Том 6. Глава 5 (2)

Ольга приближалась к Лестеру, тщательно выверяя расстояние, и потянулась к пуговицам, но от внезапно нахлынувшего чувства отвращения её руки остановились.

Хотя я бы не противилась, будь это Тигре.

— Всё хорошо, не бойся. Я буду нежен, насколько смогу, - добрым голосом успокоил её Лестер, неправильно поняв причину колебаний.

Ольга, подавив смущение, скинула плащ. Её хрупкое тело и милое личико были прекрасны, словно чудесный цветок, и сейчас, наверное, любой, даже не Лестер, почувствовал бы её сказочную красоту.

Ольга смутилась еще сильнее, но решительно сжала губы и положила руки на юбку.

— Тревога!

Крик за дверью быстро вернул Лестера к реальности.

◎ ◎ ◎

Штурм форта начался перед рассветом, как и планировалось. Первый отряд подошел к южной стене.

Боевой клич почти двух тысяч воинов разорвал тишину ночи; одни держали огромные деревянные щиты, пока другие били в громадные ворота тараном - толстым бревном. Арбалетчики прикрывали товарищей, стреляя по парапету.

Рев, раздавшийся в предрассветной тиши, сотряс стены и ворота.

Солдаты в крепости встали между зубцами стен плечом к плечу, осыпая врага дождем стрел. Внизу раздались крики раненых, несколько человек упали.

— Не бойтесь! Они только проснулись и не могут прицелиться в такой темноте! — прокричал Лудра, сжимая громадный щит. Несколько стрел с сухими щелчками вонзились в дерево.

Ещё рано. Мы должны продолжать атаковать. Мы должны отвлечь на себя внимание врага.

Возможно, на той стороне ворот висел мощный засов, или для укрепления створок там навалили камней и брёвен, но Лудра был к этому готов. Если враг решил не делать вылазок, то это естественный поступок. Но даже догадываясь об этом, он приказал без остановок бить в ворота тараном.

Нападающие пускали и огненные стрелы. Повсюду мелькали факелы, но языки пламени выдавали их местоположение врагу.

Видя, как один за другим его товарищи падают бездыханными, Лудра начал беспокоиться.

Как долго продержатся солдаты?.. Сможем ли мы за это время обезглавить генерала Лестера?

Хотя у него было почти две тысячи солдат, но всего лишь пятьсот из них участвовали в осаде.

Остальные полторы тысячи были обычными людьми, нанятыми в соседних городах и деревнях. Они должны были изображать воинов, громко крича в тылу.

Это было предложение Тигре. Планировалось заставить врага подумать, что здесь находится гораздо больше солдат.

Нанятые люди стояли там, куда стрелы не долетали. В этой темноте их нельзя было отличить от солдат, а света огненных стрел не хватало, чтобы осветить их.

Вскоре в стенах форта раздались крики. Это были солдаты, атакующие через туннели вдоль подземной реки.

Убедившись в этом, Лудра приказал отступать. Конечно же, это не означало, что всё кончено. Перестроив не раненых солдат, он намеревался периодически атаковать ворота.

Однако у отряда, пытавшегося пробраться через пещеры, ничего не вышло.

Подземные воды соединялись с цистернами Осажденные всегда могли набрать воды, но между пещерой и цистернами оказались установлены решётки.

Это приказал сделать Лестер, когда был назначен комендантом форта, и это не было отмечено на чертежах Талларда.

Нападавшие пытались выломать решетку мечами и топорами, но ничего не добились. Арбалеты защитников форта косили их одного за другим, пока воды реки не окрасились в алый, ужаснув всех.

И в этот момент тревожные крики зазвучали в третий раз. Со стороны западных стен пошел в атаку отряд из нескольких сотен наёмников с Симоном и Тигре во главе.

— Парни, больше не надо сидеть как мыши! Боевой клич! Пусть эти сосунки наложат в штаны! — рявкнул Симон.

Крики наёмников, потрясавших оружием, перекрыли весь шум в форте. Симон и прочие, пока стража была в замешательстве, ринулись в атаку, вырезая врагов одного за другим.

Видя, как они внешне спокойны, но на самом деле чрезвычайно упрямы, продолжая спорить между собой, Тацуя вдруг что-то вспомнил. Слух, что среди кандидатов на Конкурс диссертаций Сэкимото был не на четвертом месте, а на втором месте прямо за Сузуне. Тогда Тацуя посчитал, что Сузуне отвергла его явно из чувства вражды.

В то время он был в замешательстве, почему Сузуне решительно отказалась позволять Сэкимото присоединиться к команде Конкурса, но когда увидел, как эти двое смотрят на вещи, тайна была решена. В глазах Тацуи Сэкимото выглядел более воинственным, будто сам верил, что должен был стать представителем на Конкурсе диссертаций.

Из-за чрезмерной гордости человек часто теряет здравый смысл. Сейчас это выглядело, будто они не смогли учтиво урезонить Сэкимото. При нынешних темпах они никогда его не урезонят. В следующий раз он может даже начать действовать прямо. Однако это не гарантирует, что действия его будут мирными или даже законными.

«Будем надеяться, что не произойдет ничего хлопотного»

Хотя у Тацуи было сильное предчувствие, что такая надежда никогда не сбудется, он всё же искренне желал, чтобы такого никогда не произошло.

◊ ◊ ◊ Покинув школьные ворота, Лео молча шел за Эрикой. Тем не менее он не намеревался идти домой вместе с ней. Из школы к станции был лишь один маршрут. Просто у него не было никаких важных дел, которые могли заставить пойти вперед. Лео считал, что Эрика думала точно так же. Они шли в одну сторону и с одной скоростью по чистой случайности.

— Лео.

Поэтому он от удивления остановился, когда она произнесла его имя.

Эрика также остановилась.

— У тебя сегодня есть свободное время?

На мгновение Лео оказался не в состоянии понять смысл этих слов, и просто стоял на месте с чистым удивлением. При этом Эрика внезапно развернулась. У неё немного поднялась юбка, но глаза у Лео были прикованы к её лицу.

В ней не было ни следа невинности.

Ни следа озорства.

Это был стальной взгляд, который мог разрезать его надвое, если бы она пожелала.

— Так есть или нет? — Эрика небрежно повторила вопрос.

Наконец Лео сбросил кандалы:

— ...У меня не запланировано ничего важного.

— Тогда удели мне немного времени.

Снова развернувшись, Эрика не спеша пошла вперед.

С другой стороны, Лео принял тот же темп и молча последовал за ней.

Они выглядели так же, как и прежде.

Но теперь смысл был совершенно иным.

◊ ◊ ◊ Как только Канон вошла в лазарет, её любезно поприветствовала доктор Ясуядо. Однако когда она увидела Чиаки привязанной к постели, это «любезное» впечатление вылетело из головы.

— Сэнсэй... Я думала, «у вас нет боевых способностей»?

Она не в первый раз неосознанно задавала вопрос о чем-то, что просто не понимает.

— Ох, боже. Это «лечение», а не «бой», ясно?

— ...

— ...

Не одна Канон с кем-то молча переглянулась, также она была не единственной, кто подавил желание возразить.

— Тогда... Я хотела бы задать этому ребенку несколько вопросов, не могли бы вы её отвязать и позволить сесть?

— Конечно. — Будто выразив, что знает, когда нужно сменить тему, Ясуядо любезно улыбнулась и освободила Чиаки.

«Что бы случилось, если бы разговор продолжился?» — с холодком подумала Канон. Чтобы развеять такие мысли, она мягко покачала головой и направила взгляд на Чиаки.

— Позавчера ты не поранилась? — Когда услышала вопрос Канон, Чиаки широко раскрыла глаза от потрясения и поспешно попыталась скрыть это, опустив голову. Она лишь сейчас осознала, что это Канон два дня назад за ней гналась перед станцией. — Будь то позавчера или же сегодня, ты и впрямь перестаралась. Любая ошибка могла привести к серьезным травмам. — Слова Канон были добрыми и мягкими, она не ругала её. — Однако я просто не могу стоять и смотреть, как всё переходит на новый уровень. Именно потому, что пока ничего не случилось, я должна на этом тебя остановить. — Это было самое дальнее, куда Канон могла отступить. Как Глава дисциплинарного комитета, из-за своей должности она понимала, что у неё есть особый долг поддерживать младшеклассников. В противном случае, из-за своего характера, она уже давно забыла бы это. — Ранее ты сказала Мибу, что не хочешь ничего получить. Тогда почему ты хочешь украсть исследовательские данные?

Хотя она лично искала самые подходящие слова, оппонента это не тронуло.

— ...Я не собиралась красть исследовательские данные. Я просто хотела сменить активационную систему используемого для демонстрации магического устройства так, чтобы оно перестало работать. Именно для этого я позаимствовала дешифратор паролей.

— Так ты хотела, чтобы демонстрация нашей школы провалилась? — Канон едва сумела подавить эмоции, но под её обеспокоенным выражением лица горело пламя ярости. Она посмела тронуть сцену Исори (главную мотивацию Канон). Похоже, сегодня Канон особенно терпелива.

— Нет! Я никогда не хотела простого провала!.. Хотя я не хочу этого признавать, этот парень, скорее всего, восстановил бы такого рода ущерб. Этот человек обладает такими способностями. Но если бы он заметил как раз перед началом доклада, что устройство не работает, то точно запаниковал бы. Я лишь хотела, чтобы он не поспал из-за этого несколько ночей. Просто хотела увидеть у него на лице беспокойство!

— Разве это не преследование?.. К счастью, ничего не произошло, в противном случае тебя бы исключили.

— Это не имеет значения! Пока я могу полностью удивить этого парня! Потому что я отказываюсь позволять ему идти своим путём!.. — Чиаки закричала и заплакала на койке.

Канон беспомощно посмотрела на Исори. Тот кивнул ей с места рядом с койкой, где сидел на стуле и слушал разговор.

— Хиракава Чиаки-сан... ты младшая сестра Хиракавы Кохару-сэмпай, так ведь?

Чиаки наклонила голову в слезах, её плечи задрожали по совершенно иной причине.

Как член команды техников на Турнире девяти школ, Исори однажды виделся с Кохару, когда они обслуживали одну команду.

— Ты считаешь, что твоя старшая сестра оказалась на таком пути по вине Шибы-куна?

Исори присутствовал при «несчастном случае» и знал настоящую причину, почему Кохару не ходит в школу, поэтому сразу же узнал, кого Чиаки называет «этим парнем» или «этим человеком».

— ...Какая тут ещё может быть причина... — услышав вопрос Исори, Чиаки заговорила тихим голосом, будто проклиная, — этот парень не защитил Кобаякаву-сэмпай от несчастного случая. Именно потому, что этот человек стоял там и смотрел, как Кобаякава-сэмпай падает, моя сестра должна была нести ответственность!..

Исори хотел положить руку на плечо Чиаки, но она яростно стряхнула её. Посмотрев на свою руку, Исори ответил горьким голосом:

— Если тот случай — ответственность Шибы-куна, тогда я также разделяю вину. Я не обнаружил ловушку, поэтому, включая меня, вся команда должна быть виновна, а не единственный Шиба-кун, — сказал Исори, и не для того, чтобы защитить Тацую. Во время «Иллюзорных звезд» Турнира девяти школ, с ученицей третьего года Кобаякавой произошёл несчастный случай, она до сих пор не восстановила способность использовать магию. По этому поводу Исори чувствовал особую вину, так как он был одним из присутствующих в это время техников.

— Не смеши...

Однако Чиаки продолжала держать голову опущенной и высмеяла Исори. Канон вскочила на ноги, но Исори поднял руку, чтобы её остановить.

Небо уже потемнело, стало холоднее, глотка мёрзла при каждом вдохе, но Рюдзи продолжал бежать. Твёрдый асфальт дороги жёстко бил по ногам, отдаваясь встряской во всём теле и болью в спине. Ноги отказывались увеличить скорость, когда Рюдзи выбежал на большую дорогу. Его целью был дом Китамуры по ту сторону моста. Даже если Китамура игнорирует или ненавидит его, Рюдзи по-прежнему намеревался вытряхнуть из него полное объяснение. Неважно, что я неопытен, неважно, что делаю глупости, меня это не волнует. Он всерьёз беспокоился и думал о действиях Китамуры. И не только он – Минори, Ами, Ясуко, Ното, Харута, одноклассники, члены школьного совета, семья Китамуры, Одинокая Леди и Тайга. Тайга даже плакала из-за Китамуры.

И всё из-за этого.

Из-за того, что нельзя изменить.

Да он просто ребёнок в истерике!

– Э-э-э-этот… УБЛЮДОК!…

Рюдзи выругался сквозь зубы. Он взбежал по бетонной лестнице, через газон и выскочил на дорожку, идущую вдоль реки, неприятно пахнущей даже зимой. Всё, чего хотел Рюдзи – это как можно быстрее вытащить Китамуру за шкирку, поставить его перед собой и внимательно посмотреть ему в лицо. Внимательно посмотреть в лицо, способное устроить такую кутерьму из-за «этого».

Когда Рюдзи подбегал к мосту, перед ним возникла физиономия светловолосого парня. Тот в этот момент неожиданно поднялся с травы.

– Ха?!

– Ай!!!

Под крики боли двое, столкнувшиеся головами, вместе рухнули на землю.

Стеная от боли, они посмотрели друг на друга и оцепенели.

Под уличным фонарём в одинаковой позе сидели два парня и молча показывали друг на друга. Нет, Рюдзи был удивлён больше. Его губы неукротимо задрожали, когда он увидел, что это лицо несколько отличается от того, что он помнил.

– Ки… Китамура?! Что у тебя с лицом?!

– Такасу…

Рюдзи помог человеку, к которому направлялся, достав из кармана платок.

– Спасибо…

– Кто это сделал?! Я?! Ты в порядке?!

– Нет, это мой отец…

У неожиданно появившегося Китамуры с носа и подбородка капала кровь. При ближайшем рассмотрении оказалось, что она течёт и изо рта, а на щеках блестят слёзы из опухших глаз.

– Можешь подняться? Давай, я помогу!

– Блин…

Рюдзи без колебаний протянул руку. Китамура принял её со слезами на глазах. Рюдзи утешительно похлопал его по спине.

Похоже, за этими слезами крылась именно та причина, которую назвал Мурасэ. Президент школьного совета Сумирэ Кано собиралась отправиться учиться за океан после окончания старшей школы. Но ситуация неожиданно изменилась, и она отправлялась в Америку ещё до выпуска, через неделю. В этом и была причина буйства Китамуры.

***

Бушующий нимб – звучит здорово, чтобы использовать как описание, хотя это была всего лишь довольно широкая река, текущая вдоль серых улиц.

В конце дорожки, идущей вдоль реки, где не было никаких признаков жизни, кроме случайного грузовика или такси, уселись двое, просунув ноги через перила и глядя на тёмную мрачную текущую воду.

Рюдзи неловко вздохнул и украдкой бросил взгляд на лицо Китамуры. Тот был достаточно серьёзно побит, воротник куртки от UNQLO порван, на рубашке пятна крови. Очки согнуты под странным углом, словно врезаясь в нос. Дискуссия дома вышла из-под контроля и Китамура, который не мог победить в драке с отцом, убежал.

– Я правда извиняюсь… я не мог сказать это…

– М-м….

– Тут и правда… много всего было, извини…

– Не беспокойся.

Китамура виновато почесал голову и решительно вздохнул. Потёр опухшие глаза, хорошо видимые на фоне темнеющего неба, и облизнул разбитые губы…

– Я знаю, что все очень волновались за меня. Я знаю, что Айсака выставила свою кандидатуру из-за меня. Я всё знаю, но… Чем больше все беспокоились за меня, тем сложнее мне было объяснить вам, ребята, в чём дело… Эту глупую, наивную, детскую причину. Когда Мурасэ рассказал тебе, ты должно быть, тоже подумал, что я донельзя глуп, так? Вот почему ты пошёл ко мне домой.

Китамура смотрел на реку, медленно выдавливая из себя неловкие фразы.

Он любит президента школьного совета…

В летнем лагере совета он уже слышал, что Сумирэ Кано отправляется учиться за океан после окончания школы. Он знал, что её мечты унесут её далеко от него. И он понимал, что никогда не будет достаточно хорош для неё.

– Она сказала, что хочет быть космонавтом.

– Кос… монавтом?!

– Ты думаешь, что это нереально, да? Но профессор космического института из Америки пригласил её учиться там. Так что это не просто мечта, она действительно отправляется в Америку учиться строить космические корабли. Она сказала, что хочет быть космическим инженером, чтобы воочию увидеть, как человечество выходит на новые рубежи.

Сумирэ Кано… Наш Большой Брат – кос… Губы Рюдзи застыли на первом слоге.

Все знали, что Большой Брат очень умная, но никто не думал, что она… человечество, космос… Она готовилась своими руками проложить путь к своей далёкой и благородной мечте. Одно то, что она собиралась учиться в Америке, было настолько фантастично, что у Рюдзи закружилась голова… Нет, не только это.

Он сказал, что любит президента. Рюдзи впервые услышал это. Юсаку Китамура, расскажи больше! В голове Рюдзи царил хаос, но Китамура продолжал, словно разговаривая сам с собой…

– Так что… конечно, это закончится отказом. Я решил сдаться. Я решил сдерживать свои чувства, чтобы громко поздравить её в день окончания школы и помахать ей на прощание с улыбкой на лице. Я решил, что не буду сожалеть, когда придёт этот день, и поздравлю её от всей души…

Голос неожиданно прервался всхлипываниями. Рюдзи сглотнул, пытаясь восстановить дыхание, ожидая, пока Китамура продолжит, делая вид, что совсем не волнуется.

– Я уже решил, но вдруг, вдруг…

– М-м…

– Когда закончилась уборка после школьного фестиваля, она неожиданно сказала, что скоро уедет, уже в следующем месяце… Она решила не участвовать в выпускной церемонии, чтобы попасть в график американского института. Она сказала, что оставит школу и получит аттестат по почте. Я был в шоке, я думал, что впереди ещё четыре месяца, но времени вдруг совсем не осталось. Как я мог отреагировать на такую несправедливость? У меня не было времени подавить мои чувства… и я точно не мог сказать ей «Как я могу улыбнуться на такое предупреждение?». Я ничего не мог сказать, и президент тоже ничего мне не сказала… Нет, может я и хотел, чтобы она мне что-то сказала, но я действительно не знал.

Правая рука Китамуры так вцепилась в каменную ограду, что костяшки побелели, но Рюдзи действительно не знал, что сказать.

– Но, как бы это сказать… В этот момент я подумал «Ох, я ничего для неё не значу». Моя безответная любовь, что длится уже два года, не значит ничего… для неё. Я снова понял, что президент будет видеть только свою цель, и в её сердце нет места для меня. Я ничто. И я ничего не значу, и жизнь, которой я жил два года. Всё, что было…

Он уже решил бросить всё, прекратить всё, разрушить всё и восстать. Китамура взъерошил свои светлые волосы и криво улыбнулся.

Образцовому ученику хотелось кричать «Я хочу бросить всё, что мне было дорого! Я хочу бросить всё! Всё – мусор! Я понял это!»

– Я думал… если я сделаю это, может быть, президент скажет мне «Это не так»… Так что… Я такой идиот.

– Ты не идиот, ты просто ранен.

Рюдзи повторил позу Китамуры и вцепился в ограду, болезненно ощутив холод и шершавость камня голой рукой. Как я мог не заметить! Рюдзи ещё сильнее сжал руку. Сейчас он глубоко раскаивался, что считал причины такого поведения Китамуры смешными.

Китамура был серьёзен, он искренне любил её, и потому был так расстроен. Рюдзи, сидя рядом и слушая его, наконец понял это. Конечно, это могло быть ещё одно его непонимание, но Рюдзи чувствовал это.

– Но… ты же не с самого начала решил отказаться, правда? Вы оба могли бы работать, каждый ради своей мечты… и если возможно… разве плохо было бы возвращаться в один и тот же дом? Трудно признаться ей, надеясь на что-то, да? Хотя способности Большого Брата устрашающи и её мечта настолько велика, что даже пугает, разве не существует множества профессий? Работать в офисе не хуже, чем быть космонавтом. Неважно, кем работает человек – официантом, художником, писателем, рыбаком, архитектором, продавцом, учителем, если он предан своей работе, это достойно похвалы. С чего ты вдруг решил, что недостоин её?

– Я… не могу так на это смотреть.

Голос Китамуры упал.

– Я не думаю, что достаточно хорош для президента, которая может преодолеть любую преграду. Я знаю, что у меня не может быть цели такого же уровня, как у неё, и меня смущает это. Я хочу догнать президента, которая далеко впереди, но не могу… Я не хочу быть обузой для неё, не хочу быть тем, кто тормозит её. Но сколько бы я ни пытался, мне никогда не выйти на её уровень. Меня никогда не пригласят учиться за океаном. И я не могу бросить всё сейчас и отправиться за океан. Я ничего не могу сделать… В итоге, я всего лишь ещё один юнец, влюбившийся в президента…

– Прекрати реветь.

– …Я не реву.

У Рюдзи болело в груди.

Китамура хочет подавить любовь к президенту. Рюдзи понимал его чувства. В «существует множество профессий» не было ничего неправильного, и это несложно сказать, вот почему Рюдзи так легко сказал это. Но это лишь формальность. Космонавты проходят очень строгие испытания при отборе, и пройти их удаётся немногим. Их работа очень сложна. Они несут на своих плечах все чаяния и надежды человечества. Неважно, насколько ты преуспел в другом начинании, неважно, насколько ты богат, это всё равно совсем другой уровень. Рюдзи понимал и это, но высказать вслух не мог.

Даже если он может помахать ей с земли, он никогда не будет равен ей. Слишком велика дистанция между ними.

Я очень чётко понимаю это.

—Вот почему я покрасил волосы. И даже пытался сбежать из дома. Хотя мои родители очень разозлились, они всё равно пытались защитить меня. Но сегодня… они спросили меня «Ты думаешь о своём будущем всерьёз?» «Мы слышали, ты не хочешь баллотироваться на пост президента?». Я сразу ответил «Я вообще больше не хочу ходить в школу!»

– Ты действительно… как бы выразиться… действительно упрям…

– Ну и в конечном счёте меня крепко отлупили, как ты можешь видеть. Впервые в жизни… Я получил немало нового опыта. Это действительно больно. Неудивительно, что мой отец разозлился, так что я сбежал из дома, испугавшись его. Как я мог рассказать им, что стоит за моим желанием бросить школу? Можно ли ожидать, что я расскажу им, что это от безответной любви?

– А ты правда хочешь бросить?

– Конечно, нет, никогда не собирался бросать. Я хотел… Если бы всё шло по плану, я хотел бы, когда она закончит школу, занять её место и сказать ей «Оставь всё на меня»… в надежде, что президент подумает, что я стал надёжным человеком.

– Так ты хотел, чтобы она увидела хорошие черты твоего характера, даже если вам не быть вместе?

– Ох, ну и это тоже. Никогда даже не думал об этом.

Рюдзи невольно рассмеялся и попытался примерить желание Китамуры на себя. Он наконец понял…

– Так вот оно что… Ты действительно хочешь стать президентом.

– Я разоблачён?

Китамура тоже засмеялся и тихим голосом поведал свой секрет.

– Да, я действительно хочу стать выдающимся президентом школьного совета. Вице-президента выбирает президент, так что я был донельзя счастлив, когда президент выбрала меня. Я подумал, что она наконец разглядела мои способности в полном объёме. Но президент скоро уезжает… Если я стану президентом, это будет символизировать конец всего, всё закончится… Нет, хоть я и решил, что всё должно закончиться… Нет никакой разницы, стану я президентом или нет, когда я окажусь разлучён с ней… но я не хочу идти против своего чувства «хочу стать президентом» и не хочу отрекаться от чувства, что я испытал, когда был выбран вице-президентом. Я хочу стать президентом, чтобы сознавать себя мужчиной, я хочу стать новым президентом, которого рекомендует уходящий президент. Но с другой стороны я не хочу становиться новым президентом. Потому что это будет означать конец всего. Нет, всё уже кончилось… Как бы то ни было, во мне всё время борются эти чувства.

– Быть не в силах добиться того, чего хочешь, такова жизнь…

Рюдзи неожиданно испытал чувство дежавю и почувствовал огромное желание улыбнуться, когда вспомнил, чем оно вызвано. Он выдохнул облачко белого пара, уголки губ скривились в улыбке.

– Ты чего так неожиданно улыбаешься?

– Да ничего, просто кое о чём подумал… Тайга весной сказала то же самое. Она тоже встретила немало преград на жизненном пути… Мы разговаривали о сложностях жизни в семейном ресторанчике, а потом взбешённая Тайга пинала столб, пока тот не погнулся.

– О, я совсем не на том уровне, что Айсака.

Рюдзи посмотрел на ночное небо, нашёл созвездие Ориона, спокойно висящее в его углу.

В тот день, когда Тайга отбросила слёзы и они пошли дальше вместе, над ними ярко светили звёзды.

– Слушай… А Орион в Америке виден?…

Спросил Китамура, тоже глядящий в небо.

– Должен быть виден… Но ты не сможешь увидеть его в то же время, верно? И Америка – огромная страна.

– Ох… Значит, это не будет то же самое, что мы видим здесь. Ты прав, Америка очень далеко.

– Но ничто не сравнится с расстоянием между двумя звёздами… Даже если звёзды упадут с неба, даже если изменится рисунок созвездий, вы всё равно будете видеть одно и то же. Даже если она не рядом с тобой и вы не можете смотреть на звёзды вместе, когда бы ни наступали времена года и когда бы ни приходила ночь, вы сможете видеть те же самые звёзды – это то же самое.

– Верно. Некоторые вещи никогда не меняются.

– Гляди на звёзды в ночном небе, думай о том человеке, который смотрит на те же звёзды, и это чувство никогда не исчезнет.

– Неважно, насколько вы далеки друг от друга, пока вы понимаете это…

– Что такое? Такасу, только что…

– Хм-м?

Китамура неожиданно огляделся и указал вдаль. Тогда и Рюдзи услышал голос…

– РЮ-ЮД-ЗИ!!!

– ГЛУ-ПЫЙ-ПЁС!!!

Тень с длинными светлыми волосами бежала по высокой траве. В куртке с длинными рукавами поверх платья в западном стиле, с мужским шарфом на шее, Тайга, чей образ давал новое определение слову «беспорядочный», двигалась совершенно не туда, продолжая звать Рюдзи.

– Чёрт, не хочу, чтобы девушка видела меня в таком виде.

Китамура вскочил и улетучился, не оборачиваясь, лишь помахав на прощание Рюдзи…

– Я домой. Завтра в школе увидимся.

– Китамура… Ты в порядке?

– Да, всё нормально. Извинюсь перед отцом… Я уже решил, что надо извиниться.

Рюдзи встал, глядя вслед исчезающей фигуре, но в этот момент…

– А! Я нашла тебя! Глупый Рюдзи!

Тайга не успела заметить Китамуру, тот уже убежал. Она немедленно набросилась на Рюдзи, как только он оказался в поле её зрения. Похоже, она намеревалась устроить ему большой нагоняй, а то и отметелить. Рюдзи уже подготовился и морально, и физически, расслабив все суставы, чтобы эффективнее отражать удары, сыплющиеся со всех сторон.

– Идиот! Я же просила тебя подождать! Что ты здесь делаешь?!

– Ай!…

Тайга, словно телепортировавшись, быстро сунула свою ледяную руку ему за воротник.

Это оказалось намного эффективнее простого удара. Неожиданное ледяное прикосновение толкнуло Рюдзи в тёмную бездну преисподней.

Они шли плечом к плечу по высокой траве, почти в человеческий рост. Белые облачка дыхания предупреждали о холодной ночи. Тела дрожали от холода.

– Слушай… Ты действительно побил Китамуру-куна?…

– Нет.

– Тогда чем ты занимался? И о чём вы говорили?

– Не скажу.

Рюдзи намеревался унести секрет разговора с Китамурой с собой в могилу. Это со мной Китамура готов был поговорить об истинных причинах своего поведения. Даже если Тайга изобьёт меня, поразит все чувствительные точки, распнёт на кресте, бросит на необитаемом острове или даже публично казнит… я не расскажу ей. Рюдзи непроизвольно посмотрел на свои ноги, но был неожиданно атакован сзади.

– Гр-р!… кхе!…

Он никак не ожидал, что его действительно будут душить. Река, мирно текущая рядом, теперь казалась кровавой рекой из ада, будя в Рюдзи желание бороться за свою жизнь.

– Подожди-ка.

– Ха?…

Рюдзи почувствовал, как что-то мягкое обвилось вокруг его шеи.

Тайга замотала шею Рюдзи шарфом так же, как он в своё время повязывал шарф ей. Она тянулась изо всех сил, чтобы достать до его шеи. Её грубое и жестокое удушение – это всего лишь следствие разницы в росте. Наконец шарф был завязан на шее, словно петля.

– Кхе!

– Заткнись…

Шарф неожиданно затянулся… Нет, это просто сигнал, что Тайга закончила свою работу. Рюдзи поспешно ослабил этот кашемировый шарф, наконец-то распустив узел, не дающий ему нормально дышать. Его быстро окутало мягкое тепло.

Аромат, который он уловил, не был его собственным – это был запах волос Тайги, нежный запах цветов. Одолженный несколько раз шарф уже пропитался им.

Это запах девушки или запах шампуня? Или это запах её шеи и ушей? Что бы это ни было, это было очень тепло. Рюдзи, подражая действиям Тайги, сунул нос в шарф, ещё хранящий остатки тепла её тела, дыша в ладони, чтобы согреться. Под замораживающим ночным ветром Рюдзи наконец поднял голову.

На дорожке не было ни души. Только отдалённые звуки машин, звуки ветра, их с Тайгой шагов и реки. В безбрежном ночном небе ярко сверкали звёзды. Хотя они были очень далеко, хотя он не мог по-настоящему видеть их, хотя это могли быть всего лишь тени прошлого, звёзды продолжали ярко сиять над головой Рюдзи. И они, наверное, будут там и завтра. Плачь или смейся, они всё равно будут там. Вот о чём думал Рюдзи. Ночь, когда на землю льётся холодный дождь, ночь, когда он не может перестать трястись от холода, ночь, когда он не захочет открыть глаза. Даже в такую ночь звёзды будут продолжать сиять по ту сторону облаков.

Они всё ещё там.

Вещи, столь же неизменные, как и звёзды, должны быть одинаковыми.

– Не замёрзла?

– Я очень горячая.

Голос Тайги был почти обычным, с лёгким оттенком холода и недовольства, как звёзды, сияющие в порывах холодного ветра. Рюдзи помог ей натянуть капюшон на голову, на спутанные волосы. Тайга ничего не сказала, просто ждала, пока он закончит вытаскивать волосы из-под капюшона, чтобы натянуть его до самых глаз.

– …Так что ты здесь делал?

Говоря тихим голосом, Тайга прятала лицо за капюшоном и волосами.

– Я уже сказал, что не скажу.

Без разницы, может он видеть её лицо или нет.

Они продолжали свой обрывочный разговор, дыша в ладони, чтобы согреться. Почти закоченевшие тела потихоньку отогревались.

Они сунули руки в карманы, продолжая идти плечом к плечу. Хоть они и не держались за руки, Тайга не отходила от Рюдзи, шагая в ногу с ним. Из-под капюшона и волос скрытно блестела пара глаз.

Тайга, беззвучно позвал Рюдзи.

Тайга, Китамура – не звезда. Он не образ в десятках тысяч световых лет отсюда.

Он, как и ты, человек, который иногда расстраивается, иногда оступается, но всегда идёт вперёд под внимательными глазами звёзд, сияющих над ним. Все звёзды в конце концов гаснут, правда? Тайга, Китамура, я и остальные увидим одно и то же умирание звезды. Люди всегда смотрят на звёзды в ночном небе, думая, что кое-кто где-то смотрит на ту же звезду, и затем продолжают идти.

Тайга, ты точно не одинока. Даже если говоришь «Я могу жить одна, никаких проблем». Но точно будет человек, который будет смотреть на ту же звезду вместе с тобой. И сейчас это я. Даже если однажды небо изменится, всегда найдутся звёзды, висящие над головой.

– Рюдзи, я голодная.

– Ох… Зайдём в круглосуточный и купим одэн?

Через некоторое время…

– Хорошо!

В вечерней тишине прозвучал голос Тайги.

***

Следующим днём была пятница.

Китамура, уже покрасивший волосы в свой обычный чёрный цвет, что нельзя назвать иначе, чем «Маруо», натягивал тапочки у входа в школьное здание. «Это не Китамура?» «Он вернулся в мир живых» «Это значит… не может быть?!» Среди всего этого шёпота…

Китамура медленно шёл вперёд, его цель…

– Завтра день голосования!

– Я пошлю всех, кто не проголосует, в самые глубины ада… А?

Тайга и Рюдзи, оба с микрофоном в руке, боролись за голоса. Увидев Китамуру, они онемели.

– Китамура…

– Китамура-кун…

Китамура улыбнулся…

– Извините, но вы уже достаточно всего натворили… Нет, я не позволю вам продолжать это! Я, Юсаку Китамура, поведу школу к величию!

В этот момент.

– Мы ждали этого! – Школьники, прогуливающиеся по зданию, зааплодировали Китамуре. Участники заговора захлопали вместе со всеми. Ами, только что вошедшая в здание, поначалу казалась шокированной, когда ей сообщили эту новость, но потом тоже начала хлопать с видом, соответствующим её публичному образу.

Он наконец решился. Рюдзи обменялся взглядами со своим лучшим другом, его лицо расплылось в широкой улыбке. – О нет, Такасу-кун разозлился! – Но даже после этой реплики выражение его лица не изменилось.