Глава 59. Нельзя увидеть Чанъань

Государство Чжао находилось на юге Южного Предела, континент Наньшань состоял из двух больших регионов, одним из которых являлся Южный Предел и граничащая с ним Западная Пустыня. От второго большого региона их отделяло Море Млечного Пути, возможно, когда-то давно это был один большой континент.

Государство Чжао, хоть и находилось на оконечности Южного Предела, но чтобы добраться из него до Моря Млечного Пути, требовалось пересечь бесчисленное количество гор, и только тогда можно было увидеть бескрайнее Море Млечного Пути.

Хотя Государство Чжао не было особо крупным регионом и в нем не проживало очень много людей, его столица оказалась оживленной и многолюдной. Несмотря на поздний вечер из окон домов лился теплый свет, отчего путники или просто те, у кого не было дома, чувствовали себя не так одиноко.

Мэн Хао шел по пустым и заснеженным улицам, днем на них не протолкнуться, но ночью они словно вымирали. Случайные прохожие, что встречались на улице, надвигали конические шляпы поглубже и спешили куда-то по своим делам.

Впереди едва различимо замаячил силуэт большой башни. Это оказалась пагода, называлась она Башней Тан. Триста метров в высоту, она нависала над городом подобно горе, невольно приковывая к себе взгляды всех в этом городе. Даже снегопад не мог скрыть свидетельств той заботы, что ей оказывали: Король Чжао, ученые и много другие люди, что построили её. Башня была обращена в сторону Восточных Земель, Великого Тана и Чанъань. До этого Мэн Хао никогда не бывал в столице и, конечно же, не видел Башню Тан, но идя вниз по улице в её сторону, он ни капли не сомневался… что перед ним именно она.

(Прим. Чанъань – образное название столицы, вероятно имеется ввиду столица Восточных Земель)

Он с детства мечтал, что когда-нибудь станет государственным чиновником, и, забравшись на неё, сможет увидеть далекие просторы этого мира.

Он не спускал глаз с Башни Тан, рядом с которой кружил снег. Столько времени минуло с тех пор.

«Перед исчезновением отца и матери, – прошептал он сам себе, – видели фиолетовый ветер, люди говорили, что это счастливое предзнаменование и что в небе появились небожители…» Башня почему-то напомнила о событиях той ночи, ночи, которую он никогда не забудет. Этой ночью его детство закончилось. С той самой ночи у него больше не стало опоры в виде отца и матери, именно тогда он должен был стать сильней.

После того случая он начал мечтать о Восточных Землях и Великом Тане!

Народ болтал, что его родители погибли, но Мэн Хао знал, они просто пропали, даже сейчас они где-то там, далеко. В его памяти навсегда отпечаталось, как его отец в пурпурном халате смотрел в окно на фиолетовый ветер в ту злополучную ночь; тревожный взгляд отца, обращенный на него; тихий плач матери. Он никогда не забудет ту ночь, никогда.

За все последующие годы он ни с кем об этом не говорил, храня эти воспоминания в самом дальнем уголке своего сердца.

Нависающий силуэт Башни Тан становился всё ближе, а он задавался вопросом, отчего именно сейчас его догнали воспоминания из прошлого. Его вздох прорезал холодный ветер. Он никогда не покинет столицу, Государство Чжао и Южный Предел, он не пересечет Море Млечного Пути и не достигнет Чанъань.

«Мама много рассказывала о Великом Тане, может быть дело в этом? – прошептал он. – Она рассказывала, что в столице каждого государства стоит Башня Тан, люди говорили, что именно на ней можно оказаться ближе всего к Чанъану, не посетив его лично».

Он вышел на площадь, где стояла Башня Тан, и взглянул вверх.

Снежная пелена застилала глаза, вокруг него свистел холодный ветер. Вся башня была припорошена снегом. С места, где он стоял, было четко видно, сколько труда в неё вложили при строительстве, с восьмистороннего основания поднималась огромная пагода из зеленого камня.

Она полностью совпала с образом, который он представлял долгие годы.

Не обращая внимания на снегопад, площадь патрулировали солдаты. В это место… был доступ только у высокопоставленных чиновников и могущественных людей, которые могли совершить здесь жертвоприношение и исполнить различные обряды.

Мэн Хао прошел незамеченным мимо смертных солдат и вошел в башню, внутри ввысь устремлялась огромная лестница, стены покрывали цветные фрески, на них изображались Восточные Земли, Великий Тан и Чанъань.

«Я помню, как мама описывала мне Великий Тан, тогда я был еще слишком мал, чтобы понять, о чем она говорила. Но если вдуматься, она описывала Восточные Земли, Великий Тан и Чанъань так… словно видела их собственными глазами, иначе как она могла рассказывать о них в таких подробностях? Всё, как на этих барельефах», – поднимаясь по лестнице, он разглядывал барельефы, и в конечном итоге достиг вершины башни и конца барельефов. На них запечатлены жизнь, культура, красивые пейзажи, и множество невероятных легенд и историй, трогательных и вдохновляющих историй.

Снаружи дул сильный ветер, он уже надул толстый слой снега на крыше башни. Мэн Хао глубоко вздохнул и посмотрел вдаль, но всё, что он увидел – это снег. Он не смог разглядеть сквозь него Восточные Земли, Великий Тан или Чанъань.

“Выходит, отсюда нельзя увидеть Чанъань”, – прошептал он. Так Мэн Хао и стоял, погруженный в глубокие раздумья. Он здесь не для того, чтобы принести жертву небесам, как какой-нибудь чиновник, он Практик на восьмой ступени Конденсации Ци.

«Теперь я следую по другому пути, но направление мое осталось неизменным», – его волосы развевались на ветру. Снег, который в них попадал не таял, словно он одобрял жизнь Мэн Хао, словно тот тоже был снегом.

Спустя какое-то время он сел скрестил ноги и тихо начал медитировать.

Ночью снег повалил еще сильней, внизу в домах горел яркий свет, но на вершине Башни Тан стояла кромешная тьма и тишина. Посреди снегопада Мэн Хао видел образы себя самого, когда он еще жил в уезде Юньцзе.

Снежная ночь медленно подошла к концу, с первыми лучами рассвета Мэн Хао открыл глаза.

Было трудно определить, кто первым взглянул, он на солнце, или же солнце посмотрело на него. На заре город пришел в движение, по улице сновали толпы людей. Мэн Хао смотрел на раскинувшийся перед ним мир смертных, он тихо наблюдал за ним, пока не опустилась ночь.

Вновь занялся рассвет. Так прошел один день, за ним второй, а потом и третий.

Семь дней Мэн Хао взирал вниз. Поначалу его глаза выглядели блекло и нерешительно, потом они стали ярче и, наконец, стали абсолютно спокойны.

Что-то неуловимо в нем изменилось. Он достиг состояния просветления о самой жизни. На рассвете восьмого дня он увидел, как к Башне Тан идут солдаты и чиновники, чтобы исполнить обряд. Впереди стоял мужчина в золотом халате, у него за спиной ровно выстроилась толпа людей. Он преподнес жертву небесам и земле, то же самое сделали и большинство жителей города.

Мэн Хао встал, когда они поклонились небесам. Он покинул башню, избегая их пиетета. Пришло время уходить, он запрыгнул на свой чудесный веер и собирался уже улететь прочь, но он решил в последний раз посмотреть на башню.

Стоило сделать это, как его глаза расширились от удивления, перед башней множество людей пали ниц, а сама башня начала мягко светиться.

Это сияние было скрыто от глаз простых смертных, только обладатель духовной энергии мог его увидеть.

Этот свет выстрелил вверх, разогнав облака и создав в небе огромный водоворот. Смертные внизу ничего из этого не заметили, но Мэн Хао видел все. Напуганный, он втянул полную грудь воздуха.

В водовороте он увидел… бесконечное поле, усеянное костями и руинами, на нем клубился черный туман, и повсюду витала смерть. Он не мог разглядеть всех подробностей, но нутром чуял таинственную и ужасающую ауру этого места.

Когда он увидел в водовороте невероятных размеров гроб посреди черного тумана, у него душа ушла в пятки. Там, среди руин и костей, неподалеку от гроба сидел, скрестив ноги высохший труп. Внезапно его глаза распахнулись. В его пепельно-бледных глазах кружились семь бледных точек света, чем-то они напоминали звезды. Взгляд этих серых глаз через водоворот устремился к Мэн Хао, в ту же секунду его разум сотряс грохот, он невольно закрыл глаза, когда почувствовал в них резкую боль.

Ему казалось, что эти семь звезд сейчас появятся уже в его глазах, как и у этого сероглазого трупа.

Внезапно по всему его телу начали появляться следы тления, из пор его тела повалил отвратительный черный туман.

В ужасе Мэн Хао бросился бежать. В этот момент водоворот неожиданно исчез среди облаков, давящее на него чувство испарилось вместе с ним. Все вернулось в норму, словно он только что видел галлюцинацию.

Однако на его теле следы тления не исчезли, от него тонкой струйкой вился Ци Смерти. На его лице то и дело сменялись выражения, он посмотрел вниз на Башню Тан, хотя сияние исчезло, но люди продолжали свои молитвы. Его лицо помрачнело, и он без раздумий превратился в луч света и исчез вдалеке.

Мэн Хао уже покинул пределы столицы, но то и дело оборачивался к Башне Тан. Он внимательно изучил небо и постепенно в его голову начали закрадываться сомнения.

«Все это могло быть простой галлюцинацией. Башня Тан… что это за место такое? Я думал, что это обычное строение смертных, но, судя по всему ошибся! Что за место я видел в том водовороте…? Руины, Ци Смерти, все те кости…» – у него мороз прошел по коже, когда он вспомнил о том мертвеце, что видел среди руин.

В бездушных, мертвецких и жутких глазах трупа его больше всего напугали странные семь звезд. От одной мысли об этом его прошиб холодный пот.

«И этот… гроб», – Мэн Хао тяжело задышал от страха.

«Кто лежит в этом гробу, и почему он внезапно появился внутри этого водоворота? Почему…? Какое к этому имеет отношение Башня Тан…? Может быть это как-то связано с Великим Таном в Восточных Землях?» – Мэн Хао ещё раз обернулся к Башне Тан. С каждой секундой трепет в нем только рос. Он летел вперед, пока не был вынужден приземлиться, продолжить свой путь на своих двоих.

В его голову закралась мысль: когда он взглянул на труп в водовороте, то навлек на себя… беду…