Глава 10. Булочки на пару

Ли Хован свернулся калачиком, подобно ещё не рождённому младенцу, неподвижно забившись в углу кладовой.

Другие "ингредиенты" не смели и не хотели беспокоить его, тихо занимаясь своими делами.

Незаметно наступила ночь. Масляные лампы на стенах погасли, и тьма, словно одеяло, накрыла Ли Хована.

Он лежал там, как труп, не реагируя на перемены вокруг.

В глухую полночь от входа пробился слабый свет свечи, осветив ближайшие полки и разогнав тьму вокруг Ли Хована.

Робкая Бай Линмяо, неся охапку сухой травы, подошла к Ли Ховану и осторожно укрыла его.

Затем она достала из-за пазухи кусок булочки и положила его у его губ.

Видя, что Ли Хован не двигается, она поджала губы и легонько толкнула его. — Ли, поешь. Ты целый день ничего не ел.

Глаза Ли Хована были открыты. Он несколько часов не моргал, и его затекшие глаза смотрели на холодный пол, не обращая внимания на Бай Линмяо.

Бай Линмяо хотела уйти, но, помедлив, достала из-за пазухи нефритовый кулон и положила его рядом с рукой Ли Хована.

— Ли, это твоя вещь. Возьми.

На этот раз Ли Хован среагировал. Он посмотрел на предмет и узнал нефритовый кулон, который он украл у Сюань Яна.

Ли Хован помнил, как отдал его Ян На, чтобы она обменяла его на деньги. При мысли о Ян На его израненное сердце снова заныло: — Откуда он у тебя?

— Это… Ли, ты мне его дал. Я не хотела брать, но ты настоял.

Ли Хован медленно сел и в тусклом свете свечи внимательно осмотрел нефритовый кулон с облачным узором.

В этот момент он никогда ещё не чувствовал себя так реально в этом мире. Но в этой реальности было лишь отчаяние и боль.

Если бы у него был выбор, он бы предпочел остаться в сладкой иллюзии.

Видя, что Ли Хован пришёл в себя, Бай Линмяо тихо спросила: — Ли, откуда тебя привёл мастер? Я из царства Лян. А ты откуда?

Ли Хован помолчал и устало покачал головой. — Не знаю.

Он действительно не знал. У него были воспоминания о прошлом, но после сегодняшнего дня Ли Хован сам не мог понять, что из них правда, а что — вымысел.

Даже здесь он был безумцем, неспособным отличить реальность от иллюзии.

Покачивая головой, Ли Хован вдруг почувствовал что-то странное на голове. Он потрогал её и обнаружил, что волосы слиплись от засохшей крови — он был ранен.

Видя, как Ли Хован трогает голову, Бай Линмяо пояснила: — Это Ван сделал.

Ли Хован знал, что этот Ван — тот самый толстяк с заячьей губой, который приставал к Бай Линмяо: — Где этот Ван?

— Ты… Ты… Ты его забил до смерти.

Услышав это, Ли Хован вспомнил, как в своих галлюцинациях он пнул старика Лю. Он опустил голову и беззвучно усмехнулся — он действительно был сумасшедшим.

Ли Хован достал из-за пазухи золотой браслет, перевязанный красной нитью, и протянул его Бай Линмяо: — Это, кажется, твоё. Возьми.

Бай Линмяо, глядя на свой браслет, сложила ладони вместе и отодвинула его: — Ли, ты был прав. Здесь от него нет толку. Оставь себе.

Ли Хован смотрел на золотой браслет, но и для него эта вещь теперь была бесполезна. Всё, что было ему дорого, исчезло.

— Слушай, старший брат Ли, могу я предложить тебе сделку? — слова Бай Линмяо заставили Ли Хована посмотреть на неё.

— Если тебе удастся выбраться отсюда живым, передай моим родителям весточку. Они живут у подножия Бычьей горы в Лян. Скажи им, что их дочь оказалась неблагодарной и не смогла позаботиться о них в старости, — голос Бай Линмяо дрогнул от нахлынувшего горя.

— Ли, я правда не хотела тебя обременять, но у меня нет другого выхода. Думаю, меня скоро отведут в зал Алхимии, и я…

Подавленный и апатичный Ли Хован, услышав это, замер. В его потухших глазах снова появился свет.

Он посмотрел на сухую траву, которой был укрыт, затем на лежащий рядом булочки и, дёрнув рукой, снова засунул золотой браслет с красной нитью за пазуху.

— Я держу своё слово. Раз уж взял твою вещь, я помогу тебе.

Печальные глаза Бай Линмяо мгновенно засияли, но тут же потускнели: — Ли, так нельзя. Ты сам попадёшь в беду.

— Хе-хе… Думаешь, меня это сейчас пугает? — Ли Хован уже всё для себя решил. Он был готов на всё. Если всё, что ему было дорого, исчезло, чего ему бояться?

— Хорошо, старший брат Ли силен духом! — вдруг раздался мужской голос у входа в кладовую, напугав обоих.

Когда свет свечи осветил вошедшего, они увидели ухмыляющееся лицо с острым подбородком. Кожа на его лице была покрыта жёлтыми и белыми пятнами, похожими на витилиго.

Этот человек достал две булочки и подобострастно положил их рядом с Ли Хованом.

— Хе-хе-хе, старший брат Ли, кушай, ужинай. Я вспомнил, что ты ещё не ел, и специально для тебя оставил.

— Вы, наверное, не знаете меня. У меня нет имени, зовите меня Пёс. Хе-хе-хе, ещё вчера я вам семнадцать монет поднёс.

Пёс нервно потирал руки, всем своим видом выражая преданность. Очевидно, он хотел сделать Ли Хована своим покровителем, чтобы не стать "ингредиентом". Умные люди есть везде.

Ли Хован ничего не сказал и жадно проглотил три зачерствевших булочки. Он был голоден целый день.

Он подавился, и Пёс сразу же услужливо сбегал за водой.

Запив холодной водой три булочки, Ли Хован с трудом поднялся. Ноги затекли от долгого лежания на полу.

Бай Линмяо хотела поддержать его, но Ли Хован отстранил её.

Он смотрел на тёмный выход из кладовой и, шатаясь, пошёл к нему. Теперь его врагом была не внезапная болезнь, а даос Даньян Цзы, который использовал людей для изготовления пилюль.

Когда отвратительное лицо Даньян Цзы всплыло в его памяти, в глазах Ли Хована появилась ярость, и он заскрежетал зубами.

"Какое ты имел право пихать мне в рот эту гадость? Какое ты имел право вырывать меня из прекрасной иллюзии и заставлять принимать эту безнадёжную реальность?!"