Глава 130. Новое
— Ш-ш-ш! — Большой язык лизнул покрасневшее лицо Ли Хована, содрав с него изрядный кусок недавно отросшей кожи.
Боль, словно от стальной щетки, заставила Ли Хована открыть глаза.
Ли Хован в замешательстве огляделся и обнаружил, что всё ещё находится в мёртвом городе, но разрушенных домов стало больше.
Похоже, после того, как он потерял сознание, произошло ещё много событий.
Уже рассвело, и, судя по положению солнца, он пролежал здесь целый день.
— У-у-у, — Булочка крутилась вокруг Ли Хована, поскуливая, то ли желая подойти, то ли боясь.
Ли Хован только сейчас осознал, что с его телом что-то не так.
После того, как вчера пламя обжигало его изнутри и снаружи, по логике вещей, он должен был умереть, но он не только не умер, но и обгорелая оболочка отпала, а тело покрылось тонким слоем кожи.
"Похоже, моя способность к восстановлению усилилась. Нет, не только способность к восстановлению, это всестороннее усиление", — подумал Ли Хован, глядя на своё покрасневшее, словно ошпаренное тело.
Вся одежда на нём сгорела.
Но, к счастью, ни Записи Мириад, ни меч, ни железные орудия пыток не пострадали от огня.
Пошатываясь, он встал. От лёгкого ветерка тело пронзила боль.
Совершенно голый Ли Хован с собакой бродил по мёртвому городу.
Пройдя несколько кругов, он нашёл новую одежду в магазине старой одежды, затянутом паутиной.
Пройдя мимо безголового скелета продавца за прилавком, Ли Хован нашёл синюю даосскую рясу и надел её. Затем он оторвал большой кусок ткани и завернул в него все свои вещи.
Нежная, новообразовавшаяся кожа легко царапалась о ткань, и на даосской рясе постепенно расплывались алые пятна.
Плоть и кожа слиплись воедино, и каждое движение причиняло Ли Ховану боль, словно его резали ножом. Каждое движение было настоящей пыткой.
Он нашёл в магазине старой одежды длинную скамью, дрожа, сел на неё и стал спокойно ждать, пока его кожа полностью восстановится.
Ли Хован ждал в магазине старой одежды, заваленном вещами. Время шло, и в магазине постепенно темнело.
В темноте старая одежда, висящая на балках, казалась висельниками.
Неизвестно откуда взявшийся лёгкий ветерок раскачивал одежду, придавая комнате жуткую атмосферу.
— Гав! Гав-гав!
Булочка, лая на раскачивающуюся одежду, испуганно забилась под скамью Ли Хована.
— Тс-с, не лай. В этом мире нет призраков. После смерти ничего нет. Иначе они давно бы пришли за мной, чтобы отомстить, — пробормотал Ли Хован, поглаживая Булочку по голове.
Булочка постепенно успокоилась и лизнула Ли Хована в ладонь.
Когда она, как и следовало ожидать, снова содрала кожу с руки Ли Хована, то сразу перестала лизаться и с виноватым видом посмотрела на него.
Ли Хован не обратил внимания на рану и начал осматривать повреждения Булочки. Он осторожно погладил её по животу в том месте, куда её ударили.
Кровь в уголках рта свидетельствовала о том, что Булочка действительно пострадала, но, судя по тому, что она смогла сбежать с горы в город, травма была несерьёзной.
Если бы Цзян Инцзы действительно хотела убить собаку, это было бы проще простого. Единственная причина, по которой Булочка выжила, заключалась в том, что она всё ещё была добра и не хотела убивать Булочку, даже если та признала врага своим хозяином.
— Инцзы… — Ли Хован, находясь в тёмном магазине старой одежды, смотрел на слегка колышущуюся от ветра одежду и о чём-то задумался.
В этот момент он о многом думал.
Внезапно он встал, не обращая внимания на боль от трения кожи об одежду.
Ли Хован подошёл к безголовому владельцу магазина старой одежды, поднял его и вышел на улицу.
Острый меч снова был использован как лопата.
Вскоре была вырыта большая яма. Ли Хован положил найденную в магазине старой одежды голову и безголовый скелет, выровнял их и снова засыпал землёй.
Он снял дверную панель и хотел написать эпитафию, но обнаружил, что давно забыл, как пишутся эти иероглифы.
В конце концов, он просто нацарапал остриём меча изображение одежды и воткнул доску перед могильным холмом.
Затем Ли Хован повернулся и вошёл в другой дом. Оттуда он вынес тела матери и дочери.
Один за другим скелеты были преданы земле, одна за другой устанавливались надгробные плиты с рисунками.
Кожа ещё не зажила, и от постоянного трения об одежду она быстро пришла в негодность.
В сочетании с обострённой чувствительностью к боли это было сравнимо с медленной казнью.
Но Ли Хован не останавливался. Чем сильнее болело тело, тем немного легче становилось на душе.
По мере того как Ли Хован продолжал переносить тела, его даосская ряса постепенно снова становилась тёмно-красной.
Когда Ли Хован снова вошёл в одноэтажный дом, он замер. Там стояла бамбуковая колыбель.
Увидев её, он не решился подойти.
— Хе-хе… По сравнению с тобой, разве я не святой? — знакомый голос, словно гром, раздался в ушах Ли Хована.
Он резко обернулся и увидел Даньян Цзы с тремя головами, который стоял на развалинах дома напротив и смотрел на него.
Увидев насмешливые улыбки на трёх головах, Ли Хован почувствовал, словно оказался в ледяном склепе.
В следующее мгновение Ли Хован двинулся. Он не обратил внимания на Даньян Цзы на крыше, а медленно повернулся и пошёл к далёким горам.
Сначала он шёл медленно, затем побежал, а в конце концов, стиснув зубы, бросился бежать, оставляя за собой кровавые следы.
— Объясните мне! Что происходит?! Почему Даньян Цзы всё ещё здесь?!
В светлой пещере, в окружении членов секты Зимней Картины, задыхающийся Ли Хован, с лицом, залитым кровью, громко кричал, обращаясь к нескольким пещерам в стене.
Из одной из пещер раздался старческий голос: — Молодой друг, между нами всё кончено. Душа твоего учителя давно рассеялась. Мы не видим в тебе и следа его присутствия.
В этот момент зрачки Ли Хована сузились до предела, и он дрожащим пальцем указал на один из входов в пещеру.
— Тогда скажите мне, что это?! Что это?! Вы ослепли? Какое, к чёрту, рассеяние души?! Он теперь ещё сильнее влияет на меня! Он может появиться в любой момент! Эта тварь не уничтожена!
Затем Ли Хован, словно увидев что-то ещё, вздрогнул: — Нет! Даже Цзян Инцзы здесь! Она сейчас рядом с Даньян Цзы!
Как только он это сказал, все члены секты Зимней Картины удивились, и даже сам Ли Хован почувствовал, что что-то не так.
Даньян Цзы мог существовать благодаря совершенствованию, но как насчёт Цзян Инцзы? Она же не занималась совершенствованием!
Ли Хован смотрел на женщину с отрубленными рукой и ногой, с лицом, залитым кровью. Его мозг гудел.
В этот момент она по-прежнему смотрела на него с крайней ненавистью.
— Молодой друг, мы заранее договорились, что только изгоним твоего учителя. Мы не можем контролировать странные галлюцинации Чистосердечных.