Том 3. Глава 1. Первый бой

I

Мальчик не всегда любил звёзды.

Однажды, зимней ночью, в те времена, когда его ещё правильнее было бы назвать малышом, он сидел на плечах отца и смотрел в небо. Над заснеженными пиками, кажущимися синими в звёздном свете, перед ним раскинулось холодное, тяжёлое пространство полной черноты. Охваченный ужасом, он крепко уцепился за шею отца, боясь, что из этой бесконечной тьмы вырвутся невидимые руки, которые схватят его и унесут.

Теперь его отец давно уже был мёртв. Так же, как и его страх перед глубинами космоса. Он вырос и жаждал иметь крылья, которые понесли бы его через огромное море звёзд.

Это был январь 798-го года космической эры (489-й год по календарю Империи)

Юлиану Минцу вот-вот должно было исполниться шестнадцать лет.

Контр-адмирал Дасти Аттенборо покинул крепость Изерлон во главе флота из двух тысяч двухсот кораблей, в состав которых входили как тяжёлые, так и лёгкие. Действуя вдалеке как от крепости, так и от остальной части Патрульного флота Изерлона, корабли Аттенборо расположились внутри Изерлонского коридора, словно штык, направленный в сторону территории Галактической Империи. Именно в этом отряде в настоящий момент служил Юлиан Минц.

Их заданием было патрулирование в непосредственной близости к линии фронта, усложнённое тренировочными манёврами для новобранцев.

Человеческие ресурсы вооружённых сил Союза были сильно истощены после военного переворота, устроенного в прошлом году так называемым «Военным Конгрессом по Спасению Республики». Патрульный флот Изерлона, которым командовал адмирал Ян Вэнли, пережил много битв во время этого конфликта, а после окончания гражданской войны многие из его ветеранов были переведены, чтобы заполнить ключевые позиции в новых или расширенных подразделениях.

Это означало, что самый опытный персонал флота был заменён новобранцами, и, хотя число солдат осталось прежним, общее качество флота как боевой силы уменьшилось. Какими бы скрытыми способностями ни обладали новички, эффективно использовать эти таланты они могли только с приобретением опыта.

«Сделать настоящих солдат из этих детей будет нелёгкой работёнкой…» – такие мысли часто приходили в голову инструкторам, задумывавшимся о долгой дороге, предстоящей их подопечным.

Более того, так как крепость Изерлон находилась на переднем крае оборонительной линии Союза Свободных Планет, именно её гарнизон первым принимал удары со стороны Галактической Империи. И, несмотря на это, закалённые в боях солдаты на этой жизненно-важной позиции, были отозваны и заменены новобранцами…

«И о чём только думают эти идиоты из правительства?!»

Высказав всё, что думают о власть предержащих, офицеры Изерлона стали разбираться со вставшей перед ними проблемой. Эти новички прошли лишь десятую часть необходимого для несения службы обучения. Чтобы повысить шансы на победу и увеличить число выживших, важно, чтобы к тому моменту, когда им придётся вступить в сражение, все они прошли хотя бы пятьдесят процентов рекомендованного курса обучения.

Соответственно, как только новобранцы прибыли на Изерлон, они сразу же подверглись крайне интенсивным тренировкам, а также шквалу ругательство от ветеранов и сердитых краснолицых инструкторов:

– Вы что, пришли сюда только чтобы сдохнуть?! Кучка бесполезных щенков!

– Учитесь, если хотите жить! Враг не станет делать вам скидок!

– Поняли? Побеждает тот, кто сильнее, а не тот, кто прав. А проигравший лишается не только права голоса в споре о справедливости, но и права дышать. Никогда не забывайте об этом!

– Сосредоточьтесь не на том, чтобы стрелять быстро, а на том, чтобы стрелять точно! Помните, открыв огонь, вы также раскрываете врагу свою позицию!

– Ты слишком медленно реагируешь! Начинай всё заново!

– Вали обратно в военное училище! И как ты только умудрился оттуда выпуститься! Не возвращайся, пока хотя бы из подгузников не вырастешь!

Голоса инструкторов становились всё громче и резче. Всякий раз, когда кто-то задерживался с реакцией или не понимал объяснений, его ждало беспощадное наказание.

Хотя трудно было найти юношу с рефлексами и понятливостью Юлиана, даже ему не удалось пройти обучение, не подвергнувшись ругани, к тому же, не раз и не два. Одной из самых предосудительных характеристик в иерархическом военном обществе было то, что новобранцы, слишком сильно превосходящие средний уровень, зарабатывали столько же сердитых взглядов, как и отстающие.

В отряде Аттенборо никого не били, но только потому, что он являлся частью Патрульного флота Изерлона, а его командующий, Ян Вэнли, был довольно мягок, когда дело касалось военной дисциплины. Хотя в отношении двух вещей он был строг настолько, что казался другим человеком: когда солдаты причиняли вред гражданским и когда старшие офицеры несправедливо или «творчески» наказывали подчинённых. Однажды он понизил в звании и отправил на Хайнессен офицера, прошедшего много сражений и награждённого за храбрость. Он не в первый раз проявлял жестокость к подчинённым, и Ян наказал его, проигнорировав советы своих офицеров, не желавших терять его способности.

– Подчинённые не могут противиться наказаниям со стороны своих командиров. Если старший офицер издевается над солдатами, а мы оставляем его в должности, это служит плохим примером для остальных, как офицеров, так и солдат. Нам не нужен такой человек. Или, по крайней мере, мне не нужен, – Ян не поднимал голоса, не кричал. Выражение его лица и голос были мягкими. Он всегда был таким, когда на чём-то настаивал.

Ян Вэнли был опекуном Юлиана Минца, и когда мальчик сказал ему, что хочет стать солдатом, Ян этому не обрадовался. Ясно показывая это лицом и голосом, он сказал:

– Перед тобой открыты все возможности и различные карьеры. Нет никакой необходимости выбирать военную.

Однако сам Ян Вэнли был военным. И, несмотря на его молодость, уже дослужился до адмирала и считался третьим среди офицеров Союза после адмирала Куберсли, начальника Штаба стратегического планирования, и адмирала Бьюкока, главнокомандующего космической армады.

Большинство в его положении с радостью предложили бы свою помощь, когда Юлиан захотел вступить в армию. Однако Ян не чувствовал, что жизнь военного является его призванием, и считал, что Юлиану она тоже не подходит. Но в то же время он не мог и просто отвергнуть свободную волю юноши. В настоящее время он давал Юлиану молчаливое и неохотное согласие.

Хотя Ян был законным опекуном Юлиана, обладал родительскими правами и нёс за него ответственность, это ничем не помогало юноше при обучении. Напротив, это давало младшим офицерам редкую возможность для насмешек:

– Не думай, что с тобой будут обращаться как-то по-особенному только потому, что ты приёмный сын адмирала Яна!.. Только посмотри на себя – ты же позоришь имя адмирала!.. Если ты думаешь, что мы будем обращаться с тобой полегче, то ты ошибаешься!.. Ты, наверное, думаешь, что можешь заплакать и убежать к адмиралу, а он обо всём позаботится, но здесь такого не бывает!..

Подобные комментарии приводили его в ярость, но они никогда не доходили до того, что Юлиан не мог вынести. Юноша знал, что, несмотря на всё это, он находится в выгодном положении. Отношения, пронизывавшие Изерлон и Патрульный флот, несомненно, по-прежнему оставались лучшими во всех вооружённых силах Союза. А на то, что атмосфера не была полностью чиста от негативных эмоций, не стоило обращать внимание – подобное, пожалуй, было невозможно не только для армии, но и для любой группы людей.

II

Флагманом флота Аттенборо был линкор «Триглав». Названный в честь бога войны в славянской мифологии, корабль был красив и даже изящен в своей совершенной функциональности, превосходя в этом отношении даже флагман Яна «Гиперион». «Триглав» прибыл на Изерлон сразу после постройки и был одним из новейших и первокласснейших линкоров Союза. Многие вслух предполагали, что адмирал Ян может переместить на него свой флаг. Когда стало понятно, что эти предположения оказались лишь пустыми разговорами, раздались другие голоса, говорившие, что Ян просто не из тех, кто ценит в боевых кораблях красоту.

– Разрешите обратиться, ваше превосходительство, – не удержался контр-адмирал Мурай, начальник штаба. – Почему вы не сделали «Триглав» своим флагманским кораблём? Мне кажется, его облик подходит для флагмана…

Услышав ответ Яна, Мурай потерял дар речи. Вот что сказал молодой командующий:

– Да, «Триглав», несомненно, красивый корабль. Именно поэтому я и не делаю его своим флагманом. В конце концов, как я смогу восхищаться им изнутри?

У Юлиана были сомнения насчёт серьёзности этих слов. Насколько он знал Яна, тот мог просто подумать, что переместить свой флаг со знакомого корабля на другой будет слишком утомительно. И ему всегда было сложно аргументировано объяснить подчинённым что-то, на самом деле не имеющее смысла, поэтому, быть может, он просто решил дать совершенно неожиданный ответ, чтобы посмотреть, не заставит ли это Мурая замолчать. Так думал Юлиан, хотя в то же время он чувствовал, что Ян может быть абсолютно серьёзен. Короче говоря, Ян всё ещё был для Юлиана трудным для понимания человеком.

На борту «Триглава» движения операторов систем обнаружения становились всё более торопливыми. Приборы засекли группу из более чем тысячи неопознанных кораблей.

Если отбросить незначительную вероятность того, что это огромная группа перебежчиков, единственным возможным вариантом оставалось то, что это военный флот Галактической Империи. Контр-адмирал Аттенборо получил отчёт и сразу же отдал приказ капитанам всех кораблей прекратить учения и объявить второй уровень тревоги. Передовой отряд к тому времени уже смог ощутить на себе приближение врага из-за нарушений связи.

По внутрикорабельным системам связи прозвучал сигнал тревоги: «Обнаружен вражеский флот! Пятьдесят минут до контакта! Всем занять места согласно боевому расписанию!»

Сознание каждого солдата и офицера со скоростью света охватило напряжение. Спящие просыпались и рывком вскакивали, в столовых вскоре не осталось ни единого человека. Что касается новобранцев, то, в отличие от ветеранов, они находились в жалком состоянии, охваченные паникой, неуверенностью и страхом перед неизвестным. Потратив вдвое больше времени на одевание боевого обмундирования, чем их старшие братья по оружию, они, неуверенно озираясь, стояли в коридорах, не зная, что им делать дальше, пока их не оттолкнули с дороги опытные бойцы, смотревшие на новичков так, словно готовы убить их.

– Ну и ну, вот это бардак! И как я должен сражаться, если приходится вести в бой толпу молокососов?! – глядя на корабельный монитор, контр-адмирал Аттенборо схватился за голову, смяв чёрный военный берет на своих стального цвета волосах. В свои двадцать девять лет он был одним из самых молодых адмиралов в истории Союза Свободных Планет, закончив Военную академию спустя два года после  Яна. Он не испытывал недостатка в храбрости и широте взглядов, а то, что Ян, пусть и временно, отпустил к нему Юлиана, свидетельствовало о доверии командующего.

Капитан 2-го ранга Лао, начальник штаба флота Аттенборо, нахмурился.

– Вы хотите сказать, что поведёте этих необстрелянных новичков и стажёров в настоящую битву?

– Разумеется! – ответил Аттенборо.

В конце концов, даже стажёры были причислены к его подразделению именно для того, чтобы сражаться. Рано или поздно им всё равно пришлось бы впервые поучаствовать в бою. Для большинства новобранцев – на самом деле, почти для всех – этот бой случился слишком рано. Однако избежать его было невозможно, как невозможно было опытным членам экипажей в одиночку защитить молодых солдат от всех угроз. Без этих новичков во всех отделах наблюдалась бы критическая нехватка персонала.

– Они должны сражаться. У нас нет возможности оставить их сидеть в сторонке, наблюдая, как остальные играют в войну. Мобилизуйте их.

Отдавая этот приказ, Атенборо не смог сдержать чувства уныния от мыслей о том, сколь многим из них суждено вернуться в свои постели в казармах Изерлона. Всё, что он мог сделать, это попытаться свести к минимуму число предстоящих жертв. Молодой командующий решил взять в этой битве на вооружение принцип «не победить, а не проиграть». Собственно, обстоятельства ему другого выбора и не оставили.

– Флот Аттенборо вступил в боевое столкновение с силами Империи в точке FR Изерлонского коридора…

Когда связист доложил об этом, адмирал Ян Вэнли, один из самых могущественных офицеров Союза Свободных Планет, находился не в центральном командном пункте крепости. Он был не настолько трудолюбивым человеком, чтобы находится на своём посту в нерабочее время. Однако он старался сообщать хотя бы о своём ожидаемом местонахождении, поэтому его адъютант, старший лейтенант Фредерика Гринхилл, смогла быстро найти молодого командующего. Он притворялся спящим на скамейке в ботаническом саду.

– Пожалуйста, проснитесь, ваше превосходительство.

Услышав звук её голоса, Ян поднял одну руку к лежащему на лице берету. Не меняя этой позы, он сонным голосом поинтересовался:

– Что такое?

Когда Фредерика передала ему полученное сообщение, он взял берет в руки и сел.

– Ни дня покоя в пограничной крепости… А ведь весна должна наступать позже в этих северных землях, а? Похоже, будут проблемы. Эй, Юлиан!..  – по привычке позвал Ян приёмного сына. Он огляделся вокруг, пристально посмотрел в лицо Фредерике и со вздохом почесал голову. Затем поднялся на ноги, ворча про себя, и надел берет. – Я отправил его туда, потому что думал, что это будет безопасно…

– Уверена, он благополучно вернётся. Он способный мальчик и не обделён удачей, – произнесла Фредерика, прекрасно понимая, сколь бессильны её слова.

Ян посмотрел на неё с непонятным выражением на лице. Похоже, он не мог понять, воспринимать её замечание как официальное или личное мнение.

– На кораблях того флота очень много новобранцев, – сказал он. – Даже для Аттенборо это будет непросто. Нужно отправиться туда и как можно скорее привести им подкрепление, – однако эти холодные слова и хмурый взгляд были не более чем щитом, за которым Ян спрятал смущение от её участия.

22-го января флоты Галактической Империи и Союза Свободных Планет случайно столкнулись друг с другом в точке, расположенной ближе к имперской стороне узкого, похожего на тоннель участка космического пространства, называемого Изерлонским Коридором. Это стало началом битвы, которая в стратегическом плане была абсолютно бессмысленна.

Это был хрестоматийный пример случайной встречи враждебно настроенных сторон. Ни имперцы, ни республиканцы не ожидали наткнуться на противника столь далеко от его базы.

Граница между этими двумя государствами с их различными политическими системами проходила там, где сталкивались их территории. Так как ни одна из сторон не признавала другую в качестве равного партнёра для дипломатических отношений, никакой официальной границы не существовало, и опасность витала в этой области пространства беззвучным и бесформенным смерчем напряжённости, беспокойства и враждебности. Мысль о том, что в чьих-то глазах, обращённых к этому району, появятся мирные намерения, была напрасной мечтой. И всё же время от времени случались моменты, когда люди ослабляли бдительность. Погрязнув в повседневной рутине однообразных патрулей, ни одна из сторон не ожидала наткнуться на противника. Кто-то мог бы назвать это небрежностью, и не был бы неправ. Но люди просто физически не могут постоянно сохранять концентрацию, и потому подобные случайные инциденты были неизбежны.

Гибкие конечности Юлиана были окутаны боевым костюмом, который он теперь носил как пилот одноместного истребителя-спартанца. В данный момент он стоял в ангаре корабля-носителя, внимательно прислушиваясь к внутрикорабельной связи и ожидая приказа к вылету.

– Силы противника состоят из 200-250 линкоров, 400-500 крейсеров, 1000 эсминцев и 30-40 кораблей-носителей.

«Не такой уж большой флот», – подумал Юлиан. И всё же, в этих кораблях,  лишь несколькими тонкими стенками отделённые от вакуума, находятся около двухсот тысяч членов экипажей, доверивших свои жизни непредсказуемому космосу. Есть ли среди них такие же, как он, идущие в свой первый бой? Юлиан посмотрел на стоящих поблизости пилотов. Уверенные, даже дерзкие лица ветеранов резко контрастировали с бледными лицами новобранцев. Может, это была пустая бравада, но у новичков не было и её.

Внезапно в его голову вторгся голос диспетчера, раздавшийся из наушников:

– Сержант Минц! Займите место в своём спартанце!

Его имя назвали первым среди новичков.

– Есть! – крикнул Юлиан и бегом рванулся к спартанцу, на борту которого значился номер 316 – тому, который был предназначен для него, и только для него.

Он прижал свою идентификационную карточку, где были отмечены его имя, звание, личный номер в армии Союза, последовательность ДНК, группу крови по системам ABO и MN, отпечатки пальцев и запись голоса к панели на кабине. Компьютер спартанца считал всё это и впервые распахнул свой колпак, приветствуя нового пилота.

Юлиан забрался в кабину, пристегнулся и надел шлем, который плотно прилёг к воротнику боевого костюма с помощью электромагнитного крепления. Этот шлем напрямую соединялся с бортовым компьютером, передавая мозговые волны пилота. Если бы они не совпали с теми, что были отмечены в компьютере, то пилот лишился бы сознания от короткого высоковольтного удара. В отличие от фильмов, в реальной жизни украсть спартанец было невозможно. В нём использовалась система псевдоимпринтинга, предназначенная для того, чтобы позволить летать на каждом конкретном спартанце только одному пилоту.

Надев шлем, Юлиан быстро проверил оборудование и питание в своём истребителе.

Солёные таблетки – хлорид натрия, покрытый розовой фруктозой – вместе с пластиковыми бутылками, наполненными концентрированным витаминным раствором, трубки с маточным молочком, смешанным с глютеном, и многое другое. Всё это было частью пищевого набора, благодаря которому он мог неделю прожить, не покидая истребителя.

Кроме того, среди необходимых предметов были также мгновенно затвердевающий резиновый спрей, предназначенный для заделывания трещин в корпусе и сигнальные вспышки с ручной ракетницей для их запуска.

Также присутствовали инъекции кальция. Они были добавлены потому, что, находясь в невесомости, человеческое тело теряет кальций, а быстро восстановить его недостаток с помощью пищи или таблетками невозможно. Вместе с быстродействующими обезболивающими, пилюлями для понижения температуры тела и вызывания искусственной гибернации, органическими германиевыми таблетками и прочими лекарствами, они входили в обязательный медицинский набор.

Эффективные и полезные вещи, по крайней мере, в том случае, если пилот не погибнет мгновенно. С их помощью военное руководство Союза громко заявляло, что не рассматривает солдат как пушечное мясо и делает всё возможное, чтобы их сохранить. Но могло ли это согласовываться с тем, что они всегда прославляли идею смерти на службе государства?

«У всех появляется зловещее предчувствие, когда они оказываются на пороге гибели», услышал где-то Юлиан. Заинтересовавшись, правда ли это, юноша решил обратиться к Яну Вэнли, который много раз оказывался на волосок от смерти. На что опекун ответил ему:

– Юлиан, только не говори мне, что ты веришь словам о гибели от парня, который ни разу не умирал сам, – суровый тон Яна, конечно же, не был на самом деле направлен на Юлиана, но всё же тот покраснел и быстро ретировался.

– Диспетчер, я готов к взлёту. Запрашиваю инструкции, – произнёс Юлиан, следуя протоколу.

– Вас понял. Следуйте к пусковому устройству.

К этому времени уже более десяти истребителей были запущены с корабля-носителя в пустоту космоса. Спартанец Юлиана скользнул вдоль стены к стартовым воротам. Сама стена намагничивалась электрическим током, проходящим через неё, благодаря чему шасси спартанца крепко держались за неё.

Когда он достиг выхода, ток перестал течь, и стена потеряла магнитные свойства.

– Запуск!

И спартанец Юлиана вырвался с корабля-носителя.

III

Весь мир вокруг Юлиана вращался.

Юноша сглотнул. Он знал, что происходит. В тот момент, когда он оказался в невесомости, его чувство верха и низа нарушилось. Множество раз он проходил через это на тренировках, но всё равно не мог привыкнуть.

Его дыхание и пульс ускорились, а давление поднялось. Количество адреналина в крови тоже явно возрастало. Юноша ощущал сильный жар в голове, как снаружи, так и внутри черепа. Сердце и желудок, казалось, стремились разбежаться в разные стороны. В каналах внутреннего уха гремел протестующий гимн. Потребовалось более двадцати секунд, чтобы эти фанфары утихли. Тогда его равновесие и чувство баланса наконец восстановились.

Юлиан глубоко вдохнул и смог, наконец, разобраться в окружающей обстановке.

Он находился посреди зоны боевых действий. И, поскольку обе стороны отчаянно пытались захватить этот участок пространства, в вечной ночи космоса то и дело возникали вспышки света, но темнота тут же поглощала их.

Одна картина привлекла взгляд Юлиана: дружественный корабль-носитель получил удар как раз в тот момент, когда собирался выпустить спартанцев, и в результате взорвался вместе с ними. Шар света раздулся и лопнул, ничего не оставив после себя.

По спине Юлиана пробежал холодок. Он подумал о том, как же ему повезло, что его не сбили сразу же, как он вылетел в космос, и почувствовал благодарность к тем, кто производил расчёты запуска.

Истребитель Юлиана мчался теперь сквозь пространство, наполненное лишь смертью и разрушением. Совсем рядом огромный сильно повреждённый линкор продолжал обрушивать на врага выстрелы всех оставшихся орудий, несмотря на то, что сам находился на краю гибели. Разбрасывая остатки энергии, мимо проплыл разбитый крейсер, потерявший управление. Со всех сторон темноту пронзали лучи света, ракеты прокладывали путь к целям через поле боя, а взрывающиеся корабли были похожи на вспыхивающие и быстро гаснущие звёзды. Но всё это происходило бесшумно. Если бы здесь существовал звук, то от рёва разрывались бы барабанные перепонки, а безумие навеки взяло бы в плен каждого, кто это услышал.

Неожиданно в поле зрения Юлиана возникла валькирия – имперский одноместный истребитель. Сердце юноши пропустило удар. Вражеский истребитель двигался так быстро, что к тому времени, как Юлиан выстрелил, тот уже исчез.

Его повороты были настолько острыми, а движения настолько быстрыми и дикими, что трудно было поверить, что это не живое существо. Кто бы ни пилотировал ту валькирию, это наверняка был опытный ветеран. Юлиану как наяву представились глаза этого солдата, горящие жаждой убийства и уверенностью в победе при виде неопытного противника. Однако пока юноша обдумывал эту мысль, его руки продолжали жить собственной жизнью, выполняя необходимые действия. Спартанец ответил на них столь резким движением, что казалось, его каркас вот-вот не выдержит. Резкая смена траектории вызвала тошноту, но всё же Юлиан увидел, как выпущенный по нему заряд проходит мимо.

Неужели это было простой удачей? Но как ещё это можно было назвать? Юлиан только что впервые в жизни уклонился от выстрела, сделанного куда более опытным пилотом.

Тело под скафандром покрылось гусиной кожей. Но расслабляться было не время. Нужно было внимательно следить за перемещениями врага на главном экране, считывать поступающие данные одновременно с нескольких дополнительных экранов, а также «с максимальной эффективностью подрывать вражеские силы», как советовали инструкции.

«Легко сказать!» – подумал Юлиан. О чём думали инженеры, создававшие спартанца, и составители технических инструкций – что у пилотов фасеточные глаза, как у насекомых? Следят ли остальные пилоты, включая и пилотов валькирий, если на то пошло, за выполнением всех этих чрезмерных требований? И если это действительно так, то каким образом у них хватало времени думать о боевой задаче?

Юлиан ускользнул от очередного выстрела вражеской валькирии, и её пилот, ещё больше возжаждав крови, пошёл на очередной заход. Лучи света пронзили пространство своими белоснежными клыками. Но и в этот раз попадания не было. Противник промахнулся… или это Юлиан уклонился?

Юлиан, насколько это было возможно, старался избегать движения по прямой. Рывок вверх, рывок вниз. Представить себе пустоту в виде невидимой изогнутой поверхности и пройти по её кромке как можно быстрее. Хотя Юлиан и сам в точности не знал, куда полетит, зато его действия сбивали с толку противника. Истребители прошли совсем близко, едва не касаясь друг друга, а в следующий миг закончивший разворот спартанец Юлиана оказался под противником, и юный пилот нажал на спуск своей нейтронной пушки.

«Прямое попадание? Правда?! Да, точно!»

Вечная ночь озарилась очередной вспышкой, затопившей поле зрения. Фрагменты уничтоженной валькирии разбросало в стороны, и теперь они сверкали отражённым светом, превратив уголок пространства в калейдоскоп радужных оттенков.</p