Том 5. Глава 6 (2)
Рюдзи встал, отбросив свой стул. Тайга увидела его глаза, они обменялись взглядами. Увидев, как он сжимает свой мобильник, она быстрее, чем кто-либо, поняла, что происходит. Увидев выражение лица Рюдзи, она моментально погрустнела, словно ребёнок, готовый заплакать.
Тайга опустила голову, мучительно закрыв глаза.
Её поведение словно говорило, что она всё поняла – её отец не пришёл, и не заберёт её. Почему-то она не выглядела удивлённой. Её закрытые глаза словно говорили «Раз так, значит, ни на что в этом мире и не стоит смотреть».
Её маленькие плечи потеряли всю силу, крылья обвисли. Опадающие перья, словно слёзы, опускались к её ногам.
Рюдзи ничего не мог сделать. Тайга была слишком далеко, на сцене. Он не мог ни дотянуться до неё, даже если бы попытался, ни притащить сюда её отца.
Казалось, Тайга готова была покинуть сцену, где все смотрят на неё.
Когда она повернулась спиной к залу, готовая уйти с опущенной головой, никто и не подумал, что Тайга даже в этот момент окажется такой неуклюжей.
– ОГО?!…
ОХ-Х! Зал дружно охнул. Туфли Тайги на высоком каблуке наступили на её собственное платье. Потеряв равновесие, Тайга рухнула на пол как раз в центре сцены.
– Ух!…
– Е-моё… лилипутка…
ШМЯК! Лицо Тайги врезалось в пол со звуком, который ни Рюдзи, ни Ами не хотели бы слышать. Платье задралось, обнажая бёдра. Даже другие участницы, стоящие на сцене в сторонке, были напуганы случившимся. Никто не двигался, все лишь смотрели на то, что происходит перед их глазами.
Случившееся заставило всех онеметь. В зале воцарилась мёртвая тишина.
– Ой… о-ой…
Только доносилось бормотание Тайги. Самостоятельно встать у неё не получалось, она лишь попыталась расправить платье. Но платье оказалось порвано, распорото до самых матово-белых бёдер, так что она при всём желании не могла бы их прикрыть. Очень смущающий вид. Зрители дружно вздохнули над её неудачей.
Что мне делать? Поражённый молнией как божественным возмездием, пронзённый ненавистью к самому себе, с приклеившейся к земле чешуёй, даже дракон не сможет летать и хлопать крыльями, поднимая ветер. В качестве пса Рюдзи был ещё более бесполезен, он совершенно не представлял, что ему делать. Он чувствовал, что готов зарыдать в голос… С Тайгой случилась беда, а я могу лишь стоять здесь…
– Ух…
Тайга наконец подняла голову.
Толи от смущения, то ли от эмоционального потрясения, но её лицо было краснее крови. Она в слезах прикусила губу и шмыгала носом.
Пёс, который ничего не может сделать, кричал в своём сердце – У тебя есть две возможности.
Первая – заплакать прямо здесь, ожидая, что кто-то протянет тебе руку. Кто знает, может огни неожиданно погаснут, кто-то придёт помочь тебе, спасёт тебя от того, что станет темой для разговоров на несколько дней.
Но есть и другая возможность.
Подняться на ноги самостоятельно.
Вот так, терпя стыд и раны, находя равновесие между чужими взглядами и собственными эмоциями, думая о чём-то. Даже если это выйдет неуклюже, даже если откроются раны, даже если это не получится, неважно, насколько будет больно или плохо, всё равно ты должна думать о том, чтобы подняться и идти дальше.
Что ты выберешь?
Тайга, что ты выберешь…
– Ох… в самом деле…
Бормотание слабо.
Молния сильна.
Сильнее и ослепительнее, чем что-либо. Словно звёзды, купающиеся в лучах прожекторов, глаза Тайги вернулись к жизни. Крылья за спиной задрожали. Сердитые глаза метнули свирепый взгляд, тело немного сдвинулось. Словно зверь тряхнул головой, просыпаясь.
– Это… ДЕРЬМО!
Она без колебаний оторвала низ своей длинной юбки, заставив зрителей разинуть рты. Перед залом, затаившим дыхание, она твёрдо подняла подбородок и гордо выпятила грудь, как раньше, потирая покрасневшие колени и медленно поднимаясь.
Она встала.
– Не собираюсь сдаваться так легко, – пробормотала она. Её лицо исказилось, в уголках глаз набухали слёзы, но она шагнула обратно на сцену. Одетая теперь в прелестную мини-юбку, более известная, чем кто-либо, шаг за шагом эта участница конкурса красоты шла вперёд.
– Она сделала это…
Рюдзи чувствовал, как крылья Тайги разбивают волны и плывут вперёд.
Хотя ветер был недостаточно силён, и он беспокоился, что она не сможет взлететь.
– Такасу?
В этот момент среди буйной хаотической толпы Рюдзи в одиночку…
Начал хлопать в ладоши.
Он хлопал изо всех сил, так что звук разносился по всему залу.
Это был ветер.
Это ветер, который я создаю для тебя.
– Эй, это Хулиган Такасу.
– Ага, поддерживает своего партнёра.
…Игнорируя эти шепотки, он стоял и продолжал хлопать. Всё для гордо идущей девушки, всё для Тайги Айсаки. Рюдзи посылал ей свой ветер, свою похвалу, он даже подбадривающе кричал «Давай! Держись!»
– Хм-м… может, и нам стоит её поддержать! Всё-таки она красивая!
– Верно! Как бы то ни было, да здравствует Карманный Тигр!
— Я отрубила голову Рэд Райдера техникой 8-го уровня под названием «Смерть через Объятия». Она бьет всего на 70 сантиметров, но обладает огромной мощью. Но… какой бы сильной она ни была, броня Райдера по крепости уступала лишь Зеленому и Синему Королям. Одним ударом я не смогла бы его убить. Да… наверное, ты уже понял. Я использовала против него «Систему Инкарнации». И это было уже после нашей победы над Четвертым «Хром Дизастером», после которой мы, Короли, поклялись не использовать эту запретную силу…На это Харуюки ничего не смог ответить.
Тайный верхний слой интерфейса Брейн Бёрста, «управление через воображение». Намеренно используя его, можно было выйти за рамки, установленные игрой. Это и называлось «Системой Инкарнации». Эта система была устрашающе сильна, но в тоже время внутри нее таилась ужасная изнанка. Все высокоуровневые линкеры, которых знал Харуюки, в один голос говорили, что душу человека, жаждущего силы Инкарнации, неизбежно поглощает тьма. Сидевшая перед ним Черноснежка не была исключением.
Ее изящная фигура сжалась еще сильнее, и от нее донесся вымученный голос:
— …У Райдера есть полное право ненавидеть меня, нарушившую клятву. Я не жалею о том, что бросила вызов остальным королям, но ощущения от того удара все еще не покинули мои руки… именно поэтому, Харуюки. Вот почему я столько времени упорно не верила слухам о том, что бывшие бёрст линкеры теряют все воспоминания об Ускоренном Мире. Я не могла позволить себе уцепиться за этот слух, чтобы облегчить свои мучения. Но два месяца назад, когда слух о стирании памяти окончательно подтвердился… я ощутила такое облегчение. Это значило, что Райдер уже не помнит того, что был Красным Королем, что я предала его и изгнала из Ускоренного Мира. Я осознала это, и гора упала с моих плеч. Все-таки… я неисправимый подонок…
Черноснежка усмехнулась. Ее одетая в пижаму фигура казалась как никогда слабой и хрупкой. Харуюки выжал из себя остатки смелости и подвинулся еще сантиметров на 5 ближе.
Естественно, прикоснуться к ней рукой он не решился. Его хватило только на честные слова:
— Черно… снежка. Мне кажется, что факт стирания памяти так тщательно скрывается потому, что сражаться под таким сильным давлением крайне тяжело. Но… теперь мы знаем об этом, и ничего с этим не поделаешь. Впредь нам придется сражаться, зная, что стоит на кону. И… если это страшное знание взамен приносит небольшое, но успокоение, то в этом нет ничего позорного… я думаю, это наше заслуженное право.
В ответ на это Черноснежка приподняла лицо и взглянула на Харуюки. Какой бы нежной не была улыбка на ее бледных губах, на нее было больно смотреть.
— Понятно… очень логичное мнение, как раз в твоем стиле. Действительно, в твоем случае такое боевое кредо уместно… но я не думаю, что у меня есть такое право…
— Но… но почему?!
— Видишь ли… Райдер — не единственный бёрст линкер, которому я нанесла непоправимый урон с помощью Инкарнации.
Харуюки несколько раз моргнул, а затем нахмурился.
— Ты… про Четвертого Хром Дизастера? Н-но, там ведь уже ничего нельзя было поделать, разве нет?
— Нет, я не про него.
Черноснежка покачала головой. Собранные резинкой волосы качнулись. Послышался голос, похожий больше на тихие вздохи:
— Про свою… старую подругу. До тех пор, пока ты не стал моим «ребенком», она была единственным человеком, с которым я была связана дружбой и в реальном мире… Фуко. Она же Скай Рейкер.
— …Э?
— Сегодня после битвы Тиюри не смогла «Зовом Цитрона» восстановить ноги Рейкер, но помешала ей не ее Инкарнация. А моя. Скорее всего, моя Инкарнация до сих пор бередит шрамы Рейкер, не давая ее ногам восстановиться. Она словно яд… или проклятие.
— Что?! Этого не может быть! — изо всех сил закричал Харуюки. Он снова пригнулся к Черноснежке и с напором проговорил, — Рейер сказала, что это она уговорила тебя сделать это. Что ты пыталась до самого конца отговорить ее, но Рейкер не слушала тебя, и ты была вынуждена против своей воли отрубить ее ноги… разве нет?!
— На поверхности все именно так… — прошептала Черноснежка, снова уткнувшись лицом в подушку. — Но… тогда мне было 12 лет. Я была моложе и глупее. Она была офицером моего Легиона, но битвам плечом к плечу со мной предпочла… вынуждена была предпочесть стремление к небесам. И я не могла ее понять. В самом конце, когда я поняла, что Рейкер ни за что не изменит своего решения, я была опечалена… и разгневана… ноги Рейкер отрубил клинок моей правой руки, насквозь пропитанный этими чувствами. Уверена, в тот момент в моем сердце родилась Инкарнация, желание навсегда лишить ее этих ног. Она превратилась в проклятие и действует по сей день. Точно так же, как «Броня Бедствия», рожденная из злобы Первого Хром Дизастера…
Черноснежка сжимала подушку все сильнее и сильнее. Ее истерзанный голос тихо звучал в полумраке комнаты.
— У тебя и Рейкер Инкарнации — воплощение «надежды». Но у меня другая Инкарнация. Она переписывает реальность, питаясь силой «ярости», «ненависти» и «отчаяния». Она ничего не создает, ничего не рождает, она только рубит и губит. Именно поэтому я считаю, что мой аватар — это воплощение чистого уродства. Я… вернее, ты возродил мой Легион, но если легионеры «Нега Небьюласа 2» продолжат сражаться бок о бок со мной, то наверняка… однажды…
К концу ее слова стали звучать так глубоко и печально, что Харуюки показалось, что эти звуки были самим воплощением вины, которую Черноснежка возлагала на саму себя.
«Нет. Нет. Ты совершенно неправа.
«Отчаяние» и «утрата» не могут быть твоей истинной сущностью. Просто потому, что именно ты спасла меня. Это ты, невзирая ни на что, протянула руку и вытащила меня с самого дна черной трясины. Ты даровала мне чистое «спасение»!»
Но как бы ни кричал Харуюки в своих мыслях, словами он свои чувства выразить не мог. Он заскрипел зубами, изо всех сил думая, как именно объяснить Черноснежке, что именно она и Брейн Бёрст спасли его жизнь.
Примерно через пять секунд он нашел свой ответ.
— Семпай… — позвал ее Харуюки.
Вместе с этим он потянулся к углу стола, чтобы кое-что оттуда достать.
Это был покрытый серебристой изоляцией XSB-кабель. Один его конец он сжал в левой ладони, другой — в правой, протянутой к ней.
— Семпай, пожалуйста, сразись со мной. Я уверен, тогда ты все поймешь. Как… насколько ты… — Харуюки был больше не в силах сдержать свои эмоции. Из глаз его потекли слезы. Он шмыгнул носом, шумно вдохнул и дрожащим голосом закончил, — Насколько ты для меня важна.
Черноснежка почти полностью повернула лицо в сторону Харуюки и широко раскрыла глаза. Она казалась отчасти удивленной, отчасти сомневающейся и отчасти напуганной. Наконец, она вяло улыбнулась все той же болезненной улыбкой.
— Ты, как всегда, полон сюрпризов… — прошептала она и взяла в руку кабель.
Но вместо того, чтобы вставить его в свой нейролинкер, она вдруг забралась на кровать и села точно перед Харуюки. Его сознание тут же атаковали запахи мыла и шампуня. Затем Черноснежка положила левую руку на шею Харуюки, немного подтянула ее к себе и прошептала:
— Если я правильно помню, один на один мы с тобой…
Вместе с этими словами она поднесла кабель к его нейролинкеру.
— …Еще не сражались, — закончил ее слова Харуюки.
Затем он, изо всех сил подавляя дрожь, протянул руку к нейролинкеру наклонившей голову Черноснежки, и они одновременно подключили штекеры. Перед глазами загорелось предупреждение о проводной связи.
Казалось, будто их соединял не поток цифровых данных, а сами сознания слились в одно. Харуюки тихо произнес:
— Бёрст линк.
Одетые в серебряную броню ноги коснулись растрескавшегося мрамора.
Дом Харуюки превратился в огромный белый храм. Стены и двери, разделявшие комнаты квартиры, исчезли. Весь этаж был полностью открытым. К высокому потолку в некоторых местах тянулись круглые колонны. Снаружи в здание пробивался приглушенный желтый свет.
Другими словами, они оказались на уровне «Закат», где Харуюки в свое время впервые слушал лекцию Черноснежки.
Закончив осматриваться, Харуюки устремил взгляд вперед. В двадцати метрах от него тихо стоял прекрасный обсидиановый аватар.
Все ее конечности были длинными клинками. К тонкой талии крепилась юбка из бронированных лепестков. Глаза под маской ярко светились.
Величайший бунтарь Ускоренного Мира, Черная Королева Блэк Лотос, стояла, склонив голову и опустив руки, словно не собираясь сражаться. Но ее фигура все равно казалась столь грозной, что Харуюки ощутил себя под гигантской гильотиной. Тело Сильвер Кроу невольно вздрогнуло.
«Нет, я не должен ее пугаться!» — крикнул он сам себе.
Причина, по которой он вызвал Черноснежку на дуэль, была крайне простой. Он хотел показать ей те принципы, которые всегда поддерживали его как бёрст линкера. А именно…
То, что Брейн Бёрст в своей основе был онлайновым файтингом.
И то, что любая игра создана для удовольствия.
У каждого игрока есть право на азарт, страсть, эмоции от игры. А в случае сетевых игр — право на чувства соперничества и единства. Игра никогда не должна приносить страдания.
И он знал лишь один способ, которым мог донести эти чувства до Черноснежки — сразиться с ней в честном бою изо всех сил. Он собирался вызвать ее на бой, потому что она вбила себе в голову то, что ее Инкарнация отражала «отчаяние», и что сражения затягивают в это отчаяние и ее противников. Он хотел, чтобы она вспомнила, насколько приятными могут быть бои.
«Поэтому…»
— Я буду сражаться в полную силу, семпай!! — крикнул Харуюки и оттолкнулся ногой от земли.
Блэк Лотос продолжала стоять неподвижно. Но Харуюки, ничуть не смущаясь, продолжал свой двадцатиметровый рывок, вкладывая в бег столько сил, что едва не крошил мрамор под своими ногами.
В качестве первого удара он выбрал прямой удар кулаком справа, который у него получался лучше всего. Отведя руку так далеко, как мог, он направил удар в самую середину ее тела. В последний момент Черноснежка подалась назад, пригнулась и увернулась.
Хоть она и приняла вызов Харуюки, похоже, что она все еще сдерживалась. В ее движениях не было той уверенности. Да, она попыталась контратаковать, выбросив вперед правый клинкок, но Харуюки слишком хорошо видел движение лезвия.Харуюки расправил ладонь все еще вытянутой правой руки и попытался режущим ударом отбить клинок ее руки.
Пусть он никогда не сражался с ней лично, но за те полгода, которые он сражался с ней плечом к плечу в битвах за территорию, он успел заметить в ее боевом стиле ближнего боя маленький изъян.
Все конечности Блэк Лотос были клинками, и обладали устрашающей силой атаки, но всё же они были просто клинками, со всеми вытекающими ограничениями на направление ударов. Другими словами, опасны были лишь кромки лезвий, а с боков они были уязвимы.
Конечно, он не рассчитывал переломить клинок одним ударом, но урон по ним со временем должен был накапливаться. И это был единственный шанс победить ее в ближнем бою.
— …Ш-ши! — резко выдохнул Харуюки, приближаясь ладонью к боковой стороне клинка…
Но он не ощутил ожидаемого столкновения. Вместо этого…
Харуюки ошарашенно понял, что его рука ощущает лишь мягкость.
Черный клинок, вращаясь по небольшой окружности, затянул ладонь Харуюки. Ему казалось, что ее меч словно стал мягким. Он почувствовал, что его руку начало крутить по спирали, и тут…
— Фх! — так же резко выдохнула Черноснежка и, шагнув вперед, дернула клинком.
Харуюки моментально почувствовал сильную отдачу, резко ударившую его по руке, плечу и груди.
— Чт… — успел произнести он, и сила удара тут же отшвырнула его назад.
Как-либо затормозить в воздухе он не смог и врезался спиной в одну из колонн. Колонна с грохотом обрушилась, но Харуюки пролетел еще немного дальше, свалился на землю, перекатился и в итоге распластался с раскинутыми руками.
Перед глазами его еще с секунду плясали искры, но затем он мотнул головой и резко вскочил. Кое-как подавив дрожь в ногах, он поднял голову и крикнул:
— Ч… что это было?!
Черноснежка неспешно подплывала к нему издалека. Пожав плечами, она ответила:
— Даже не знаю, как назвать… смягчение твердых ударов? Надо будет когда-нибудь рассказать тебе про то, как я тренировала эту технику на улицах Йокохамы. И все-таки… Харуюки. Ты ведь что-то хотел мне сказать?
Голос ее звучал как всегда мягко, но Харуюки отчетливо ощутил тоску, которой он был пропитан.
Черноснежка, обычно глубоко прятавшая свои чувства, сейчас сама была у них в плену. Она думала, что из ее битв рождаются только отрицательные эмоции. Что она не может дать противнику ни азарт битвы, ни ощущение взаимного соперничества, ничего.
«Нет, это неправда!
Все мое тело сейчас просто содрогается. Но не от страха. Меня трясет от избытка чувств, когда я понимаю… что в этом мире есть такой сильный человек, и он сейчас сражается против меня.»
Харуюки едва сдержался, чтобы не прокричать все это, и крепко сжал кулаки.
Он знал, что словами этого передать не сможет. Поэтому он и вызвал ее на бой. И сейчас было не время расстраиваться от того, что он пропустил удар. Сейчас он должен был гореть изо всех сил, гореть дотла. Только так он мог закончить начатое.
— Я скажу тебе… на языке кулаков!! — громко прокричал он и снова кинулся вперед.
Полученная атака отняла у него около 20% здоровья, но при этом заполнила его шкалу энергии. И пока Харуюки бежал, он постепенно расправлял сложенные крылья.
Он больше не собирался контратаковать, нанося удары по клинку Блэк Лотос. Он собирался провести против нее трехмерную комбинацию ударов, которую он втайне тренировал.
— У-у… о-о! — взревел он и приготовился к новому удару правым кулаком.
Черноснежка вновь выставила в ответ правый клинок. Он был длиннее руки Харуюки, и если бы тот просто побежал вперед, урон получил бы сам.
Но он продолжал бежать к грозному сверкавшему клинку, и за мгновение до того, как тот коснулся его шлема…
Харуюки резко взмахнул левым крылом. Тело Сильвер Кроу вдруг скользнуло вправо. Клинок скользнул по шлему, выбив лишь пару искр.
— …! — послышался резкий вдох Черноснежки.
Но она тут же уперлась левой ногой в землю и начала вращаться, уворачиваясь от удара Харуюки. Тот взмахнул уже правым крылом, вновь сменив траекторию и направив свое тело к ней…
Раздался еле слышный, но отчетливый звук металлического удара, и из левого плеча Блэк Лотос вылетело несколько искр. Полоска жизни в верхнем правом углу совсем чуть-чуть, на какой-то пиксель, но сократилась.
«Есть!»
— Сэ-а-а!!
Издав боевой клич, Харуюки начал высоко замахиваться правой ногой. В обычных условиях с такого близкого расстояния верхним пинком нанести урон невозможно. Осью вращения выступал носок левой ноги, а урон наносила ступня правой, и между атакующим и противником должно было быть соответствующее расстояние. Это понимала и Черноснежка, которая даже не попыталась уклониться или блокировать удар, а сразу приготовилась контратаковать локтем.
Но Харуюки вновь резко размахнулся правым крылом. Центр вращения тут же сместился в середину его наклоненного вперед тела, уменьшив радиус вращения до невозможного.
Черноснежка мгновенно прервала удар и попыталась выгнуться назад, но острый носок Сильвер Кроу смог оцарапать левую сторону ее маски. Вновь искры. Вновь небольшой урон.
После такого грандиозного удара Харуюки должен был на мгновение оказаться в беззащитном положении. Черноснежка, словно желая отодвинуться хоть ненамного, пригнулась, чтобы отпрыгнуть назад. Но Харуюки, все еще не закончив вращение, оттолкнулся от земли левой ногой. И вновь взмахнул правым крылом. Тяга резко придала скорости вращению, и Харуюки атаковал задним пинком левой ногой.
Черноснежка согнула левую руку и заблокировала удар. Резкое столкновение осыпало их броню фиолетовыми искрами и осколками выбитого из земли мрамора.
Краем глаза Харуюки заметил, что полоска жизни в правом верхнем углу потеряла еще два пикселя, и взмахнул теперь уже левым крылом, закручиваясь в противоположную сторону. Силу этого вращения Харуюки вложил в прямой удар, выбросив вперед левую руку. Кончики пальцев чуть-чуть вонзились в правое плечо Черноснежки. В тот момент, когда аватары встали точно напротив друг друга, Харуюки взмахнул обоими крыльями. Тело его устремилось вперед, и Харуюки собирался ударить Блэк Лотос коленями, но та успела отразить удар правой рукой. От импульса столкновения, казалось, сотрясся весь уровень. Еще три пикселя урона.
Тренировкой таких непрерывных атак с использованием коротких взмахов Харуюки занялся сразу после окончания упражнений на уклонение от пуль. Это был второй способ использовать крылья для нападения, который он обнаружил. И назвал он эту технику «Аэрокомбо». По сравнению с первым способом, то есть с техникой «Пикирующий Удар», она была не такой эффектной и наносила крошечный урон. Но ее можно было применять внутри помещений, и она требовала гораздо меньше энергии — хорошее комбо можно было провести и с 20% заряда. А самое главное — незнакомому с техникой противнику нечего было ей противопоставить!
— О-о-о!
Харуюки наносил удары все быстрее, ощущая, как искрят его нервы, и наполняясь чувством скорости. Он продолжал стоять вплотную к ней, нанося удары всеми конечностями, почти не касаясь земли. Ей удавалось уклоняться от ударов или блокировать их, но атаки все равно наносили ей урон, который продолжал накапливаться.
Двигая своим телом в боевом кураже, Харуюки мысленно кричал:
«Вот до чего я дорос, семпай! Вот сила человека, которого ты вытащила из болота, и которому даровала крылья! Если твоя истинная сущность — «отчаяние», если это «утрата» из-за которой ты лишаешься всего вокруг себя… то как ты объяснишь этот бой?!»
Тело Сильвер Кроу постепенно превращалось в массу серебряного света. Он вновь вошел в тот режим предельной виртуальной реакции, благодаря которой она заметила его и его результаты в виртуальном сквоше в школьной сети Умесато. Он продолжал свою бурю атак. Шел уже неизвестно какой десяток атак, но Черноснежка все еще не пропустила ни одного. Черноснежка молча защищалась от практически невидимых атак Харуюки, уклоняясь от них либо блокируя.
И именно из-за того, что они не обменивались словами, в какой-то момент Харуюки в моменты касаний начал ощущать, как они напрямую обмениваются своими бурными чувствами.
Оба они чувствовали восхищение. Харуюки восхищался непробиваемой защитой Черноснежки. Она восхищалась его мастерством воздушной атаки. Оба они были впечатлены до самой глубины души.
Вдруг, Харуюки словно услышал:
«А-а… ясно. Вот, что ты имел в виду.
Это «дуэль». То время, когда мы забываем обо всем, сливаемся с нашими дуэльными аватарами и движемся так, как велят наши мысли. Пусть этот мир исчезнет через 1,8 секунд, пусть этот контакт длится всего 1,8 секунд… ни одна искренняя дуэль не проходит бесследно. Каждая что-то нам дает…
Я и Райдер. Я и Рейкер. С самого детства я бесконечно сражалась с ними, и эти битвы наверняка… породили нечто важное… нечто, что навсегда осталось в наших сердцах…»
Харуюки не знал, действительно ли он слышал эти мысли.
Дело в том, что все эти слова он услышал в почти несуществующий момент, когда один из его бесчисленных ударов кулаком столкнулся с левым клинком Черноснежки.
А в следующее мгновение таинственная сила вновь начала затягивать и закручивать кулак Харуюки.
«А… «Смягчение»…»
Харуюки стиснул зубы и приготовился терпеть очередной удар, сравнимый по мощности со взрывом.
Но его не было. Вместо этого, все тело Харуюки вдруг притянуло к ее груди, и Черноснежка тут же заключила его в объятия.
— Э… — пораженный неожиданной развязкой Харуюки остолбенел, не зная, что ему делать.
У его уха раздался шепот. Эти звуки были уже настоящими.
— Ты был великолепен, Харуюки.
«…Э? Разве бой уже закончился? У нас обоих полно здоровья, и времени еще куча…»
Он недоуменно осмотрел полоски жизни и энергии аватаров и с ужасом осознал.
Непрекращающиеся рывки крыльями почти полностью опустошили шкалу энергии Харуюки. Совсем недавно она была полной, но сейчас у него осталось лишь 10% энергии.
В то же время, полоса энергии Блэк Лотос из-за многочисленных отраженных атак заполнилась до предела и величественно сияла.
— Эту технику я не применяла уже два года. Спасибо, Сильвер Кроу. Это был отличный бой, — вновь послышался шепот, и вместе с ним руки Блэк Лотос, лежавшие на его спине, вспыхнули фиолетовым. — Дес бай Эмбрейсинг.
Стоило ей произнести название техники, как тут же послышался легкий звук. Он даже не успел стихнуть, как полоса здоровья Сильвер Кроу резко опустилась, покраснела, а потом и вовсе дошла до левого края, к нулевой отметке.
«Ну и сила…» — подумал Харуюки и восхитился последний раз за бой. Перед ним уже успели вспыхнуть буквы «YOU LOSE». К счастью, почувствовать разрубание своего тела пополам он не успел. К этому моменту аватар Харуюки уже распался на лучи серебряного света.
Пролетев через тьму, Харуюки вернулся в реальность.
Снова оказавшись на кровати, Харуюки несколько раз моргнул, а потом попытался взглянуть в глаза Черноснежке.
Но не смог. Пока он моргал, Черноснежка успела прильнуть к нему и положить голову на левое плечо, обняв его обеими руками.
— А, э-э, п…
Харуюки моментально ощутил на своей щеке ее черные волосы и еще четче почувствовал запах шампуня. Он попытался подскочить на месте, но это, естественно, требовало хоть какого-нибудь умения, и вместо желанного результата Харуюки начал заваливаться назад. В панике он попытался расправить крылья, чтобы восстановить баланс, но, увы, на спине его настоящего тела крылья так и не выросли.
Харуюки с шумом упал на матрас, а через мгновение на его живот мягко приземлилось стройное тело Черноснежки.
Мерно шумел кондиционер, а Харуюки полностью застыл, боясь шелохнуться. «Успокойся, успокойся, затем прими хладнокровное взвешенное решение!» — пытался он убедить себя, но был вынужден признать, что совершенно не представляет, что сейчас случится.
«11 часов вечера. Я лежу дома, на своей кровати, в любимом ночном свитере. Пока неплохо. Пока все нормально. Но в то же время на мне сейчас лежит одетая в пижаму Черноснежка и продолжает все сильнее обнимать меня… это вообще реальность? Как так вообще получилось? Может, это все — работа какого-то вируса?»
— …Я поражена, — вдруг раздался голос точно у его левого уха, полностью парализовав путаные мысли Харуюки. — Я… и подумать не могла, что ты за такое время станешь настолько сильным…
Ответ на проникновенный шепот словно сам вырвался из его рта:
— Н-но в результате ты все равно одолела меня почти всухую…
— Это просто разница в уровнях. Расклад сил был куда сбалансированнее, чем тебе показалось. Пока ты поддерживал воздушную атаку, я была вынуждена уйти в глухую оборону. Мне давно не приходилось этого делать.
— П… правда?.. — с неподдельным сомнением в голосе прошептал он в ответ.
По его собственным ощущениям, разница в их силе была сравнима с длиной того самого космического лифта. Возможно, даже геостационарного.
Но Черноснежка вдруг приподняла голову, посмотрела прямо в глаза Харуюки и слегка улыбнулась.
— Чистая правда. Ах… если бы я могла рассказать тебе, как сильно я рада, как глубоко впечатлена!
Ее глубокие черные глаза искрились, словно звездное небо. Это зрелище чуть не заставило Харуюки упасть в обморок. Их тела, никогда еще не бывшие так близко, пульсировали, и Харуюки не знал, чье именно сердце задает ритм.
Их лица были так близко друг другу, что они едва не касались друг друга носами. Их взгляды снова пересеклись…
И Черноснежка нежным голосом произнесла следующие слова:
— Пожалуй… теперь я по меньшей мере буду верить в тот путь, который сама проделала. Пусть я о многом сожалею… но все же теперь я понимаю, что все то немыслимое время, что я провела в Ускоренном Мире, все эти бесчисленны дуэли не были напрасны. Потому что в конце этого пути я встретила тебя и смогла пригласить тебя в тот мир… — ее правая рука покинула спину Харуюки и погладила его по щеке. — Харуюки. Я горжусь тобой.
И как только он услышал эти слова…
Последние попытки Харуюки сопротивляться этой ситуации вмиг улетучились.
Вместо этого нечто жаркое наполнило его глаза и начало скатываться на простыни. Жидкость текла капля за каплей, и Харуюки не мог остановить ее.
Харуюки несколько раз моргнул, а затем, вытирая глаза тыльной стороной правой ладони, попытался оправдаться:
— А-а… п-п-прости меня. Я… я просто… мне…
Но голос его почему-то дрожал, а потом сорвался на совершенно детский всхлип. Пытаясь не допустить других всхлипов, он закончил:
— Мне… н-никто… никогда в жизни не говорил, что гордится мной.
Не в силах больше показывать ей свое плачущее лицо, Харуюки попытался закрыть лицо руками.
Но Черноснежка вдруг прижала его к кровати и принялась вытирать его лицо правой рукой. Придвинув свое лицо к обезображенному слезами лицу Харуюки, она прошептала:
— Значит, я наговорю тебе за все четырнадцать лет. Ты — единственный и неповторимый «ребенок» Черной Королевы Блэк Лотос, которым она гордится больше всех других людей. И лучший партнер, который у нее когда-либо был.
Произнося эти слова, она ласково хлопала по его голове, и хлопки эти словно топили лед в его сердце. Харуюки медленно выдохнул и закрыл глаза.
До его ушей донесся тихий шепот:
— И не только это. В реальности ты, Арита Харуюки — мой… черный…
Но конца этой фразы он не услышал.
Потому что во время нее он совершил самую большую ошибку за всю эту ночь.
Усталость от изнурительной битвы, сладостная боль от разливавшихся по его телу чувств и нежные прикосновения ее теплой руки заставили его сознание скользнуть во тьму…
Другими словами, он просто заснул. Моментально. Словно ребенок.
Ему показалось, что в самые последние моменты он услышал смешок и слова:
«Спокойной ночи, Харуюки».