меня ожидает, у меня нет.

— Хотя звучит до смешного нереалистично, твой ответ объясняет множество мистических вещей, касающихся тебя. Мое предположение о том, что ты обучалась в другом месте тоже в каком-то смысле верно. К тому же ты так и не научилась лгать, все написано на твоем лице. В этом мире не найдется дворянина, которого ты сможешь обмануть или который не сможет прочесть твоих чувств.

— Ну… — Я сдавила свои щеки, чтобы никто больше не смог прочесть мои эмоции, на что мужчина начал массировать свои виски.

— Вот почему все так сложно. Мне нужно время, чтобы все обдумать. Можешь идти, пока. — Он вернул текст, который я ему давала, и я в одиночестве покинула его тайную комнату. Выходя, я все еще ощущала его взгляд, устремленный мне вслед.

На следующий день, я не пошла в храм, а вместо этого вместе с Бенно отправилась за покупками, чтобы запастись инструментами для ксилографии. Вот чем действительно стоило заняться.

Совсем я не избегаю храма из-за странного взгляда Верховного жреца. Абсолютно точно нет.

— Так что еще тебе нужно купить?

— Мне понадобятся кисти для рисования и «валики» для ксилографии.

— А? А второе — это что вообще? — Люц и Бенно удивленно заморгали. Я попыталась объяснить попроще, для чего используется валик.

— Ум-м-м, это такой цилиндр, похожий на трубку, к нему крепится ручка, чтобы можно было катить его по поверхности.

— …Да. Я все равно не понял. — Они оба тяжко вздохнули, поскольку ни один не понял моих объяснений. Если уж Люц, знакомый со строительными инструментами, меня не понял, то, возможно, таких вообще нет в городе.

— И все равно, давайте в магазине посмотрим.

Бенно отвел меня в магазин художественных принадлежностей, о котором ему рассказали в художественной мастерской. Они продавали ступки (в форме досок) и пестики. Я посмотрела в наличии ли у них кисти и валики, но моих объяснений не поняла в том числе и продавщица. Хотя у них были широкие кисти, но не второй нужный мне инструмент.

— Ну, что есть, то есть. Майн, что же ты будешь делать без валика?

— Думаю, попробую обойтись кистями. Если не сработает, просто закажу валик в кузнице.

— Сработает, если они поймут твои объяснения. — Бенно хохотнул, но я была уверена, что Йохан поймет объяснения, если я дам точные размеры, соответствующие чертежам. В него я верила.

Закончив с покупками, я вернулась домой вместе с Люцем. Холодная осень обнимала нас зябким ветерком, пока мы шли, взявшись за руки.

— Не могу дождаться завтра, — сказал он, пока мы непринужденно топали в сторону дома, не заботясь ни о чем на свете. — Не стал говорить раньше времени, чтобы ты не съехала с катушек заранее, пока мы не закончим с магазином, но мы с братьями закончили работу над штампами, которые ты хотела. Принесу тебе, когда вернемся.

— Ура!

Когда мы дошли до дома, я осталась ждать в комнате, переполненная радостью, поскольку Люц совсем скоро принесет мне штампы для ксилографии. Он передал их мне, и я с первого взгляда определила, что осталось еще много пропущенных деталей.

— И все равно, Майн, братья просили передать, что закончить работу просто ужас как сложно. Слишком много мелочи всякой.

— …Уже вижу.

Люц передал сообщение с явной неохотой. На дощечке оставалось много мест, где вырезы были слишком глубокими или линии обособленными, возможно, потому что резались с чрезмерной силой, скорее всего в этот момент импульс брал вверх над кем-то из мальчиков. И они не виноваты, дело здесь не в том, что юные мастера не привыкли работать с гравюрами, это иллюстрации Вильмы оказались слишком детализированными. Если работникам столярной мастерской Ральфу и Зигу не по душе резать гравюры такого вида, можно представить, насколько непросто будет сделать штампы для всей книги.

— Может стоит обратиться в мастерскую Инго, чтобы они вырезали штампы, которые мне подойдут.

— …Да. Лучше уж передать это дело в мастерскую. Слишком сложно для того, чтобы сделал кто-то на стороне. — Люц кивнул на мое предложение, но я все еще грустила. Нанимать Инго стоило денег, а значит, увеличивало стоимость книги.

— Слушай, а кисти тебе для чего? — Мысли Люца уже переключились на саму печать. Он вытащил из моей сумки купленные кисти и начал трепать щетинки. Я взяла небольшой ручной пресс, который сделала ранее и принесла несколько испорченных листков бумаги, чтобы объяснить, как работает ксилография.

— Сначала нужно на штамп нанести чернила. Для этого следует использовать только кончик кисти, чтобы распределить чернила равномерно на выступающие поверхности рельефа. — Давала я указания Люцу, потирая чистую кисть о деревянный штамп. Он внимательно следил за моими движениями, записывая инструкцию на диптих.

— Для этого и нужен валик. С его помощью можно распределить чернила куда аккуратнее, но что говорить о вещи, которой у нас нет. Когда чернила нанесены, сверху кладут листочек, а затем прижимают прессом, чтобы чернила четко отпечатались на бумаге. Нужно следить за силой нажатия, чтобы не придавить излишне или слишком слабо.

Я по кругу надавливала самодельным прессом на бумагу, а Люц в это время удивленно бормотал, что эта странная вещь, которую он заметил раньше, действительно для чего-то пригодилась.

— После аккуратно отклеиваем бумагу и оставляем ее просохнуть. Готово!

— …Понял, теперь ясно, как это работает. Завтра мы же попробуем еще?

В храм я шла, трепеща от страха, но Верховный жрец в конечном счете ничего не сказал, когда мы увиделись. Он просто беспристрастно перечислил обычные указания, будто бы ничего не произошло. Словно гора с плеч свалилась, подумать только, я закончила свою часть работы, не обменявшись с ним и словом. Ла-а-а-адно, самое большое препятствие преодолено. Переходим к гравюре.

— А теперь, прошу меня простить. — Я покинула кабинет Верховного жреца с поющим от радости сердцем и мыслями, забитыми работой над гравюрами. Взгляд мужчины все еще сверлил мою спину, но я решила пока выкинуть это из головы.

— Сестра Майн, вы выглядите ужасно довольной, — подметил Фран.

— Конечно, — ответила я, слегка напевая. — С помощью Верховному жрецу на сегодня покончено, и теперь я могу со свободной душой занять гравюрами в мастерской.

После обеда я направилась прямиком в мастерскую Майн, и радость моя была столь великой, что это могло сказаться на здоровье.

— Я пришла. Давайте еще попечатаем. Так, Люц, уверена, ты уже знаешь, что делать. — Когда я добралась до места, у Люца более или менее все уже было готово. Обрезки бумаги лежали вверху стола, а на них штампы. Любопытные дети окружили стол.

— Сестра Майн, а чем вы заняты?

— Ах-ха-ха. Скоро увидите.

Я направилась к столу, и толпа детей расступилась, чтобы освободить мне место для обзора. Пока Люц работал, я наблюдала. Он нанес чернила на кисть и кончиком распределил краску по штампу, который окрасился в черный. Дети заверещали от удивления.

— Ух ты, она стала черной! Теперь картинки не видно!

Люц приподнял брови от радости, но продолжил неторопливо работать. Он аккуратно уложил лист волриновой бумаги на окрашенную поверхность гравюры и использовал ручной пресс так же, как я показывала ему накануне.

— Вот это да, как здорово! Хочу попробовать!

— И я хочу, и я!

Люц отложил в сторону пресс, взял работу и положил на угол стола. Пока дети во все глаза разглядывали, что получится, он аккуратно отлепил бумагу от заготовки. Чернила распределились на слегка свернутой бумаге, как я и предполагала, образовав удачный ксилографический отпечаток.

— Ух ты, это же картинка! Хотя деревяшка была вся черная, на картинке есть и светлые линии!

Дети расплылись в улыбках и с воодушевлением трещали о том, как черная деревяшка делает рисунок на бумаге. Поручив им вернуться к распихиванию пульпы в сукеты, я вместе с Люцем посмотрела на отпечатанную гравюру.

— Ну как, Майн?

— …Не идеально. — Пусть я и радовалась самому факту получившейся картинки, все равно ощущала так же и некоторое противоречие. В ней определенно было больше художественной глубины, чем в гравюре на дереве, которую я делала на уроке рисования в начальной школе. Хорошо, что вырезали ее братья Люца, не я сама.

— Гравюра вышла вполне неплохой, но для книжки с картинками она не подойдет.

— Да. Строки невозможно прочесть, да и белые буквы на черном фоне выглядят не очень. Что думаешь? — Тяжело читать буквы на черном фоне, да и я к тому же немного сбилась, когда писала зеркально. Моя ошибка, поскольку на рисунке отпечатывались и картинка, и текст, то чтобы поправить такое, пришлось бы переделывать гравюру с нуля. Да и картинка вышла такой чернющей, что выглядела даже пугающе, не говоря уже о тексте с описками. Даже то, что братья Люца не так хороши в детализации не спасло ситуацию, и, к сожалению, читать книжку с картинками такого качества не представляется возможным.

— Может стоит использовать штамп для писем? Например, сделать такой, включив туда полный текст?

— Делать гравиюры занимает слишком много времени, чтобы заниматься подобным. Так что резать целый текст непосильная задача. Вырезать пространство вокруг буквы, чтобы они выделялись, куда сложнее, чем сами буквы.

— И правда… Нужно еще подумать над этим. Возможно, гравюра не так уж хороша для изготовления книжки с картинками. Столько черноты на рисунке внушает ужас. — Я положила отпечатанный листок на верх полки, а Люц начал прибираться. Нет смысла печатать еще, если результат получится столь же некачественным.

…М-м-м, думаю, что печатная форма на меди подошла бы лучше, но что делать с иллюстрациями Вильмы… Думаю достать коррозийные реагенты тоже будет непросто, например, ту же азотную кислоту для травления меди, в самостоятельный поиск альтернатив, вероятно, хлопотен. Это если не говорить о том, что в мастерской, где крутятся дети вовсе лучше не использовать что-то подобное.

…Но что же делать в таком случае? Вопрос не вводил меня в уныние, но я никак не могла понять, в чем же моя ошибка? В том, что я доверила работу с иллюстрациями Вильме, или в том, что попросила вырезать гравюру братьев Люца? Сложно будет сказать им, что ничего не вышло, и в будущем я еще буду обращаться к ним за помощью, не гарантируя успеха задуманного.

— О чем думаешь? — Люц закончил убираться и вернулся.

— Думаю, может не стоит добавлять картинки в детскую библию. Книга останется книгой, ведь в ней будут слова, так что-о-о…

— Для меня разницы нет, но какая же книга с картинками без картинок?

— Не, тогда получится просто книга, без картинок.

— Разве не ты хотела подарить книжку с картинками своей маленькой сестричке или братику? Ты говорила что-то про первый подарок малышу от старшей сестры, так ведь?

— Ой! Ты прав! Никаких компромиссов! Мне нужна удивительная книжка с картинками, несмотря ни на что!

Нельзя бросать затею из-за парочки провалов. Думаю, пришла пора от гравюры переходить к чему-то новому.