Том 1. Глава 4. Рождение Тринадцатого флота (2)

Дети-сироты воспитывались в домах солдат и офицеров. Правительство выделяло опекунам на их содержание определённую сумму денег и до пятнадцати лет они жили как все прочие дети, посещая обычные школы. Но потом они должны были сделать выбор – те, кто добровольно пошёл в армию или поступил в Военную академию, техническое или иное учебное заведение с военной направленностью, освобождались от необходимости возвращать вложенные в них средства.

Для военных даже женщины были важным человеческим ресурсом в тыловых службах, а также медицинской, транспортной, диспетчерской, аналитической, службе связи и многих других.

– В общем, можешь считать это чем-то вроде средневековой системы ученичества. Хоть и более порочной, так как при нём с помощью денег стараются ограничить будущее людей, – со здоровым сарказмом объяснял Яну Кассельн, недавно назначенный в штаб тыловой службы. – Как бы то ни было, человек не может жить без пищи. А значит, его должен кто-то кормить. Так что давай, уж одного ты можешь взять.

– Да у меня и своей-то семьи нет…

– Вот именно! Значит, ты не выполняешь своей обязанности перед обществом по содержанию жены и ребёнка. К тому же правительство помогает материально. Будет стыдно, если ты никого не возьмёшь. Хватит уже жить  вольным холостяком!

– Понял… Но только одного.

– Если хочешь, можешь взять и двоих.

– Одного уже много.

– Вот как? Тогда я хотя бы подыщу такого, кто ест за двоих.

Четыре дня спустя после этого разговора, мальчик по имени Юлиан появился в доме Яна.

В тот же день он нашёл себе и место в своей новой семье. Учитывая, что прежнего единоличного хозяина жилища с трудом можно было назвать способным или трудолюбивым в домашних делах, всё находилось в ужасном состоянии. Хотя у него была домашняя компьютеризированная система, он всегда ленился вводить в неё команды для управления различными бытовыми приборами, так что в итоге она не приносила никакой пользы, а дом тем временем покрывался слоем пыли.

Юлиан решил заняться этим, в том числе и ради собственного комфорта. Через два дня после появления в доме нового жильца, Ян отправился в командировку. Вернувшись неделю спустя, он нашёл свой дом оккупированным силами аккуратности и эффективности.

– Я распределил данные в вашем компьютере по шести разделам, – доложил двенадцатилетний командир оккупационных сил хозяину дома, застывшему на пороге с ошеломлённым видом. – Первое – «управление домом», второе – «управление приборами», третье – «безопасность», четвёртое – «сбор данных», пятое – «исследования» и шестое – «развлечения». В первом пункте находятся бытовой учёт и общие настройки, во второй – кондиционер, стиральная машина, сушилка и прочие приборы, в третьей – охранная сигнализация и огнетушитель, в четвёртой – новости, погода и информация из магазинов… Пожалуйста, запомните всё это, капитан!

Ян в то время был капитаном. Он молча сел на диван в гостиной, раздумывая над тем, что бы сказать этому невинно улыбающемуся маленькому захватчику.

– Думаю, я навёл порядок во всём доме. Но если что-то пропустил – только скажите. Могу я что-нибудь для вас сделать?

– Как насчёт чашечки чая?

Ян запоздало подумал, что в доме может не оказаться ни одной чистой чашки, но мальчик уже возвращался с кухни, неся чайный сервиз, почищенный и выглядящий почти как новый. Затем, на его глазах, Юлиан с удивительным мастерством заварил чай. Отпив глоток из поставленной перед ним чашки, Ян решил сдаться этому маленькому мальчику. Уж слишком хороши оказались вкус и аромат. Как позже рассказал Юлиан, его отец был лейтенантом космофлота и ещё большим поклонником чайной церемонии, чем сам Ян. Он-то и научил сына разбираться в сортах чая и способах заваривания.

Спустя полгода после того, как Ян принял стиль ведения хозяйства Юлиана, к нему в гости заглянул Алекс Кассельн, желавший поиграть в трёхмерные шахматы. Обведя взглядом комнату, он выразил своё мнение удивлённым присвистыванием и саркастическим заявлением:

– Впервые в истории человечества в это жилище пришла чистота! Правду говорят люди, утверждая, что ребёнок настолько же зрел, насколько неумелы его родители.

Яну нечего было ответить.

Прошло ещё два года. Юлиан вырос более чем на десять сантиметров, и в его чертах оставалось всё меньше детского. Его оценки, судя по всему, также были хороши. «Судя по всему», – потому что его опекун говорил, что до тех пор, пока не случилось чего-то плохого, не стоит рассказывать о всяких мелочах, а также потому, что воспитанник нередко приносил домой разные награды и медали. По словам Кассельна, он был «учеником, превзошедшим своего учителя».

– Сегодня в школе меня спросили, что я намерен делать со следующего года.

Для Юлиана было необычно прерывать воспитателя во время обеда, и вилка Яна замерла, не донеся до рта кусочек рагу. Он внимательно посмотрел на мальчика.

– Выпускной будет в июне следующего года, так ведь?

– Да, но есть система, благодаря которой можно выпуститься на полгода раньше, если сдать все экзамены.

– В-вот как, – его безответственный опекун был ошеломлён. – Значит, ты хочешь закончить школу и стать солдатом?

– Верно. В конце концов, я ведь сын солдата.

– Не существует закона, по которому ребёнок должен обязательно идти по стопам родителей. Мой отец, к примеру, был торговцем. Если тебе нравится что-то другое – займись этим, – сказал ему Ян, вспомнив лицо Уилла, мальчика, встреченного им недавно в космопорту.

– Но если я не пойду на военную службу, вам придётся выплатить все вложенные в меня деньги…

– Значит, я заплачу их.

– Что?..

– Не смотри свысока на своего опекуна! У меня достаточно сбережений, чтобы оплатить это. И, в первую очередь, тебе нет необходимости заканчивать школу раньше срока. Почему бы не провести это время весело?

Щёки мальчика покраснели от смущения:

– Я не могу взваливать на вас такой груз.

– Не возражай, малыш. Дети и должны жить за счёт родителей, пока не вырастут.

– Большое спасибо, но всё же…

– Но что? Ты так сильно хочешь стать солдатом?

Юлиан с подозрением взглянул на него:

– Почему-то это прозвучало так, будто вы не любите солдат.

– Не люблю.

Короткий и ясный ответ Яна озадачил юношу:

– Но если это так, то почему вы им стали?

– Всё очень просто. У меня не было способностей к чему-либо ещё.

Ян доел рагу и вытер рот салфеткой. Юлиан убрал со стола и включил посудомоечную машину. Потом достал из шкафчика чай и стал заваривать красноватый напиток из листьев Шиллонг.

– Как бы там ни было, хорошенько обдумай всё ещё раз. Не причин с этим торопиться.

– Хорошо. Я подумаю. Но, коммодор, в новостях говорили, что граф Лоэнграмм вступил в ряды армии в пятнадцать лет.

– Насколько я знаю, это правда.

– И там показывали его фотографию. Вы знали, что он очень красив?

Ян много раз видел лицо Райнхарда фон Лоэнграмма. Не в живую, конечно, а на снимках и голограммах. Он даже слышал, что этот имперец более популярен среди женщин из штаб-квартиры тыловой службы, чем любой офицер Союза, и это казалось вполне вероятным. Ян никогда не видел более красивого молодого человека.

– И что? Даже я не так уж плохо выгляжу. Разве я не прав, Юлиан?

– Хотите молока к чаю или предпочтёте бренди?

– Бренди.

В этот момент замигала лампа охранной сигнализации, и раздался предупреждающий сигнал. Юлиан подбежал к монитору и схватил пульт управления. В инфракрасном спектре ночного видения было видно множество фигур. На головах у всех были надеты белые капюшоны с прорезями для глаз.

– Юлиан.

– Да?

– Ты случайно не знаешь, может, в эти дни у клоунов появилась мода сбиваться в толпы и наносить благотворительные визиты?

– …Это отряд рыцарей-патриотов.

– Не знаю цирковой труппы с таким названием.

– Это новое экстремистское движение националистов. В последнее время они стали довольно известны. Занимаются тем, что преследуют людей, выступающих против правительства или ведения войны… Но это не имеет смысла, зачем им врываться к нам? Вас они даже хвалили, так в чём же дело?

– Сколько их там? – небрежным тоном спросил Ян.

– На территорию дома вошло сорок два, – ответил мальчик, взглянув на цифру в углу экрана. – То есть уже сорок три… Нет, сорок четыре…

– КОММОДОР ЯН! – усиленный мегафоном голос заставил слегка завибрировать армированное стекло стен.

– Да слышу я, слышу… – пробормотал Ян, хотя его, конечно, не было слышно на улице.

– Мы – корпус рыцарей-патриотов, люди, которые по-настоящему любят свою страну! Мы осуждаем тебя! Ты совершил поступок, подрывающий единство и боевой дух наших граждан! Возможно, твои военные достижения сделали тебя слишком высокомерным! Уверен, ты понимаешь, о чём мы говорим!

Ян почти физически почувствовал удивлённый взгляд Юлиана на своей щеке.

– Коммодор Ян! Ты выразил презрение к священной панихиде! В то время, как все участники церемонии в едином порыве поддержали пламенную речь председателя комитета обороны и клялись уничтожить империю, ты единственный остался сидеть! Не является ли твоя надменность насмешкой над волей нашего народа?! Мы осуждаем тебя! Если тебе есть, что ответить, выйди и скажи нам это! Сразу предупреждаю, бесполезно пытаться вызвать полицию! У нас есть способ вывести из строя систему связи!

«Понятно. Похоже, за спинами этих рыцарей-патриотов или как их там, скрывается ещё более ярый «патриот» своей страны, Джоб Трунихт. Уж больно похожи их выступления, словно эти пафосные и поверхностные речи писал один и тот же человек…»

– «Единственный, кто остался сидеть и с надменным видом насмехался над волей народа»? Вы правда так делали, коммодор? – спросил Юлиан.

– Ну… Да… В некотором роде…

– Зачем вы снова себя так вели?! Неважно, что у вас в мыслях, что мешало вам притвориться? Встали бы и похлопали. Другие видят только внешние проявления, вы же сами знаете.

– Малыш, ты говоришь точь-в-точь как Кассельн.

– Причём тут контр-адмирал Кассельн? Это понятно даже детям!

– В чём дело? – вновь раздался голос снаружи. – Не выходишь? Осталось ещё немного стыда в твоём сердце? Но даже если ты раскаиваешься, мы примем твои извинения, только если ты выйдешь к нам и повинишься!

Ян щёлкнул языком и собрался встать, но Юлиан схватил его за рукав.

– Коммодор! Как бы вы ни злились, нельзя использовать оружие!

– Не делай поспешных вводов, малыш. С чего ты взял, что не получится просто поговорить с ними разрешить дело мирно?

– Но… Вы ведь не хотите говорить с ними?

Ян не нашёлся с ответом, а в следующий момент окно из армированного стекла с громким звоном треснуло. Стёкла в доме невозможно было разбить камнем, но предмет, влетевший в комнату, и не был камнем. Металлический шар размером с голову человека пролетел через всю комнату и врезался в полку, разбил стоявшие на ней керамические изделия и с глухим стуком упал на пол.

– Ложись! Это опасно! – крикнул Ян.</p

Они едва успели укрыться за массивным диваном, когда шарик взорвался. Разлетевшимися во все стороны осколками уничтожило лампы, тарелки, стулья и всё остальное, находившееся в комнате.

Ян лишился дара речи. Рыцари-патриоты использовали гранатомёт с особым зарядом, который иногда использовали военные инженеры, чтобы сносить небольшие здания без угрозы пожара.

Повреждения были относительно невелики и поверхностны, значит, они настроили заряд на минимальную мощность. В противном случае вся комната превратилась бы в груду обломков. Но как бы то ни было, откуда у гражданских вообще взялось армейское вооружение?

Взглянув на Юлиана, чтобы убедиться, что тот в порядке, Ян заметил, что мальчик всё ещё сжимает в руках пульт управления системами дома. Ему в голову пришла одна мысль и он прищёлкнул пальцами.

– Юлиан, дай-ка мне пульт… Так, где тут выключатель поливного устройства?

– 2-А-4. Вы хотите им ответить?

– Да, нужно научить их хорошим манерам!

– Понял!

– Ну как тебе? Теперь ты готов с нами поговорить? Если нет, то готовься ко второму… – голос оборвался визгом. Разбрызгиватели, установленные на максимальную мощность, ударили людей в белых капюшонах толстыми струями воды. Мгновенно промокшие и растерявшиеся, они слепо заметались туда-сюда.

– Ну что, поняли, как опасно злить настоящего джентльмена, полагаясь лишь на количество, хулиганы? – негромко проворчал Ян.

Издали раздались звуки полицейских сирен. Скорее всего, полицию вызвали жители соседних домов. Тем не менее, тот факт, что власти начали действовать лишь сейчас, показывал, что эти самозваные рыцари-патриоты оказались неожиданно сильной группировкой. Впрочем, если за ними действительно стоит Трунихт, то это вполне объяснимо. Пока же они спешно разбегались. Вероятно, сегодня у них не будет настроения праздновать очередную «победу».

Прибывшие наконец сотрудники полиции не поверили, что за происшествием действительно стоят рыцари-патриоты, утверждая, что эти люди истово любят свою страну.

– Если всё так, как вы говорите, – обиделся Ян, – то почему они не идут добровольцами во флот? Разве настоящие патриоты станут нападать среди ночи дом, в котором живут дети и громить всё вокруг?! Да и вообще, если они делают такое правое дело, то почему носят маски?!

Пока Ян препирался с полицейскими, Юлиан начал разбирать беспорядок в доме.

– Я тоже помогу, – сказал Ян, поняв бесполезность попыток что-то доказать.

– Не стоит. Вы будете лишь мешать, – Юлиан махнул на него рукой. – Сядьте пока на стол, пожалуйста.

– …На стол?

– Не бойтесь, я быстро всё закончу.

– …И что я буду делать на столе?

– Хмм… О! Я приготовлю чай и вы посидите и спокойно попьёте его, пока я прибираюсь.

Ян, ворча себе под нос, залез на столешницу массивного и потому оставшегося целым стола и сел, поджав под себя ноги. Но, увидев осколок керамики в руках Юлиана, возмутился:

– Это был красный фарфор периода Ваньли династии Мин! Единственная часть коллекции отца, которая не была подделкой…

Когда в десять часов вечера позвонил по видеофону Кассельн, Юлиан уже почти закончил уборку.

– Привет, парень. Где сейчас твой опекун?

– Он вон там.

Юлиан махнул рукой в сторону стола, на котором сидел глава семьи, скрестив ноги и неспешно прихлёбывая чай. Кассельн в течение пяти секунд молча смотрел на эту сцену, а потом медленно спросил:

– Это у вас обычай такой, сидеть на столе?

– Только по определённым дням недели, – с невинной улыбкой ответил Ян.

– …Ладно. Но я звоню не поэтому. Тебя срочно вызывают в оперативный штаб. Я уже выслал за тобой машину, она должна подъехать с минуты на минуту.

– Почему так срочно?

– Тебя вызывает лично начальник Центра Ситоле.

Когда Ян возвращал на блюдце чашку, стук вышел громче, чем обычно. Юлиан на мгновенье застыл от удивления, но быстро пришёл в себя и поспешил принести форму Яна.

– Что начальнику Центра от меня нужно?

– Я знаю лишь, что дело срочное. Ладно, увидимся в штабе.

Кассельн отключил связь, а Ян скрестил руки и ненадолго задумался. Когда он обернулся, Юлиан уже стоял рядом, держа в руках мундир. Пока коммодор переодевался, прибыла машина. Вечер получался насыщенным сразу в нескольких отношениях.

На пороге он обернулся:

– Наверное, это надолго. Не жди меня.

– Так точно, коммодор! – ответил мальчик, но у Яна появилось ощущение, что мальчик не собирается поступать, как ему сказано.

– Юлиан, думаю, когда-нибудь мы посмеёмся над тем, что случилось сегодня. Но, возможно, это случится нескоро. Похоже, наступают плохие времена.

Он сам не понимал, почему он вдруг это сказал. Но мальчик серьёзно взглянул на него и ответил:

– Коммодор, я… Наверное, я говорю много неуместного, но, пожалуйста, не беспокойтесь об этом. Я хочу, чтобы вы шли по пути, который считаете правильным. И я больше чем кто-либо ещё верю в верность вашего пути.

Ян посмотрел на мальчика и, хотя он хотел что-то сказать, в конце концов, просто взъерошил его льняные волосы и пошёл к ожидающей у дороги машине.

Юлиан стоял на крыльце, пока задние огни автомобиля не растворились в темноте ночи.

IV

Гранд-адмирал Сидни Ситоле, начальник Центра стратегического планирования Союза Свободных Планет, был пожилым чернокожим человеком почти двухметрового роста. Хотя и не из тех, чей талант виден сразу, но он был надёжным организатором и неплохим стратегом. Люди доверяли его простому, но полному достоинства характеру. Он пользовался всеобщей поддержкой, хотя и не был дико популярен.

Должность начальника Центра стратегического планирования – самый высокий пик, к которому могли стремиться миллионы мужчин и женщин в форме. В военное время человек, занимающий этот пост, также являлся заместителем главнокомандующего вооружённых сил Союза. Ну а главнокомандующим был председатель Верховного Совета, то есть глава государства. Ещё одним его заместителем, наряду с начальником Центра, являлся председатель комитета обороны, глава военной администрации.

К сожалению, в настоящий момент в Союзе Свободных Планет двое заместителей главнокомандующего находились не в самых хороших отношениях. Им необходимо было взаимодействовать, ведь без этого военная машина начинала буксовать, но поделать ничего было нельзя. Отношения Трунихта и Ситоле, людей с очень разными характерами, чаще всего описывались как «вооружённый нейтралитет».

Когда Ян вошёл в его кабинет, адмирал Ситоле приветствовал его ностальгической улыбкой. Много лет назад, когда Ян учился в Военной академии, Ситоле был её директором.

– Присаживайтесь, контр-адмирал Ян.

Ян послушно занял предложенное кресло.

– Я вызвал вас, так как хотел кое-что сообщить. Приказ о вашем назначении выйдет только завтра, но всё уже решено, вас производят в контр-адмиралы. Полагаю, вы знаете причину?

– Потому что я проиграл?

Ответ  Яна вызвал у старого адмирала страдальческую улыбку:

– А вы нисколько не изменились со времён Академии. Всё так же с умиротворённым видом выдаёте едкие замечания.

– Но это ведь правда, не так ли, дирек… то есть, ваше превосходительство?

– Почему вы так считаете?

– В одном древнем трактате о войне говорится, что если кого-то начинают заваливать наградами, значит, командование находится в отчаянном положении. По-видимому, вам крайне необходимо отвести взгляд общественности от поражения, – в тоне Яна не слышалось ни намёка на извинение, что вновь вызвало страдальческую гримасу у адмирала. Потом он скрестил на груди руки и внимательно посмотрел на бывшего ученика.

– В некотором смысле, вы правы. Мы потерпели сокрушительное поражение, какого не знали много лет. И гражданские, и военные люди находятся в крайнем расстройстве. Чтобы немного успокоить их, государству нужен герой. Иными словами – вы, контр-адмирал Ян, – при этих словах на губах Яна мелькнула улыбка, но довольным он не выглядел. – Наверное, вам не нравится становиться «искусственным героем». Но если такова необходимость, то это ваш долг как солдата. Кроме того, ваши достижения в любом случае заслуживают награды. Если бы мы не повысили вас, у людей возник бы вопрос, реагируют ли комитет обороны и оперативный штаб на успехи и неудачи военных.

– Кстати, насчёт комитета обороны. Что сказал по этому поводу председатель Трунихт?

– В таких вопросах личное мнение отдельного человека не имеет значения. Даже если он председатель комитета обороны, он в первую очередь государственное лицо.

«Насчёт сохранения лица перед обществом всё верно. Но вот натравить на меня этих рыцарей-патриотов ему ничто не помешало».

– Кстати, я хотел спросить о другом, – с видимым облегчением оставил тему своего недруга Ситоле. – Тот план операции, который вы представили вице-адмиралу Паэтте перед боем… Как по-вашему, наш флот победил бы, если бы следовал ему?

– Да, наверное, – ответил Ян так скромно, как только смог.

Адмирал Ситоле глубоко задумался, пощипывая подбородок, а потом спросил:

– Но мы ведь ещё можем воспользоваться им, если выпадет возможность? И когда придёт время, мы отплатим Лоэнграмму за это поражение.

– Это может сработать против графа Лоэнграмма. Если успех сделает его дерзким, если он вновь захочет малыми силами разбить большие, то план ещё можно будет привести в жизнь… Однако…

– …Однако?

– Однако я не думаю, что это произойдёт. Победа малыми силами над превосходящим врагом, конечно, выглядит эффектно, но это скорее из области фокусов, чем военной стратегии. И я думаю, что граф Лоэнграмм это прекрасно понимает. В следующий раз, когда он решит напасть, он наверняка приведёт огромный флот.

– Это правда, собрать больше войск, чем у противника – это основа военной стратегии. Дилетанты, однако, больше приветствуют то, что вы назвали фокусами… Они считают неумехой того, кто не может победить превосходящего противника. Так что, когда вы проигрываете вдвое уступающему по численности врагу…

На лице пожилого адмирала ясно отразилась тоска. Что бы по этому поводу не думали сами военные, в глазах граждан и правительства они выглядят тускло.

– Контр-адмирал Ян, мы не ошиблись с точки зрения основ стратегии. Мы послали против врага вдвое большую силу. Так почему же, несмотря на это, мы потерпели столь разгромное поражение?

– Потому что облажались в применении этой силы, – прямо ответил Ян. – Имея преимущество, мы не смогли его использовать. Видимо, наше превосходство сыграло с нами дурную шутку – мы слишком уверились в победе и успокоились.

– И?

– Не считая эпохи так называемой «кнопочной» войны, а также того периода бурного развития радарных устройств, всегда существовало два главных принципа использования войск на поле боя: сконцентрировать силы и быстро переместить их. Граф Лоэнграмм наглядно продемонстрировал нам, как это делается.

– Хм…

– И посмотрите, что делали мы, – продолжал Ян. – Пока враг уничтожал 4-й флот, два других тратили время, следуя первоначальному плану. Разведка передвижений противника и анализ этой разведки были выполнены неудовлетворительно. Поэтому всем трём флотам пришлось сражаться в одиночку и без подкрепления. Вот что случается, когда забывают о принципах концентрации и мобилизации сил.

Ян умолк. В последнее время он редко бывал столь многословен. Видимо, он всё же немного волновался.

– Ясно. А вы проницательны, – покивал Ситоле. – Но я хотел сказать вам ещё кое-что. Хотя это, в отличие от присвоения вам нового звания, ещё не решено… Планируется создать новое боевое соединение из остатков Четвёртого и Шестого флотов – Тринадцатый флот. И командование этим флотом будет доверено вам.

Ян склонил голову набок:

– Но разве для того, чтобы командовать флотом, не нужно иметь звание от вице-адмирала и выше?

– Новый флот будет уступать обычному в численности примерно вдвое. В его состав войдут 6400 кораблей и 700 000 солдат, так что звание не будет играть роли… И первым заданием Тринадцатого флота станет захват крепости Изерлон,  – совершенно спокойным тоном добавил Ситоле.

Молодому контр-адмиралу потребовалось некоторое время, чтобы осмыслить сказанное и переспросить:

– Вы говорите, чтобы я с половинным флотом захватил крепость Изерлон?

– Именно.

– Вы верите, что это возможно?

– Я верю, что если этого не сможете вы, то не сможет никто.

««Я в тебя верю!», «Ты сможешь»… Старые привычные клише», – подумал Ян. – «Сколько же людей поддались этому сладкому шёпоту и в итоге отдали жизнь, пытаясь сделать невозможное. А вот те, кто подтолкнул их, никогда не несли ответственности».

Ян задумчиво молчал.

– Как я понимаю, вы не уверены в своих силах?

После этих слов начальника Центра, Ян ещё больше не знал, что ответить. Если бы он не был уверен, он бы сразу так и сказал. Но у него была уверенность и надежда на успех. Он знал, что если бы командиром был он, то флот Союза в прошлом не потерпел бы поражения во всех шести атаках на Изерлон.

Но Ян не хотел играть по правилам, навязываемым ему начальником Центра стратегического планирования.

– Если вы совершите столь выдающийся подвиг, как захват Изерлона во главе нового флота, – медленно заговорил Ситоле, почти до неприличия пристально вглядываясь в лицо Яна, – то независимо от того, что он будет думать о вас лично, даже у председателя комитета обороны Трунихта не останется выбора, кроме как признать ваши способности.

«А значит, и позиция начальника Центра усилится по сравнению с председателем комитета обороны. Происходящее скорее относится к политике, чем к военной стратегии. Ну и хитрец же наш бывший директор!»

– Я сделаю всё, что смогу, – после долгой паузы сказал Ян.

– Правда? Вы сделаете это? – Ситоле с довольным видом кивнул. – Тогда я прикажу Кассельну поторопиться с организацией и снабжением флота. Если вам что-то понадобится, просто обратитесь к нему. А я окажу любую поддержку.

«Когда же нам придётся отправляться? До утверждения нового начальника Центра остаётся около семидесяти дней. И он явно стремится вновь получить назначение на этот пост. А значит, операция по захвату Изерлона должна быть завершена до этого. Если посчитать, что на саму операцию необходимо дней тридцать, то у нас остаётся не более сорока дней до вылета с Хайнессена».

Трунихт вряд ли выступит против этой операции и кадровых решений по ней. Ведь, разумеется, Изерлон невозможно взять половинным флотом, а когда операция закончится провалом, он сможет публично разделаться с Ситоле и Яном. Так что он теперь может смело поднять тост за то, что его противники сами вырыли себе могилы.

А Ян вновь некоторое время не сможет пить чай, заваренный Юлианом. И это было для него очень досадно…