Глава 128. Возмездие

Утром, около десяти часов.

Юань Кэ мчался на машине из Фэнбэя, постоянно торопя водителя:

— Быстрее, прошу тебя, быстрее….

...

Примерно через полчаса, в здании гарнизонной больницы.

Старика Ма военный медик уже вывез и прямо бросил в пустую, неиспользуемую палату, а Гуань Ци все еще лечили.

В холле внизу Толстяк Син, в плаще, широким шагом протянул руку:

— Здравствуйте, здравствуйте, извините за беспокойство.

Сержант протянул руку, пожал ее Толстяку Сину, тут же отошел от лестницы и сказал:

— Юань Хуа на третьем этаже.

— Сначала не к нему, я хочу посмотреть на того старика.

— О, он на четвертом этаже.

— Очнулся? Можно с ним поговорить? — спросил Толстяк Син.

— Его ранения не смертельны, он может говорить, — сержант кивнул.

— Извините за беспокойство.

— Ничего, просто выполняем приказ, ха-ха, — сержант повел Толстяка Сина наверх.

Через несколько минут все прибыли в неиспользуемую палату. Толстяк Син вошел со своим вторым сыном и Питером, остальные же ждали за дверью.

В комнате старик Ма, с бледным лицом, лежал под капельницей, его глаза были широко открыты, он очень спокойно лежал на кровати.

Толстяк Син снял кожаные перчатки и хлопнул старика Ма по плечу:

— Ха-ха, крепкий ты старик!

— Крепкий, да не одолел капиталиста, — старик Ма вздохнул в ответ.

Толстяк Син, заложив руки за спину, подошел к кровати, наклонился и, глядя на старика Ма, сказал:

— Ладно, не буду с тобой болтать, перейдем к делу.

— Что говорить?

— Не притворяйся дураком, где мой сын? — спросил Толстяк Син.

Старик Ма повернул голову, посмотрел на Толстяка Сина, усмехнулся и ответил:

— Сначала я задам тебе несколько вопросов, а потом поговорим о главном.

Толстяк Син нахмурился:

— Ладно, спрашивай.

— Твои лекарства и мои лекарства стоят одинаково, почему ты продаешь их так дорого? — спросил старик Ма.

— Нет, мои и твои затраты не одинаковы, — Толстяк Син покачал головой и ответил:

— Ты один разводишь огонь, и вся семья ест. А я один зарабатываю деньги, чтобы содержать всех, кого нужно. Как же затраты могут быть одинаковыми?

Старик Ма внимательно подумал и ответил:

— Ладно, это я признаю.

— Что еще хочешь спросить?

— Если ты зарабатываешь деньги, чтобы содержать всех, кого нужно, то разве мы, бедняки, не должны тоже есть? Я продаю товары в Сунцзяне, цена хоть и низкая, но объем ограничен, и раньше я никогда не пытался захватить ваш рынок… Но почему вы не даете нам даже шанса на выживание? — старик Ма поднял голову и спросил:

— Обязательно нужно уничтожать до конца?

Толстяк Син, с нетерпением в глазах, опустил голову, долго раздумывал, а затем без малейшего эмоционального колебания ответил:

— Я боюсь не тех денег, что ты зарабатываешь, а того, что из-за твоей дешевизны мы потеряем репутацию. Этого компания не допускает.

— Ты сотрудничаешь с местными бандитскими группировками, продаешь дорогие лекарства, высасываешь кровь из трущоб, а потом кормишь этих коррумпированных чиновников, и ты, черт возьми, еще смеешь говорить мне о репутации?

— Ничего не поделаешь, для бизнесмена чистые деньги и окровавленные деньги ничем не отличаются, — Толстяк Син безэмоционально ответил:

— Для меня главное — интересы компании.

То, что ты делаешь, влияет на нас, и если мы не можем договориться, то, конечно, придется выяснить, кто из нас сильнее.

— Ты думаешь, раз я попал к тебе в руки, то у меня нет права диктовать условия? — спросил старик Ма.

Толстяк Син усмехнулся:

— Мне, по сути, и разговаривать с тобой не нужно, достаточно просто позвонить твоим домашним и сказать им, что ты у меня, и тогда мой сын сам вернется.

— Ха-ха! — старик Ма, услышав это, рассмеялся.

Толстяк Син нахмурившись посмотрел на старика:

— Знаешь, почему ты проиграл?

Старик Ма молчал.

— Потому что ты еще не понял эту эпоху, или, скорее, какую роль должен играть бизнесмен в наши дни, — Толстяк Син прошелся по комнате и тихо произнес:

— Несколько пистолетов, несколько безрассудных мальцов, кучка больных, которых вы уговариваете продавать дешевые лекарства, — ты думаешь, так можно построить бизнес?

Ты мыслишь слишком просто!

— Я думаю, ты тоже мыслишь слишком просто, — старик Ма спокойно ответил.

...

Внизу.

Юань Кэ быстрым шагом ворвался в холл, его взгляд был растерянным, когда он бросился к стойке регистрации:

— Здравствуйте, я хотел бы спросить, в какой палате Юань Хуа?

— На третьем этаже, — ответил тот, подняв голову.

Юань Кэ, услышав это, бросился наверх с максимально возможной скоростью.

Через несколько десятков секунд в коридоре третьего этажа Юань Кэ с бледным лицом крикнул:

— Лысый!

— Сюда.

Лысый выбежал из бокового коридора и помахал Юань Кэ.

Юань Кэ бросился к нему и, задыхаясь, спросил:

— Он в этой реанимации?

— Да, быстрее заходи, — Лысый потянул Юань Кэ, подтолкнув его к двери реанимации.

Юань Кэ сжал кулаки, толкнул дверь и вошел, подняв глаза на больничную койку.

— Вы кто? — спросил главный хирург.

— Я его родной брат.

— …Наконец-то вы пришли, — главный хирург снял маску, подошел и коротко сказал:

— Мы сделали все возможное, чтобы потянуть время.

У Юань Кэ в голове зашумело от услышанного.

На больничной койке Юань Хуа, дрожа шеей, повернул голову и посмотрел на брата у двери.

Юань Кэ ошеломленно смотрел на него, на мгновение растерявшись.

Юань Хуа поднял руку и тихо, прерывисто пробормотал:

— …Сяо… Сяо Кэ… ты был прав… Брат, я ошибся.

Юань Кэ, услышав это, разрыдался и бросился к нему.

— О компании позаботься хорошо, не обижай тех, кто шел за мной… семья Юань… отныне ты будешь решать…

Юань Хуа медленно закрыл глаза, его рука мгновенно безвольно опустилась:

— Я… я вижу наших родителей.

Динь-динь-динь!

Раздался электронный звук, и график сердцебиения мгновенно выпрямился.

— Брат!!

Юань Кэ опустился на колени перед кроватью, подавленные эмоции мгновенно вырвались наружу, и он, содрогаясь, горько заплакал.

...

На четвертом этаже, в неиспользуемой палате.

Толстяк Син, опустив голову, посмотрел на старика Ма и, нахмурившись, спросил:

— Ну что? Сам скажешь, или мне связаться с твоими домашними?

— Толстяк Син, ты что, всегда уверен в своих делах?

— Дел, в которых я не уверен, я не делаю.

— Ха-ха, — старик Ма усмехнулся, склонил голову и, глядя на Толстяка Сина, сказал:

— Есть одно дело, в котором ты точно не уверен.

Толстяк Син, помолчав немного, окончательно потерял терпение, повернулся и направился к двери:

— Старик Ма, с этого момента мне ничего от тебя не нужно.

— Господин Син, вашего сына мы точно не вернем. Если вы так хотите его увидеть, я могу сказать вам, где он сейчас похоронен, — старик Ма, лежа на больничной койке, говорил спокойным тоном.

Толстяк Син, услышав это, обернулся и, усмехнувшись, ответил:

— Ты со мной в такие игры играешь?

— Он мертв. В тот день, когда мы встретились на Мемориальной площади Девятого района, я лично убил его. У меня есть свидетели… на военном полигоне, — старик Ма повернул голову, его глаза были прикованы к Толстяку Сину, и он сказал:

— Твой сын тоже не был хорошим человеком. В моем возрасте обменять его — не потеря.

Когда Толстяк Син услышал эти слова, его лицо стало мертвенно-бледным, и он уже не выглядел таким безмятежным, как раньше.

— Что это? Это возмездие. Это последствия того, что ты не считал людей за людей! — старик Ма снова сказал хриплым голосом.