Глава 810. Хотела бы я ненавидеть тебя

Подкуп кого-то их собственным имуществом казалось шуткой. Если бы они только знали, чего на самом деле стоит Ян Чэнь.

Небо, Земля, Божество и Золото — так назывались все четыре каменные хижины, расположенные друг напротив друга. Старейшины были в недоумении, как им следует ответить на его добрую волю. Мастер-хранитель Небесной хижины в конце концов ответил:

— Господин Ян, теперь, когда вы завершили свое пребывание, могу ли я предложить вам поскорее вернуться к вашей мисс? Она всё это время ждала вашего возвращения.

Ян Чэнь услышал его и вздохнул. Затем он быстро взлетел и покинул Павильон, направляясь в главное поместье.

После ухода Ян Чэня четыре луча мощной Сяньтянь Истинной Ци прошли через сердцевину Павильона Свитков, вновь закрыв каменные плиты у её входа.

В лесу, в нескольких сотнях метров от Павильона, Цай Нин напряженно стояла на балконе, молча глядя в сторону каменных хижин.

Хотя она знала, что её возлюбленный не попадет ни в какие неприятности, она все равно не могла не ждать его прибытия.

Внезапно силуэт мужчины приземлился прямо перед ней в том направлении, куда она тупо смотрела.

— На что ты смотришь? — Ян Чэнь ухмыльнулся, приземлившись около неё.

Изящное выражение лица Цай Нин мгновенно стало в десять раз ярче.

— Почему ты вышел? Я думала, ты вернешься завтра утром.

Ян Чэнь подошел и тепло обнял её.

— Глупая девчонка. Почему ты ждала меня здесь? Ты же знаешь, что ничто не может причинить мне вреда.

— Я просто… волновалась… об этом. О тебе…

Ян Чэнь погладил её по нежным щекам.

— Мисс Цай Нин, могу я вас кое о чем спросить?

— О чем…

— Так я тебе нравлюсь? Или я тебе очень нравлюсь? Или я тебе очень-очень нравлюсь? — Ян Чэнь поддразнил её саркастическим тоном.

Цай Нин мгновенно поняла его поддразнивающий тон и повернула голову, чтобы скрыть покрасневшее лицо.

Ян Чэнь на этом не остановился:

— Может быть… я тебе очень-очень сильно нравлюсь? О боже, как бесстыдно с твоей стороны выражать мне свою любовь. Я чувствую, как мои щеки краснеют от смущения.

Цай Нин реактивно наступила Ян Чэню на ногу.

— Иногда я даже не знаю, нравлюсь ли я тебе.

Ян Чэнь ухмыльнулся и ответил:

— Поскольку ты подарила мне так много радости, я решил отплатить тебе тем же.

Цай Нин немного поежилась, прежде чем широко улыбнулась. Прислоняясь к груди Ян Чэня, она пробормотала:

— Давай больше не будем об этом говорить. Ты нашел что-нибудь полезное в Павильоне?

Ян Чэнь погладил её по спине и вздохнул:

— Честно говоря, всё в Павильоне казалось таким примитивным. Лучший способ, которым я могу это объяснить, — это аспирант, изучающий работу учеников начальной школы.

Цай Нин на мгновение задумалась, прежде чем воскликнула:

— Подожди… ты собираешься создать свою собственную технику культивирования, основанную на старых учениях?

Она прекрасно знала, что совершенствование Ян Чэня на много лиг опережало Священные Писания в Павильоне Свитков. Создание новой техники совершенствования на основе старых текстов было бы не так уж недостижимо.

Ян Чэнь почесал в затылке, прежде чем ответил:

— Мне нужно больше времени, чтобы разобраться в этом. В конце концов, я не просто учу одного-двух человек. Например, ты сейчас почти в царстве Сяньтянь, в то время как остальные новички. Я предполагаю, что в этом вопросе потребуется некоторая настройка и импровизация. Ничто не высечено в камне.

Цай Нин увидела, как его стоическое выражение исчезло, и мгновенно засмеялась при виде этого.

… …

Тем временем воздух президентского люкса в пятизвездочном отеле в Пекине был наполнен женским ароматом и удушливым запахом бушующих гормонов.

Женщина с идеальными формами поднялась с фиолетовых простыней в своем праздничном костюме. Она подошла к ковру и подобрала свою одежду.

Кожа женщины была такой светлой и упругой, что блестела в свете ламп. Однако она была испорчена следами укусов и синяками.

На просторной кровати лежал мужчина с бутылкой крепкого алкоголя в одной руке и сигарой в другой. Изо рта у него сочился дым.

Женщина послушно собрала разбросанную одежду. Она долго колебалась, прежде чем собрала всё оставшееся в ней мужество и заявила обнаженному мужчине, лежащему на кровати в отеле:

— Бувэнь, мне… нужно тебе кое-что сказать.

Эта женщина была не кто иная, как Тан Синь!

Янь Бувэнь, который лежал на кровати, расслабляясь после поединка страсти, медленно ответил:

— Говори…

Тан Синь стиснула зубы и пробормотала себе под нос:

— Я пропустила свой менструальный цикл два месяца подряд.

Янь Бувэнь реактивно вздрогнул от этого признания, в отсутствии радости был блеск ярости.

— Что ты пытаешься мне сказать, женщина?

— Я… думаю, что я… беременна, — с тревогой пояснила Тан Синь. — Я не собиралась скрывать это от тебя. У меня просто не было времени рассказать тебе.

Янь Бувэнь бросился перед её глазами, как порыв ветра, прежде чем безжалостно заявил:

— Послушай, то, что в твоем теле есть какая-то форма жизни, которая была получена из моей ДНК, не означает, что я буду относиться к тебе по-другому. Ты всё ещё сосуд для размножения, инструмент, которым я могу пользоваться. Помни своё место.

— Если я когда-нибудь захочу размножиться, есть гораздо лучшие экземпляры, чем такие, как ты. Твой грязный вид не заслуживает того, чтобы вынашивать моего ребенка, ты понимаешь?

Тан Синь была в ужасе. Кусочек за кусочком, рана за раной, слова этого человека вонзались ей в сердце, оставляя за собой пустой сосуд.

— Быть беременной — это твоя чертова проблема. Сохрани его или избавься, мне всё равно. Но когда я зову, ты появляешься. Что бы я тебе ни велел делать, ты повинуешься, как домашнее животное. Моё время слишком ценно для всей этой твоей чепухи. Поняла?

Тан Синь агрессивно кивнула, её губы были сжаты без единого слова.

Янь Бувэнь усмехнулся:

— Я уже практически на пути к своей цели. Если ты или твоя ошибка зайдете так далеко, что помешаете моим планам хотя бы на долю секунды, я лично обеспечу тебе награду за это.

Тан Синь подсознательно схватилась за живот, когда она услужливо покачала головой.

Янь Бувэнь усмехнулся, оттолкнув её в сторону на кровати, тем самым велев уходить.

Слезы текли по лицу Тан Синь, что немедленно побудило её покинуть комнату.

Первоначально она предполагала, что, если бы у неё был его ребенок, он, по крайней мере, начал бы относиться к ней немного лучше. Но теперь, несомненно, казалось, что общественные представления о морали не имели никакого влияния на этого нечестивого человека.

Она поспешно оделась, вытерла опухшие от слез глаза и опустилась на колени перед Янь Бувэнем в знак прощания, прежде чем покинуть комнату.

Через четверть часа Тан Синь привела в порядок свои изменчивые эмоции, спустилась на лифте в вестибюль и вышла из отеля.

Ей нужно было вернуться домой сегодня вечером, вот почему она должна была выглядеть совершенно нормально.

Тем не менее, прежде чем она успела добраться до своей машины, какой-то мужчина нагло остановился у неё на пути.

Одетый в темно-зеленую рубашку с короткими рукавами и пару рваных джинсов, был грубый и крепкий грубиян Ли Дунь.

— Это ты… — нахмурилась Тан Синь. — Ты преследовал меня?

— Я заботился о тебе, — нежно ответил Ли Дунь.

В течение последних дней Ли Дунь постоянно был рядом с ней, что постепенно ослабляло её бдительность по отношению к авторитету юного господина клана Ли, в то же время всё больше и больше действуя ей на нервы.

— Ли Дунь, сколько раз я должна тебе повторять? Мы не созданы друг для друга. Ни сейчас, ни когда-либо! Если ты думаешь, что заботишься обо мне, то знаешь что? Ты только создаешь мне ещё больше проблем! — яростно упрекнула Тан Синь.

Но Ли Дунь даже не слушал, когда он потянулся к плечу Тан Синь и пальцем приподнял её воротник.

— Что ты делаешь?! — Тан Синь быстро воспротивилась.

— Почему у тебя синяк на плече? Синь’эр, кто… причинил тебе боль? — с болью в сердце спросил Ли Дунь.

Тан Синь взволнованно ответила:

— Никто этого не делал, ты ошибаешься.

Однако, пока она отвечала, жестокое обращение, через которое она прошла, вновь обрушило на неё шквал эмоций, когда её зрачки снова наполнились слезами.

Ли Дунь с улыбкой покачал головой:

— Я не буду настаивать, но я просто хочу, чтобы ты знала, что если ты почувствуешь, что больше не можешь этого выносить, я буду рядом. Я всегда буду рядом.

— Ты что, псих? — Тан Синь взорвалась. — Твои мозги попали под машину? Ли Дунь, я уже столько раз тебе говорила. Между нами обоими ничего не произойдет, независимо от того, как долго ты собираешься ждать, я никогда не выберу тебя. Мы из разных миров, ты меня слышишь? Ты хоть понимаешь, о чем я говорю?

Решившись, Ли Дунь ответил:

— С того дня, как я встретил тебя, я влюбился в тебя. И с тех пор я всё больше влюбляюсь в тебя с каждым днем. Ты всегда можешь ненавидеть меня или даже презирать, и это нормально. Но мои чувства никогда не поколеблются.

— Любовь?

Тан Синь усмехнулась его признанию и направилась к фонтану у отеля. Наблюдая за непрерывным равномерным плеском фонтана, она уныло ответила:

— Почему все, кроме меня, кажется, знают, что такое любовь?

— В этом материалистическом обществе существует только обмен благами, лояльность и предательство. Нет никакой любви. Прекрати это дерьмо, если ты ищешь чего-то определенного от такой глупой женщины, как я, я ничего не могу тебе дать.

Ли Дунь сделал паузу на мгновение, прежде чем подошел к Тан Синь и заявил:

— Я солдат, и некоторые могут сказать, что я груб на грани. Дай мне пистолет, и я смогу сказать тебе его марку, модель, происхождение и калибр.

— Но, если бы ты спросила меня, какой палец является обручальным, я бы всё ещё сомневался. Я хочу сказать, что я не знаю, как мир определяет слово «любовь», но я могу заверить тебя, что то, что я испытываю к тебе, — это любовь.

Тан Синь резко повернулась к нему, дразнящим тоном она насмехалась над ним:

— О, правда? Тогда, мистер Груб на Грани, что именно ты подразумеваешь под любовью?

Ли Дунь протянул руку и погладил её по плечу:

— Мисс Тан Синь, моя любовь к вам превосходит всё. Я обещаю отдать вам всё, что у меня есть. Я обещаю отдать вам своё сердце и всё, что я есть. Моё единственное сожаление заключается в том, что я не могу дать вам больше, чем моё существо.

Рядом с фонтаном дерзкие действия мужчины и его решительные слова оставили женщину без единого слова.

Спустя долгое время Тан Синь отвела взгляд от Ли Дуня и пробормотала:

— Как ты можешь быть таким глупым? Я и так достаточно глупа сама по себе, и всё же небеса решили послать тебя рядом со мной. Ли Дунь… ты действительно самый тупой человек на Земле. Я… хотела бы я ненавидеть тебя…

Ли Дунь похлопал её по нежным плечам, его улыбка была широкой, как небо.