Том 11. Глава 8. Смелость сделать шаг

Вступление

Воскресенье, четвертый день в ставшем привычным лагере, с которым мы сегодня попрощаемся. С комплекса мы съедем в десять часов утра.

Схватка с Амасавой назначена на семь часов, до завтрака.

Проснувшись незадолго до шести часов, я отправился в тускло освещенный вестибюль. Рановато, но я не хотел коротать время в телефоне, пока ждал Хорикиту и Ибуки, ведь мог разбудить спящих учеников.

Отопление, должно быть, включили совсем недавно: было довольно прохладно.

— Похоже, проблем избежать удалось, — пробормотал я в тихом коридоре, глядя на экран телефона.

Ночью пришло короткое сообщение от Нагумо: «Спасибо не жди».

Если Амасава ушла бы в отрыв, в лагере поднялся бы страшный переполох.

Я немного понаблюдал за восходом солнца через окно, когда услышал шаги.

— Ты и правда рано встаешь, — сонно сказала на ходу Цубаки из моей группы.

Совпадение, скорее всего, но…

— Хашимото-семпай говорил, последние пару дней ты вставал очень рано.

В утреннем распорядке не было ничего особо секретного, и если кто-то о нем узнал, влияние это окажет минимальное. Допустим даже, Цубаки увидела нашу специальную тренировку, однако очень вряд ли об этом станет известно Амасаве.

— Ты меня искала?

— Намеренно — нет. Ну, просто осматривалась, а там уже попадешься на глаза или нет.

Цубаки вела себя одинаково в любой компании, но мое внимание привлек ее взгляд, которым она смотрела на меня.

— И если попадешься, то тогда другой разговор.

— По-моему, тебе незачем подходить ко мне.

— Тот специальный экзамен для первогодок отменили.

Ученик, повлиявший на мое исключение, получит двадцать миллионов приватных баллов. Таков был закулисный специальный экзамен, о котором знали лишь немногие, и к которому был причастен Цукиширо.

— Награда меня изначально мало интересовала. И все же обидно, что все закончилось. Жаль, мне теперь нельзя заставить тебя уйти по-честному.

— Тревожные слова. Прости, Цубаки, но я не припомню, чтобы чем-то мог вызвать вражду к себе.

Я попытался вызвать в памяти все наши встречи в школьной жизни, которые могли стать причиной, но зацепиться было не за что, разумеется.

— Многое можно упустить из виду, ты так не думаешь? Люди часто непреднамеренно зарабатывают неодобрение.

Я более-менее понимал мысль Цубаки. Да, некоторые знают, что своими поступками заслужили обиду, но есть и такие, кто даже не догадывается, что могли кого-то обидеть.

— Не понимаю, шутишь ты или говоришь серьезно.

— Здесь может кто-нибудь пройти, давай немного прогуляемся?

— На улице еще темно.

Светало, но видимость пока была так себе, да и холодно пока еще.

— Я не возражаю, а ты?

— Тоже.

Я так или иначе собирался провести для Хорикиты и Ибуки последнюю специальную тренировку.

Мы с Цубаки вышли из вестибюля на мороз.

— Я думала, в горах префектуры Тотиги будет больше снега. А его оказалось неожиданно мало.

— В феврале большие перепады температур. И последние несколько дней было довольно тепло.

Разумеется, снег-то еще лежал кое-где: рядом с дорогой растаял не весь, например. На машинах, скорее всего, принадлежащих персоналу, виднелась тонкая пленка льда.

— Тебе нравится снег, семпай?

— Нравится или нет, сказать однозначно не могу. Мне нравится смотреть, как он меняет пейзаж. А тебе?

— Нравится… Больше, чем тебе.

Цубаки присела на краю дороги, зачерпнула горсть нерастаявшего снега кончиками пальцев и встала. Затем положила снег на ладонь и показала мне.

— Смотри.

И я посмотрел. Снега было немного, поэтому он быстро растаял от тепла руки.

— В этой школе ты отрезан от внешнего мира. Семпай, с кем ты хочешь встретиться первым делом после выпуска в следующем году?

— Странный вопрос.

— Возможно

Я знал немногих, только своего отца и людей, что его окружают. И никто из них не значил для меня столько, чтобы хотеть встречи.

— С семьей, наверное.

Поэтому я выбрал безопасный ответ, который бы не вызвал удивления.

— С семьей… А кроме?

— Больше ни с кем. Близких друзей у меня нет.

— Понятно… У меня есть еще один странный вопрос, — сказала Цубаки. Ее расспросы казались бессмысленными, но при этом содержательными. — Представь, что у тебя есть брат, но ты о нем не знаешь, потому что родители скрывали его от тебя целые годы. Но однажды тебе вдруг говорят: «Он член семьи». Ты бы полюбил его как члена семьи? Брат кровный, разумеется.

— Сложный вопрос.

Насколько я знаю, братьев или сестер у меня нет.

Но мы говорим про гипотетическую ситуацию, когда родители молчат. Будь у того человека еще один сын… что бы я о нем подумал при личной встрече?

Поначалу эта мысль пробудила во мне любопытство, но ярких эмоций не вызвала.

— Не полюбил бы, но и не возненавидел. Тем не менее все сильно будет зависеть от его характера и обстоятельств.

Сложно так сразу воспринимать человека как часть семьи, если мы росли порознь.

— Ясно. Думаю, со мной в основном так же. Но выясни я про печальное из-за особых обстоятельств прошлое, то пожелала бы находиться рядом и поддерживать. Я захотела бы узнать больше о сестре, с которой была разлучена.

Цубаки спрашивала меня о «брате», но сама воспользовалась примером с «сестрой». Это могло быть сделано для простоты понимания, ведь я — парень, а она — девушка, но по тону складывалось такое впечатление, будто она говорила о пережитом опыте.

[П/Р: Немного вернемся к вопросу Цубаки про «снег». На японском «снег» читается как «юки».]

— Я в замешательстве. Аянокоджи-семпай в этой школе…

Цубаки хотела что-то сказать, но одернула себя, и ее взгляд обратился к зданию позади нас.

Хорикита и Ибуки появились вовремя. А еще к ним почему-то затесалась Кушида.

— Помешали… Давай в другой раз.

Цубаки словно не хотела говорить при других учениках, она пошла к зданию и сделала вид, будто замерзла. Проходя мимо Хорикиты и остальных, она легонько кивнула, но ничего не сказала.

— Это была Цубаки-сан? О чем вы говорили в такой час?

— Она просто рано проснулась. Сегодня последний день лагеря, вот и поболтали о всяком разном. А почему ты с ними, Кушида?

— Ибуки-сан ненароком растрепалась про матч-реванш против Амасавы-сан. Ненароком, да.

Повторенное дважды «ненароком» намекало на глупость.

— Я не виновата! Кушида хороша зубы заговаривать!

— А ты — в оправданиях.

— Отстань! Ничего страшного, если глазеть будут еще один-два человека.

— Ну вот как-то так. Я услышала, что они собираются драться с Амасавой-сан, и стало интересно.

— Если они не против, то не мне возражать. За кого болеешь? — спросил я из любопытства.

— Мне неважно, кто проиграет, порадуюсь в любом случае.

Кажется, у нее с Амасавой случился какой-то конфликт на культурном фестивале.

Иначе говоря, Кушида, как зритель, хочет по полной насладиться поединком, а не его исходом.

Она оглянулась и посмотрела вслед исчезнувшей Цубаки.

— Кстати насчет Цубаки-сан, неужели здесь замешана любовь? Я уже давно заметила, что Аянокоджи-кун, как ни странно, пользуется популярностью у девушек.

— Правда?

Мне показалось, на уме у Цубаки было совсем другое, но Кушиде, похоже, все виделось именно в таком ключе.

Заговорила Хорикита, и она как будто пришла к такому же выводу:

— Ты и так это должен был понимать, нет? Встречаешься ни с кем-то, а с самой Каруизавой-сан.

— А ты сама знаешь о своей популярности?

— Причем тут я? Я не популярна.

— Ну, Судо вот в тебя влюбился.

— Как это? — вклинилась Ибуки. — Судо в Хорикиту? А-ха-ха, ну да, тот идиот составит тебе идеальную пару.

— Не называй Судо-куна идиотом. Сейчас он намного умнее тебя.

— Зато я его ногой на раз два свалю!

Не уверен, почему за стандарт сравнения взята борьба, но Судо, если возьмется за дело всерьез, вероятно, возьмет верх.

— И вообще… — выплюнула Ибуки, пренебрежительно посмотрев на меня. — Я ума-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а не приложу, с чего это Аянокоджи популярен.

Протянула так протянула.

— Ты, наверное, тоже, Кушида?

— Э?

— Что «э»? Говорю, ты наверняка сама не видишь у него достоинств. Давай, скажи же, что так и есть.

— Ну… Совсем уж достоинствами он не обделен. Посмотри на наших парней, приличных среди них немного. По крайней мере он лучше той серой массы.

Вроде хвалила, а вроде и нет…

— Для меня все они одинаковы!..

— Ну вот с кем бы ты предпочла встречаться, с Рьюен-куном или Аянокоджи-куном?

На вопрос Кушиды Ибуки ответила не сразу. Некоторое время она смотрела с недоумением. Потом наконец прервала молчание:

— Я не хочу выбирать между дерьмом со вкусом карри и карри со вкусом дерьма.

Хорикита и Кушида мигом дистанцировались от Ибуки, как бы и их не втянули в разговор. Никому не хотелось вслух обсуждать эту тему.

Если попытаюсь сбежать, все равно не отделаюсь, поэтому придется принести себя в жертву.

— Что это за сравнение такое? — решил я съязвить.

— Какое «такое»? Самое обычное.

Я не против аналогий, но ее сравнение было немного обидным.

А еще невольно заставляет задуматься, под какую категорию я могу попасть, а под какую нет.

Хотя ни та, ни другая категория мне не нравится.

Но… я, пожалуй, все-таки задумаюсь.

Если выбрать надо из этих двух вариантов, то мой выбор был бы, скорее всего, в пользу последнего.

Вкус, может, и будет замаскирован, но очень опасно употреблять большое количество кишечной палочки. Второй вариант, с другой стороны, очень сильно ударит по обонянию и вкусу, но основа все равно будет карри. А значит, на организм он окажет меньше негативного влияния.

Однако мозг может забить тревогу от одного только запаха, что приведет к неожиданным последствиям для здоровья…

— Аянокоджи, ты чего завис?

— Ничего…

Слишком глубоко задумался, из-за чего поплохело. Лучше забуду об этом.

Часть 1

Назначенный на сегодня матч-реванш начнется уже совсем скоро, поэтому специальная тренировка закончилась разминкой.

— Мы сделали, что смогли. Теперь все зависит от того, как хорошо вы покажете себя на настоящем поединке, — сказал я, когда девушки перевели дыхание.

— Ага, спасибо. С твоей помощью шансов у нас теперь больше.

Хорикита вежливо поклонилась и призвала Ибуки поступить также. Та, однако, не хотела ее слушаться, поэтому фыркнула и отвернулась.

— Спасибо не скажу. Отблагодарю как-нибудь по-своему: вот возьму и как дам тебе пинка.

Не надо мне такой благодарности.

— Ну что ты будешь делать…

— Ладно, я пошел, постарайтесь изо всех сил.

— Э? Аянокоджи-кун, ты не останешься на матч? Я думала, мы посмотрим вместе.

Кушида, наблюдающая за тренировкой издали, видимо, посчитала, что никто из нас не разойдется.

— Если она узнает про мое вмешательство, Хориките и Ибуки будет хуже.

Если заставить Амасаву насторожиться, даже внезапный удар может не сработать. Мне лучше не присутствовать рядом, чтобы увеличить их шансы хотя бы на один процент.

— Понятно. Тогда я буду смотреть во все глаза. Я даже телефон взяла.

Я так понимаю, телефон ей нужен, чтобы сфотографировать момент разгрома.

Кушида вызвалась сама стать свидетелем, и эту роль я ей и доверил.

Ко всему прочему, этим утром мне нужно позаботиться об еще одном деле.

На часах еще не было семи, и в это время, естественно, немногие пойдут в парк. Именно поэтому ученица, которую я позвал, спокойно сидела на скамейке и ждала.

— Холодно же. Необязательно было приходить заранее.

— Не беспокойся, Аянокоджи-кун. Ты не часто зовешь меня, поэтому ожидание мне было не в тягость.

— Я сяду рядом?

— Я заняла место специально для тебя.

Сакаянаги приняла меня с неизменной полуулыбкой.

— Ходить вокруг да около не буду. Ямамура ждет сейчас в парке для выгула собак.

— Что? Парк для выгула собак? Ямамура-сан? О чем ты?

— Неужели ты совсем не ожидала, что я заговорю о ней?

— Вы же в одной группе, да? Она что-то натворила?

Сакаянаги озвучила очевидный довод, сделав вид, что ничего не понимает.

— Выходит, ты знаешь, что мы в одной группе.

— А почему я должна не знать? Разумеется, еще в автобусе я проверила, в какие группы попали мои одноклассники. Хотя сама и решила побыть простым наблюдателем и не участвовать в совместном мероприятии.

Конечно, я также понимал, что Сакаянаги выяснила все про группы своих одноклассников. И теперь ей было не оправдаться.

— Помнишь, мы говорили в вестибюле во второй день лагеря? Ты тогда сказала: «С тобой в группе оказались Хашимото-кун и Моришита-сан. Как дела у Хашимото-куна?». Ты, как сама гордо упомянула, не упустишь из виду ни одного ученика класса A. Но про Ямамуру почему-то не спросила.

Это подтверждало, что Сакаянаги бессознательно избегала разговора о ней.

— Я…

Какой бы довод она не привела, выкрутиться не сможет.

— Да… Я признаю, что тогда не спросила про Ямамуру-сан. Но тебя это касаться не должно, разве нет?

— Не должно, ты права. Сейчас я, можно сказать, вмешиваюсь не в свое дело.

Тем не менее я продолжаю. Сакаянаги все понимала, а потому заходить издалека было не нужно.

— Ты потеряла Камуро. И на тебя возложили ожидания. Но не все вернулось на круги своя. Ты до сих пор даже не решила, кого поставить рядом с собой, не так ли?

Изо рта Сакаянаги вылетело белое облачко пара.

— Не решила. Неужели предлагаешь на эту роль Ямамуру-сан?

— Я не намерен предлагать. Каждый человек на что-то годен, а на что-то нет.

Сложно представить Ямамуру, уверенно подставляющую плечо Сакаянаги.

— Некоторых учеников все еще не отпустил специальный экзамен «На выбывание».

— Хочешь сказать, меня и Ямамуру-сан?..

— Да. Вы обе стоите на одном месте и мучаетесь, хотя она — по другому поводу.

Два человека не смогли оставить позади прошедший специальный экзамен.

Если Сакаянаги — свет класса A, то Ямамура его тень. Между ними, можно сказать, существует неразрывная связь.

— Если экзамен все еще занимает тебя, от этих мыслей нужно избавляться.

— Странно от тебя это слышать, Аянокоджи-кун…

— Странно?

— Мне казалось, до сих пор ты был безучастным наблюдателем. Не слишком ли ты далеко зашел со своей непрошенной поддержкой?

— Возможно. Еще недавно я считал, что мне правда следует быть безучастным наблюдателем.

Сакаянаги не нужна поддержка.

Можно просто подождать момента, когда она сама сможет встать.

Но обстоятельства начали кардинально меняться задолго до того специального экзамена, на котором Хашимото решил предать.

Поэтому сейчас я делаю то, что считаю нужным для себя.

— Я не питаю надежд по поводу ваших с Ямамурой отношений. Можешь сблизиться с ней, отдалиться или оборвать все концы. Но если хочешь все обсудить, сейчас — самое время.

Откладывать проблему невыгодно обеим сторонам.

— Согласись, вернуться с лагеря, разобравшись со всем, — мудрое решение.

— Но…

Сакаянаги было неприятно, и из-за этого она сопротивлялась.

Не мне это говорить, но она такая же неумелая в поддержании дружеских отношений. У нее нет опыта, вот она и не знает, что делать.

— Повторюсь, Ямамура ждет в парке для выгула собак. Ждет на морозе уже больше двадцати минут.

— Если это правда, то мы с тобой злодеи, Аянокоджи-кун. Меня ты звал прийти к семи часам. С начала разговора не прошло даже десяти минут. Выходит, наша встреча еще не состоялась, а она уже вынуждена ждать?

Ямамуре будет некомфортно из-за напрасного ожидания. А Сакаянаги почувствует вину за то, что заставила ее ждать.

— На то и был расчет.

Сакаянаги, понятное дело, быстро все поняла.

— Ничего не поделаешь. Не могу же я позволить ей простудиться из-за меня. Пойдем.

Она не могла так просто признать свою слабость, поэтому придумала себе оправдание и только потом встала.

Ничего страшного.

В разговоре с Ямамурой с глазу на глаза, если он состоится, она, скорее всего, будет честна сама с собой.

— Парк отсюда далековато, но даже тебе хватит пяти минут, чтобы дойти, — сказал я, также встав.

Однако… Сакаянаги не сделала еще ни шагу.

— Ты чего?

На мой вопрос ответа не последовало, на мгновение воцарилась тишина.

Было видно, что Сакаянаги хотела пойти, но у нее не получалось.

— Мои… ноги…

Ноги? Ей больно? Я уже и правда подумал, что что-то случилось, но…

— Мне ими… не пошевелить… Почему?

Тут же стало ясно, что эта проблема не физического характера, а психологического.

На словах она, может, и держалась уверенно, как всегда, но тело отказывалось повиноваться. Похоже, сейчас дала о себе знать перемена в ее сердце, вызванная Камуро.

— Нельзя показываться в таком виде другим.

— Да, пожалуй…

Я взял за левую руку Сакаянаги, смутившуюся из-за того, что сама и шагу не смогла сделать.

Ее пальцы были холодными. Видимо, потому что она пришла заранее.

— Тогда я пока побуду твоими ногами. Уверен, со мной ты справишься.

— Извини за неудобства…

— Все нормально. Все-таки это я влез не в свое дело.

Затем мы пошли — продвигались медленно и в тишине.

Наконец, на глаза попался парк для выгула собак.

Заметив вдалеке Ямамуру в тени большого дерева, Сакаянаги робко и неторопливо подняла руку, давая знать о себе. Я легонько подтолкнул ее в спину, и она пошла. Опиралась на трость, но моя поддержка уже была не нужна.

Дальше я вмешиваться не буду.

Сакаянаги и Ямамура должны поговорить наедине, прояснив для себя все моменты.

Надеясь на светлое будущее, я повернулся и покинул их.

Так и завершилось совместное мероприятие, длившееся четыре дня и три ночи.