Том 4. Глава 5. О дне, когда его здесь нет (часть 1)
— Мрм… оох… хуа-а…
Зародившийся после рассвета прохладный бриз покалывал её кожу; она толкалась и ворочалась под одеялом, слегка шумя.
Обычно сейчас она уже ожидала услышать их, но сегодня возле неё не раздавалось никаких звуков шагов.
— ...О-о-ох?..
Она была не из тех людей, которым тяжело давался подъём с кровати, но без привычных звуков ей было тяжело открыть глаза.
Когда она, наконец, выбралась из соломенной кровати, то потёрла свои тяжёлые сонные веки и хорошенько зевнула.
Полудни всё ещё были тёплыми, а вот ночью и утром уже начинало подмораживать.
Дрожа и пошатываясь, она, как и всегда, натянула нижнее бельё на своё по-здоровому пухловатое тело.
— М-мм… чуточку… туговато, кажется?
Неужели она прибавила в весе? Или же слегка подросла? Что бы это ни было, она это не приветствовала. Постоянная покупка новой одежды и нижнего белья была довольно нечестной по отношению к её дядюшке.
«Но ведь и носить одежду, которая тебе не подходит, тоже нехорошо».
Может, она могла бы слегка перекроить уже имеющуюся одежду.
С такими мыслями в голове она открыла окно, и свежий утренний бриз ворвался к ней в комнату.
Улыбаясь от удовольствия, она выглянула наружу, опёршись своей роскошной грудью о подоконник.
Этот пейзаж она прекрасно знала и любила.
Широкие, уходящие чуть ли не за горизонт поля, коровы, мычащие вдали, кудахтанье куриц, дым, поднимающийся от столь далёкого города. Мир.
— ...Ох, точно, — рассеянно пробормотала Пастушка, греясь в лучах золотого солнца. — Сегодня его здесь нет.
§
— Почему бы тебе не пойти в город?
— Чего-чего?
Чтобы посмотреть на своего дядюшку, Пастушка повернула лишь головой. Завтрак был окончен, и она складывала блюда возле раковины.
Когда его здесь не было, надо было мыть не так много посуды. Это делало всё проще и тоже, пусть и по-своему, было хорошо.
— Я сказал: почему бы тебе не пойти в город?
Она вновь посмотрела на него. Выражение его лица было простым и искренним, а сам он угрюмо смотрел на неё.
— Хм? — спросила она, оглядываясь на него, попутно беря тарелки и протирая их. — Да как-то не особо мне туда и хочется. Да и дел у меня там практически нет.
— Ну а вот это уже неправда. — Её дядюшка всегда был таким серьёзным. Он продолжил, не оставив даже места для паузы: — Там ведь твои друзья, верно?
— Друзья, да…
Пастушка отрешённо улыбнулась. Она взяла пригоршню песка из стоявшего рядом с ней ведра и начала втирать его в поверхность одного из блюд со звуком «шкхрть-шкхряб».
— Полагаю, этого человека можно при желании назвать другом. Однако я думаю, что для меня она, скорее всего, больше компаньон, с которым мы разделяем общие ценности.
— Иногда тебе стоит выбираться отсюда и веселиться.
— Хм-м…
Пастушка издала звук, не похожий ни на согласие, ни на отказ.
Проверив, что втираемый ею песок избавил от всех пятен на тарелке, она вновь промыла её водой.
Наконец, она нежно протёрла блюдо, тем самым высушив его, и вернула его на полку для посуды.
— Но мне надо приглядеть за скотом и урожаем, проверить каменную стену и забор, доставить продукты, а затем нам обоим надо подготовиться к завтрашнему…
Она считала свои задачи на пальцах — у неё действительно было много работы. Так много всего надо было сделать. И сделать это надо было сегодня. Она должна была заняться всем этим сегодня. Всем этим надо было заняться, и откладывать это не стоило.
«Верно», — Пастушка кивнула, от чего её грудь слегка затряслась. — У меня нет времени на баловство. Хорошо, что у нас полно работы!
— А я говорю тебе сходить повеселиться, — его голос не принимал никаких возражений.
Она посмотрела на него, ошеломлённая его резким тоном.
Её дядюшка был непреклонен. Когда он становился таким, то скорее горный ландшафт бы изменился, чем его мнение. Он провёл десять лет растя её, и она прекрасно его понимала даже без слов.
— А? Но… ам…
— Ты всё ещё в нежном возрасте. Сколько тебе? Я хочу услышать, как ты произносишь это вслух.
— Ам, мне… восемнадцать… — Она неистово кивнула. — Почти девятнадцать.
— Тогда работа от рассвета и до заката не является твоей обязанностью. — Пастушка напрягла свой мозг в попытках подобрать ответ.
«...А? Почему это я так сильно против прогулки в город?»
Эта мысль вспышкой пронеслась по её разуму и исчезла. Сейчас было не до неё.
— Н-но что насчёт денег…
— К счастью, мы не крепостные. Недостаток ресурсов не управляет нашими жизнями.
— Ну, да, но…
Это было бесполезно. Её вялое сопротивление быстро было подавлено, и Пастушка потеряла дар речи.
Ну и что теперь? Тарелки были чисты, и у неё больше не было на руках карт, которые она могла бы разыграть.
Она лениво походила по кухне, пока, наконец, не плюхнулась в кресло напротив своего дядюшки.
— Тебе не стоит беспокоиться обо мне, — он был как всегда добр и говорил с ней, словно с маленьким ребёнком.
Пастушка накуксила губы — не обязательно было говорить с ней именно так — но ничего не сказала. Может, и сам этот поступок был каким-то детским. В таком случае…
— Сходи повеселись, — пока он смотрел на неё, его морщинистое лицо смягчилось и расслабилось. — Юная девушка, работающая на ферме каждую минуту своей жизни, кроме тех, когда она спит? Уверен, у тебя там найдутся какие-нибудь девичьи дела, или тебе просто захочется чем-нибудь заняться.
— Наверное…
Пастушка не особо в этом разбиралась.
«Девичьи дела?»
Чем бы она могла заняться? Приодеться? Поесть сладостей? Все её идеи казались пустыми и неясными.
По сравнению с этим завтрашняя погода выглядела ясной и понятной…
— ...Ладно, — сказала она минуту спустя, всё ещё неуверенная в том, поняла она хотя бы что-то или же нет. — Я схожу туда ненадолго.
— Да, так и поступи.
— ...Ладно.
Увидев облегчение на лице своего дядюшки, она смогла лишь кивнуть.
§
У неё не было тележки, а его не было рядом — она была здесь сама по себе.
Она заметила, что её шаг был довольно неустойчивым, хоть она и шла в город по столь знакомой дороге.
Как она обычно ходила по этой дороге? В итоге она почувствовала себя крайне озадаченной.
А затем, прорезая путь сквозь толпу входящих и выходящих авантюристов и торговцев, она прошла сквозь городские врата и вошла в город.
Пастушка криво улыбнулась, когда ноги начали нести её к Гильдии Авантюристов — месту, к которому она шла в первую очередь, когда оказывалась в городе. Осознанно отменяя действия своего подсознания, вместо гильдии она пошла прямо вперёд, вглубь города, к рыночной площади.
В воздухе витали болтовня, крики торговцев, звуки детских игр, крики их матерей, зовущих их, и переговаривающихся друг с другом авантюристов. Погрузившись с головой в эти звуки, Пастушка безучастно села на случайную скамейку. Она наблюдала за мальчиком и девочкой, возможно, лет десяти, пробегающих мимо. Она проследила за ними взглядом и вздохнула.
«Если подумать…»
— ...А у меня вообще есть друзья?..
В этом мире не осталось никого из тех, кого она могла бы знать с самого детства. Она переехала десять лет назад, и первые пять лет из этой декады она была поглощена лишь тем, что было у неё прямо перед глазами.
«Как-то поздновато сейчас предаваться воспоминаниям».
Учитывая то, какой она была тогда, ей ещё повезло, что он позвал её, пока та мялась на месте.
Тогда на его шлеме всё ещё были рога, а её волосы были гораздо длиннее.
Все последующие пять лет её голова была заполнена лишь им. Она прицепилась к нему, не имея возможности просто повеселиться.
— Ох, но…
Она помотала своей головой, думая о регистраторше и официантке, с которыми она виделась практически каждый день. Их вполне можно было посчитать её подругами — но их было всего две. Что ж, и двоих друзей было вполне достаточно.
Множество людей вообще не имеет друзей.
— ...Я вполне неплохо справляюсь.
Эта мысль хорошенько поправила её настроение. Она слабо улыбнулась и продолжила наблюдать за людьми, приходящими и пересекающими площадь.
Выражения их лиц казались бесконечно разнообразными. Кто-то, кажется, был занят своим времяпрепровождением, кто-то выглядел печально. Некоторые казались одинокими, другие радостными. Но все они шли по площади без единого колебания, имея в головах какую-то конкретную цель. Работа или еда, или место, которое они звали домом, или же место, в котором они могли повеселиться, или, или…
Совсем не как она.
Пастушка сидела на скамейке, прижав колени к груди.
«Это серьёзная проблема».
«В конце концов, у меня всё же нет никаких привязанностей к чему-либо за пределами фермы…»
— ?.. Что-то не так?
Ей показалось, что она узнала раздавшийся над её головой голос.
Она посмотрела наверх и увидела девушку с золотистыми волосами, глядевшую на неё с лёгким замешательством. У неё была элегантная стройная фигура, а одета она была в скромную конопляную одежду, простую и непритязательную.
Пастушка моргнула, пытаясь вспомнить, кем та была, а затем хлопнула в ладоши.
— Э-эй, ты ведь та жрица…
— Ох, да. А вы девушка с фермы, верно?
— Ага, всё верно. — Пастушка кивнула и встала, похлопав себя по округлому заду, стряхивая с него пыль. — Что с твоей одеждой?
Вместо своего обычного одеяния Жрица была одета в уличную одежду; по сути, её нынешняя одежда могла вполне себе принадлежать девушке из фермерской деревушки.
— В этот раз мне пришлось остаться тут, так что я подумала… может, мне стоит сходить развеяться. — Тонким пальчиком она почесала свою щёку в жесте, ярко показывающим неловкое смущение. — Но я совершенно не знаю, чем мне заняться.
— Ага, я тоже. Я прекрасно тебя понимаю. Обычно я бы просто занималась всякими фермерскими делами.
Ого. Они были одинаковы.
Она знала, что её чувство сплочённости может оказаться односторонним, но Пастушка всё же глубоко вдохнула, вздохнула и слегка расслабилась. Всё-таки она всегда была дружелюбной; она совсем не нервничала. Да и в любом случае она ведь была одним из членов его группы.
Нельзя было сказать, что в её голове не осталось ни тени сомнений, но Пастушка решительно вознамерилась заставить себя придерживаться дружелюбной позиции.
— Ты сказала, что в этот раз тебе пришлось остаться тут. Почему же?
— Ох, а-а-амм, как бы… — вдруг Жрица прервалась и не смогла закончить предложение; её глаза начали метаться из стороны в сторону. Её щёки покраснели — у неё что, слегка приподнялась температура? — а её глаза с подавленным видом уставились на землю.
«Хм?» — подозрительно подумала Пастушка, но объяснение было уже на подходе.
— Сегодня… слегка тяжеловатый день для этого…
— Конечно, — Пастушка натянуто улыбнулась и кивнула. Каждой женщине приходилось иметь дело с такими моментами.
Должно быть, смущённой юной девушке было очень тяжело, когда из неё чуть ли не вырывали подобную информацию.
— А чем ты обычно занимаешься, ну, знаешь, когда не ходишь в приключения?
— Молюсь.
Пастушка знала, что это была неуклюжая попытка сменить тему разговора, но ответ девушки был кратким и простодушным. Она более-менее подходила под образ, который Пастушка сформировала в своей голове, пару-тройку раз увидев её издалека.
— Правда! — одобрительно сказала Пастушка, а Жрица приложила свой тонкий пальчик к губам и задумалась.
— Ещё я читаю священные писания, Справочник Монстров и тренируюсь.
— Боже, а ты из серьёзных, да?
— Просто я ещё недостаточно изучила.
Возможно Жрица не привыкла к похвалам, потому что удивлённое лицо Пастушки заставило её покраснеть от смущения.
«Хмм…»
Она решила не говорить, что запланировала попозже расхвалить ему Жрицу.
Несмотря на свой внешний вид, он по-своему заботился о людях, так что, быть может, она лезет не в своё дело, но…
— ...Эй.
— Да?
— Не хочешь прогуляться? — Пастушка улыбнулась. — Раз уж мы тут столкнулись друг с другом и всё такое.
— ...Вы правы. — Жрица вновь улыбнулась, да так, словно в поле расцвёл маленький цветочек. — Да. Давайте немного пройдёмся.