Глава 306. Холод
Ледяной гнилой апельсин во рту отдавал не только характерной для испорченных фруктов кислинкой, но и плесенью.
Однако изголодавшийся Ли Хован не обращал на это внимания. Сейчас этот апельсин был для него важнее любых деликатесов.
Проглотив гнилой фрукт и почувствовав некоторое облегчение, Ли Хован резко встал. Под проливным дождем он встревоженно обратился к окружающим: — Старейшина Бай! Не бойтесь, у меня приступ, я болен!
Мужчина средних лет под зонтом, увидев неопрятного Ли Хована, испуганно оттащил свою жену подальше.
Другие прохожие отреагировали так же. И без того немноголюдная из-за дождя улица опустела.
Ли Хован не замечал этих перемен, все его мысли были о том, что происходит в реальности.
Там он был словно беззащитный ягненок на заклании, и ему нужно было любой ценой спасти свою жизнь!
Однако вокруг по-прежнему лил дождь, не давая Ли Ховану никаких подсказок, и это заставляло его нервничать. Согласно предыдущему опыту, события реального мира должны были искажаться и проявляться в его галлюцинациях.
— Старейшина Бай! Где вы? Дайте какой-нибудь знак! Я вас не вижу!
В этот момент Ли Хован заметил нескольких мужчин с зонтами, идущих в его сторону. Его глаза загорелись.
Он, шлепая по лужам в своих рваных ботинках, бросился к ним: — Старейшина Бай!
Внезапное появление Ли Хована из-под дождя явно напугало мужчину.
— Старейшина Бай, вы же помните, что я спас ваши жизни! Вы действительно хотите причинить вред своему спасителю?
Почувствовав, что этого недостаточно, Ли Хован добавил:
— И еще! Бай Линмяо ждет от меня ребенка. Признаете вы это или нет, я теперь часть семьи Бай!
— Что за сумасшедший, напугал меня до смерти, — пробормотал мужчина с черным зонтом, поспешно отступая на пару шагов. Он с опаской попытался обойти Ли Хована стороной.
Ли Хован не мог позволить ему уйти. Он сделал шаг вперед и, раскинув руки, преградил мужчине путь.
— Старейшина Бай, если не верите, можете спросить у Бай Линмяо лично!
Глядя на Ли Хована, мужчина устало произнес: — Мужчина, оставьте меня в покое, пожалуйста! Пожалейте меня, мне еще на работу бежать, кредит за квартиру платить.
— Что вы говорите? Простите, старейшина Бай, у меня сейчас галлюцинации, ваши слова искажаются в моем сознании.
— Вот что, старейшина Бай, я останусь здесь и никуда не уйду. Подождите немного, я скоро приду в себя.
Хотя мужчина не понимал слов Ли Хована, он испугался, услышав, что тот собирается следовать за ним.
— О нет, ко мне пристал сумасшедший! — воскликнул мужчина и бросился бежать.
Ли Хован в отчаянии кинулся за ним, но, пробежав несколько шагов, споткнулся и упал.
Ощущения, которые он игнорировал во время разговора, вернулись с новой силой.
Холод пронизывал его до костей. Губы посинели, зубы стучали, он перестал чувствовать пальцы.
Лежа под дождем, Ли Хован чувствовал слабость во всем теле.
Он пытался игнорировать эти ложные ощущения, но инстинкт самосохранения заставил его с трудом подняться. Сгорбившись и обхватив себя руками, он побрел вдоль стены дома, ища укрытия.
— Убирайся отсюда, псих! Еще раз подойдешь — убью!
— Эй! Не пачкай мой коврик!
— Мама! Скорее! У нас перед домом сумасшедший!
В сопровождении этих криков дрожащий Ли Хован продолжал брести вперед.
Оглядываясь по сторонам, он немного успокоился.
"Раз я еще жив, значит, мои слова возымели действие".
Но не успел он обрадоваться, как почувствовал головокружение и слабость, будто у него начался жар от переохлаждения.
— Если я умру в этой галлюцинации, то в реальности все будет хорошо? — прошептал Ли Хован слабым голосом, полным неуверенности.
В этот момент он заметил вдали небольшой мостик, под которым можно было укрыться от дождя.
Ли Хован, стиснув зубы, бросился к мосту. В этот момент мимо проехал желтый школьный автобус. Маленькое личико смотрело на него через окно.
Добравшись до моста, Ли Хован тяжело дышал, прислонившись к стене. Он медленно сполз на землю.
Дождь перестал лить на него, но Ли Ховану не стало легче. «Почему так долго? Почему я еще не вернулся?»
Пока он с трудом ждал, когда все закончится, заметил что-то на земле и пополз туда.
В углу под мостом валялись несколько пластиковых бутылок с трубочками, куски фольги и почти разряженная зажигалка.
Ли Хован дрожащими, почти потерявшими чувствительность, пальцами поднял прозрачную красную зажигалку.
— Щелк… Щелк…
Дрожа от холода, Ли Хован пытался высечь искру, но зажигалка не работала.
Когда его сознание начало мутнеть, появился маленький огонек.
— Загорелась, — улыбнулся Ли Хован, глядя на пламя. Его улыбка была похожа на улыбку ребенка.
Оглядевшись, он поднял с земли красную пластиковую бутылку с трубочкой и осторожно поднес ее к огню.
Красно-белая трубочка загорелась, и огонь начал распространяться по бутылке.
Когда загорелись несколько бутылок, образовав небольшой костер, Ли Хован осторожно протянул к нему окоченевшие руки.
Горящий пластик издавал неприятный запах, но давал тепло.
Тепло от огня постепенно распространялось по рукам Ли Хована, согревая его. Дрожь прекратилась, губы начали приобретать нормальный цвет.
— Кто здесь?! — резко обернулся Ли Хован, почувствовав, как у него по спине пробежали мурашки. У входа под мост стояла девочка с зонтиком.
Это была очень милая девочка лет семи-восьми, с двумя хвостиками, украшенными красными заколками в виде вишен.
В ее больших глазах сначала читались любопытство и интерес, но, увидев Ли Хована, они наполнились страхом.
— Лунный демон? — невольно вырвалось у Ли Хована, глядя на девочку. Это была та самая девочка, которую он когда-то удерживал в детском саду.
Судя по рюкзаку за спиной, она уже закончила детский сад и пошла в первый класс.
— Нет, она больше не Лунный демон. Это, должно быть, проекция кого-то из реального мира. В камышах никого не было, кроме семьи Бай.
Подумав, Ли Хован направился к ней.
Но как только он двинулся с места, девочка, словно испуганный олененок, с криком убежала.
Когда Ли Хован подошел к выходу из-под моста, он увидел на земле небольшой кусочек шоколада, который обронила девочка.
Он поднял его и положил в рот. Шоколад был вкусным, сладким. Этот особенный вкус напомнил ему о Ян На и о шоколаде, который она подарила ему на День святого Валентина.
— Почему меня бросили на улице? Неужели моя семья отказалась от меня? — в сердце Ли Хована поднялась горечь, которую не мог растопить даже шоколад.
Шмыгнув носом, он вернулся к костру.
Ли Хован снова присел на корточки, бесцельно глядя на огонь, и пробормотал: — Это всего лишь галлюцинация. Так даже лучше… Так даже лучше…