Том 2. Глава 11

Эдем… охладительный контейнер… пробуждение… [ — Утро, Куя. ]

Ранний утренний свет проникал внутрь помещения.

Ночь кончилась тем, что я не спал моргая, но мое настроение было таким же сложным, как утреннее небо.

Это потому, что я решил превратить Мисаки в человека сегодня.

Я достал Мисаки из шкафа. Её цветок полностью иссох и упал рядом с её ногами. Вернувшись к своему прекрасному внешнему виду, она стала тяжелее, чем ожидалось, и мне пришлось тяжело перетаскивать горшок, чтобы не опрокинуть его. Мисаки, которая держала колени и купалась в лучах зари, обладала элегантной атмосферой, как будто она выбежала из картины ренессанса. Её таинственная композиция произвела на меня впечатление падающих перьев ангела, летящего в далёком небе.

Я поднял нож со стола и прижал его к ноге Мисаки.

Андо превратил Шишикуйбан в рабов, используя насилие.

Но я другой.

Я с глубокой любовью подошёл к Мисаки. Я заставил её любить меня. Что важно для мужчины и женщины, которые должны быть объединены вместе, это не тернистый кнут, а руки, которые будут нежно держать вашего партнёра.

— Всё нормально. Никаких проблем, — сказал я себе.

Я сделал глубокий вдох, приготовился эмоционально, и повернул лезвие к подошве её стопы.

В тот момент, когда я надавил ножом, предупреждение Эрисы появилось у меня в голове, однако я не остановился и осторожно продолжил отрезать корень.

Убийство трёх человек до сих пор, даже фрагмента вины не осталось во мне в этот момент.

Меня не волнует, что ждёт меня после выполнения этого акта.

Я призываю Мисаки обратно так, как я считаю это правильным.

Ради этого я преодолею любые трудности. Если что-то произойдёт позже, то я попытаюсь разобраться с этим в своё время.

Корень был неожиданно мягким, и слабый отклик передавался моей руке, как будто я резал паутину. Корень, который связывал Мисаки с горшком, быстро исчез.

Её пустые глаза начали светиться, и она показала слабую улыбку.

Возможно, пробуждение Венеры имело схожее таинственное чувство. Эта мысль пришла мне в голову, при наблюдении за изящным пробуждением Мисаки.

— Утро, Куя.

Это был первый раз, когда она назвала меня по имени.

Её фигура передо мной внезапно размылась. Мой зрачок был покрыт слезами благодарности.

— Почему ты плачешь?

— Я счастлив. Возможность обменяться словами с Мисаки, вроде этой делает меня невероятно счастливым.

— Не говори таких странных вещей, Куя.

Я отвернулся, пытаясь скрыть слёзы, встал и протянул Мисаки пижаму. Её обнаженная внешность, — яд для глаз. Я бы солгал, если бы сказал, что не был ослеплён её ослепительным обнажённым телом, но решение о честном отношении относительно моей похоти всё ещё было немного далеко от меня в настоящий момент.

Рукава и манжета были немного короткими, хотя ширина была точной. Я снова понимаю, что моё тело слишком худое.

— Точно, Мисаки, ты, наверное, голодна? Я могу что-нибудь сделать для тебя.

— О, домашняя стряпня Куя? Да, да, я хочу попробовать.

Вспомнив, что вчера я ничего ей не скормил, я вынес коробку с плотью и побежал на кухню. Я только давал ей сырое мясо, когда она была Шишикуйбаной, но теперь я хочу приготовить для неё достойное блюдо. В конце концов, она человек.

Меню было измельченной плотью вместе с мелко нарезанными овощами, и недожаренным омлетом. К сожалению, я не нашёл мясорубку и в конечном итоге сам нарезал мясо. Я вспоминаю лицо Харухито, когда он попробовал мою готовку и почувствовал себя немного тревожно.

На этот раз я приготовил так же, что я подметил из наблюдений за готовкой Харухито. Осторожно, чтобы не использовать слишком много ароматизаторов и не пережарить, я кое как приготовил омлет, используя навыки Харухито, которые я мог вспомнить.

И, наконец, я добавил кетчуп к омлету на тарелке и отдал её Мисаки.

Мисаки поднесла его к своим губам, прожевала и проглотила. Какой нервный момент.

— О, вкусно.

— Правда?

— Да, ингредиенты соленые и сладкие, а яйца мягкие, это правда вкусно.

Оставив в стороне сомнение в том, что она просто льстит мне, или это действительно восхитительно, я был искренне рад получить похвалу за свою готовку. Может быть, у меня появился хороший вкус после кормления от готовки Харухито в течение четырёх с половиной лет. По-видимому, мои кулинарные навыки выровнялись до такой степени, что мне не стоило стыдиться показывать их людям.

Я думал, что она будет недовольна употребление мяса с утра, но она с удовольствием съела его. Я укусил мой тост с маслом, наблюдая за её удовлетворённым лицом, наслаждавшимся плотью в омлете.

— М? Куя, ты не ешь омлет?

— Нет, там осталось только одно яйцо.

— Тогда давай разделим его между нами.

Холодок пробежал по моему позвоночнику. Я чувствовал, как будто Мисаки загнала меня в угол.

— Нет, всё нормально, можешь сама всё забрать.

Мисаки ответила: «Несмотря на то что он вкусный», на мой позитивный отказ, и мешавшая тема иссякла.

Было бы невыносимо есть на завтрак мясо Исэзаки.

— Но это довольно странно, — сказала Мисаки, очистив тарелку. — Что я делала в комнате Куя? У меня нет воспоминаний о том, чтобы приходила сюда. Такое ощущение, что я забыла что-то важное.

Второе напряжение пробежало по моей спине.

Мисаки провела последний месяц как Шишикуйбана, она не могла вспомнить, что произошло в этот период. После постоянного шепота, внушающего ей мысль о том, что её парень исчез. Однако это было всего лишь примесью.

Объяснить ей всю историю до сего момента было невозможным для меня. Я имею в виду, это то же самое, что проинформировать её о шокирующей правде, что она больше не человек.

— Это потому, что, видишь ли, вчера вечером ты спускалась по лестнице и ударилась головой, что привело к потере твоих воспоминаний. Мне было тяжело провести тебя в мой дом, знаешь.

Да ладно тебе, ты же мог придумать ложь получше чем это. Я ругал себя, а холодный пот бежал по моему телу. Можно было уловить слишком много противоречий: почему же я не принес её в больницу, и при этом с раной на голове? Мне будет затруднительно сделать разумное объяснение тому, что найти себя голым тоже. Невозможно, чтобы она согласилась с такой нелепой ложью.

Такого пути быть не должно.

И всё же, она легко проговорилась: «Вот оно как. Ну, в любом случае, это просто тривиальность», наряду с коротким смехом. Однако её послушный характер был немного пугающим.

В конце концов, я не смог дать ей подходящую причину потерянных воспоминаний или пребывания в моём доме, но в отношении того чтобы быть вместе со мной, она не выказывала ни малейшего сомнения.

После этого мы провели три дня в доме.

Имя Исэзаки никогда не упоминалось за это время.

Вопреки моим ожиданиям, у Мисаки была такая личность, которая не сдерживалась в своих словах.

— Куя, ты святоша в погоне за знаниями?

— Какое это имеет отношение ко мне?

— В твоей комнате нет телевизора или компьютера, тут даже нет какой-нибудь эротической книжки. Я думала, что ты из тех, кто не может контролировать свои сексуальные желания.

— Я не думаю, что девушка должна говорить о таких вещах с парнем того же возраста.

— Ты говоришь как старик, Куя. Девушки такого типа уже давно погасли. Твои идеи старомодны, и твои желания мертвы, как у старика.

— Я считаю, что я нормален для своего возраста.

— Нет, это не нормально. Во-первых, как ты ещё не наложил эти руки на эту беззащитную милашку перед собой? Разве ты никогда не думал о том, чтобы повалить меня? Это определённо не нормально для парня, приблизившегося к своим двадцати годам.

— Это не нормально назвать себя милашкой.

— Такие разновидности были сделаны для мальчиков, вроде тебя, так ведь? У тебя внешность ребёнка, тогда как твой внутренний мир, — старик, а в довершение всего, — жизнь Ронина.

— Это не имеет смысла!

У нас были разговоры обо всём, что мы думали. Я уже сыт по горло злым языком Эрисы, но Мисаки оказалась того же уровня. Она безжалостно произносила что-то, что было у неё на уме, играя на моих чувствах. Но мне нравилось разговаривать с ней. По крайней мере, это намного лучше, чем те неуклюжие разговоры, которые у меня были с каким-то незнакомцем. Но определённая разница между ней и Эрисой, это любовь, содержащаяся в её словах. Слова Эрисы выколачивают сердце, а Мисаки исцеляет его.

Я перестал ходить в библиотеку, решив учиться дома в эти дни. Когда Мисаки помогла мне с моим английским языком, я понял, что моя способность к пониманию не так уж ужасна.

— Может быть, ты из тех, кто не может сделать хорошую работу находясь под давлением и беспокойством.

Я не помню, как чувствовал себя, зажато или неловко, когда я проходили тесты, но прискорбная идея о том, что я буду разделён с Мисаки через месяц, имела сильное присутствие в то время. Кто знает, это может быть основной причиной моей неудачи в тестах.

Мы проводили наши дни в одной и той же комнате, болтали всё время, и спали в одной кровати. Это не из-за моих мёртвых желаний я не трогал её ночью, а из-за моей уверенности в себе.

Я привык готовить три раза в день для Мисаки, а оставлять остальное на Розари в ночное время. Каждый раз Мисаки съедала всю еду, которую я приготавливал для неё. Были случаи, когда я путал ингредиенты, но она всё равно ела их без жалоб до такой степени, что меня удивляло её неправильное обжорство несмотря на её худое тело. Я надеялся, что совет Эрисы о том, что Шишикуйбана является обжорой, не соответствует действительности.

Таким образом, наши мирные мгновенья неторопливо продолжались.

Думая об этом снова, последние несколько дней были похожи на Эдем для меня, величайшие и блаженные дни. Сокровище, запечатанное в моём сердце, награждает меня болезненными временами, когда я вспоминаю об этом позже.

В конце концов, этот Эдем не позволил моему пребыванию затянуться слишком долго.

Те, кто несут грех, в коечном счёте добиваются изгнания.

◆ ◆ ◆

На завтрак четвёртого утра Мисаки предложила нам пойти на свидание.

— Как насчёт того, чтобы мы иногда выходили? Слишком большая потеря, чтобы оставаться дома в эту приятную погоду. Попытайся забыть о своих занятиях хотя бы на день и получи удовольствие.

Её приглашение очень обрадовало меня, но для меня, кто никогда не встречался с девушкой гуляя на улице, у меня не было уверенности в сохранении приятного настроения.

— Такой идиот. Ты не уличный артист, чтобы беспокоиться о том, чтобы разрушить настроение. Всё будет хорошо, если ты сможешь наслаждаться в течение всего дня. Если тебе понравится твоё времяпрепровождение, то это тоже сделает меня счастливой, — ярко заявила Мисаки, успокаивая мои выраженные опасения.

Её слова помогли мне подтолкнуть меня и одновременно надавить на меня, заставляя уладить сегодняшнее расписание.

— При таком раскладе мне нужно вернуться домой и сменить одежду. Я имею в виду, было бы довольно неловко ходить по городу с такой внешностью, — сказала она.

Взглянув на застенчивую Мисаки, я начал размышлять о том, что я должен надеть, когда вдруг кто-то постучал в дверь.

— Я вернулся! Ты проснулся Куя?

Это был Харухито.

Я бы не назвал это хорошим выбором, но его отсутствие для воскрешения Мисаки было полезным.

Прямо передо мной была красивая молодая девушка в моей одежде.

Как я могу объяснить ему эту ситуацию? Как я ему должен представить Мисаки?

Размышляя снова и снова о том, что делать, Харухито открыл дверь и зашёл.

На мгновенье время на кухне остановилось.

— О, о, вот те на. Здрасьте.

Смутившись от непредвиденного гостя, Харухито отбросил свою обычную речь и состряпал смешное приветствие. Мисаки ответила: «Извините за вторжение», и склонила голову.

— Итак, Куя, я собираюсь вернуться сейчас. Давай встретимся позже, — оставив свою прекрасную улыбку, Мисаки покинула дом.

Думаю, Харухито завалит меня шквалом вопросов, что само собой было естественным результатом.

Когда я попытался честно заявить ему о наших отношениях, Харухито просто ухмыльнулся и сказал: «Я думал, что ты всё время был ребёнком, но я думаю, теперь ты мужчина, хех».

В конце концов, я сказал ему, что сегодня вечером встречаюсь с Мисаки и он сказал: «О-о-о, ну конечно, просто иди уже, иди, кто ж заботится об этих занятиях», и весело вытащил из своего кошелька две купюры в десять тысяч иен.

— Просто прими их. Ты можешь в конечном итоге нуждаться в них в определённый момент, смекаешь?

Его нечистое выражение ясно голосило, где мне могут понадобиться все эти деньги. Оставив это странное поведение мужчины среднего возраста, я был в восторге от его предложения и с радостью принял деньги.

Я вернулся в свою комнату и переоделся на свидание. Белая рубашка и серая майка; как быть с брюками? Я сходил за классическими джинсами. Для кого-то вроде моего возраста мой шкаф предлагал очень мало вариантов выбора одежды.

Посреди переодевания моей одежды, я переставил горшок, попавший в моё поле зрения.

Всего несколько дней назад Мисаки сидела на вершине этого горшка, поедая плоть с пустым выражением и молчаливым ртом.

И теперь, у меня свидание с этой Мисаки. Такое эмоциональное чувство.

После этого свидания я собираюсь вернуть её домой и получить разрешение от Харухито, чтобы она осталась на некоторое время. У меня не было никаких оснований на то, что он это одобрит, но я чувствовал, что всё пройдёт гладко.

По пути вниз, выходя из входной двери, я столкнулся с доставщиком с коробкой, которая была завернута в пенополистирол.

— Не могли бы вы расписаться вот здесь?

Расписавшись, я проверил доставленную коробку, чтобы найти имя Харухито.

Когда я передал её ему, он ответил: «О, быстро же», распечатал коробку и достал изнутри кусок чего-то.

— Что это?

— В моей последней рабочей поездке я нашёл отличного торговца мясом и попросил, чтобы он доставил его, вместо того чтобы увеличивать мой багаж.

В холодильник снова добавили новый кусок мяса. Я взглянул на раковину и заметил охладительный контейнер. Моё сердце мгновенно выпрыгнуло с места. Плоть Исэзаки и упавшего мальчика были помещены туда. У меня не было времени вернуть его в свою комнату из-за внезапного возвращения Харухито.

Что произойдёт, если он это узнает? Холодный пот начал бежать по всему телу.

— У тебя ещё есть время? Разве ты не собирался уходить?

Проверяя настенные часы, Харухито настоятельно посоветовал мне выйти. К счастью, не похоже, что он будет сомневаться в охладительном контейнере.

Давайте просто помолимся, чтобы он не открывал его.

Пятнадцать минут в поезде и три минуты ходьбы от станции, я, наконец, прибыл в назначенное место за пятнадцать минут до назначенного времени.

Я провёл оставшиеся минуты, наблюдая за тем, как люди проходят и уходят мимо меня. Видя всех этих людей, идущих под летним солнечным светом… я не мог поверить, что я был в их центре.

Когда светофор стал зелёным, толпа, стоявшая на аллее, вышла на улицу. Внутри этого роя я увидел, как кто-то наполовину бежит ко мне.

— Я вернулась.

Волосы Мисаки были длинными, и они покачивались, когда она достигла места встречи. На ней были чёрные брюки, майка с кремовым оттенком и прозрачный летний кардиган. Несмотря на ношение этого простого наряда, она выглядела более блестящей и красивой, чем любая из проходящих мимо женщин.

— Пойдём?

Я держался за руки с Мисаки. Не просто сцепились руками, но и переплелись пальцами, другими словами возлюбленные. Я чувствовал себя лучше, взяв её руку таким образом, до тех пор, пока я не начал думать о том, как это будет отражаться в глазах других людей.

Нет нужды спорить о изящности Мисаки. Её маленькое лицо и хорошо упорядоченное тело, несомненно, утянуло бы взгляд каждого проходящего рядом человека. Поскольку она обладает стройной фигурой выше меня, она, вероятно, надела сандалии из соображений. Должен ли я чувствовать себя несчастным или жалким? Меня охватило сложное настроение.

Королева и мышь. Роза и камень. Говоря это благосклонно, это выглядело как сестра и её младший брат.

Учитывая разницу между нашей внешностью, я не мог не думать, что люди смотрят на меня такими глазами.

— Эй, эй, Куя, давай съедим несколько блинчиков. В этом магазине есть несколько по-настоящему вкусных блинчиков.

Оставив свой мрак в стороне, Мисаки указала на киоск с блинами и подняла голос, из-за которого мне было трудно отказаться, точно так же, как трудно было смотреть на пылающие лучи солнца. Затем она заказала ограниченный блин с двойным кремом и гранатовым сиропом. Вслед за ней я также заказал то же самое.

Став свидетелем того как Мисаки весело впиваясь в блин, моё настроение увеличилось, как результат. Как и ожидалось от её выбора, вкус также был выдающимся.

О плодах гранатового дерева. Существует обычное высказывание о том, что его вкус похож на человеческую плоть, поэтому для неё было довольно странным совпадением, чтобы заказать его в блин. По какой-то причине, похоже, она сделала это нарочно.

— Ау, крем упал на мою одежду, — сказала Мисаки несчастным голосом. Её кардиган был испорчен белым и розовым кремами, упавшими с блина.

— Если ты не вытерешь, оно превратится в пятно.

Когда я собирался вытащить из кармана носовой платок, Мисаки, без колебаний, сняла кардигана.

— Мне он не нужен, так что я его выброшу.

— Ты уверена? Знаешь, если ты помоешь его, он вернется к нормальному состоянию.

Не обращая внимания на моё озадаченное выражение, она свернула его и бросила в мусорную корзину, установленную вдоль тротуарной дорожки.

— Ну ладушки, пойдём в следующее место.

Увидев радостное лицо Мисаки, на меня набросилась необъяснимая неуверенность.

Скорее, я не мог точно оценить её характер. Можно сказать, что у меня не было ни единой идеи. Пока я нахожусь на своём пути углубления своих отношений с ней, она показывает мне разные стороны её личности. Возможные стороны и нежелательные стороны. Я не эспер, поэтому, естественно, я не смог бы понять, что происходит в её сознании. Я собирался охватить всё, что касается Мисаки. Но теперь я задаюсь вопросом, смогу ли я сохранить это намерение, коснувшись тёмных сторон, которые она скрывает.

Учитывая эти тяжелые мысли, мы продолжали свободно разгуливать по городу вместе. Мы не смотрели фильм или не ходили по магазинам. Всё, что мы делали, это гуляли, говорили о разных вещах, которые мы видим на нашем пути. Трудно было назвать прогулку свиданием, однако Мисаки, казалось, наслаждалась своим временем. Опять же, только взглянув на её улыбающееся лицо, раннее беспокойство постепенно исчезло в моём сердце. В окружении заката я полностью забыл о том, что она выбросила кардиган.

— Вау, это же флорист!

Прогуливаясь по одинокому переулку, уличный ларёк попал в моё поле зрения.

Это ларёк Эрисы.

— О, прошло довольно долгое время.

Лицо Эрисы стало мрачным на мгновение, узнав меня и Мисаки, но она сразу же вернулась к своему обычному виду. Я могу кое как прочитать её выражение, говорящее что-то вроде «что ты делаешь в таком месте?».

— Редко можно найти флориста, открывающего магазин в это время и месте.

— Я делаю это время от времени, чтобы полностью насладиться летним воздухом. Мне нравятся летние вечера.

Вот тебе на, я не знал, что у тебя такой элегантный интерес. Я отбросил это предложение до того, как оно выскользнуло из моего рта. Кажется, Эриса действовала так, будто она меня не знает. Я не уверен почему она придерживается такого подхода, но конечно, лучше не говорить об этом. Я легко могу предвидеть, что Мисаки нападёт на меня с вопросами, если она узнает, что мы знакомы.

Болтливость будет иметь негативные последствия для меня. Если я буду молчать, ничего не случится.

Мисаки смотрела на цветы, когда она резко подняла голову, как будто она что-то вспомнила.

— Размышляя об этом, мы не обменялись нашими именами. Мы давно знакомы друг с другом.

Эриса уже знала имя Мисаки, но она всё равно ответила: «Да, вы правы», и кивнула на её слова.

— Меня зовут Ирусэ Мисаки, приятно познакомиться с вами, Флорист.

— Дзинка Эриса, рада познакомиться с вами, мисс Ирусэ.

Наблюдая за тем, как они представились, мои ноги начали болеть от стояния.

Эриса позвала Мисаки на строительную площадку в прошлом месяце, чтобы найти её мёртвой по прибытии. Я ждал отсылки на то время, чтобы появиться в разговоре, тем не менее, у них не было никаких признаков затрагивания этого вопроса. Увидев их фигуры, гармонично говорящие на несколько тем, я почувствовал, что я уставился на скрывающуюся бездну в сердце женщины.

— Кстати, мисс Эриса, какой цвет вы бы мне порекомендовали сегодня?

— Как насчёт этого?

Предложение Эрисы было белым изысканным цветком, расцветшим, и прикрывшим его стебель.

— Амабилис. Его также называют Фаленопсис Миди. Он затмевает большой Фаленопсис с его маленьким венком. Он не чувствует себя помехой, когда помещается на подоконник, что делает его популярной в наши дни.

— Какой красивый цветок.

Мисаки смотрел на амабилис, очарованная его красотой. Я думал о то, чтобы купить его для неё в качестве подарка, но Эриса подняла горшок и направила его к ней, прежде чем я смог это сделать.

— Вы можете взять его, если хотите. Считайте это моей благодарностью за то, что вы часто покупаете мои цветы.

— А, вы уверены? — спросила Мисаки, взволнованная и радостно устремившая взгляд на Эрису, которая упаковывала горшок в сумку.

Интересно, кто-нибудь, кто увидит элегантную манеру Эрисы по обработке её цветов, не будет воображать её пожирающей человеческую плоть.

— А, точно, Куя, ты можешь зайти домой со мной?

Получив сумку от Эрисы, Мисаки обратила на меня своё внимание.

— Твой дом?

Меня всегда интересовал дом Мисаки, поэтому я согласился после следующего ответа.

Когда мы собирались покинуть ларёк, Эриса позвала меня с: «Эй, парень, можно мне тебя на минутку?».

Я попросил Мисаки идти впереди меня и подбежал к Эрисе, которая затем тихо прошептала мне на ухо.

Я попытался снова спросить её, что она имела в виду, но она отправила меня обратно, сказав: «Прекрасной ночи», с типичной деловой улыбкой.

— Что? Что-то случилось? — спросила Мисаки.

— Да, она сказала мне позаботиться о моей милой девушке.

— Ой ну хватит, не такая уж я и милая~

Мисаки продолжала говорить о разных вещах по дороге, но мой мозг был переполнен; размышляя о последствиях, спрятанных в последних словах Эрисы.