Глава 508. В пути

— Благовонья наполняют небо и землю, чистый аромат достигает небесных врат, золотая птица мчится, словно стрела, нефритовый заяц сияет, как колесо… — Лю Чжуанюань, закинув одну ногу на повозку, а другую свесив вниз, набивал трубку табаком, когда услышал знакомое бормотание и нахмурился.

Он посмотрел в сторону звука и увидел у костра своего младшего сына, Лю Сюцая, который, склонившись, водил благовонной палочкой по холсту, что-то неразборчиво бормоча.

— Тьфу! Каждый день молится, каждый день бормочет, к собственному отцу так не относится!

Однако, что бы ни говорил Лю Чжуанюань, Лю Сюцай продолжал усердно читать заклинание.

— Южная звезда и Большая Медведица сияют в небе, разноцветные облака кружатся в вихре, в Небесном дворце открывается священный храм, Небесная дева приглашает божества, на тысячу ли простирается аромат молитвы, летящие облака и скачущие кони снисходят с небес, принимая благословение трех покровителей нашего алтаря, святых и бессмертных…

С благодарностью в сердце Лю Сюцай трижды повторил заклинание и бережно воткнул догоревшую палочку в землю.

Он трижды поклонился холсту и свернул его. Рядом, протерев глаза, проснулся Пёс.

— Сюцай, что ты там распеваешь? Разбудил меня ни свет ни заря. Раньше, когда ты практиковал Божественный Удар секты Белого Лотоса, такого не было.

Лю Сюцай презрительно посмотрел на него: — Я завершил практику Единого Слова и теперь перешел к Диаграмме Двух Духов. Конечно, методы теперь другие.

— Ты можешь хвастаться своими штучками от мастера, но тебе никогда не продвинуться дальше. Ты зависишь от внешних предметов. А я каждый день становлюсь сильнее. Скоро я тебя обгоню!

Пёс отмахнулся, как от назойливой мухи, и повернулся, чтобы снова заснуть.

— И-и-и… А-а-а… А-а-а… — разноголосые распевы учеников труппы Лю окончательно лишили Пса сна. Он с досадой накрыл голову подушкой.

Заснуть в такой обстановке было невозможно. В раздражении он вскочил и пошел умываться к ручью.

Погода становилась теплее, вода в ручье была прохладной и приятной.

Когда Пёс вернулся, жена Лю Цзюйжэня, Ло Цзюанхуа, уже приготовила завтрак: похлебку с дикими травами и соленые редиску.

Пёс, прикрыв глаза, откусил кусочек редиски и сделал глоток похлебки: — Не то, что у малышки.

Ло Цзюанхуа не стала с ним церемониться. За время совместного путешествия она поняла, что Пёс в деревне Бычье Сердце был кем-то вроде шута горохового.

— О, господин Пёс, у нас в труппе Лю такой вот незатейливый завтрак. Если не нравится, можете возвращаться.

— Эх, думаешь, мне нравится? Старший брат Ли давно не возвращается. Если бы не просьба из деревни разузнать о нем, разве стал бы я с вами путешествовать и терпеть эти лишения? С утра ни капли масла, как же мы весь день дорогу осилим?

— Постойте, вы же неплохо заработали на представлениях? Куда деньги деваете? — ворчал Пёс, продолжая есть похлебку.

Лю Чжуанюань, словно фокусник, откуда-то достал соленое утиное яйцо, положил желток в миску своей трехлетней внучке, а белок — в миску Пса.

— Господин Цао, вы ни в коем случае не должны уходить! Сейчас такое неспокойное время, труппа Лю полагается на вашу с сыном защиту. Если вы вернетесь, я не осмелюсь идти в столицу.

Услышав это, Лю Сюцай вскочил: — Старый хрыч! Кого ты собакой назвал?!

Видя, что сейчас начнется очередная ссора, Пёс, как миротворец, принялся их успокаивать.

Он, конечно, только притворялся. Если Гао Чжицзянь и Сяомань узнают, что он вернулся, не дойдя до столицы, они его живьем съедят.

Скудный завтрак закончился в перебранке. Три повозки труппы Лю двинулись по грунтовой дороге в сторону столицы.

— Столица… Императорский город Великой Лян… Говорят, это самый большой город в мире, должно быть, гораздо величественнее города Иньлин, — мечтательно произнесла Ло Цзюанхуа. Она с детства слышала об этом месте, но оно всегда казалось ей чем-то сказочным.

Подхватив тему, труппа Лю оживилась, все наперебой рассказывали услышанные от бродячих торговцев небылицы о столице.

Лю Цзюйжэнь, молча шагая рядом с повозкой, словно старый вол, и держа на руках дочь, услышал, как отец подошел к нему.

— Цзюйжэнь, мы неплохо заработали в Великой Лян. Когда доберемся до столицы, узнаем цены на землю. Если не слишком дорого, попросим у маленького даоса взаймы и купим в этом величайшем городе собственный театр!

При слове "театр" глаза Лю Чжуанюаня загорелись. Он всю жизнь мечтал об этом.

Раньше это казалось несбыточной мечтой, но в Великой Лян появилась надежда.

— Когда построим театр, перенесем сюда могилы предков… Ах, какая красота будет!

Пока Лю Чжуанюань предавался мечтам, Пёс подошел к нему: — Ага, понятно, почему ты так легко согласился в деревне Бычье Сердце. Ты не ради старшего брата Ли старался.

— Кхм… И ради него тоже, и ради него… Просто, понимаешь, маленький даос такой могущественный, нечего за него переживать. Если уж его что-то и затруднит, то вы ему вряд ли поможете.

В глазах Лю Чжуанюаня Ли Хован был чуть ли не небожителем, вот-вот готовым вознестись на небеса.

— Хм, кто знает, может, он по дороге опять заболел?

Путники шли, разговаривая, но вскоре их энтузиазм иссяк. Солнце поднялось высоко, и говорить стало тяжело от жары.

Увидев у дороги пруд, все обрадовались и бросились к нему: кто умываться, кто пить.

— Отец, в деревне наверняка есть очаг. Давай попросимся туда. На такой жаре разводить костер — просто мучение, — пожаловалась Ло Цзюанхуа, умывая дочку.

Лю Чжуанюань подумал и кивнул: — Хорошо, только сначала не предлагай денег. Узнай, нет ли в деревне работы для нас. Если есть, можно сэкономить на еде.

Освежившись, они повели повозки в деревню. Деревня была большая, многие жители выходили из домов с мисками в руках и, стоя у ворот, с любопытством разглядывали труппу.

Лю Чжуанюань не обращал на них внимания, внимательно осматривая дома. Чтобы получить бесплатную еду, нужно найти самый богатый дом. Простые крестьяне вряд ли станут тратить деньги на представление.

Вскоре его взгляд упал на дом, за оградой которого сушились связки табачных листьев.

Он обратился к старику, который сидел во дворе и курил трубку: — Почем табак? Купил бы немного, мой как раз закончился.

— Что? Так дорого! Мне не нужно резать и сушить, я сам справлюсь.

После долгих уговоров Лю Чжуанюань за пять медяков купил большую охапку свежесорванных, еще зеленых табачных листьев.

— Хе-хе, — довольно усмехнулся Лю Чжуанюань, разглядывая свою добычу, — с добавлением листьев перца этого хватит на полгода, если экономить.

— Отец! Отец! Там, кажется, что-то происходит! Слышишь, бьют в гонг!