Том 23. Глава 6 (2)
— «Метка»? — попугаем повторил Харуюки, не понимая, о чём речь. — Кто тебе говорил?..
— Хм… Можно, я сначала помою волосы? Спасибо, что потёр спину, возвращайся в ванну.
Харуюки пришлось согласиться и вернуться в воду. Вода, разумеется, не успела остыть, но сейчас Харуюки почему-то не ощущал тепла. Штрихкод и цифры на белоснежной шее потрясли его настолько, что тело до сих пор находилось во власти мурашек.
Черноснежка вытащила заколку на глазах Харуюки, распуская волосы. Намочив их из лейки душа, она затем нанесла вспененное мыло.
Обычно Харуюки не выдерживал таких зрелищ и отворачивался. Но сейчас он почему-то не отвёл взгляд и не спрятался под воду, а продолжал смотреть на бледный затылок.
Черноснежка нанесла шампунь, смыла, чуть просушила волосы и втерла кондиционер. Пока он впитывался, она аккуратно расчесала волосы, затем снова прошлась душем. Наконец, Черноснежка вновь собрала волосы заколкой на затылке. Выдохнув, она взяла губку и начала мыть тело.
Харуюки всегда считал Черноснежку кем-то вроде сказочной феи или даже богини. Но это, разумеется, было не так — она тоже обычный человек. Как и Харуюки, она каждый день что-то ест и принимает ванну.
Но если она всего лишь обычная девушка, откуда у неё штрихкод?
Смыв с себя всю пену, Черноснежка встала с табуретки и повернулась. Встретившись с Харуюки взглядом, она укоризненно улыбнулась, подняла правую руку и щелкнула пальцами, стрельнув в Харуюки каплями воды. Тот рефлекторно отвернулся, и этой паузы хватило, чтобы Черноснежка юркнула в джакузи. Она прислонилась к противоположной стенке, вытянула длинные ноги и медленно выдохнула.
— Ты… серьезно подходишь к делу, — проговорил Харуюки, стараясь не смотреть вперёд, хотя вода всё равно была непрозрачной из-за работающего гидромассажа.
— Можно подумать, ты не каждый день моешься.
— Просто… мне-то хватает просто шампуня… Тяжело всё-таки быть девушкой.
— Ага. Вот ты и узнал кое-что новое, — Черноснежка усмехнулась и прикоснулась к стене левой рукой.
Одна из пластиковых плиток бесшумно отъехала в сторону. В небольшой нише стоял стакан, на глазах Харуюки наполнившийся прозрачной жидкостью из крана.
Черноснежка взяла запотевший стакан и протянула Харуюки.
— Прошу. Эта обычная вода, но хоть что-то.
— Огромное спасибо… не откажусь.
Он взял стакан двумя руками, сделал глоток и поразился пьянящему вкусу самой обычной холодной воды. Возможно, его организм страдал от лёгкого обезвоживания, потому что Харуюки выпил всю воду залпом, блаженно вздохнул и вернул стакан хозяйке.
Черноснежка заново наполнила его, отпила два глотка и вернула в нишу. Панель закрылась сама, и Харуюки услышал звук моющейся посуды.
— Ты любишь мыться? — вдруг спросила Черноснежка.
— Э-э… — немного подумав, Харуюки ответил: — Ну, как все. Не то чтобы ненавижу, но иногда это раздражает.
— Ха-ха, думаю, многие мальчики твоего возраста думают как ты. И я тоже.
— Э… Что?! Но ведь у тебя такая роскошная ванная! Я думал, ты просто обожаешь в ней сидеть…
— Не то чтобы ненавижу. Просто когда я моюсь, то каждый раз заново осознаю, насколько неудобны реальные тела… И иногда задумываюсь, что человеческое тело по сути своей — просто трубка, пищеварительная система. Руки, ноги, органы чувств, даже мозг — всего лишь приспособления для повышения эффективности этой трубки. Порой так хочется вывернуть себя наизнанку и как следует прочистить.
Черноснежка говорила с непривычным надрывом, и Харуюки не знал, как реагировать. Хотелось убеждать, что она и без этого очень красивая, но даже Харуюки понимал, что речь далеко не о физической чистоте и красоте.
От растерянности он состроил такой жалобный вид, что Черноснежка даже сложила перед собой руки и извинилась:
— Прости, бредово прозвучало. Мысль о «людях-трубках» принадлежит не мне, я услышала её от своей сестры, Белой Королевы Вайт Космос. Это просто проклятие какое-то: столько лет прошло, а я продолжаю об этом думать.
— Но я считаю, это здорово, что люди произошли от существ, у которых был рот и пищеварительная система, — не особо задумываясь, ответил Харуюки.
— О? — Черноснежка вскинула бровь. — И почему же?
— Если бы мы произошли от существ, которые всасывают питательные вещества через кожу, у нас бы не развилось кулинарное дело… И вместо встреч за обеденным столом Нега Небьюлас собирался бы в бассейне с питательным бульоном…
— Пф, ха-ха-ха!.. — приглушённо рассмеялась Черноснежка. — Да уж, моему воображению далеко до твоего. И мне бы тоже не хотелось питаться в бассейне — я за вкусно приготовленную еду вроде сегодняшних рогаликов и сэндвичей.
— Вот-вот.
— Ага… Кстати, в последнее время я начала видеть в словах сестры другой смысл…
— Какой?.. — пришёл черёд Харуюки удивляться.
Черноснежка опустила взгляд, притихла на несколько секунд и наконец спросила шёпотом:
— Харуюки, ты знаешь про технологию, которая лежит в основе нейролинкеров?
Черноснежка сменила тему настолько резко, что Харуюки пришлось несколько секунд подумать, прежде чем неуверенно ответить:
— В основе лежит… технология квантовой связи, так? Устройство устанавливает беспроводную квантовую связь с мозгом и обменивается с ним точно такими же сигналами, как у органов чувств…
— Да. Кстати, на этапе разработки у технологии квантовой связи даже было название, которое так и не дошло до широкой публики: «Soul Translation Technology».
— С… Соул Транс… лейшн? «Перевод души»?.. — уточнил Харуюки, напрягая все свои познания в английском языке.
— Именно, — Черноснежка кивнула. — Сокращённо STLT. Другими словами, если говорить совсем точно, нейролинкер соединяется не с мозговыми клетками, а с душой человека.
— С душой?.. Но разве душа существует?
— Во всяком случае, разработчики STLT считали, что да. Я сама слышала об этом лишь в общих чертах, но вроде бы в клетках человеческого тела есть микроскопические трубочки — каркас, который создает и поддерживает форму клетки, а также участвует в её деятельности. Эти микротрубочки есть и в нейронах… и в них заперты когерентные фотоны. А сознание и душа возникают в процессе их декогеренции…
Харуюки ровным счётом ничего не понял из её рассказа, но почему-то с лёгкостью вообразил скопления световых частиц, запертых внутри клеток. Он смотрел в пространство, затаив дыхание — ему казалось, что этот образ с чем-то связан…
Но мысль не успела оформиться до того, как Черноснежка вновь заговорила.
— Кстати термин «микротрубки» пришёл к нам из английского, где их называют «microtubules». Слово «tubule» это уменьшительная версия «tube». Но прости, я отвлеклась. Мы ведь обсуждали мысль о том, что люди — трубки, да?
— Трубки… — машинально повторил Харуюки, и Черноснежка кивнула.
— В общем, если посмотреть с другой стороны, моя сестра могла иметь в виду не пищеварительный тракт, а эти самые микротрубки в мозгу. Но это, конечно, нисколько не влияет на моё мнение о ней.
— А… Кстати… — проговорил Харуюки и замялся, не зная, стоит ли продолжать эту фразу. Но Черноснежка поторопила его взглядом, так что пришлось решиться. — Ты, случайно, не от сестры же услышала, что штрихкод на твоей шее исчезнет, когда ты вырастешь?
— О, ты очень проницательный. Да, так и было, — с улыбкой подтвердила Черноснежка.
Раздался негромкий плеск, когда она вынула правую руку из воды, чтобы погладить затылок.
— Что ж, раз я уже начала, придётся рассказать до конца, — проговорила она, опустила руку и посмотрела прямо в глаза Харуюки.
Всё это время он старался не смотреть на неё, но понял, что должен ответить на этот взгляд, и всмотрёлся в чёрные глаза, оказавшиеся напротив.
— Первое поколение коммерческих нейролинкеров вышло на рынок в апреле 2031 года… за два года до твоего рождения и за год до моего, — объявила Черноснежка и бросила быстрый взгляд на свой нейролинкер, висящий на крючке сбоку. — Первое поколение делали две компании: крупнейший производитель электроники «Ректо» и их ближайший конкурент «Камура». Даже я не знаю, каким образом устройства на технологии STL появились у двух компаний одновременно. Однако, если Ректо пользовались STLT только для производства нейролинкеров, то планы Камуры были амбициознее… Они хотели использовать невероятную технологию расшифровки человеческой души, чтобы бросить вызов богу.
— Вызов… богу?
— Подумай сам, Харуюки. Если бы у тебя была технология, способная писать и читать всю информацию, из которой состоит душа, ты бы тоже ограничился всего лишь интерфейсом или пошёл бы дальше?
— Дальше?.. Э-э, то есть… — Харуюки напряг мозги, пытаясь переварить замысловатые речи Черноснежки. В голову вдруг пришла мысль: — Делать копии?.. — он сам содрогнулся от своих слов, но уже не мог остановиться: — Если смотреть на мозг, как на носитель информации… то из него можно скачать душу, а затем скопировать в другой?..
— Да, я именно об этом, — Черноснежка кивнула и, несмотря на тепло воды, побледнела, будто от холода. — Но на деле копирование души — всё равно что убийство. Личность человека, в которого скопируют душу, будет перезаписана и безвозвратно утеряна. Даже в Камуре не стали заходить так далеко… но решили поступить иначе: создать свой носитель.
— Носитель… То есть, они создали некий прибор, который может хранить человеческую душу, словно мозг? — спросил Харуюки, уверенный, что иначе и быть не может.
Но Черноснежка покачала головой.
— Нет. Камура создала человека. Технологически в этом не было ничего сложного, ведь уже к 2030 году появились искусственные матки.
— Но ведь… нам на уроках биологии говорили, что одной искусственной матки недостаточно, чтобы сделать человека с нуля.
— Правильно говорили. Но если мужчина поделится сперматозоидами, а женщина — яйцеклеткой, то после экстракорпорального оплодотворения искусственная матка может послужить сосудом, в котором развивается плод. Собственно, сейчас это уже обычная практика лечения бесплодия.
— Ну да, разумеется, — согласился Харуюки, но тут же замотал головой. — Но разве кто-то согласится, чтобы в мозг его ребёнка записали чужую душу? Это ведь означает, что собственная душа младенца исчезнет!
— Да. И всё же Камура… вернее, мои родители пошли на это.
Харуюки содрогнулся ещё до того, как его мозг окончательно переварил слова Черноснежки. Кулаки крепко сжались под водой.
— С…семпай… — хрипло выдавил он. — Твои родители?.. О чём ты?
— Камура — не просто слово, это фамилия. Девичья фамилия моей матери… Она родилась в семье основателей компании и вышла замуж за исследователя. Даже после свадьбы они продолжали вместе работать над технологией STL и в конце концов решились на запретный эксперимент с копированием человеческой души…
Вытаращенные глаза Харуюки будто вновь увидели фиолетовый отблеск штрихкода и цифр на белоснежной коже.
— Семпай… семпай… — бормотал он словно в бреду, пододвигаясь к Черноснежке, но та остановила его, надавив на колено пальцами ног.
— Думаю, ты уже понял, что моя мать меня не рожала. Я появилась в искусственной матке после Эко. Как говорится, машинный ребёнок. Вернее, сейчас этот термин считают оскорбительным и не употребляют, но мне можно, ведь я одна из них.
Черноснежка усмехнулась, подняла руки над водой и посмотрела на свои ладони так, словно видела их в первый раз.
— Даже если я машинный ребёнок, генетически я всё равно дочь моих родителей, — продолжила она шокирующее признание. — Но ещё внутри искусственной матки на меня надели нейролинкер и с его помощью скопировали в меня душу. Думаю, тогда-то у меня и появился этот штрихкод. В общем, моя нынешняя душа никак не связана с моими родителями.
— Но… но если так… — заговорил Харуюки так тихо, что и сам едва слышал свой голос. — Кто родители твоей души? Где твои настоящие папа и мама?.. — он шумно вдохнул. — А… прости. Я совсем не хотел сказать, что твои родители ненастоящие…
— Ничего страшного, я тоже почти не ощущала родительской любви дома в Сироканэ. Конечно, я благодарна родителям за материальное благополучие, но я всегда была для них всего лишь экспериментом. Даже когда я капризничала за столом, меня ругали только потому, что всё моё меню было точно рассчитано по законам диетологии… — тихо сказала Черноснежка.
Она убрала левую ладонь обратно под воду, а правую перевернула и щёлкнула пальцами по поверхности. От ладони разошёлся круг.
— Я не знаю, откуда взялась душа, которую записали в мой мозг. Но я думаю, она принадлежала не взрослому и не ребёнку, а совсем младенцу… потому что мозг зародыша не может вместить объём информации, который хранится в душе взрослого человека.
— Душа младенца…
— У меня есть догадка, но мне нечем её подкрепить… Возможно, в меня переселили душу младенца, который погиб сразу после рождения.
— А-а… почему бы тебе не спросить об этом у своих родителей? — предложил Харуюки, но Черноснежка покачала головой.
— Скорее всего, мои родители в Сироканэ… до сих пор понятия не имеют, что я знаю эти секреты. Всё, о чём я тебе рассказала, я выяснила сама при помощи Трипл-Эс Ордера.
— Т… Трипл… что?
— Ах да, ты же ещё не знаешь. Расскажу как-нибудь в другой раз, а пока давай вернёмся к теме. Я проникла в базовую систему штаб-квартиры Камуры, чтобы скачать оттуда всю информацию об эксперименте пятнадцатилетней давности. Увы, почти все данные уже уничтожены… Я перерыла весь сервер, соединила обрывки, в общих чертах разобралась в случившемся, но до сих пор не знаю никаких деталей — ни конечную цель эксперимента, ни источник моей души. Поэтому мне остаётся только гадать. Я попыталась предъявить эти факты моей сестре, но она сказала лишь, что штрихкод пропадёт, когда я вырасту.
— Понятно… — Харуюки свесил голову.
Черноснежка постучала его по колену пальцами ноги.
— Нечего унывать. У меня ещё есть лучик надежды — маленькая, но всё-таки зацепка.
— Зацепка?
— Да. Ты ведь видел возле моего штрихкода восемь цифр?
— Да. Кажется… 20320930.
— Что они, по-твоему, означают?
Харуюки замер с раскрытым ртом. Он чуть было не ответил: «Мне-то откуда знать?», но успел заметить, что цифры очень похожи на дату. А тридцатое сентября — это…
— А… Это день твоего рождения?
— Я надеялась, что ты ответишь секунды на три быстрее, — Черноснежка состроила слегка обиженную мину, и Харуюки виновато втянул голову в плечи.
— Но как может помочь дата рождения?..
— Судя по записям, я провела в искусственной матке тринадцать месяцев, однако в моём развитии не было никаких отклонений… К тому же не совсем понятно, для чего было печатать на мне дату рождения. Ясно, что в неё заложен некий смысл. По какой-то причине меня решили достать из искусственной матки именно тридцатого сентября…
— Тридцатое сентября… Может быть, это какая-то памятная дата? — пробормотал Харуюки.
— День грецкого ореха и день журавля, — не меняясь в лице, ответила Черноснежка.
— Грецкие орехи… журавли… Что-то это всё не то.
— И я так думаю, — усмехнулась Черноснежка. — Но мне кажется… что я рано или поздно столкнусь с этой датой. Именно тогда я пойму историю души, которую в меня записали…
Черноснежка улыбнулась настолько невинно, что показалась Харуюки как никогда хрупкой и ранимой. Он сам не заметил, как осторожно убрал её ногу со своего колена и пододвинулся ещё сантиметров на двадцать.
— Семпай… — Харуюки обеими ладонями поймал её висящую в воздухе руку. — Пускай ты выросла в искусственной матке, пускай ты была экспериментом с STLT… всё это случилось до твоего рождения. С тех пор и до сегодняшнего дня ты с аппетитом ела, крепко спала, прилежно училась, выкладывалась на физкультуре, от души плакала и смеялась… и благодаря этому стала сама собой. Я, Фуко, Синомия, Акира, Таку, Тию, Нико, Пард… множество людей полюбили тебя такой, какая ты есть.
Черноснежка выслушала проникновенную речь Харуюки, чуть наклонив голову и ничего не сказала.
Её широко раскрытые чёрные глаза вдруг быстро заморгали. В уголках что-то сверкнуло — капли воды из джакузи? Капельки пота? Или же…
Харуюки не успел закончить мысль, когда Черноснежка вдруг подалась вперёд и обняла его шею свободной рукой. Она прижала его к себе настолько крепко, что Харуюки уже плохо понимал, где проходит граница между их телами.
— Спасибо… — послышался тихий голос возле уха. — Со мной всё хорошо… ведь у меня есть ты, всегда готовый поддержать в трудную минуту.
— Конечно, — только и смог, что прошептать Харуюки в ответ, но и такого короткого слова хватило, чтобы донести до Черноснежки его чувства.
Харуюки закрыл глаза. К ним уже подступила горячая влага, и он сосредоточился на том, чтобы не дать ей пролиться.
***
Перед тем, как зайти в ванную, Черноснежка забросила одежду и бельё Харуюки в стирально-сушильную машину. Харуюки, разумеется, всполошился, ведь это означало, что она брала в руки его трусы, однако Черноснежка ответила на это загадочной фразой: «Это чтобы в будущем проблем не было».
Они оба немного перегрелись в ванной, так что им пришлось приходить в себя с помощью холодного чая. На часах было уже пол-одиннадцатого, но Харуюки не мог соврать матери, так что пришлось и правда делать домашку, борясь с сонливостью. Черноснежка сидела рядом и давала дельные советы, так что работа шла на удивление быстро, однако без пятнадцати двенадцать он понял, что больше уже не может.Харуюки рассчитывал, что Черноснежка будет спать в кровати, а сам он обойдётся креслом-подушкой, однако хозяйка дома притащила одеяло, уложила его в постель и легла рядом с ним. «Я ж так не усну!» — подумал Харуюки, но это была последняя его мысль за двадцать первое июля. Сонливость одержала верх моментально, и он провалился в ласковую тьму, лёжа вплотную к Черноснежке.
***
Наступило двадцать второе июля 2047 года, понедельник, второй день летних каникул.
В семь часов Харуюки проснулся от звука входящего сообщения.
Небольшая справка по японскому банному этикету. При посещении ванной/бани/источника японец сначала моется, сидя на табуретке. Можно из тазика, но современные японцы предпочитают душ. В воду разрешается заходить уже чистым. Именно поэтому японцы по очереди сидят в одной воде всей семьёй — всё равно все чистые. Справка для любителей срывать покровы: день рождения Асуны из Sword Art Online — 30 сентября 2007 года.