Глава 52. Указ
Мягкий и спокойный голос Мин Лань прозвучал в этот критический момент. В пустоте бесформенная лапа Ту Ду замерла, а затем растворилась, превратившись в лёгкий дым.
— Наставница Закона Мин тоже знает, что это шутка? Мм, монах Чжэн Янь, наверное, тоже в курсе, только этот мусор из Врат Тысячи Духов не понимает… Вечно имеет дело с мертвецами, вот и мозг, наверное, оброс трупным ядом!
Сказав это, он громко рассмеялся. Только тогда остальные присутствующие смогли рассмотреть его облик.
Старый чудак Ту Ду, чье имя гремело в городе Цзюэби больше ста лет, не разочаровал их. Сейчас перед ними "стоял" худой старик за пятьдесят, в котором едва ли набралось бы несколько унций плоти. Но никто не мог его недооценивать, потому что под лучами солнца его тело было полупрозрачным, а чёрная мантия, покрывавшая его, больше походила на слой дыма того же цвета, постоянно клубящегося и не рассеивающегося, странного и жуткого.
При виде этого облика неосведомленные люди воскликнули бы: — Видеть призрака средь бела дня! — а те, кто понимал суть, произнесли бы: — Душа Инь, странствующая днём! — и их ужас был бы даже сильнее, чем у невежд.
Мин Лань была спокойнее всех. Она смотрела прямо на Душу Инь, которая существовала между осязаемым и неосязаемым, всё ещё улыбаясь. Морщинки смеха в уголках её глаз делали её ещё более добродушной.
— Спустя много лет разлуки, Старейшина Ту, ваш дух по-прежнему силён, это отрадно.
Однако, не дожидаясь ответа Ту Ду, монах Чжэн Янь, стоявший рядом, перехватил разговор: — Что значит "по-прежнему силён"? Ныне Старейшина Ту в прекрасной форме, это поистине повод для радости и поздравлений!
Ту Ду прищурил свои старые глаза: — Монах, ты что, насмехаешься надо мной?
Монах Чжэн Янь улыбнулся, но с его змеиным обликом эта улыбка выглядела совсем недоброй: — Что, Старейшина Ту, ваше тело всё ещё в том же состоянии? От города Цзюэби до Долины Небесной Трещины более двадцати тысяч ли, и если Душа Инь слишком долго находится вне тела, это, вероятно, создаст некоторые проблемы!
Это была отнюдь не забота, а откровенно злобное проклятие.
Характер Ту Ду был крайне причудливым; если раньше он придирался к восьми-девятилетнему ребёнку, то теперь, столкнувшись с Чжэн Янем, его нрав был удивительно хорош: — Хорошо, очень хорошо.
Душа Инь слегка колебалась в пустоте, выражение лица было несколько расплывчатым, но слова звучали чётко: — Монах очень благоразумен, передай мои наилучшие пожелания Мастеру И Синю. Он тоже великий мастер, вырастивший такого замечательного ученика, я искренне завидую!
Слово "вырастивший" прозвучало с особым ударением; лицо Чжэн Яня дёрнулось дважды, и он внезапно замолчал. Мин Лань словно невзначай бросила на него взгляд и больше ничего не сказала.
Увидев побледневшее лицо монаха Чжэн Яня, Ту Ду снова громко рассмеялся, и воздух, приведённый в движение его Душой Инь, зазвучал резко и пронзительно. Затем он с важным видом махнул рукавами и "прошёл" между Мин Лань и Чжэн Янем. В момент их соприкосновения сквозь них просочились струйки холода. Мин Лань улыбнулась, не придав этому значения, а Чжэн Янь нахмурился и отодвинулся на 10см, уступая путь.
Только тогда ученики Врат Тысячи Духов, которые ранее были ошеломлены зловещей аурой Ту Ду, очнулись. Ближайшие ученики бросились вперёд, и их предводитель, поклонившись Мин Лань и Чжэн Яню, без лишних слов приказал своим спутникам обхватить Чэн Жуна и Девяточку, находившихся в коме, призвать парящих Кровавых Орлов и поместить их на них. Затем они поспешно отступили, покинув место с позором и в смятении.
Напротив, лицо Хуан Тая было крайне мрачным с того момента, как появился Ту Ду. Когда Ту Ду приблизился, чувство страха неконтролируемо распространилось. За его спиной дворцовые стражники и личные телохранители один за другим вставали на колени и кланялись, что делало его самого похожим на деревянный кол.
В конце концов, Ту Ду ничего не сказал, лишь холодно хмыкнул пару раз и, ничего не объясняя, изменил направление. Стражники, зная нрав этого почтенного старика, поспешно поднялись и последовали за ним. Хуан Тай тоже двинулся, его лицо было пепельно-серым, застывшим и без единой капли крови.
Когда обе группы удалились, поблизости остались только Мин Лань, Чжэн Янь и их сопровождающие, и пространство стало намного свободнее.
В этот момент Мин Лань вдруг заговорила: — Монах, что ты думаешь?
— Наставница Мин, почему вы говорите в тон этому старому чудаку!
Лицо монаха Чжэн Яня заметно посветлело, сперва он пожаловался, а затем прошипел со смехом: — Я так разозлился, что не расслышал ваш вопрос.
Мин Лань бросила на него косой взгляд, ничего не могла поделать с этим монахом, который был холоден снаружи, но хитёр внутри, и лишь сказала: — Я спрашиваю тебя, что ты думаешь о приходе Старейшины Ту в Долину Небесной Трещины?
Чжэн Янь говорил весьма гладко: — Этот старый чудак слишком самоуверен. Его душа странствует, а тело находится за десятки тысяч ли. Если вдруг он получит травму, у него даже не будет места для восстановления — он что, действительно думает, что Долина Небесной Трещины — это город Цзюэби, где каждый должен ему уступать? Хм, Мастер Мин Фа, вы хотите, чтобы я, монах, так сказал?
— Такой человек, как ты, появившийся в Алтаре Чистой Воды, поистине исключение, — Мин Лань улыбнулась, и хотя её молодость прошла, она всё равно обладала особым изяществом.
— Я понимаю, что вы имеете в виду, наставница Мин.
Чжэн Янь, будучи мастером приспособления к обстоятельствам, сразу перешёл к делу: — Старый чудак всё ещё очень осторожен. Хотя его Душа Инь сейчас излучала холод, внутри неё чувствовалась энергия Ян. Такое не похоже на состояние после странствия за десятки тысяч ли. Либо старый чудак только что солгал, и его тело уже доставлено поблизости, либо тело ещё не здесь, но его душа прикреплена к чему-то…
— Ты говоришь о Знамени Солнечной Души? — с улыбкой ответила Мин Лань.
Чжэн Янь похвалил: — Наставница Мин, вы проницательны до мельчайших деталей.
Мин Лань не ответила на лесть монаха, лишь сказала: — Знамя Солнечной Души — это его зеница ока. Если он принёс его с собой на этот раз, разве это не означает, что он полон решимости добиться своего?
— Кто знает?
— Неужели? — Мин Лань снова улыбнулась. — Легендарное сокровище Земных Бессмертных, Истинная Форма Бессмертного, повсюду цепляет его мысли. Если бы мой срок жизни подходил к концу, а тело вот-вот разрушилось бы, услышав о таком удачном случае, я бы, наверное, тоже не удержалась и попыталась бы, что уж говорить о Ту Ду?
Чжэн Янь усмехнулся: — Наставница Мин, вы в расцвете сил, зачем вам…
Его слова внезапно оборвались, потому что Мин Лань приложила палец к губам. Этот жест, казалось, обладал магической силой, не давая ему продолжать свою скользкую речь.
— Мы не шутим!
Несмотря на эти слова, Мин Лань продолжала улыбаться, её улыбка была добродушной, но монах Чжэн Янь перестал улыбаться, его лицо стало серьёзным. Он всё ещё был не совсем уверен, его голос понизился, и он сказал глубоким тоном: — Наставница Мин…
Мин Лань махнула рукой, и стоявшие рядом сопровождающие послушно отошли в сторону. Увидев её жест, монах Чжэн Янь подумал и тоже велел своим ученикам отступить. Эти несколько человек отошли до самых границ, где их разговор было совершенно не слышно, и повернулись спиной, проявляя максимальную осторожность.
В такой атмосфере Чжэн Янь, казалось, был несколько раздражён. В его узких глазах мерцал свет, кожа покрылась зеленоватым оттенком, и дыхание стало гораздо тяжелее. В отличие от него, Мин Лань всё ещё улыбалась, но словно внезапно потеряла интерес к разговору, глядя на Чжэн Яня и не говоря ни слова.
Под её взглядом поведение Чжэн Яня становилось всё более странным. Он начал широко открывать рот и тяжело дышать, из его горла доносилось шипение, похожее на змеиное, но этот звук, едва не достигнув ушей стоявших поодаль людей, снова затих. А в его тусклых глазах вспыхнул круг демонического пурпурного сияния.
Увидев всё это, Мин Лань приподняла уголок глаза и с улыбкой спросила: — Мастер И Синь?
В ответ на эти загадочные слова монах Чжэн Янь кивнул. Из-за произошедшего на его лбу выступил тонкий слой пота, который он не стал вытирать. Он даже с важным видом сложил ладони вместе и поклонился Мин Лань: — Прошу наставлений.
Такой жест монах мог совершить и раньше, но тогда в нём всегда чувствовалась бы некая притворная хитрость. Однако на этот раз он словно изгнал эту черту из самой своей сути; и хотя его облик оставался мрачным и уродливым, в нём чувствовались почтительность и серьёзность.
Мин Лань необъяснимо легко вздохнула, и её тон сразу стал глубоким и серьёзным: — В высшем указе сказано: "Меньше вмешивайтесь в чужие дела!"
Это никак не было связано с предыдущими разговорами, но тело монаха резко вздрогнуло. Без малейших колебаний он ответил: — Повинуюсь указу Дхармы!
Услышав его слова, серьёзное выражение Мин Лань мгновенно сменилось весенним ветерком, и она легко рассмеялась: — Моё послание дошло?
— Да, — ответ монаха был по-прежнему почтительным.
Мин Лань, глядя на него, невольно улыбнулась: — Зачем так церемониться? Мы с вами не подчиняемся друг другу, я лишь передаю волю высшего. Как же мне, вашей младшей, вести себя при таком отношении Мастера?
— Что вы, это моя обязанность, — монах снова улыбнулся, но его улыбка, как всегда, была зловещей и неприятной: — Две секты связаны единым духом, доверяют друг другу и не делят на своих и чужих. К тому же, искренность наставницы Мин вызывает восхищение в обеих сектах, и это не зависит от старшинства.
Сказав это, монах снова поклонился: — Раз указ Дхармы таков, я, нищий монах, непременно исполню его без промедления. Сейчас много дел, я пойду первым!
Мин Лань тоже поклонилась и сказала: — Не провожаю!
Когда её слегка согнутое тело выпрямилось, перед ней раздался долгий выдох Чжэн Яня.
По сравнению с тем, что было раньше, Чжэн Янь выглядел безжизненным. Его монашеская ряса была наполовину влажной, а круг пурпурного сияния в его глазах исчез. Более того, его взгляд, брошенный на Мин Лань, отличался от прежнего: непринуждённое отношение исчезло, уступив место лёгкому страху и даже негодованию.
Конечно, больше всего было опасения.
Мин Лань легко вздохнула, а затем сделала очень неожиданный жест. Она протянула руку и погладила Чжэн Яня по щеке. Этот жест заставил монаха оцепенеть, он даже забыл уклониться, и Мин Лань ласково похлопала его дважды, словно утешая ребёнка:
— Бедное дитя.
После этой бессвязной фразы Мин Лань больше не говорила с ним, позвала своих сопровождающих и повернулась, чтобы уйти.
Это было унижением?
Чжэн Янь оцепенело стоял какое-то время. Без его приказа сопровождающие ученики могли лишь стоять, отвернувшись, под порывами зимнего холодного ветра. Кроме завывания ветра, в мире не было других звуков.
Неизвестно, сколько времени прошло, когда звук, отличный от шума ветра, разбудил Чжэн Яня. Он закрыл глаза, чтобы успокоить бушующие в груди эмоции, которые почти разрывали её, а затем холодно оглянулся.
В этот момент кто-то громко крикнул: — Даос, пожалуйста, остановитесь!
В резиденции Врат Тысячи Духов царила атмосфера скорби и тумана. В отличие от случая, когда вышли все четыре управляющих, здесь главой был Чэн Жун, а вторым помощником — старейшина с номинальным титулом по имени Юй Сюань. Но этот старейшина Юй Сюань, хотя и обладал культивацией уровня Постижения Духа, был крайне нерешительным. Когда Чэн Жуна и внучку принесли обратно в таком состоянии, он тут же запаниковал, созвал руководителей резиденции на совещание, но не смог контролировать ситуацию, и на собрании разгорелся ожесточённый спор.
Кто-то предлагал свернуть лагерь и уйти, кто-то — держаться и ждать подкрепления, кто-то настаивал на том, чтобы заранее отправить раненых, а другие утверждали, что в пути раненым будет ещё опаснее. Ни один из предводителей не мог убедить другого, но каждый должен был признать, что в этот момент зловещая аура старого чудака Ту Ду была подобна горной вершине, давившей на их головы, лишая их возможности дышать.
В самый разгар неразберихи снаружи вдруг пришло известие, что главный ученик Алтаря Чистой Воды, монах Чжэн Янь, прибыл с другом, чтобы осмотреть раненых. Все присутствующие тут же озадаченно переглянулись. Прежде чем они успели понять, что происходит, пришла по-настоящему хорошая новость:
Чэн Жун очнулся.
Старейшина Юй Сюань с облегчением выдохнул, погладил свои седые волосы и почувствовал, что за эти полчаса он постарел ещё на десять лет.
Спустя четверть часа Чэн Жун с трудом приподнялся и принял гостей на больничном ложе. Увидев того, кто был с Чжэн Янем, его глаза, которые из-за повреждения Души Инь были постоянно закрыты от усталости, внезапно широко раскрылись:
— Господин Юй!