Глава 1625. Потрясение Хуан’эр

Хуан’эр, похоже, до сих пор считалась самой старшей молодой госпожой семьи. Никто во всей семье не смел оскорблять ее. Однако она также чувствовала глубоко укоренившуюся беспомощность. Она прекрасно знала, что никто в семье на самом деле не заботится о ней. Они просто не хотели на нее давить, опасаясь, что она может покончить жизнь самоубийством из-за уныния.

Она была заперта и держалась подальше от шума; будущий сосуд для культивирования семьи Сяхоу. Это было обещание, данное ее семьей много лет назад, и знак позора для семьи.

Увы, течение времени ослабило негодование последней. Но в качестве символа обмена сама Хуан’эр не была забыта. Все знали, как важно сохранить ее в целости и сохранности. В противном случае семья Янь не смогла бы вытерпеть неистовую ярость семьи Сяхоу.

Хуан’эр была достаточно умна, чтобы понимать все детали, но достаточно мудра, чтобы понимать, что ей не изменить ситуацию. Вместо того, чтобы доставлять неприятности, она тщательно выжидала.

Если в мире и оставались чудеса, на которые можно было надеяться, она считала, что только Цзян Чэнь сможет их совершить. Она могла потерять веру в весь остальной мир, но только не в него.

Она твердо верила, что человек, которого она любит, однажды приземлится на Остров Мириады Бездн и спасет ее от этого кошмара, потряся при этом всю страну. Что ей оставалось делать, так это терпеливо ожидать его до тех пор.

С этой целью она хранила свое уединение и сосредоточилась на собственном культивировании. Она распустила переданных ей слуг и служанок. Она заботилась о своих потребностях сама. Кроме старейшины Шунь, у нее не было спутников.

К сожалению, старший также сильно сдал по сравнению с тем, каким он был когда-то давно. За нарушение табу на отъезд Хуан’эр из Мириады Бездн он был заключен в тюрьму в качестве наказания. Только после ее возвращения и череды из угроз и уговоров его отпустили. Его культивирование было ограничено менее чем тридцатью процентами от того, каким оно было раньше.

Это гарантировало, что он больше не сможет помочь Хуан’эр в каких-либо злоключениях. Его освободили также из соображений ее эмоциональных потребностей. Иначе он бы остался гнить в тюрьме.

Тем временем родители Хуан’эр были крайне презираемы семьей Сяхоу. Семья Янь не имела права принимать решения в этом отношении. Таким образом, она воздерживалась от предъявления каких-либо требований к ним.

В один из дней Хуан’эр сидела возле своей комнаты и играла на цитре. Две пьесы, которые она исполняла, были для нее почти ежедневным ритуалом.

Священная Мантра Освобождения и Эфирная Успокаивающая Мелодия хоть и немного, но уменьшали ее горе. Цзян Чэнь научил ее и тому, и другому, и когда-то давно они оказались чрезвычайно эффективны в подавлении ее проклятия, связывающего поколения.

В то же время произведения отмечали начало зарождения ее привязанности к нему. Она никогда не ожидала, что боевой практик сможет исполнять такую изящную и трогательную музыку. Сам Цзян Чэнь все еще не знал, какую ключевую роль эта сыграла музыка.

Хуан’эр пела песни снова и снова, ностальгические ноты возвращали ее во времена, когда она была в человеческом мире, рядом с любимым человеком. Она не могла сдержать своих эмоций. Тоска, привязанность, печаль, предвкушение, беспокойство и всевозможные другие чувства смешались вместе в этом плавильном котле.

— Ах, Хуан’эр. Ты снова думаешь об этом ребенке? — старческий голос старейшины Шунь прозвучал за пределами зала. Послышались его энергичные шаги, сопровождающие его путь к девушке. Хотя у него осталось только тридцать процентов культивирования, его разум от этого совершенно не пострадал. В нем жила сила, которая поддерживала его, давала ему целеустремленную решимость защищать Хуан’эр. Его способности стали, возможно, даже острее, чем прежде.

Хуан’эр прижала пальцы, чтобы заглушить струны своего инструмента, когда услышала шаги старшего. Она взяла свои эмоции под контроль, делая все возможное, чтобы успокоиться. Она знала, как старейшина Шунь беспокоится о ней, и хотела свести его беспокойство к минимуму.

— Ты здесь, старейшина Шунь, — тихо пробормотала она.

— Да, я выходил, чтобы собрать кое-какую информацию. Как и ты, я надеюсь, что этот глупый мальчик скоро появится, — старик знал о клятве, которая связывала их. — К сожалению, я не узнал ничего, как всегда, — старейшина Шунь разочарованно покачал головой. — У него ведь не появилась новая возлюбленная, не так ли? Может быть, он слишком сильно боится Мириады Бездн, чтобы прийти сюда?

— Нет, нет, — поспешно бросилась на его защиту Хуан’эр. — Брат Чэнь не такой человек.

— О, я знаю, что это не так, — рассмеялся старейшина Шунь. — Но добраться от человеческой территории сюда — непростая задача.

Девушка кивнула, затем погрузилась в молчание. Ей потребовалось много времени, чтобы снова заговорить:

— Старейшина Шунь, ты слышал что-нибудь о своем ученике?

— О нем тоже ничего не известно, — вздохнул старик. — Когда я заметил, что семья у меня на хвосте, я отправил его наугад в другое место. Интересно, нашел ли он свою опору после всех этих лет?

Учеником, о котором они говорили, был Чу Синхань. Старейшина Шунь привел его сюда из союза шестнадцати королевств много лет назад.

Под опекой старика Чу Синхань быстро продвинулся в культивировании. Он уже достиг императорской сферы, когда им пришлось расстаться. Почти наверняка он уже стал великим императором.

В конце концов, старейшина потратил на него много ресурсов; некоторые из них даже не достались Цзян Чэню. Это был первый раз, когда старейшина учил кого-то так серьезно. Старик возлагал на юношу большие надежды.

Жаль, что время, проведенное ими вместе, оказалось таким коротким. С тех пор, как старейшина Шунь снова был захвачен семьей, с Чу Синханем у него не было связи.

Старый мастер не мог оставить Божественные Нации в их нынешних обстоятельствах. Семья не позволила бы ему это сделать. Таким образом, для него было практически невозможно получить какую-либо информацию о Чу Синхане.

— Ты знаешь, Чу Синхань и Цзян Чэнь несут в себе дух древних, несмотря на то, что они из человеческих владений. Многие гении Мириады Бездн не могут сравниться с ними в этом отношении. Возможно, это правда, что практики, пришедшие сюда, были в основном трусами и дезертирами, сбежавшими с древней войны запечатывания демонов. С тех пор их потомкам не хватало определенных качеств…

В его голосе слышались самоуничижение и разочарование. Пережитое старейшиной Шунем разочаровало его в собственной семье и в Вечной Божественной Нации. На самом деле в определенной степени это чувство распространилось на всю Мириаду Бездн.

— В Мириаде Бездн тоже есть замечательные гении, но брат Чэнь уникален, — Хуан’эр не думала, что под Небесами существует еще один такой гений, способный посоперничать с ее возлюбленным.

— Ах, верно. Что касается Цзян Чэня… Недавно я услышал новости об интересном человеке, — старейшина Шунь хлопнул себя по лбу. — Посмотри-ка на мою память. Я хотел рассказать тебе об этом, но чуть не забыл.

— Что такое? — у Хуан’эр заблестели глаза при упоминании о Цзян Чэне.

— Божественная Нация Полиллор стала посмешищем для всех. Восемь ее семей отправились на Острова Омоложения, чтобы юные гении прошли испытание на изолированном острове. Предполагалось, что они будут охотиться на местных гениев, но это обернулось против них. Сообщается, что двое из преследуемых стали охотниками и убили шестерых молодых гениев из трех семей.

Изящные брови Хуан’эр слегка нахмурились.

— Восемь семей Божественной Нации Полиллор? Их гении соперничают с семьей Янь, не так ли? Как же так?..

— Хех, они, вероятно, сильнее, чем гении семьи Янь. Но все действительно так странно. Шесть гениев из трех семей загадочно погибли, и, похоже, их убийцей был один и тот же человек. Сообщается, что есть два возможных виновника: одного зовут Су Хун, это уроженец Зимнего Пейзажа, а другого зовут Цзян Хуан. На Зимнем Пейзаже так и не поняли, кто он на самом деле и откуда взялся. Этот таинственный человек появился из ниоткуда, а затем исчез в одночасье!

Хуан’эр сильно задрожала.

— Старейшина Шунь, что ты сказал? Как его зовут?

— Цзян Хуан, — старейшину Шунь не удивила реакция девушки. — Хуан’эр, Цзян Хуан более подозрительный в этой паре. Су Хуна постепенно избавили от подозрений в том, что он вероятный убийца. Ведется куда более старательное преследование первого. Я слышал, Полиллора планирует снова увеличить награду.

— Цзян Хуан? Цзян Хуан? — блестящие глаза Хуан’эр засияли захватывающим восторгом. Обычно она была безмятежной, но больше не смогла сохранять самообладание, услышав эту новость.

Откровение старейшины Шуня необъяснимым образом задело ее за живое. Она разволновалась, а ее голова закружилась. Имя было слишком неслучайным, чтобы она могла его проигнорировать.

"Цзян Хуан" — это именно "Цзян Чэнь" и "Хуан’эр", объединенные вместе.

"Может, это брат Чэнь? Он пришел?" Ее сердце дрогнуло. Тысяча мыслей пронеслась в ее голове, разрушив ее обычную сдержанность. Ожидание возлюбленного преодолело запреты. "Было ли это совпадением или брат Чэнь пытался на что-то намекнуть?"

— Старейшина Шунь, Острова Омоложения — всего лишь фракция второго или третьего сорта, да? Зимний Пейзаж — остров, расположенный в его владениях? Как ты думаешь, достаточно ли силен человек оттуда, чтобы убить гениев из трех великих семей?

— Вот почему это так странно. Хуан’эр, ты думаешь… — старейшина Шунь не хотел продолжать. Он был обеспокоен тем, что Хуан’эр может ухватиться за невозможное, только чтобы столкнуться с разочарованием.

— Так это или нет, старейшина Шунь, я хочу во всем разобраться, — Хуан’эр была необычайно решительна.

— Как такое возможно? Вся семья вежлива с тобой, но разультат твоего заключения здесь. Никто другой не согласится позволить тебе отправиться в путешествие!

— Если они этого не сделают, я убью себя! — в ясных глазах Хуан’эр появилось невиданное доселе упрямство.

— Это… — старейшина Шунь задумался. — На самом деле семья недавно получила приглашение. На островах Голубой Дымки проводится что-то вроде нефритового фестиваля, на который сердечно приглашены гении из Десяти Божественных Наций…

— Я еду, — Хуан’эр резко поднялась на ноги.