Том 7. Глава 2. Воссоединение и расставание. Часть 6

На следующий день, после занятий, я незаметно вздохнул, расслабляя свои напряженные плечи. Причина, по которой мои плечи были напряжены – это одна из моих одноклассниц, чьи действия я не до конца понимаю.

Ко мне подошел неожиданный посетитель, не знавший ничего о моем беспокойстве. Ее юбка слегка качалась на ветру; она остановилась передо мной.

– Скажи, Аянокоджи-кун, ты сегодня свободен?

Девушка, заговорившая со мной – это Сато из класса D.

– Если ты не против, почему бы нам вместе не попить чай на обратном пути?

Сказала она так, накручивая свои волосы словно макароны на палец левой руки.

Как бы это сказать... довольно смелая и напористая ученица – вот как я должен ее охарактеризовать. Сато ведет себя так, словно она мне уже призналась. Другими словами, по сути, это приглашение на свидание.

Обитательница соседней парты, Хорикита, не обратила на меня внимания и, собрав свои вещи, вышла из класса. Но я чувствовал, что члены компании Аянокоджи наблюдают за ситуацией.

Почему такая популярная девушка, как Сато, разговаривает с Аянокоджи? Вероятно, вот что они думают. Харука, в частности, заинтересована в делах других девушек.

– Да-а...

У меня не было никаких планов на сегодня. Собрания нашей компании не являются обязательными для посещения, так что тут проблем нет. Взгляды членов компании хоть и вызывают беспокойство, но это не так уж и важно.

– Для тебя это неподходящее время?

Тревожно спросила меня Сато, поскольку я не дал утвердительный ответ сразу же.

– Прости, Сато. Сегодня и в самом деле неподходящее время.

Я немного поколебался, но, в конце концов, отказал ей. Причина этого была в том, что мои плечи все еще были напряжены.

С самого утра и до конца занятий я чувствовал себя неуютно из-за время от времени прикованных ко мне взглядов. И даже сейчас, когда разговариваю с Сато, я чувствую на себе этот взгляд.

После окончания занятий Чабашира-сенсей осталась в классной комнате. Она притворялась, что заполняет документы, но было очевидно, что она периодически бросала на меня пристальные взгляды.

Словно хотела подойти ко мне.

– Я-Ясно. Тогда увидимся позже, Аянокоджи-кун.

Мне было не по себе из-за разочарования Сато, но просто все так неудачно сложилось. Словно провожая ее, я вышел в коридор, чтобы затем направиться в общежитие. Таким образом с этой проблемой будет покончено... но, если быть точнее, тут же возникла другая непосредственная угроза.

Чабашира-сенсей практически сразу же вышла из класса и подошла ко мне. Как я и подозревал, у нее есть ко мне какое-то дело. Похоже, я сделал правильный выбор, отказавшись от предложения Сато.

Я решил уйти из просматриваемого всеми коридора и направился к лестнице, которая окольным путем вела к выходу.

– ... Аянокоджи.

Поскольку людей вокруг стало меньше, Чабашира сократила расстояние и окликнула меня.

– У вас есть ко мне дело?

– Ага. Следуй за мной. Есть кое-что, что я должна тебе рассказать.

– Я сейчас занят. У меня назначена встреча с Хорикитой.

Я придумал отговорку, чтобы выйти из этой ситуации.

– Поскольку я учитель, то не хочу вести себя безответственно; обстоятельства есть обстоятельства.

На лице Чабаширы-сенсея, которая обычно не проявляла никаких эмоций, теперь было написано непривычное выражение уязвимости.

– У меня плохое предчувствие по этому поводу.

– К твоему сожалению, у тебя нет права отказаться. Это чрезвычайно срочное дело.

Я действительно не хочу идти куда-то с ней, но, полагаю, не могу позволить себе ослушаться учителя. То небольшое сопротивление, которое я оказал, не принесло никаких результатов, и я последовал за Чабаширой-сенсеем.

Мы покинули зону для учеников и наконец добрались до этого места.

– Приемная? О чем же вам нужно поговорить, раз вы привели меня сюда? Ведь еще слишком рано для консультаций по профориентации, не так ли?

– Ты скоро все поймешь.

Я попытался пошутить, но непохоже, что она собирается отвечать на этот вопрос. Но сейчас мне больше любопытно, что происходит с Чабаширой-сенсеем, чем то, что находится за этой дверью.

Никакого спокойствия, она казалась взволнованной. Даже если человек за этой дверью – это тот, о ком я думаю, ее неуместное и непонятное поведение всё равно необычно.

Будь это учитель, для которого такое поведение свойственно, то это была бы другая история, но Чабашира-сенсей не относится к таким людям. Даже не осознавая моих сомнений, Чабашира-сенсей постучала в дверь.

– Директор. Я привела Аянокоджи Киётаку-куна.

Директор? Директор – это тот человек, с которым у такого ученика, как я, нет причин взаимодействовать с поступления и до самого выпуска.

– Пожалуйста, входите.

Я услышал мягкий, но величественный, соответствующий возрасту, голос. И Чабашира-сенсей открыла дверь в приемную.

Мужчина лет за 60 сидел на диване. Я видел его несколько раз на церемониях поступления и окончания семестра, и этот человек, без сомнения, действительно является директором этой школы. Однако, как ни посмотри, выражение его лица не было непринужденным, я даже видел капли пота на его лбу.

Напротив него был еще один человек. Теперь я в этом уверен. В том, почему меня позвали сюда.

– А теперь вы двое можете поговорить... вы не против?

– Конечно, нет.

– Я отойду на какое-то время, поэтому, пожалуйста, разговаривайте, сколько пожелаете. С вашего позволения.

Человеку, сидящему напротив директора школы, было за сорок. Несмотря на то, что ему было практически вдвое больше лет, директор вел себя чрезвычайно вежливо и покинул свой кабинет, словно сбегая.

– Тогда прошу извинить и меня...

Чабашира-сенсей тоже поклонилась этому человеку и ушла вслед за директором.

Я не упустил из виду тот факт, что она выглядела взволнованной, когда в последний раз взглянула на меня.

Единственный звук, который я слышал после закрытия двери – тихий шум системы отопления. Я стоял на месте, ничего не говоря; после чего этот человек спокойно обратился ко мне:

– Почему бы тебе не присесть. В конце концов, мы с тобой встретились по моей собственной инициативе.

Прошел год, нет... полтора года с тех пор, как я последний раз слышал голос этого человека.

Его манера речи и тон нисколько не изменились.

В любом случае, не то, чтобы я и в самом деле хотел, чтобы он изменился.

– Я не собираюсь вести долгий разговор, который потребует от меня садиться, вскоре я планирую встретиться с друзьями.

– С друзьями? Не смеши меня. Ты не способен на такие вещи.

Он даже не видел, как я живу, но все равно уверен в верности своих слов.

Считать, что он абсолютно прав – это так типично для него.

– Будем ли мы сейчас разговаривать или нет – это ни к чему не приведет.

– Значит, я могу предположить, что твой ответ утвердительный? Если так, то нам не нужно больше беседовать. Я тоже занят, и у меня просто выдался перерыв, чтобы прийти сюда.

Он не обратил на меня никакого внимания, придя к своему умозаключению.

– Я не знаю, что за ответ ты хочешь услышать.

– Я подготовил бумаги для твоего отчисления. Я уже поговорил об этом с директором. Ты просто должен сказать "да", и тогда мы покончим со всем этим.

Он понял, что я не расположен к беседе, и сразу же перешел к главной теме.

– Я не вижу причин, почему я должен это делать.

– Ты, возможно, и не видишь, а вот я вижу.

Он в первый раз взглянул на меня.

Этот пронзительный взгляд ничуть не ослабел, на самом деле, он, кажется, даже усилился со временем.

Зрачки как острые лезвия; он словно видел собеседника насквозь. Многие люди, вероятно, испытывали на себе силу этого взгляда. Но я не стал отводить глаза и прямо посмотрел на него.

– Ты имеешь в виду, что родитель по собственной воле собирается поступить наперекор желаниям ребенка?

– Родитель, говоришь? Ты никогда не признавал меня родителем.

– Действительно.

У меня были подозрения, а считал ли этот человек когда-либо меня своим ребенком. Вероятно, мы признаем себя как отца и сына только на бумаге. И не имеет значения, связаны ли мы кровью или нет.

– Дело в том, что ты действовал по собственному желанию. Я приказывал тебе ждать дальнейших указаний.

Бросил он, забыв о том, что хотел заставить меня сесть. После чего продолжил.

– Но ты проигнорировал мои приказы и поступил в эту школу. Собственно говоря, я приказываю тебе немедленно бросить учебу.

– Твои приказы действовали только внутри Белой комнаты. Больше я не должен к ним прислушиваться.

Это простая логика. Но его, конечно, это не удовлетворит.

– Ты стал довольно разговорчивым с тех пор, когда я видел тебя в последний раз. Ясно, влияние этой никчемной школы.

Подперев ладонью щеку, мужчина посмотрел на меня словно на навоз.

– В любом случае, позволь мне услышать твой ответ на мой последний вопрос.

– Тот бред, что ты больше не собираешься слушаться моих приказов? Ты моя собственность. Владелец имеет полное право распоряжаться собственностью по своему усмотрению. Мне не нужно говорить тебе это. Жить тебе или умереть – это решать мне.

Быть способным открыто сказать подобное в стране, где преобладает закон и правопорядок... Что за порочный человек.

– Независимо от того, насколько ты зациклен на этом, я не планирую покидать эту школу.

Неважно, что я говорю, мы просто ходим по кругу.

Он ненавидит тратить время на бесполезные разговоры, поэтому должен понимать это. Тогда что дальше? Разумеется, он выложит свою следующую карту.

– Тебе не интересно, что случилось с Мацуо, который рассказал тебе об этой школе и подал идею поступить?

– Не особо.

Я помню это имя, его лицо всплывает в моей памяти.

– Он приглядывал за тобой в качестве дворецкого в течение года. И в итоге пошел против приказов своего работодателя.

Он говорил безостановочно, но затем внезапно прервался. Поступая так, он мог выделить нужные моменты и заставить собеседника осознать всю серьезность разговора. А от тяжелого голоса и пристального взгляда слушатель придет к выводу, что разговор пойдет в негативном ключе, и будет задаваться вопросом, насколько все плохо.

– Рассказать, как сбежать от меня, о существовании этой школы, а затем игнорировать намерения твоего настоящего родителя и отправить документы для твоего поступления. Поистине глупо.

Он взял чашку с чаем, приготовленным для него, и сделал глоток.

– Это непозволительный, непростительный поступок. Конечно, он должен был быть наказан.

Это не было угрозой, он просто констатировал факты без примеси каких-либо своих собственных чувств по этому поводу.

– Вероятно, ты уже представил себе это. Я его уволил.

– Поскольку ты его работодатель, то это обоснованная причина.

Человеку, бывшим моим дворецким, было около 60 лет. Он был чрезвычайно хорош в уходе за людьми, и к нему было легко привязаться. Мужчина, которого любили все дети. Он женился еще в молодости, но не был благословлен детьми. Его первый ребенок родился, когда ему было уже за 40, но, к сожалению, он потерял свою жену. Его ребенок был примерно моего возраста. Я помню, как он все время хвастался своим сыном. Я никогда не встречался с ним, но Мацуо говорил, что он очень усердно учится, чтобы отплатить своему отцу. Его улыбка все еще горит в моих воспоминаниях.

– Ты должен знать о нем. О любимом сыне Мацуо.

Должно быть, он понял, что я вспоминаю о них, а затем добавил.

– Когда ты поступил в эту школу, сын Мацуо также смог сдать сложный вступительный экзамен и поступил в известную частную старшую школу. Он действительно трудился очень усердно.

Он выдержал паузу, после чего продолжил.

– Но его исключили.

Его слова были просты, а смысл понятен.

Он избегал говорить это прямо, но это он позаботился о том, чтобы школа отменила прием сына Мацуо, чтобы наказать его.

Потому что у этого человека была власть сделать это.

– И что? Неужели такой человек, как ты, на этом и закончил? Как добросердечно с твоей стороны.

– Его сын – сильный ребенок. Даже после исключения из такой желанной школы он не сдался. Он начал пробовать поступить в другие места. Но я разыграл свои карты. Я остановил все его попытки поступить в старшую школу и заставил его сдаться. Тоже самое касается и Мацуо. Распространение сведений о его плохой репутации привело к тому, что он не смог найти новую работу. И в итоге его сын сбился с пути и стал безработным.

Это была речь о том, как мои действия привели к тому, что Мацуо и его сын потеряли все, что у них было. И это не какая-то выдумка, а правда. Если бы он хотел только сообщить об этой мелочи, это стало бы для меня разочарованием.

– Тебя, вероятно, это не удивило. Поскольку он пошел против приказов своего работодателя, то должен был поплатиться за это. Но, похоже, Мацуо не ожидал такого размаха событий. Он всегда был ответственным и добрым человеком. Ранняя потеря жены, воспитание сына в одиночестве, скорбь о том, что его бездумные действия привели к тому, что он отнял у сына его будущее. Он нашел только один способ спасти своего ребенка. В качестве компенсации он умолял меня больше не трогать его сына, а в прошлом месяце заживо себя сжег.

Именно это он и хотел сказать своей длинной речью. О том, что мои эгоистичные действия привели к трагедии других людей.

– Его сын сейчас работает на полставки без какой-либо гарантии, что сможет прожить до следующего дня. У него нет ни мечты, ни надежд.

– Его семья разрушилась по твоей вине. Его сын должен ненавидеть тебя.

– Прощения нет даже после смерти.

Когда я уже собирался спросить "А потом", уголки его рта слегка изогнулись.

– Человек, который заботился о тебе, человек, который спас тебя, умер, а ты, кажется, даже не обращаешь на это никакого внимания. Мацуо перевернулся бы в гробу, увидев твое отношение. Отношение того, ради кого он рискнул своей жизнью.

Прав он или нет, но причина того, почему жизни Мацуо и его сына рухнули, заключается в этом человеке. Нет нужды испытывать угрызения совести по умершим людям. Но этот человек не пытался разбудить мое чувство вины. Он также не хотел, чтобы я проявил сочувствие. Он просто хотел констатировать сам факт. Что он не проявит никакой жалости к тем, кто разозлит его. Не более того.

– Во-первых, у меня нет никаких доказательств того, что то, что ты рассказал мне – правда.

– Смерть Мацуо документально подтверждена. Если нужно, я принесу тебе бумаги.

Обращайся в любое время – это он имел в виду.

– Если он действительно мертв, то мне тем более не стоит покидать эту школу. Поскольку Мацуо помог мне поступить, несмотря на то что знал о последствиях, я должен исполнить его волю.

Шутливый ответ на подобную чушь.

– Ты и в самом деле изменился, Киётака.

Я могу понять, почему он сказал это. Я всегда следовал его... Нет, точнее, приказам Белой комнаты. Для меня она была всем. Его самой большой неудачей был, вероятно, тот пустой и неизвестный ему год моей жизни.

– Что случилось с тобой за этот год? Что заставило тебя принять решение о поступлении в эту школу?

Зная и об этом, он поднял эту тему.

– Конечно, ты предоставил нам лучшее образование, какое только возможно. Вероятно, ты использовал методы, которые общественность никогда не признает, но, тем не менее, я не буду отвергать саму Белую комнату. Вот почему я не планирую никому рассказывать о прошлом и не пытаюсь поставить тебя в трудное положение. Однако ты чрезмерно одержим погоней за идеалом. Результатом этого являюсь я, только и всего.

Я ученик первого года старшей школы. Мне 16 лет. Тем не менее, мои знания намного превышают тот объем, который можно получить за это время. Я понял это, меня заставили понять это. Что люди обладают бесконечным запасом любопытства.

– Ты многому нас научил. Не только искусство и науки, единоборства и самооборона, различные премудрости, но и многое другое. Именно из-за этого я захотел узнать о "мире", который ты отбросил.

– Твой ответ имеет какое-либо отношение к тому, почему ты сбежал?

– Смог бы я научиться в Белой комнате тому же, что и в этой школе? Что такое свобода, каково это, быть ничем не связанным. Я бы не смог узнать этого в том месте.

Это факт, который даже он не может отрицать. Белая Комната была, пожалуй, самым эффективным местом во всем мире, где можно взрастить человека, но там нельзя было узнать всего. Это учреждение до крайности отбрасывало все ненужное.

– Мацуо сказал мне, что единственное место в Японии, куда ты не сможешь добраться – эта школа.

Если бы я не выбрал эту школу вместо того, чтобы ждать дальнейших указаний согласно приказу, или принял бы другое решение, то, скорее всего, был бы возвращен обратно в Белую комнату.

Таким образом, я категорически отказываюсь покидать эту школу.

– Есть некоторые моменты, которые я не могу понять, но, похоже, я просто должен принять существующую ситуацию. Теперь я понимаю, что временное закрытие учреждения тогда, до завершения всего плана, было ошибкой. Подумать только, что один год может помешать осуществлению плана, который выполнялся более 16 лет. И, к моему раздражению, тебе удалось сбежать в эту школу, которая находится вне моей досягаемости.

Я знаю, что то временное закрытие было для него болезненным воспоминанием. Вот почему он так сильно хотел, чтобы я вернулся. Но вступить в контакт со мной лишь через полгода – здесь должно было быть что-то еще. За этой школой стоит кто-то значимый?

– Теперь я понимаю, почему ты поступил сюда, но не думай, что на этом всё. Как и в случае с сыном Мацуо, я могу заставить тебя бросить эту школу, ты ведь знаешь.

– Я не верю, что ты можешь вмешиваться в дела этой школы, поскольку она поддерживается правительством.

– Что заставляет тебя так думать? Это твоё заявление не подкреплено какими-либо доказательствами.

– Во-первых, телохранителей, которыми ты всегда окружен, нигде не видно. У тебя множество врагов, поэтому ты не должен расставаться с ними. Но, насколько я вижу, их нет ни в этой комнате, ни в коридоре.

Этот человек взял чашку и выпил уже слегка остывший чай.

– Зачем мне нужны телохранители для того, чтобы просто посетить старшую школу?

– Это беспечно, если учесть, что они охраняют тебя даже тогда, когда ты идешь в туалет. Мне кажется, ты бы не смог взять их с собой, даже если бы захотел. Люди, стоящие за этой школой, не дали своего разрешения на это – вот что я думаю.

И если бы он не стал придерживаться правил, ему бы не разрешили явиться сюда.

– Тебе все еще не хватает доказательств.

– Далее, будь у тебя возможность заставить меня бросить школу, то ты бы сделал это, даже не досчитав до трех. Но ты поступил иначе и приложил все усилия, чтобы поговорить со мной лицом к лицу и убедить меня покинуть это место. Что-то здесь не так.

В случае с сыном Мацуо ему не нужно было встречаться с ним лично, он просто отдал приказ стоящим ниже – вот что я думаю.

– И есть еще кое-что. Если факт того, что ты явился на вражескую территорию, вроде этой школы, станет общеизвестным, то твои амбиции... твое возвращение навсегда останется лишь недосягаемой мечтой, не так ли?

– ... Это то, что Мацуо вложил в твою голову? Значит, даже после своей смерти он все еще докучает мне.

– Я бы не смог понять это только из его бормотания.

Во-первых, я не слышал от него никаких подробностей, но могу делать выводы самостоятельно. Этого человека нельзя остановить, действуя вполсилы, и Мацуо должен был это знать.

– Если не учитывать закрытие учреждения и влияние этого времени, я обнаружил еще одну проблему. Независимо от того, насколько совершенна дисциплина, такие периоды восстания и непослушания наступают у всех людей.

Само по себе 15-летнее образование не может победить гены в крови человека.

– Давай проясним, почему такой человек, как ты, сошёл с предназначенной ему дороги. Ты прекрасно понимаешь, что нет смысла изучать все эти ненужные вещи, так почему?

– Неутолимое любопытство, и желание самому решать свою судьбу. Это все.

– Чушь. У тебя не может быть другого жизненного пути, кроме того, что я запланировал для тебя. Ты тот, кто однажды превзойдет меня и будет править Японией. Почему ты не можешь понять это?

– Это просто твоя собственная выдумка.

– Похоже, я не смогу пробить стену твоего упрямства.

– Полагаю, мы придерживаемся одного и того же мнения.

Независимо от того, насколько мы разные, в чем-то мы всегда похожи. Мы никогда не сможем пойти на компромисс в наших взглядах.

– Белая комната была перезапущена. На этот раз все будет идеально. Я также сделал приготовления, чтобы наверстать упущенное время.

– В таком случае у тебя должно быть несколько преемников, которые преуспеют в выполнении твоей воли. Зачем возиться со мной?

– Конечно, все так, как ты и говоришь, но ещё нет никого с таким же талантом, как у тебя.

– Ты не можешь солгать даже своему ребенку – это ты хочешь сказать?

– Ты думаешь, что такая никчемная ложь подействует на тебя?

Это правда.

– Это мои последние слова, Киётака. Тщательно всё обдумай, прежде чем ответить. Чего ты хочешь? Покинуть эту школу по собственному желанию или позволить твоему родителю силой заставить тебя уйти?

Кажется, он действительно, несмотря ни на что, хочет вернуть меня обратно. Я не знаю, что он предпримет ради этого, но нет никакого смысла и дальше слушать его.

– ... Я не собираюсь возвращаться.

Словно пробиваясь сквозь пелену тишины, я быстро дал ему свой ответ.

– Я не знаю, насколько тебе это нужно, но я не собираюсь бросать учебу. Методы могут быть разными, но это правда, что эта школа растит таланты. Таковы мои ожидания.