Глава 58. Три яда. Часть третья
Мадам Юй сделала знак Инь Чжу и Цзинь Чжу позади себя, сестры мгновенно отозвались, каждая из них достала из ножен по длинному мечу и прошлась по Главному Залу. Их движения были молниеносными и жестокими, в считанные секунды девушки закололи мечами всех до единого адептов клана Вэнь, несколько десятков человек. Ван Лин Цзяо, понимая, что скоро очередь дойдет и до нее, отчаянно сопротивляясь, начала сыпать угрозами: «Ты… думаешь, сможешь вырезать целый клан? Думаешь, молодому господину Вэнь не известно, куда я сегодня отправилась? Ты думаешь, он спустит вам это с рук, когда обо всем узнает?»
Инь Чжу холодно усмехнулась и ответила: «Ты говоришь так, словно он уже спустил нам это с рук!»
Ван Лин Цзяо взвизгнула: «Я — приближенная молодого господина Вэнь, его самый близкий человек! Если вы посмеете хоть пальцем меня тронуть, он вас…»
Мадам Юй замахнулась в очередной раз и, влепив ей пощечину, едким тоном произнесла: «Что он сделает? Отрубит руки или ноги? Или сожжет нашу резиденцию? А может, отправит целую армию, чтобы сравнять Пристань Лотоса с землей? И построить надзирательный пункт?»
Цзинь Чжу, сжимая в руках длинный меч, приблизилась к Ван Лин Цзяо; в глазах той отразился ужас, она засучила ногами, отползая прочь, и изо всех сил завопила: «Кто-нибудь! На помощь! Вэнь Чжу Лю! Спаси меня!»
Выражение лица Мадам Юй стало еще более суровым, она придавила ногой запястье Ван Лин Цзяо и достала свой меч. Внезапно лезвие меча, уже готовое опуститься, с громким звоном отлетело в сторону.
Вэй У Сянь и Цзян Чэн резко повернули головы и увидели, как створки ворот Большого Зала, выломанные высоким и крепким мужчиной, разлетаются в стороны. С ног до головы одетый в черное, с мрачной тенью на лице, то был прославленный своими заслугами личный телохранитель Вэнь Чжао, Вэнь Чжу Лю.
Лишившись меча, Мадам Юй выставила вперед Цзы Дянь, вопрошая: «Сжигающий Ядра?»
Вэнь Чжу Лю холодно произнес: «Пурпурная Паучиха?»
Ван Лин Цзяо, рука которой все еще была прижата к полу ногой Мадам Юй, скривилась от боли и, заливаясь слезами, закричала: «Вэнь Чжу Лю! Вэнь Чжу Лю! Немедленно спасай меня, ну же, спасааай!»
Мадам Юй насмешливо фыркнула: «Вэнь Чжу Лю? Сжигающий Ядра, разве твое настоящее имя не Чжао Чжу Лю? Ясно же, что ты не урожденный Вэнь; что, решил разбиться в лепешку, но взять эту фамилию? Неужели фамильный знак псов из клана Вэнь настолько драгоценен? Что ж вы все летите на него, как мухи на мед? Предаете свои кланы, забываете кровных предков, смешно!»
Вэнь Чжу Лю равнодушно ответил: «Каждый сам выбирает, кому служить».
Они лишь перекинулись парой слов, а Ван Лин Цзяо уже завизжала, не в силах стерпеть боль: «Вэнь Чжу Лю! Ты что, не видишь, в каком я состоянии? Вместо того чтобы убить ее, стоишь и беседуешь о какой-то ерунде! Молодой господин Вэнь приказал тебе защищать меня, вот как ты выполняешь его приказы?! Погоди, я нажалуюсь ему, тогда тебе не поздоровится!»
Мадам Юй еще сильнее надавила ногой на ее запястье, так что Ван Лин Цзяо громко взвыла. Вэнь Чжу Лю недовольно нахмурил брови. Изначально он недолюбливал характер Вэнь Чжао, однако его приставили защищать наследника главы Ордена по приказу Вэнь Жо Ханя. Вот только оказалось, что и это не худший вариант — ведь теперь ему приходилось быть телохранителем Ван Лин Цзяо. Эта женщина, будучи жеманной, но при этом невежественной пустышкой, да к тому же злой и жестокой, вызывала неприязнь Вэнь Чжу Лю. Но из-за личной антипатии он не мог ослушаться приказа Вэнь Жо Ханя и Вэнь Чжао, в противном случае Вэнь Чжу Лю бы давно раздавил ее как надоедливое насекомое. Хорошо еще, что Ван Лин Цзяо не выносила его присутствия, поэтому приказывала держаться на расстоянии и не мелькать перед ее носом без надобности. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон. Но сейчас жизнь Ван Лин Цзяо оказалась в опасности, и если он останется в стороне и ничего не предпримет, Вэнь Чжао, наверняка, впадет в ярость и не успокоится, пока не накажет всех причастных. А если Вэнь Чжао впадет в ярость, то и от Вэнь Жо Ханя добра не жди.
Вэнь Чжу Лю произнес: «Прошу меня извинить».
Цзы Дянь взвилась в воздух вместе с криком Мадам Юй: «Перестань строить из себя праведника!»
Вэнь Чжу Лю, словно для него это было чем-то обыденным, одной рукой схватил конец плети!
Когда Цзы Дянь принимала форму плети, по ней струились потоки духовной силы, мощь которых было сложно переоценить. Они могли быть и смертельно опасными, и совершенно безобидными, полностью подчиняясь воле своей хозяйки. Мадам Юй была решительно настроена на убийство всей этой шайки псов из клана Вэнь, к тому же небезосновательно опасалась Вэнь Чжу Лю, поэтому духовные потоки нанесли самый яростный удар, на который только были способны! И все же противник, глазом не моргнув, отразил его!
Цзы Дянь за многие годы своей службы еще не встречала подобных противников. Когда плеть оказалась в руке Вэнь Чжу Лю, Мадам Юй на мгновение застыла, и Ван Лин Цзяо, воспользовавшись ее замешательством, откатилась в сторону, отползла подальше, вынула из-за пазухи сигнальный фейерверк и резко его встряхнула. Из сигнальной трубки вырвалась огненная вспышка, которая с резким оглушительным свистом проломила деревянные ставни окна и разорвалась в небе над Главным Залом. Следом Ван Лин Цзяо вынула еще фейерверк, и еще; сотрясая взлохмаченной головой, она как в бреду повторяла: «Сюда… сюда… все сюда… все немедленно направляйтесь сюда!»
Вэй У Сянь, превозмогая боль, оттолкнул Цзян Чэна с криком: «Не давай ей посылать сигналы!»
Цзян Чэн отпустил Вэй У Сяня и набросился на Ван Лин Цзяо, однако, к несчастью, Вэнь Чжу Лю как раз вплотную подступил к Мадам Юй, собираясь нанести ей удар, и Цзян Чэн поспешно крикнул: «Матушка!»
Он тут же выпустил из рук Ван Лин Цзяо и бросился на помощь. Но Вэнь Чжу Лю не глядя оттолкнул его со словами: «Мелковат!»
Удар угодил Цзян Чэну в плечо, но даже его хватило, чтобы изо рта Цзян Чэна немедленно выплеснулась подступившая к горлу кровь. Тем временем Ван Лин Цзяо истратила все сигнальные огни, и теперь серо-голубое вечернее небо огласилось резким свистом и озарилось сверкающими вспышками.
При виде раненного Цзян Чэна Мадам Юй в гневе зарычала, Цзы Дянь сверкнула ярко-белым духовным сиянием, нестерпимо слепящим глаза!
Внезапным взрывом света Вэнь Чжу Лю отбросило к противоположной стене. Инь Чжу и Цзинь Чжу сняли с пояса по длинному кнуту, которые также засверкали и затрещали от вспышек молний, и вступили в бой с Вэнь Чжу Лю. Две служанки Мадам Юй с детства находились при ней, понимая ее с полуслова, от их совместной атаки нельзя было просто отмахнуться. А Мадам Юй, воспользовавшись представившимся шансом, схватила обеими руками не смеющих пошевелиться Цзян Чэна и Вэй У Сяня, по одному в каждую руку, и молнией вылетела из Главного Зала. На тренировочном поле уже собралось немало адептов, которым Мадам Юй отдала приказ: «К оружию, немедленно!»
Схватив свою двойную ношу за шиворот, она двинулась к причалу Пристани Лотоса, где всегда можно было найти несколько маленьких лодочек, привязанных к берегу, на которых младшие шиди Цзян Чэна плавали за лотосами. Мадам Юй бросила их в одну из лодок, сама прыгнула следом и схватила Цзян Чэна за руку, духовной силой помогая тому восстановить дыхание. Цзян Чэн лишь отхаркнул сгусток крови, скорее всего, рана была не слишком серьезной. Он спросил: «Матушка, что нам теперь делать?»
Мадам Юй сердито ответила: «Что значит — что нам теперь делать? Ты разве не видишь, что они все приготовили заранее? Сегодняшней битвы нельзя было избежать. Скоро сюда прибудет целая свора псов из клана Вэнь. Уходите!»
Вэй У Сянь обеспокоенно проговорил: «Но как же шицзе? Ведь она уехала в Мэй Шань, что если она вернется и…»
Мадам Юй резко прервала его: «А ты закрой свой рот! Все из-за тебя, мелкого… вредителя!»
Вэй У Сяню ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Мадам Юй сняла с правой руки кольцо Цзы Дянь и надела на палец правой руки Цзян Чэна. Тот непонимающе спросил: «…Матушка, для чего вы отдали мне Цзы Дянь?»
Мадам Юй ответила: «Раз я отдала его тебе, значит, теперь он твой! Цзы Дянь уже признал тебя своим хозяином».
Цзян Чэн все еще не понимал. «Матушка, вы не отправитесь с нами?»
Мадам Юй вгляделась в его лицо и вдруг обняла Цзян Чэна, оставив на его волосах пару поцелуев. Прижимая его к себе, она проговорила: «Мой мальчик».
Она обняла его с такой силой, словно ужасно жалела, что нельзя снова превратить Цзян Чэна в младенца и вернуть в ее утробу, чтобы никто не смог причинить ему боль, чтобы никто не смог их разлучить. Мать еще ни разу так не обнимала Цзян Чэна, ни разу так не целовала. Прижатый к ее груди, он широко распахнул глаза, обескураженный и растерянный.
Одной рукой обнимая Цзян Чэна, Мадам Юй схватила другой рукой Вэй У Сяня за ворот, словно желала придушить его живьем. Сквозь сжатые зубы она прошипела: «…А ты, чертов негодник! Ненавижу! Всей душой ненавижу! Посмотри вокруг, какую беду ты навлек на нас!»
В груди Вэй У Сяня бушевали эмоции, но возразить он не мог. Он вовсе не заставлял себя стерпеть ее слова, не скрывал внутреннее недовольство, ему действительно нечего было на это сказать.
Цзян Чэн взволнованно переспросил: «Матушка, вы не отправитесь с нами?»
Мадам Юй отпустила его и отпихнула к Вэй У Сяню.
Сама же запрыгнула на причал, оставив лодку покачиваться на волнах. Цзян Чэн, наконец, понял, что в Пристани Лотоса остались Инь Чжу и Цзинь Чжу, все остальные адепты, а также оружие и артефакты, драгоценное наследие Ордена Юнь Мэн Цзян, и за короткое время вывести людей отсюда не выйдет. Мадам Юй, будучи хозяйкой Ордена, с одной стороны, не могла сама покинуть поле предстоящей битвы, но в то же время беспокоилась за сына. Поэтому приняла эгоистичное решение — отослать его прочь, как можно дальше от опасности.
Понимая, что как только они расстанутся, то могут больше не свидеться вновь, Цзян Чэн пришел в смятение. Он поднялся, чтобы покинуть лодку вслед за матерью, но Цзы Дянь внезапно пришла в движение и скрутила обоих юношей, привязав их к лодке и не давая возможности пошевелиться. Цзян Чэн закричал: «Матушка! Что вы делаете?!»
Мадам Юй отрезала: «Не поднимай шума. Когда окажетесь в безопасном месте, Цзы Дянь сама собой отпустит вас. Если в пути кто-то на вас нападет, она также сможет вас защитить. Не возвращайтесь, отправляйтесь сразу в Мэй Шань, найдите сестру!»
Затем она развернулась, ткнула пальцем в Вэй У Сяня и грозно проговорила: «Вэй Ин! Послушай меня внимательно! Защищай Цзян Чэна, умри, но защити его, ты меня понял?»
Вэй У Сянь было вскрикнул: «Мадам Юй!»
Но она гневно прервала его: «Ты слышал меня? Не надо нести весь этот бред, я только хочу знать, ты слышал или нет?»
Вэй У Сянь, не в силах выбраться из пут Цзы Дяня, смог лишь с силой кивнуть. Раздался крик Цзян Чэна: «Матушка, отец еще не вернулся. Что бы ни случилось, мы должны быть вместе, разве нет?!»
Когда он упомянул Цзян Фэн Мяня, глаза Мадам Юй, кажется, на миг покраснели.
Но она тотчас же громко выругалась: «Не вернулся, и черт с ним. Неужели без него я ничего не стою?!»
Затем одним взмахом меча она разрубила канат, привязывающий лодку к причалу, и ногой с силой толкнула ее прочь. Этот толчок, быстрое течение и сильный ветер сделали свое дело — лодку сразу же отнесло на несколько чжанов от причала. Покружившись на месте, судно перестало качаться и быстро поплыло на середину реки. Цзян Чэн истошно заорал: «Матушка!»
Он звал ее снова и снова, но силуэт Мадам Юй и Пристань Лотоса, удаляясь, становились все меньше. Когда лодка отплыла достаточно далеко, Мадам Юй крепко сжала длинный меч, взметнула подолом платья и направилась обратно к главным воротам Пристани Лотоса.
Как бы юноши ни бесновались, выбраться из крепкого захвата Цзы Дяня не выходило, плеть почти врезалась в их плоть.
Цзян Чэн, издавая горловое рычание, словно взбесившийся безумец, пытался выбраться из пут, повторяя: «Пусти! Пусти! Сейчас же отпусти! Ну же!»
Тело Вэй У Сяня все еще изнывало от боли, которую причинили ему несколько десятков ударов плетью, и он понимал, что в таком состоянии из пут не выберется, лишь потратит силы. Подумав о ране на теле Цзян Чэна, он, превозмогая боль, проговорил: «Цзян Чэн, успокойся и приди в себя. Силы Мадам Юй и Сжигающего Ядра равны, она способна сразить его. Ведь ей уже удалось задержать этого Вэнь Чжу Лю…»
Цзян Чэн обрушился на него с криком: «Ты хочешь, чтобы я пришел в себя?! Как я могу успокоиться?! Даже если убить одного Вэнь Чжу Лю, эта тварь Ван Лин Цзяо уже отправила сигнал, что если псы из клана Вэнь, увидев его, пошлют всю свою армию на осаду Пристани Лотоса?!»
Вэй У Сянь и сам понимал, что успокоиться не получится, но кто-то из них должен был оставаться в трезвом уме. Он хотел возразить еще что-то, но не успел, взгляд юноши внезапно просветлел, и он закричал: «Дядя Цзян! Это дядя Цзян вернулся!»
И действительно, по реке к ним приближался большая джонка.
Цзян Фэн Мянь стоял на носу судна, кроме него по палубе сновали еще около дюжины адептов. Они держали курс на Пристань Лотоса, одежды Цзян Фэн Мяня яростно трепетали от речного ветра. Цзян Чэн изо всех сил позвал: «Отец! Отец!»
Цзян Фэн Мянь также увидел их, его лицо сделалось слегка удивленным. Один из адептов немного подправил руль, чтобы джонка подплыла вплотную к лодке. Цзян Фэн Мянь, не зная, что произошло, с интересом спросил: «А-Чэн? А-Ин? Что с вами такое?»
Юноши в Пристани Лотоса часто играли в разные странные игры: притвориться трупом, лежащим на воде с залитым кровью лицом, было для них обычным делом. Поэтому Цзян Фэн Мянь не сразу заподозрил неладное, не будучи уверенным в том, не играют ли они снова в какую-то новую игру. У Цзян Чэна от радости из глаз потекли слезы, в спешке он растерянно крикнул: «Отец, отец, скорее развяжи нас!»
Цзян Фэн Мянь произнес: «Но ведь это плеть твоей матери. Цзы Дянь не признает меня хозяином, боюсь, у меня не получится…»
Говоря это, он коснулся Цзы Дяня рукой, и к его неожиданности, едва это произошло, плеть мягко сжалась и в одно мгновение обернулась кольцом на его пальце.
Цзян Фэн Мянь так и застыл на месте.
Цзы Дянь, будучи сильнейшим духовным оружием Юй Цзы Юань, в первую очередь подчинялась ее приказу. Конечно, плеть могла признавать несколько хозяев, но лишь в порядке очереди. Мадам Юй неоспоримо являлась первой хозяйкой Цзы Дяня, и поскольку она приказала плети сковать Цзян Чэна и не отпускать вплоть до безопасного места, даже будучи еще одним хозяином Цзы Дяня, он не мог вырваться из ее пут.
Неизвестно, в какой момент Цзы Дянь признала своим вторым хозяином Цзян Фэн Мяня, но в его присутствии плеть посчитала, что они в безопасности, и потому отпустила своих пленников.
Вот только Мадам Юй никогда не говорила, что сделала Цзян Фэн Мяня хозяином Цзы Дяня.
Цзян Чэн и Вэй У Сянь, наконец, освободившись, отпрянули друг от друга. Цзян Фэн Мянь спросил: «Что, в конце концов, происходит? Как вы двое оказались в лодке, связанные Цзы Дянем?»
Словно за спасительную соломинку, Цзян Чэн ухватился за него и затараторил: «Сегодня люди клана Вэнь нанесли нам удар, матушка дала им отпор, Сжигающий Ядра напал на нее! Я боюсь, она в опасности, они послали сигнал, очень скоро сюда прибудет целая армия врагов. Отец, мы должны вернуться и помочь ей! Скорее, плывем!»
Услышав его спутанные речи, все адепты на джонке изменились в лице. Цзян Фэн Мянь переспросил: «Сжигающий Ядра!?»
Цзян Чэн вскрикнул: «Да! Отец, мы…»
Но договорить не удалось: сверкнула пурпурная вспышка, и обоих юношей вновь привязало друг к другу. Они остались сидеть на дне лодки в прежней позе. Цзян Чэн, остолбенев, проговорил: «…Отец?!»
Цзян Фэн Мянь произнес: «Я возвращаюсь. А вы двое уходите. Не меняйте направления, не возвращайтесь в Пристань Лотоса. Как сойдете на берег, придумайте способ, как добраться до Мэй Шань к сестре и бабушке».
Вэй У Сянь вскрикнул: «Дядя Цзян!!!»
Оправившись от потрясения, Цзян Чэн, словно обезумев, уперся ногами в борт лодки и начал раскачивать ее с криками: «Отец, отпусти меня! Отпусти меня!»
Цзян Фэн Мянь ответил лишь: «Я отправлюсь за своей женой».
Цзян Чэн, уставившись на него, не унимался: «Но ведь мы можем отправиться все вместе, разве нет?!»
Цзян Фэн Мянь внимательно посмотрел на сына, потом вдруг вытянул руку, на миг остановился, но все же мягко погладил его по голове. «А-Чэн, с тобой все будет хорошо».
Вэй У Сянь попытался вмешаться: «Дядя Цзян, если с вами что-нибудь случится, с ним ничего хорошего не будет».
Цзян Фэн Мянь перевел на него взгляд. «А-Ин, А-Чэн… позаботьтесь друг о друге».
Он вернулся на джонку. Две лодки разошлись, уплывая все дальше и дальше. Цзян Чэн в отчаянии закричал: «Отец!!!»
Маленькая лодка направилась вниз по течению.
Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем Цзы Дянь отпустила их, превратившись в серебристое кольцо, которое оказалось на пальце Цзян Чэна.
Всю дорогу они кричали до хрипоты; когда же плеть ослабла, ни слова не говоря, поплыли назад. Не имея весел, юноши вынуждены были грести руками против течения.
Мадам Юй заявила, что после избиения Цзы Дянем он не сможет встать на ноги и через месяц, но Вэй У Сянь уже сейчас замечал, что никаких затруднений при движении не испытывает, осталась лишь жгучая, жалящая боль в тех местах, куда пришлись удары плети. Прилагая все силы, словно от этого зависела их жизнь, они что есть мочи продолжали грести. Через два с небольшим часа им, наконец, удалось добраться до Пристани Лотоса.
Уже стояла глубокая ночь.
Главные ворота Пристани Лотоса были плотно закрыты, лишь снаружи горели яркие огни. В прозрачной воде отражались осколки лунного света, да еще мирно колыхались у причала несколько десятков водных фонарей, сделанных в форме лотоса о девяти лепестках.
Все выглядело так же, как и всегда. Но именно потому, что все выглядело как всегда, на сердце становилось до боли неспокойно.
Юноши достигли середины бухты и остановились. Их сердца стучали громко, словно бешеные, но ни один из них так и не решался подплывать ближе к берегу, не решался выбраться на сушу, не решался увидеть, что же все-таки произошло внутри, за воротами.
Из глаз Цзян Чэна потекли горячие слезы, руки и ноги его задрожали. Поразмыслив, Вэй У Сянь предложил: «…Не будем заходить через главные ворота».
Цзян Чэн машинально закивал. Юноши беззвучно направили лодку к другому краю бухты. Там росла раскидистая ива, корнями уходящая в прибрежный ил; ее мощный ствол склонялся над водой, ветви погружались в воду. Юноши Пристани Лотоса частенько забирались по стволу ивы на самую верхушку и ловили рыбу, сидя на дереве.
Они оставили лодку под раскидистой кроной, сойдя на берег под покровом ночи, замаскированные ивовыми ветвями. Вэй У Сянь давно привык перебираться через стены, он потянул Цзян Чэна за собой и тихо проговорил: «Сюда».
Цзян Чэн, взволнованный и напуганный, казалось, не мог даже различать стороны света, но все же полез на стену вслед за Вэй У Сянем. Стараясь не привлекать внимания, они незаметно добрались до края стены. Здесь как раз торчала башенка в форме звериной головы, скрывающая всех желающих остаться незамеченными. Когда-то посторонние зеваки подглядывали за ними отсюда, забираясь на стену, теперь же настал их черед подсматривать, что происходит за стеной.
Как только Вэй У Сянь высунул голову из-за фигуры зверя и заглянул за стену, его сердце тут же ухнуло куда-то вниз.
Занимая все тренировочное поле Пристани Лотоса, в несколько рядов стояли люди.
Все они носили одеяния с изображением палящего солнца; красный, словно кровь, орнамент горящего пламени на вороте, рукавах и полах одежд резал взгляд.
Кроме тех, что стояли, были и те, кто лежал. Павших уже перенесли в северо-западную часть тренировочного поля, как попало скидав в одну кучу. Один человек стоял на той стороне, опустив голову, спиной к юношам, словно внимательно изучал эту гору людей Ордена Юнь Мэн Цзян, неизвестно — живых или мертвых.
Цзян Чэн все еще безумным взглядом искал силуэты Юй Цзы Юань и Цзян Фэн Мяня, Вэй У Сянь же ощутил, как его глаза обожгло слезами.
Среди павших было немало знакомых лиц.
В горле его стало сухо и больно, по вискам как будто ударили железным молотом, все тело прошиб озноб. Не хотелось даже думать о том, что случилось с Цзян Фэн Мянем и Юй Цзы Юань. Только он хотел внимательнее присмотреться, чтобы убедиться, что худощавый юноша на самом верху кучи — не шестой шиди, как вдруг тот человек, что стоял к ним спиной, словно почувствовав что-то, обернулся.
Вэй У Сянь немедленно затолкал голову Цзян Чэна обратно за стену.
Они спрятались как раз вовремя, но все же Вэй У Сянь успел разглядеть лицо того человека.
Это был юноша примерно такого же возраста, как они сами, высокий и худой, с правильными чертами лица, черными как смоль глазами и чересчур бледной кожей. Несмотря на одежды, опаленные солнцем, от него не исходило ни капли дерзкой силы, он был даже слишком изящным и утонченным для этих одеяний. Однако, судя по виду солнечного узора, он также являлся одним из молодых господ клана Вэнь.