Глава 78. Развеять весь туман

Цинь Мин глубоко выдохнул, вспоминая все, что было; ему казалось, что его прошлая жизнь была подобна иллюзии.

Но все это было реальным опытом. Его грудь сдавило, мысли бушевали в голове. Он крепко сжал нож из нефритового железа из овечьего жира, пытаясь успокоиться.

— Успокойся, — сказал он себе, вновь садясь. Ему нужно было сохранять хладнокровие. Хотя с самого детства и до настоящего момента не прошло и двадцати лет, его прошлое было достаточно извилистым и сложным.

Обычный юноша, возможно, уже сломался бы под таким напором.

Цинь Мин вновь обдумывал детали прошлого, чтобы избежать будущих рисков. Ему нужно было изучить характеры и методы этих людей.

Ведь эти дела еще не закончены; совсем недавно отец и мать Цуй все еще хотели держать его взаперти в отдаленном месте.

— Пятый дядя Цуй всегда улыбался. Именно он убедил меня упорно практиковать древний свиток на шелке и не осваивать другие техники Пробуждения. Сейчас это действительно выгодно мне, но тогда это означало перекрыть мне путь к развитию.

Цинь Мин вспомнил, что он даже спрашивал мнения отца и матери Цуй, и оба согласились с Пятым дядей Цуй.

Однако, когда Цуй Чунсюань позавидовал древнему свитку на шелке и тоже захотел его практиковать, отец Цуй отругал его, сказав, что одному человеку достаточно практиковать этот метод, и пообещал найти для него такую же устрашающую книгу "Шесть Заповедей Сердца".

Цинь Мин тоже хотел изучить Шесть Заповедей Сердца, но отец Цуй спокойно посмотрел на него и спросил в ответ: — Разве ты не веришь в себя и в древний свиток на шелке?

— Когда Цуй Чунсюань было почти тринадцать лет, он под давлением старейшин уже прошел третье Пробуждение и стал принимать трёхцветный цветок, сливаясь с четырьмя видами Силы Небесного Света.

Цинь Мин оглянулся назад. Тогда он уже замечал всевозможные аномалии, но, прожив вместе столько лет, он не хотел злобно истолковывать поступки родных.

Все это было предзнаменованием. С самого детства и до совершеннолетия семья Цуй не скупилась на похвалы в его адрес, что много раз приводило к покушениям.

Цинь Мин отчетливо помнил, что каждый раз, когда семья Цуй расправлялась с мастерами, покушавшимися на него, их первой реакцией была не тревога за него, а невероятная радость.

Отец и мать Цуй были совершенно спокойны, не испытывая ни напряжения, ни страха за его опасные приключения. Каждый раз после этого они одобряли действия тех мастеров, что внесли свой вклад, желая максимально устранить всех, кто был недоброжелателен к семье Цуй.

***

Очевидно, что сейчас семья Цуй была для Цинь Мина громадной горой, уходящей в облака.

— Мой древний свиток на шелке все еще там. Не говоря уже ни о чем другом, но эту книгу он должен вернуть.

Это не только единственная вещь, оставленная ему дедушкой, но и то, что касалось его будущего пути.

Древний свиток на шелке был неполным, когда-то большая его часть была сожжена, но на нем, несомненно, остались какие-то эмоции, поскольку он содержал в себе плоды трудов нескольких старых мастеров.

Цинь Мин мог бы с помощью резонанса получить полный свиток.

Семья Цуй — он обречен был столкнуться с ней и неизбежно должен был отправиться в город Цинхэ, но он не знал, сколько еще потрясений вызовет его желание забрать древний свиток на шелке.

— Два года назад произошло великое столкновение семей Цуй и Ли. Семья Цуй, вероятно, потеряла часть своей жизненной силы, но должна быстро восстановиться.

Очевидно, семья Ли понесла еще большие потери.

Ведь семья Цуй в основном отправила стариков, которым и так оставалось жить всего несколько лет; все они были бесстрашны перед смертью, нацеливаясь на многообещающую молодежь семьи Ли, сражались насмерть, жертвуя собой, желая сокрушить будущее семьи Ли.

Цинь Мин собственными глазами видел, как безумны были эти старики, и по этому можно было судить об их чувстве принадлежности к семье Цуй.

Он не мог не вздохнуть, говоря себе, что это и есть фундамент тысячелетних аристократических семей — его трудно поколебать.

Тем более, что в запредельных землях многие мастера были выходцами из аристократических семей.

Даже если тысячелетняя аристократическая семья придет в упадок, ей трудно полностью пасть, если только их сородичи в запредельных землях не "рухнут" окончательно.

— В прошлом были кровавые уроки, которые потрясли все великие династии. — После того как Цинь Мин восстановил память, дела аристократических семей не были для него чужды.

Давным-давно одна невероятно могущественная династия уничтожила тысячелетнюю аристократическую семью, но в конце концов из запредельных земель вышли люди, восстановили эту аристократическую семью, а та династия в конце концов таинственным образом пришла в упадок и была уничтожена.

Цинь Мин вдруг осознал, что не только семья Цуй представляла для него опасность, но и чрезвычайно могущественная семья Ли, уже способная бросить вызов статусу тысячелетней аристократической семьи.

В этот момент он снова почувствовал стеснение в груди. Это были враги семьи Цуй, изначально это его не касалось, но он был пассивно вовлечен.

Юноша в перьевых одеждах Ли Цинсюй едва не убил его, и это дело точно не закончится миром.

На самом деле, судя по характеру Ли Цинсюя, известному Цинь Мину, он определенно не оставит его в покое.

— Его враждебность не была поверхностной. Когда это началось? — Цинь Мин нахмурился, вспоминая.

Тщательно обдумав, он решил, что это, вероятно, связано с помолвкой со старшей дочерью из семьи Ван. Ли Цинсюй, похоже, знал эту знатную даму очень давно.

— Моя жизнь в эти десять с лишним лет… Может ли она стать еще более несчастливой? Вся жизнь — обман: был отброшен, находился при смерти, был сделан козлом отпущения, а в конце концов меня принудительно удерживают в отдаленном месте, не допуская на Путь Перерождения… — Цинь Мин глубоко вздохнул, а затем с силой выдохнул скопившееся раздражение.

Помолвка со старшей дочерью из семьи Ван, какое это имело к нему отношение? Это семья Цуй и семья Ван заключали брак по расчету. Его впечатление о той девушке ограничивалось лишь тем, что она была необычайно красива и очень любила смеяться, но он никогда по-настоящему не узнавал ее.

Старшая дочь из семьи Ван действительно была очень умна и сообразительна; такое впечатление сложилось у Цинь Мина после их единственной совместной прогулки.

Но после этого его строго отчитал отец Цуй, наставляя соблюдать приличия и избегать подозрений, и не общаться втайне.

Несомненно, Ли Цинсюй именно из-за так называемой "любовной ненависти", а также из-за противостояния двух великих семей, питал к нему огромную враждебность. Возможно, также у него была мысль поскорее устранить будущего конкурента в запредельных землях.

— Тебе следовало искать настоящего Цуй Чунхэ! — В этот момент Цинь Мину очень захотелось, подобно искренней подруге Сюй Шэна, Чжоу Линь, отборно ругаться.

Много позже он успокоился. Теперь больше всего он беспокоился о своем дедушке. Прошло больше десяти лет, что с ним произошло?

Цинь Мин нахмурился. Семья Цуй, когда искала "Цуй Чунхэ", несомненно, тщательно выбирала, полагая, что он наиболее подходит, ведь кто-то из их дома говорил, что они в чем-то похожи.

Его дедушка был обычным человеком. Если семья Цуй заинтересовалась им, старик никак не смог бы сопротивляться.

Сейчас семья Цуй не позволяла ему больше ступать в город Цинхэ и не позволяла вернуться в свой прежний круг.

Он хотел узнать новости о своем дедушке, но напрямую спросить у семьи Цуй было невозможно, только через другие каналы.

Цинь Мин встал и направился из постоялого двора. Изначально он не собирался идти в резиденцию главы города, но теперь был вынужден посетить.

Новый глава города Мэн Синхай однажды сказал, что в городе Чися можно обратиться к нему.

...

Ранним утром весь город сиял. Первые лучи огненной зари рассеивали черный туман. Улицы и переулки, казалось, извергают утреннюю зарю, давая ощущение тепла, света и надежды.

Время было еще раннее, Цинь Мин нашел ресторанчик, чтобы позавтракать.

— Хм?! — Когда он расплачивался и готовился уходить, он увидел сцену, от которой его сердце слегка вздрогнуло.

Старушка из семьи Сунь осторожно достала деньги из-за пазухи, купила мясной пирожок и протянула своему трехлетнему внуку. На ее морщинистом лице появилась улыбка, и, казалось, прежнее уныние рассеялось.

Двое мужчин внезапно подошли. Один из них злобно сказал: — У тебя есть деньги на пирожок, а долг вернуть денег нет?

Старушка остолбенела. — Я вам не должна.

— Ты совсем выжила из ума, старуха! Ты раньше брала в долг, теперь хочешь от него отлынивать? — Один из мужчин толкнул ее, и старушка тут же потеряла равновесие, почти упав на землю.

Другой мужчина схватил ее, не давая упасть, но не для того, чтобы помочь, а чтобы полезть к ней в карман.

— Отлично, вы неплохо живете, раз у вас нашлись деньги! — Он забрал все медные монеты, которые были у старушки.

— Не обижайте мою бабушку, отпустите ее! — закричал малыш.

— Прочь отсюда, малыш! — Один из мужчин отмахнулся рукой. Взрослый человек, ударивший ребенка, очевидно, мог бы сбить его с ног, и тот мог выбить зубы.

Однако его рука не достигла ребенка. Внезапно появившийся Цинь Мин схватил его за руку, и тот тут же вскрикнул от боли.

— Вот ужас! Почему они все время преследуют семью Сунь? Эх, старушка и так одна тянет внука, уже достаточно жалко.

— Кто этот юноша? Он посмел остановить людей Зала Веры и Праведности.

Люди поблизости перешептывались, но не решались вмешиваться.

— Кто ты такой, и зачем нас останавливаешь? — холодно сказал человек из Зала Веры и Праведности.

— Эти бабушка и внук живут вдвоем, опираясь друг на друга, и так уже достаточно жалки. Вы не должны так сильно обижать людей, — сказал Цинь Мин. Из разговоров окружающих он уже знал, кто они: разве это не Зал Веры и Праведности, что пытался захватить секретное руководство семьи Сунь? А теперь они все еще творят зло.

Он испытал глубокие чувства, ведь у него дома был древний свиток на шелке, что означало, что его предки тоже были когда-то очень могущественны. Теперь же его семья не просто пришла в упадок, теперь можно сказать, что она полностью разорена.

Если вдуматься, его положение было даже хуже, чем у У Чжэна, и похоже на положение семьи Сунь.

Цинь Мин изначально собирался в резиденцию главы города из-за дела своего дедушки, но, увидев такую сцену, он испытал слишком глубокие чувства и не удержался: во второй раз применил Ладонь Жёлтой Грязи, а затем и в третий.

Эти двое почти ничего не почувствовали, но были отброшены. На самом деле, через несколько дней они начнут беспрерывно кашлять кровью и вряд ли выживут.

— Молодой человек, уходите скорее… — Старушка из семьи Сунь открыла рот, чтобы что-то сказать, волнуясь за него, надеясь, что он поскорее уйдет.

Цинь Мин сказал: — Ничего страшного. Разве вы не слышали, что пришел новый глава города? Он лично уничтожил Золотой Куриный Хребет и сейчас собирается разобраться с теми, кто творит зло. Если кто-то не знает своего места, то ему точно несдобровать.

Он передал старушке маленького мальчика с заплаканным лицом, с мясным пирожком, крепко сжатым в маленькой ручке.

— Хватит пугать! — Двое из Зала Веры и Праведности, хотя и были свирепы на вид, но в душе дрожали.

— Вы мне не верите? Идемте со мной в резиденцию главы города, чтобы объясниться, посмотрим, сможете ли вы спасти свои никчемные жизни! — строго одернул их Цинь Мин.

— Ты… — Они отступили.

Цинь Мин сказал: — Старушка, вы возвращайтесь с ребенком домой, ни о чем не беспокойтесь. У меня сейчас дела, мне нужно в резиденцию главы города.

Он не бросал слов на ветер и не полностью использовал чужую силу. Если он увидит Мэн Синхая, то обязательно упомянет о городских делах. Наверняка новый глава города, вступив в должность, жаждет "зажечь огонь".

Двое из Зала Веры и Праведности сомневались, но все же тайно последовали за ним. В итоге, обнаружив, что он действительно пошел в резиденцию главы города, их лица тут же побледнели.

Поначалу стражники резиденции главы города, хоть и испытывали некоторые сомнения, но, увидев, что Цинь Мин спокоен и собран, с необыкновенной статью, не посмели медлить и помогли ему доложить.

...

Спустя более двадцати дней Цинь Мин вновь встретился с главой города Мэном.

— Я думал, ты уехал в другой город. Неплохо, прошло совсем немного времени, а я вижу, что, хотя твой дух и свет скрыты, твоя жизненная сила, энергия и дух должны быть намного полнее, чем раньше, — Мэн Синхай оглядел его.

— Приветствую, дядя Мэн. Раньше у меня были травмы, но недавно я полностью выздоровел, поэтому выгляжу немного лучше, — Цинь Мин поклонился ему, как младший старшему.

Гостиная была большой, но без роскошной резьбы и росписи, довольно проста. В ней стояли древности, такие как фарфоровые вазы и бронзовые изделия, а на стенах висели картины и каллиграфия.

Мэн Синхай был одет в одежду синего цвета, на вид лет тридцать семь-восемь. Он был похож на ученого, но на самом деле был очень властным, и его владение клинком было чрезвычайно свирепым.

— Ты, дитя, действительно непрост. Ты с ходу "зажег огонь" для меня, в одиночку опрокинув Золотой Куриный Хребет.

Цинь Мин не мог ни возразить, ни скрыть это, потому что той ночью Ли Цинюэ видела его.

— Причинил вам, дядя Мэн, хлопот.

— Садись, ничего страшного. Прежний глава города Лин Сюй и я на самом деле оба хотели уничтожить это место, но сначала хотели выманить Золотых Разбойников.

Цинь Мин сел и сказал: — Я действовал импульсивно и нарушил ваши планы, дядя Мэн.

Мэн Синхай улыбнулся и сказал: — Иметь пылкое сердце – это хорошо, и редко встретишь такое сердце, как у тебя. Для Золотых Разбойников есть и другие способы. Я очень надеюсь, что ты сохранишь эту свою истинную натуру, а не как некоторые молодые люди, которые, хотя и обладают необыкновенным талантом, но… эх!

— Раз уж вы так говорите, то я, безусловно, оправдаю ваши ожидания. Хм, только что… — Цинь Мин сразу же начал рассказывать о том, что видел по дороге.

Мэн Синхай не ожидал, что Цинь Мин действительно чист и непорочен, и его слова соответствуют делам. Однако, тщательно обдумав, он понял, что даже будучи "отброшенным", пройдя через "красильню" семьи Цуй, он уже не мог быть наивным.

Более того, он уже осознал, что этот юноша был очень зрелым, совсем не похожим на неопытного мальчишку.

— Раз уж у тебя такое сердце, то помоги мне кое в чем: изучи эти ситуации, при необходимости можешь действовать. Я даю тебе это разрешение, — Мэн Синхай бросил ему жетон, будучи весьма решительным.

Затем он спросил: — Скажи, зачем ты пришел ко мне?

— Я пришел поблагодарить вас, дядя Мэн, за помощь на краю Пустоши, — сказал Цинь Мин.

— Ты благодаришь только меня?

— И Цинюэ. Я знаю, что она наверняка замолвила за меня словечко, — искренним тоном сказал Цинь Мин.

— Хм, ты действительно догадался, — кивнул Мэн Синхай.

Цинь Мин начал: — На этот раз я хотел бы еще побеспокоить вас, дядя Мэн, и разузнать кое-что.

Мэн Синхай молча слушал, затем почувствовал удивление: он не спрашивал о делах семьи Цуй, а хотел знать лишь, куда тогда делся его дедушка.

Мэн Синхай сказал: — Ты меня и правда затрудняешь. Даже если я помогу тебе спросить, семья Цуй вряд ли скажет мне правду. Если только не встретиться с седьмым стариком Цуем, но сейчас с ним, скорее всего, невозможно связаться, он уже находится в запредельных землях.

— Разве у тебя нет никаких сомнений относительно своего опыта в семье Цуй? — не удержался и спросил Мэн Синхай.

Цинь Мин вздохнул: — Раньше были, но теперь я все понял. Должен существовать настоящий Цуй Чунхэ, и он готовится выйти на сцену.

Мэн Синхай потрясенно сказал: — Неудивительно, что некоторые в семье Цуй не доверяли тебе, боясь, что если ты с твоими необычайными способностями вдруг поднимешься, узнав всю подноготную, станешь питать к ним обиду и вызовешь некоторые волнения. Действительно, тебя не недооценили.

В его глазах мелькнуло удивление, и он сказал: — Ты находился в центре событий, твои знания были ограничены, тебя окружал туман, но ты смог прозреть большую часть правды. Это действительно впечатляет.

— Я все же что-то упустил? — спросил Цинь Мин.

— Не то чтобы совсем неправильно, просто ты не все знаешь, — Мэн Синхай не стал скрывать, говоря о некоторых обстоятельствах, попивая чай.

Цуй Чунхэ не вышел на сцену по собственной инициативе, а был обнаружен с отклонениями в запредельных землях. С возрастом он все больше и больше становился похожим на отца Цуя.

Самое главное, кто-то заметил, что у него были тайные переписки с семьей Цуй.

— Выходит, повзрослев, наши внешности сильно различаются, только в детстве были слегка похожи, — пробормотал Цинь Мин про себя.

— Кроме того, учитель Цуй Чунхэ вышел из уединения. Даже несмотря на то, что различные силы в запредельных землях были тесно переплетены, никто больше не посмеет тронуть этого отпрыска семьи Цуй.

— Его учитель очень силен? — не удержался и спросил Цинь Мин.

— Да. Говорят, раньше старший ученик Цуй Чунхэ передавал ему учение от имени учителя. Этот старый мастер постоянно находился в уединении. Теперь он успешно сделал полшага вперед, и его уровень Дао уже трудно измерить. И он официально принял Цуй Чунхэ в качестве своего последнего ученика, больше никого принимать не будет, сделав его своим сокровищем.

Цинь Мин, услышав это, немного замолчал. Судьбы людей так сильно различаются.

— Семья Цуй не позволяла тебе вернуться в город Цинхэ, не позволяла тебе ехать в город Цяньсин, и даже пыталась перекрыть тебе Путь Перерождения, действительно из-за того, что настоящий хозяин был раскрыт.

Мэн Синхай рассказал ему, что семья Ван в городе Цяньсин была в ярости, чрезвычайно недовольна, потому что Цуй Чунхэ, которого они видели раньше, оказался фальшивкой. Даже их держали в неведении.

Цинь Мин горько усмехнулся. Неужели семья Ван тоже затаила на него обиду?

— Сам Цуй Чунхэ также был недоволен, узнав о твоей совместной прогулке со старшей дочерью из семьи Ван. Хм, кто-то в запредельных землях видел, как он тогда впадал в ярость.

Цинь Мину теперь и правда захотелось вытащить свой нож. За что? Все стороны пришли к соглашению, но в итоге все проблемы свалились на него одного, и ему пришлось терпеть все страдания.