Глава 207. Опасность
Когда куклы из кувшинов увидели перед собой Ли Хована, подобного горе, на их лицах, покрытых белой пудрой, появилось выражение, в котором смешались удивление и страх.
— Так вы все-таки умеете бояться! — воскликнул Ли Хован.
Раздался лязг — длинный меч, выхваченный из ножен, с убийственным намерением опустился вниз.
С хрустом разбитой керамики, головы кукол слетели с плеч.
Из бледных тел брызнула не кровь, а серо-коричневый порошок, смешанный с белыми осколками костей. Это был пепел. Куклы были сделаны из пепла!
— Что-то не так. Это не похоже на обычную нечисть, — подумал Ли Хован, глядя на отпечатки пальцев внутри керамических кувшинов.
Шорох бамбуковых листьев, скользящих по бумаге, заставил Ли Хована резко встать.
Его лицо исказилось. На этот раз это были не два взгляда.
Бесчисленные взгляды устремились на него со всех сторон. Он был окружен.
Вскоре Ли Хован увидел их — существа, одетые в бумажные погребальные одежды. У них не было лиц, вместо этого на плечах покоились белые фарфоровые кувшины.
На бледных кувшинах были наклеены длинные красные полоски бумаги с надписями, которые, словно глаза, смотрели на Ли Хована.
Их фигуры мелькали в окутанном тьмой бамбуковом лесу.
Они двигались. Хотя Ли Хован не видел, как именно они перемещаются, они определенно приближались каким-то невидимым образом.
Ли Хован быстро развернул Записи Мириад на земле и достал щипцы, готовый в любой момент засунуть их себе в рот.
В этот момент что-то красное, покачиваясь, заслонило ему обзор.
Эта красная вещь, похожая на талисман из фильмов про зомби, прилипла к его лбу.
Ли Хован быстро сорвал ее и с удивлением обнаружил, что это широкая красная полоска бумаги с надписью: "Место упокоения покойного мужа: Ли Хована".
Прочитав надпись, разум Ли Хована мгновенно заполнился хаотичными мыслями.
"Они пытаются ассимилировать меня? Я превращаюсь в одного из них? Кто они такие? Нет! Кажется, я слышал о них раньше в павильоне Чистого Ветра".
В мгновение ока в его памяти всплыло название: "Ведьмы! Это Ведьмы!"
Почти в тот же миг Ли Хован снова поднял щипцы, но на этот раз направил их не к зубам, а к левому глазу.
Раздался хлопок. Когда глазное яблоко лопнуло, странное сияние окутало все вокруг. Ведьмы оказались в плену мутной, липкой ауры.
Все взгляды в тот же момент исчезли.
Воспользовавшись этим, Ли Хован бросился вперед и вернулся на дорогу.
Остальные, очевидно, еще не понимали, что произошло, и стояли на месте, зевая от скуки.
— Быстрее! Уходим из этого бамбукового леса! Здесь опасно! — крикнул Ли Хован.
Возможно, их напугал вид его окровавленного левого глаза, но никто не стал спорить и, потирая глаза, бросился бежать.
Они бежали без остановки. Миновав бамбуковый лес, они оказались на равнине.
Все продолжали бежать по открытой местности, пока небо на горизонте не начало светлеть.
Цзинь Шаньчжао, промокший от пота, с трудом сбросил с плеч бамбуковую корзину и упал на землю, жадно хватая ртом воздух.
Он поднял с земли пучок травы, посмотрел на него и бессильно выронил. Задыхаясь, он проговорил: — Ха… Ха… Цин… Мы почти… Ха… Ха… Мы почти в Цинцю… Ха…
Ли Хован снова забрался на крышу повозки.
Открытое пространство позволяло ему видеть очень далеко. Нахмурившись, он оглядывал окрестности своим единственным глазом.
Если эти неизвестные Ведьмы смогут добраться до них и здесь, то Ли Ховану придется сражаться с ними всерьез.
К счастью, по мере того, как солнце поднималось все выше, теплые лучи рассеяли холод, окутывавший Ли Хована, и больше никаких взглядов не ощущалось.
В бамбуковом лесу тоже не осталось и следа от Ведьм.
Вдруг заговорил камень: — Что делать? Этот парень, похоже, крепкий орешек. Даже Ведьмы, которых мы привели, не смогли его остановить. Может, позвать подмогу?
Как только камень закончил говорить, рядом отозвался бамбуковый побег:
— Зачем так усложнять? Разве Пэн Лунтэн не ищет этого парня? Просто сообщим ей, и дело с концом. Так даже проще.
— Тоже верно. Если что-то пойдет не так, свалим все на нее. А если все получится, то и нам перепадет.
После этого камень и бамбуковый побег замолчали.
В тот день Ли Хован и его спутники отдыхали на этом месте весь день.
Отдыхать было необходимо — люди не железные.
К счастью, за это время, кроме нескольких прохожих, ничего необычного не произошло.
Бай Линмяо, сидя на земле, с сочувствием смотрела на спящего Ли Хована.
Даже во сне он был беспокоен, слегка ворочался и что-то бормотал.
Она подняла свою белую руку и хотела прикоснуться к ужасной ране на его лице: — Как же это должно быть больно…
Внезапно Ли Хован вскочил, словно от взрыва, и схватил Бай Линмяо за тонкую шею, начиная сжимать.
Этот поступок всех напугал, включая самого Ли Хована.
В ужасе он быстро разжал руки и, убедившись, что Бай Линмяо не пострадала, крепко обнял ее.
— Старший брат Ли… На нас смотрят… — прошептала Бай Линмяо.
Ли Хован остановился и с тревогой в голосе сказал: — В следующий раз, когда я буду спать, держись от меня подальше.
— Но… Мы всегда спали вместе.
— Послушай, будь умницей. В последнее время у меня нервы на пределе. Подождем, пока все уляжется.
— Ну ладно. Кстати, старший брат Ли, твой… глаз…
— Все в порядке. Так даже лучше. Теперь я еще больше отличаюсь от прежнего, меня будет легче скрыться.
Ли Хован и его спутники шли по бескрайней степи еще три дня и, наконец, в полдень третьего дня увидели пограничный пост.
Назвать это постом было сложно. Это было всего лишь огороженное невысокой стеной место, где несколько пограничников лениво прислонились к стене.
— Это естественно. Цинцю и Хоушу — союзники, им не нужно так сильно охранять границу, — пояснил Цзинь Шаньчжао, заметив вопросительный взгляд Ли Хована.
— Союзники? Значит, мятежные солдаты не нападут на Цинцю? — спросил Ли Хован, разглядывая оживленную улицу.
— Этого точно не случится. Если армия Хоушу вторгнется в Цинцю, это будет равносильно объявлению войны. Такие вещи гораздо серьезнее, чем убийство нескольких тысяч человек.
Услышав это, Ли Хован немного успокоился.
Внезапно ему что-то пришло в голову, и он снова посмотрел на старика: — Ты собираешься домой?
Цзинь Шаньчжао с улыбкой поклонился Ли Ховану: — Даос, до скорой встречи. Я никогда не забуду вашу помощь.
— Если однажды я стану чиновником, то обязательно отплачу вам.
Ли Хован усмехнулся: — Сможешь ли ты? Не стоит себя утруждать. Лучше найди место и проведи там остаток своих дней.
Услышав это, лицо Цзинь Шаньчжао стало необычайно серьезным.
— Благородный муж должен совершенствовать себя, управлять семьей и защищать мир! Я десятилетиями изучал искусство политики, разве могу я не использовать свои знания?
— Я должен реализовать свои амбиции и сделать так, чтобы между странами больше не было войн! Вернуть этому миру мир и покой!!
В этот момент в мутных глазах Цзинь Шаньчжао словно зажегся огонь.
Честно говоря, Ли Хован был поражен.
Этот, казалось бы, робкий старик на самом деле лелеял в своем сердце такую великую мечту.
И судя по его виду, он говорил совершенно серьезно.
Ли Хован почтительно поклонился Цзинь Шаньчжао: — Тогда я желаю вам удачи и скорейшего осуществления ваших планов.
Улыбающийся Цзинь Шаньчжао ответил поклоном. — Благодарю, даос. Тогда прощайте.
Внезапно раздался свистящий звук.
С лязгом улыбающийся Цзинь Шаньчжао был разрублен пополам внезапно прилетевшей гигантской алебардой.
Он был разрублен надвое прямо на глазах у Ли Хована.