Глава 209. Пэн Лунтэн
Повстанцы понесли тяжелые потери под натиском Ли Хована. Пэн Лунтэн, не желая мириться с его разрушительными действиями, решила разделить свои силы.
Одна часть повстанцев продолжила преследование Бай Линмяо, в то время как другая, под командованием Пэн Лунтэн, начала контратаку.
— Хован? — смутный голос донесся до Ли Хована, который почти терял сознание от боли.
Он потряс головой, и голос исчез.
Ли Хован поднял голову и, увидев приближающихся всадников, улыбнулся.
— Я тоже читал военные трактаты. Этот мой ход называется "тактика самопожертвования".
Когда Пэн Лунтэн снова появилась перед ним на коне, возвышаясь над ним, Ли Хован крикнул: — Давай! Один на один!
Но в ответ он получил лишь свистящую в воздухе тяжелую алебарду.
— Думаешь, я не могу с тобой справиться, мальчишка? Просто не хотела тратить слишком много сил!
Пэн Лунтэн подняла свою тяжелую алебарду, и окружающие ее воины одновременно ударили своим оружием по ее древку.
Резкий, пронзительный звук мгновенно заполнил все пограничье.
Это был не звук столкновения оружия, а ужасающий, вызывающий тошноту вой, исходящий из глоток повстанцев — боевой клич.
Из всех отверстий на лицах повстанцев, включая Пэн Лунтэн, начала сочиться кровь, которая тут же испарялась.
Поднимающийся кроваво-красный пар постепенно окутал их.
Кровь вытекала из них, лишая их человеческого облика.
Окутанные красным туманом, повстанцы превратились в злобных призраков, в глазах которых не осталось ничего, кроме бесконечной жажды убийства.
Длинный меч в руке Ли Хована вдруг отреагировал на эту жажду убийства, задрожав и издав звук, похожий на драконий рык, словно отвечая на какой-то зов.
— Ха! — повстанцы, окутанные кровавым туманом, бросились на Ли Хована.
Ли Хован попытался использовать свою способность.
Однако на этот раз противник решил действовать грубой силой, не пытаясь определить его местоположение, и атаковал все пространство вокруг.
Капля крови упала с Ли Хована на землю, смешавшись с кровавым туманом.
В следующий миг все повстанцы резко повернулись к нему. Они увидели его.
В их глазах Ли Хован увидел жадность и вожделение.
Он понял, что они ели людей, и ели много.
— Ребята! Мясо! Ешьте досыта! — закричала Пэн Лунтэн.
Слюна капала из их ртов, когда они с диким ревом, словно одержимые голодными духами, набросились на Ли Хована. Он оказался в смертельной опасности.
Он хотел использовать Записи Мириад, но они не позволили ему этого сделать.
Каждый раз, когда Ли Хован пытался развернуть свиток, они ему мешали.
Положение Ли Хована становилось все более отчаянным. Казалось, гибель неизбежна. Внезапно раздался барабанный бой: — Дон, дон, дон!
Женщина в красном свадебном покрывале стащила одного из всадников с коня и обезглавила его.
Затем два Бродяги пронеслись сквозь тело одного из повстанцев.
Появление Бай Линмяо и остальных дало Ли Ховану передышку.
"Нет! Так использовать Записи Мириад слишком опасно!"
Не колеблясь, Ли Хован вложил окровавленный меч в ножны.
Затем он схватил край своей кожи и с силой потянул.
Шоу Сань подал ему идею: если он станет таким же, как он, то сможет приносить жертвы Липкому Василиску в любое время.
С душераздирающим криком Ли Хован затолкал развернутые «Записи Мириад» под свою кожу.
Весь свиток оказался внутри его тела.
— Хм? — Пэн Лунтэн заметила перемену в Ли Ховане и указала на него острием своей алебарды.
— Ветер бесформен, он следует за небом!
Как только Пэн Лунтэн произнесла эти слова, повстанцы, казалось бы, полностью лишенные разума, выстроились в боевой порядок и бросились на Ли Хована.
Но как только они приблизились, Ли Хована и их окутало пламя, из которого валил черный дым.
Кожа Ли Хована обуглилась от огня, и он стал все больше походить на божество, которому поклонялась секта Зимней Картины.
Пламя, охватившее Ли Хована, взметнулось вверх, превратив окружающих повстанцев в живые факелы.
Эта атака оказалась смертельной для плотно сбившейся группы.
Пэн Лунтэн в доспехах бросилась сквозь пламя на Ли Хована.
Она не только не испугалась, но, казалось, еще больше возбудилась.
— Ха-ха-ха! Неплохо, мальчишка! Но я уже разгадала твой трюк. Тебе конец!
Ветер, поднятый алебардой, отбросил пламя Ли Хована назад.
Когда она приблизилась, Ли Хован заметил, что она очень высокая, по крайней мере, на две головы выше его.
Чанг!
Ли Хован резко оттолкнулся от земли и с силой заблокировал тяжелую алебарду своим мечом.
Пламя побежало по древку алебарды, охватывая доспехи Пэн Лунтэн. Кожа под доспехами покрывалась волдырями.
Но, несмотря на это, Пэн Лунтэн не испытывала ни страха, ни боли, а, наоборот, казалась довольной. Словно она была рождена для битвы и убийства.
— Ха-ха-ха! Еще! Хорошо! Очень хорошо!!
Алебарда с силой отбросила меч Ли Хована и обрушилась вниз.
Охваченные пламенем, двое безумцев сошлись в смертельной схватке, каждый удар которой мог стать последним.
Заметив, что доспехи Пэн Лунтэн раскалились докрасна, у Ли Хована возникла идея.
Он оттолкнулся правой ногой от земли, пригнулся и бросился к Пэн Лунтэн.
— Давай еще!!
На этот раз Ли Хован не стал уклоняться от удара алебарды. Он поднял меч и вонзил его в щель под забралом Пэн Лунтэн, готовый обменять свою жизнь на ее.
Древко алебарды ударило Ли Хована, и его тело сильно деформировалось, но меч достиг своей цели.
Как он и предполагал, раскаленный забрал потерял свою прочность.
Меч семьи Ю, окутанный пламенем, пронзил шею Пэн Лунтэн в том же месте, что и в прошлый раз.
С яростным криком Ли Хована раздался хруст ломающихся костей, и голова Пэн Лунтэн, заключенная в шлем, взлетела в воздух.
Вокруг воцарилась тишина. Кровавый туман, окутывавший повстанцев, быстро рассеялся.
Они с ужасом посмотрели на безголовое тело, а затем быстро отступили, исчезнув из виду.
Вместе с ними исчезло и пламя, окружавшее Ли Хована.
Ли Хован опустил глаза, выцветшие от огня, и посмотрел на себя.
От его кожи ничего не осталось, лишь обугленное тело, источающее черный дым. Само тело тоже немного уменьшилось в размерах.
Шлеп~
Записи Мириад, которые должны были быть под кожей, упали на землю.
Ли Хован почувствовал зуд в спине. Медленно обернувшись, он увидел мужчину с круглым лицом.
Мужчина, казалось, боялся его, но, тем не менее, со слезами на глазах, он продолжал наносить Ли Ховану небольшие порезы маленьким кинжалом, завернутым в красный платок.
Глядя на то, как кинжал оставляет порезы на его высохшем теле, Ли Хован почувствовал недоумение.
Кто это? Что он делает?
Вжик!
Блеснула сталь, и мужчина был вспорот от груди до живота.
Цао Хай пошатнулся и, упав, прислонился к телу Пэн Лунтэн. Глядя на безголовое тело, все еще стоявшее прямо, его глаза наполнились печалью.
— Генерал…
Ли Хован пошатнулся и начал медленно брести обратно. Его сознание, затуманенное болью, путалось.
— Так больно, невыносимо больно. Почему именно я должен страдать?
— Неужели жизнь — это только страдания? Я больше не хочу жить.
— Нет, я не могу умереть. Я должен жить.
— Мама, так больно… подуй, пожалуйста.
Бормоча себе под нос, Ли Хован вдруг почувствовал движение позади себя.
Медленно обернувшись, он увидел, как безголовая Пэн Лунтэн занесла над собой тяжелую алебарду, готовясь обрушить ее на него всей своей мощью.