Том 1. Глава 6. Сильнейшая теория удара ниже пояса (2)

Желать, чтобы Тайти, увидев то, чего не должен увидеть, забыл про это, вполне естественно. Если он отведет взгляд от увиденного, то, конечно, сможет притвориться, что забыл. Но спокойствие, которого можно таким способом достичь, будет фальшивым.

Впрочем, само стремление к такого рода спокойствию он ни в коем случае не собирался осуждать. Прямо сейчас достичь этой цели было вполне реально. В этом мире много того, что без лжи невозможно вытерпеть в одиночку.

Это он понимал.

Но…

– Забыть невозможно, – так он ответил. Если сначала не принять то, что есть, невозможно начать что-то новое.

Перед глазами Тайти отчетливо встала картина: у Кириямы [Тайти] по ту сторону телефона перехватило дыхание.

– Кирияма, разве не лучше было бы, если бы ты сама забыла про эти слезы? – продолжил Тайти. Потому что дальше ему нужно было подумать.

Какой-то конкретный план ему в голову пока не пришел, он всего лишь высказал свое желание, но отсюда уже можно было стартовать.

– …Что?.. Что за глупости… ты говоришь… – мокрым голосом произнесла Кирияма [Тайти].

– Кирияма, давай сейчас встретимся?

По крайней мере сейчас одними словами он помочь Кирияме никак не сможет. Как только Тайти об этом подумал, он и сказал свое «хочу встретиться».

Тогда что-нибудь придумается.

Прогулка по темной дороге, конечно, не поможет прояснить все. По правде сказать, она даже может принести новые раны. Один неверный шаг, и не исключено вообще падение в пропасть.

Несмотря на это, идти вперед, веря в сияющий там свет, – ну не глупо ли?

Однако он действительно хочет «спасти» Кирияму.

На часах полдевятого вечера. Уже опускается ночь.

Кирияма сказала, что не хочет встречаться в людном месте, и поэтому они пришли в знакомый им обоим заброшенный парк, расположенный примерно посередине между их домами. Немного далековато, но для велосипеда нормально. Оба вышли из незнакомых домов, но местность в целом они более-менее знали, так что проблем не возникло.

Уличные фонари тускло освещали понатыканные то тут, то там скамейки, качели и песочницы. Парк был слишком маленький, чтобы дети могли играть здесь в бейсбол или салки, – он как будто просто заполнял пространство между жилыми кварталами.

На соседних улицах в это время суток людей и машин практически не было, но, несмотря на это, местная шпана тоже здесь не собиралась – парк словно был всеми забыт.

Сейчас в нем можно было увидеть две человеческих фигуры и два велосипеда.

Тайти Яэгаси и Юи Кирияма. Обменявшиеся личностями друг с другом.

Тайти беспокоился, что, может, Кирияма [Тайти] тоже плакала, однако она явно уже успокоилась. Поверх футболки на ней была тонкая синяя парка, на ногах треники, которые Тайти носил дома.

– Тайти, извини, твоя сестренка, думаю, решила, что я странно себя веду, – первым делом сказала Кирияма [Тайти].

– Мм, почему ты так думаешь?

Конечно, именно сегодня и в такое время – она не могла не запаниковать. Она ведь только что плакала.

– Это было так внезапно… ну, то есть оно всегда внезапно, но на этот раз я просто запаниковала… Она сказала: «Братик, ты в последнее время иногда странный, у тебя все в порядке? Может стоит в больницу сходить?»

– …Значит, это уже дошло до стадии, когда предлагают сходить в больницу…

У Тайти появилось плохое предчувствие. Что-то назревало.

– Ладно, это потом. А сейчас, Кирияма…

– Насчет сегодня, да? – перебила Кирияма [Тайти].

– Э… да, насчет сегодня.

– Прямо перед тем, как мы с тобой обменялись, мне Аоки позвонил. Сказал, что хочет встретиться и все рассказать подробно, но тут же заявил, что хочет кое-что сказать прямо сейчас, и принялся извиняться. …Просто извинялся и извинялся.

Похоже, Аоки начал действовать еще до того, как Тайти решил, что делать.

– Хотя виновата-то во всем я… Я заставила и Аоки, и Тайти за меня беспокоиться… Когда я так подумала, мне стало так грустно, так горько… И к тому же теперь мы все не сможем веселиться, как раньше… и от всех этих мыслей я расплакалась. Прости меня… за то, что я такая слабая.

При внешности явно [Тайти] от Кириямы исходило ощущение пустоты и грусти. Тайти подумалось, что у него самого такой ауры никогда не было.

– Давай пока без «прости меня». По-моему, Кирияма, тебе извиняться не за что. Но напоследок дай и мне сказать это разок. Прости меня.

По правде сказать, ему было много за что извиняться, но ему показалось, что перечислять это по одному не стоит.

Неясно, подумала ли так же Кирияма [Тайти], но она ответила «угу» и коротко кивнула.

– Эмм, в общем… Кирияма, у тебя андрофобия?

Будучи произнесенным, это слово оказалось куда тяжелее, чем он ожидал. Слишком тяжелым, чтобы нести его в одиночку.

– …Угу. При обычных разговорах никаких проблем нет, но когда кто-то приближается больше, чем нужно, или прикасается… я очень резко реагирую. Меня прямо трясти начинает. Ха-ха-ха.

Смех Кириямы [Тайти] прозвучал бледно. Этим смехом она словно пыталась заглушить собственные чувства, убедить себя, что это так, ерунда.

– И сколько… нет, не так: была, наверно, причина или что, из-за чего это случилось? Если не против, может, расскажешь? – спросил Тайти [Кирияма], глядя Кирияме [Тайти] прямо в глаза. Как будто стараясь передать ей все свои мысли.

Кирияма [Тайти], чуть улыбнувшись, отвела взгляд и пробормотала:

– Я так и думала, что ты сразу в это полезешь, Тайти.

– Нельзя?

– Не то чтобы нельзя, но… как-то тревожно… – туманно произнесла Кирияма [Тайти] с неуверенным выражением лица. Смысла этого Тайти уловить не смог. – Но… ты же Тайти. Ладно, тебе могу рассказать. Кстати, ты в нашей школе второй человек после Инабы, кому я рассказываю.

Голос Кириямы [Тайти] звучал чуть поживее, чем до того, и она дурашливо поклонилась, точно изображая клоуна.

– Вообще-то, хоть я и растянула вступление, история не такая уж кошмарная, ясно? И само то происшествие – ничего особенного, обычное дело, где угодно может случиться.

Так Кирияма [Тайти] начала свой рассказ.

– Когда я училась в средней школе, на меня напал мужчина. …В общем-то, обычная история, ничего серьезного. Он напал, но ничего такого мне не сделал, потому что я сопротивлялась и в конце концов сбежала.

Кирияма [Тайти] говорила, не глядя Тайти в глаза.

– Главный шок был в том, что я ведь занималась каратэ, и у меня отлично получалось. Поэтому я была уверена в своих силах, я еще с начальной школы не проигрывала мальчишкам в драках, и я не сомневалась, что, если на меня нападут, я сама их отколочу. Но когда это на самом деле случилось, все вышло совсем не так. Лучшее, что я смогла, – это удрать. Ты в курсе? Взрослые мужчины очень сильные, девочки против них совершенно беспомощны. Так вот, и тогда я почувствовала, что против мужчины абсолютно ничего не могу.

Кирияма [Тайти] подняла взгляд к ночному небу. Тайти последовал ее примеру. В черноте плыл полумесяц. Действительно «полу» – ровно половина луны.

– До того случая я на соревнованиях несколько раз проигрывала ребятам старше меня, но никогда не думала: «Этого типа я и за целую жизнь не смогу победить». Но потом стала так думать про обычных мужчин, которые повсюду. И как раз в это время мальчики начинают очень быстро расти и обгоняют девочек, это тоже как-то навалилось, и всякий раз, когда я вспоминала, что я девочка и поэтому не могу победить мальчика, мне становилось страшновато. Я думала, что мальчики и девочки – вообще совершенно разные существа, и мне становилось страшно. И после того как я почувствовала эту разницу, я ее стала видеть здесь, там, повсюду – и всякий раз мне становилось страшно. …Дура я на самом деле.

– И вовсе не дура, совершенно. В таких мыслях ничего особо странного нет.

Конечно, Тайти, будучи парнем, не собирался говорить абсурдные вещи типа того, что он понимает чувства Кириямы, но кое-как он сумел представить себе, что произошло.

– В общем, для меня парни как инопланетяне – да, что-то вроде этого; и когда они приближаются, меня чуть ли не тошнит. Ну, это уже довольно долго длится, я более-менее приспособилась, даже могу поддерживать веселый треп. Но все равно, когда кто-то притрагивается или чересчур сближается… если конкретнее, то «на расстоянии, при котором я не смогу справиться, если противник решит атаковать», возникает жуткое отторжение.

– То есть… Кирияма, значит, когда мы обычно с тобой общаемся, мы на такой дистанции, что ты с атакой справишься?

– Хотя бы уклонюсь.

Видимо, речь о нормальном расстоянии между людьми, когда они разговаривают.

– Как бы сказать… Не само по себе то нападение вызвало травму… Понимаешь, когда он схватил меня за руки и я поняла, что не могу ничего сделать, в меня намертво впечаталось вот это: «Если мужчина меня схватил, я проиграла»… Блин, даже я этого не понимаю, хоть сама и рассказываю.

Кирияма [Тайти] снова поклонилась, показывая, что история закончена, и на этом перестала изображать клоуна.

Рана Кириямы оказалась глубже, чем Тайти ожидал, да еще скрытая от глаз, впечатанная глубоко ей в душу.

Для Кириямы «мужчина», похоже, не то, от чего следует уклоняться, а то, что инстинктивно расценивается как угроза. Даже если умом она все понимает, тело ее реагирует само; если смотреть на проблему с точки зрения «как ее победить», хорошего решения как-то не находится.

…Победить. Мысли Тайти заработали в этом направлении сразу же. Это, видимо, и есть оптимизм, по словам Аоки и Инабы?

Так или иначе, на первом месте должны быть чувства самой Кириямы.

– Слушай, Кирияма. А ты что-нибудь хочешь сделать с этим? Ну… с андрофобией.

От того, что он спросит, ведь вряд ли что-то изменится? Но все равно он не мог не спросить.

– Об этом… я не хочу говорить.

Кирияма [Тайти] смотрела несколько озадаченно, наморщив брови и расслабив рот. Где-то Тайти уже видел такое выражение лица… ну да, возможно, у самой Кириямы, когда она была в своем [теле].

– Ну, может, скажешь хотя бы, на что надеешься?..

– Ну… – на этот раз ее лицо было совершенно озадаченным. Она замялась.

– Ты хочешь стать сильной, – с нажимом произнес Тайти [Кирияма].

– …Да, – коротко и отрывисто ответила Кирияма [Тайти]. После чего вздохнула. В этом вздохе смешались удивленное неверие и покорность, но не только: пожалуй, в нем еще была ласковость.

– Тайти, когда я при тебе такое говорю, это звучит совсем как «помоги мне».

Не из-за того ли, что эти слова произнесло «существо с его собственным телом» – практически его второе «я», – они впились в какой-то кусочек души Тайти, куда в обычной ситуации едва ли могли впиться?

…В его «самую суть»?

– Это… нельзя?

– Не то чтобы нельзя, но… просто неприятно, что я из-за своей слабости доставляю беспокойство другим. От этого мне грустно и просто плохо… – с очень смущенной улыбкой пробормотала Кирияма [Тайти].

Глядя на нее, Тайти подумал: какие все-таки неудобные существа люди.

Даже если они думают друг о друге, это не означает, что они в состоянии понять друг друга. Поэтому обычная доброта проходит мимо цели. Даже если у одного исключительно добрые намерения, другой придает его словам и поступкам совершенно иной смысл – такое бывает сплошь и рядом.

И даже когда двое обмениваются личностями, даже когда они настолько близко друг от друга – это не меняется. Потому что люди не видят, что у других на сердце, и если свои мысли не высказать прямо, то их и не поймут.

Так скажи же.

Давай, скажи.

– Знаешь, Кирияма, если ты так и останешься со своей андрофобией… мне будет неприятно.

Тут, видимо, какие слова ни говори, все равно получится чересчур жестко.

Но если по-честному – так всегда бывает.

Поэтому он сказал.

Ласково наблюдать со стороны, повторяя «ничего страшного», – возможно, тоже способ постепенного решения проблем. Пусть несовершенного решения, но, по крайней мере, это может принести хотя бы внешнее спокойствие.

Способ Тайти – заявление, что ему «неприятно», – не оставлял места для бегства. Если решение не будет найдено, впереди ждет лишь поражение.

Как и ожидалось, Кирияма [Тайти] задрожала всем телом от переполняющего ее гнева.

– Что еще за «нужно»! Нужно! Ох, никогда в жизни мне не было так больно… Блин, я думала, что умру сейчас… а? Эй, Тайти, сюда идет кто-то?!

Тайти слышал встревоженный голос Кириямы. Однако сделать ничего не мог. Как бы ему пробраться сквозь эти волны боли…

– Эй, эй, давай же! Они точно сюда идут! Б-бежим!.. Не то чтобы мы тут делали что-то не то, но, если кто увидит этот кошмар, нам придется трудно, так что бежим!..

Если иметь в виду, что только что здесь раздавались стоны и крики, мысль была вполне разумная. Но…

– Ага… тогда обо мне не думай… беги… Я уже никак…

– В такое время нечего тут изображать героя боевика! Вставай давай!

Тайти нисколько не собирался изображать ничего подобного.

– Не, я правда не могу… Даже встать нет сил…

– Эй, вы там! – донеслось издалека. Женщина, похоже. Голос прозвучал довольно укоризненно.

– Паршиво! Давай же, вставай быстрее!

Пытаясь поднять Тайти на ноги, Кирияма потянула за рукав парки. Тайти, хоть и по-прежнему скрюченный, все же сумел встать.

– Аййй, дай чуток передохнуть…

– Заткнулся! Соберись и беги!

На этот раз, по-прежнему волоча Тайти, Кирияма побежала.

– Уааааа!..

Вот это силища. Ну да, чего еще ожидать от бывшей талантливой каратистки.

– Рраааааааа!

С этим возгласом или даже воинственным кличем, словно влившим дополнительную силу в мускулы рук и ног, Кирияма продолжила тянуть Тайти за собой. Их бегство длилось двадцать минут.

Присмотревшись, Тайти обнаружил, что они добрались до самой большой речки в городе.

– Ки-Кирияма!.. Уже… хватит… – выдавил Тайти, глотая воздух. Он был на пределе.

Усилиями Кириямы они удалились от парка на приличное расстояние, и любопытствующая женщина за ними уже не гналась (впрочем, похоже, она не гналась с самого начала).

– Ээ, а, да.

Кирияма наконец остановилась и перевела дух. Ее скромная грудь поднималась и опускалась. Дыхание Кириямы было учащенным, но ритмичным – похоже, она могла бы и еще бежать.

Тайти продолжал глотать воздух, успокаивая сердце и насыщая мозг кислородом. Он должен был кое-что сказать прямо сейчас.

– Кирияма… глянь на свою левую руку.

Вот что он сказал.

– А?

Взгляд Кириямы стал медленно двигаться, пока не достиг ее собственной левой ладони.

Эта ладонь крепко сжимала правую ладонь Тайти.

Пока они бежали, Кирияма, сама того не сознавая, переместила руку с рукава Тайти на его ладонь. Очевидно, когда бежишь, тянуть другого человека за рукав довольно неудобно.

– Э… да ладно?!

Кирияма мгновенно отдернула левую руку и прижала к груди, потом сделала пару шагов назад.

– Кирияма… все нормально… нормально же, да? – с улыбкой произнес Тайти.

– Это… потому что было критическое положение… Д-да, Та-Тайти… вот поэтому… да.

Отведя глаза и залившись краской, Кирияма принялась поглаживать левую руку правой.

– Но, по крайней мере… твоя андрофобия… вовсе не абсолютно непрошибаемая… Это точно.

Ну, Тайти с самого начала был уверен, что если только ты готов проявить героизм, то так или иначе можно добиться всего, чего угодно.

Кстати, разве Кирияма не пыталась драться с Халикакабом, вселившимся в мужчину по имени Рюдзен Гото?

Не исключено, конечно, что именно в чрезвычайных ситуациях ограничитель в Кирияме может отключаться, но, так или иначе, тот случай показал, что такое вполне возможно.

Дыхание Тайти наконец-то успокоилось.

– И между прочим… удар в волшебное место чертовски крут, ты согласна?

Лицо Кириямы вмиг запунцовело до самых ушей.

– Кстати! Кстати! Что это на тебя нашло! Знаешь ли, этого и другими способами можно было добиться! И уж если решил сделать вот так, мог бы мне заранее хоть слово сказать, а?!

– Разве я не сказал? Шокотерапия. И скажи честно, она ведь сработала?

– По-че-му я, девочка, по твоей милости должна была испытать мужскую боль, от которой у меня останется моральная травма на всю жизнь?! Ууу… даже когда я вернулась в [свое тело], все равно осталось ощущение, будто «оно там»… О нееет! Что за гадости я сама говорю! Блин! Хочу умереть!

Похоже, она наслаждалась ситуацией.

– Ну, успокойся уже, Кирияма.

– Та-Тайти, это из-за тебя так все вышло! – не своим голосом жаловалась Кирияма. Покрасневшая от смущения, с влажными глазами, она была такой миленькой, что пробуждала желание погладить ее по головке. На миг Тайти захотелось облечь это чувство в слова, но он понял, что в ответ на него наорут, и разумно сдержался.

Кирияма сделала еще несколько вдохов-выдохов, поднимая и опуская плечи, потом снова заговорила:

– Но это правда было… ну… просто жутко больно… Это… у всех мужчин так?

– Да, можешь не переживать, я в этом смысле совершенно не особенный.

– …Хм, вот как. Ну… когда такое сделаешь, человек точно уже ничего не сможет, да… Я это знала, конечно, но что будет настолько больно… Да… Если разок стукнуть, действительно можно победить…

С этими словами Кирияма зачем-то начала принимать позы для ударов коленом и кулаком.

– …Если только тебя не взяли в нельсон и не повалили на землю… вообще почти из любой позы можно сделать… Да, когда хватают за руки, никаких проблем…

Очевидно, теперь любые ее приемы будут нацелены на «мужскую уязвимость».

– Неужели я… создал страшное оружие против мужчин всего мира?..

Кирияма быстро опустила руки и вышла из боевой стойки. В фигуре ее чувствовалась некоторая удовлетворенность…

– Еще дома потренируюсь.

…но главным образом – энтузиазм. Это пугАло.

– Однако это насколько больно, настолько же и опасно… Слушай… Тайти, почему ты ради меня на такое пошел?.. С [собственным телом] так жестоко обошелся…

Осенний ветерок играл с длинными каштановыми волосами Кириямы. Девушка, откидывая со лба мешающие пряди, ожидала ответа, и ее меланхоличное выражение лица таило в себе уйму значений, только Тайти не мог понять, каких именно.

Но сколько бы его ни спрашивали, сколько бы ни предлагали подумать, в сердце его все равно оставался бы лишь один простой ответ.

– А что, нельзя?

Глядя на серьезное лицо Тайти, Кирияма не удержалась от улыбки.

– …Тайти есть Тайти.

С этими словами Кирияма сделала шаг к нему, потом еще шаг.

И, выставив перед лицом правый кулак, подула на него.

С мягким звуком кулак прикоснулся к груди Тайти.

…Этот кулак слегка дрожал.

Однако Кирияма с сияющей улыбкой, которая вполне могла бы кого-нибудь спасти, произнесла:

– Спасибо, Тайти.

«Иди вперед, Кирияма», – мысленно пожелал ей Тайти.