Глава 68. Возвращение в мир Белого дня
Пустошь снова была "оскорблена", и весь мир изменился: песок и камни летали, ночной туман бурлил, словно бушующие волны, бьющиеся о величественные горы, стоящие у извилистой тропы.
Цинь Мин ошеломлённо смотрел: что творит этот Горный Владыка? С такими способностями, почему он не может идти обычным путём? Запах был слишком резким, слишком сильным!
В этот момент Мэн Синхай с помощью тайной техники передал ему: — Через несколько дней можешь найти меня в городе Чися, чтобы узнать подробности. Тысячелетние семьи дорожат своим лицом. Если семья Цуй передумает и не станет давить тебя насмерть в этой глуши, то проблема не будет слишком серьёзной.
Цинь Мин оглянулся сквозь песчаную бурю, выражая благодарность новому главе города.
Мэн Синхай, Ли Цинюэ и Цуй Хун быстро покинули Пустошь; условия в этой местности были поистине слишком суровыми.
На извилистой тропе вдалеке лицо Сюй Шэна потемнело: что, снова что-то случилось сегодня? И даже серьёзнее, чем вчера!
Ему очень хотелось бросить всё и уйти. Как странствующий торговец, он чувствовал себя в слишком большой опасности. Эта профессия не сулила ничего хорошего. Он был так напуган, что хотел закричать, не говоря уже о его команде.
— Не паникуйте, все, это не наше дело, мы всегда относились к Пустоши с почтением... — не успел договорить Сюй Шэн, как почувствовал, что какая-то женщина повисла у него на спине, всхлипывая, и острые ногти царапали его шею.
На тёмной тропе ничего не было видно, и плач женщины был ужасно жутким: — Ууу... я видела много чёрных теней, так страшно.
Сюй Шэн не смог сохранять спокойствие. Он подумал: "Разве ты не мутант? Чего ты боишься?"
Теперь он действительно испугался. Длинные когти на мохнатой "изящной руке" были как железные крюки, он не мог их оторвать.
Он твёрдо решил, что если в этот раз они благополучно доберутся до города Чися, то он немедленно сменит профессию и больше не будет странствующим торговцем.
— Если ты так намеренно оскорбляешь Пустошь, она ведь затаит злобу? — спросил Цинь Мин, у которого во рту был песок. Он, сопротивляясь сильному ветру и буре, поспешно достал серую мантию и укутал ею голову и лицо.
— Ничего страшного, я член тайной секты, и у меня есть ритуальные предметы для проведения определённых церемоний в Пустоши, так что мы сможем пройти без проблем, — ответил Горный Кабанчик, виляя своим маленьким хвостиком и легко ступая по жёлтому песку.
Цинь Мин вздрогнул. Так это ещё и член тайной секты?
— Нам ведь не обязательно действовать так агрессивно? — всё же не удержался он от вопроса.
Старый Горный Кабанчик ответил: — Это чтобы защититься от белого волка, который мог тайно следить за нами. В Пустоши тот, кто раньше проводил кровавые ритуалы, будет бояться. Если он посмеет прийти, он умрёт от страха.
Цинь Мин понял ситуацию. Белый волк был новым Горным Владыкой, который когда-то проводил в горах некий таинственный ритуал, поклоняясь могиле звериного бога, и в итоге значительно увеличил свою культивацию.
— Звериный бог... умер? — спросил он, сменившись в лице.
Миниатюрный Горный Кабанчик сказал: — Всего лишь могущественное существо, кто знает, мёртво оно или нет. Там также могла быть его "могила из шкур", найденная этим старым белошерстным волком. Иначе, с его прежним уровнем культивации, он мог бы только нюхать мой зад. А теперь, посмотрите, мне приходится спасаться бегством. Эх, действительно, судьба изменчива, последние два года мне не везёт.
— Вокруг... что-то есть! — сказал Цинь Мин, держа нож из нефритового железа из овечьего жира перед собой.
Повсюду жёлтый песок бушевал, густой туман кипел, повсюду мелькали тёмные тени, а также около дюжины отрядов, несущих тёмно-зелёные факелы, освещали окрестности зловещим зелёным светом и приближались к ним.
Горный Кабанчик был спокоен: — Ничего, "если привыкнешь к странностям, они сами собой исчезнут". У меня есть ритуальные предметы для жертвоприношения Пустоши, они ничего не смогут нам сделать.
Зелёные факелы метались, гигантские звери высотой в десятки метров проходили мимо них, источая отвратительный запах разложения, и даже неприятный смрад горящих тел.
Цинь Мин оставался настороже, но в конце концов постепенно привык: хотя аномалии и витали поблизости, они не нападали на них, так что достаточно было просто не смотреть.
— Ты из тайной секты, разве члены этой секты не должны с большим почтением относиться к Пустоши, считая её местом, связанным с божествами?
Старый Горный Кабанчик ответил: — Существует не одна тайная секта. Некоторые организации почитают божеств, поклоняются им, визуализируют их в своём сердце, желая использовать их силу для себя. А есть и более амбициозные тайные секты, которые хотят покорить эти "явления" или "места", обратить их в свою пользу и самим стать богами.
Цинь Мин был поражён и по-новому взглянул на тайные секты и Пустошь.
Старый Горный Кабанчик определённо присоединился к более амбициозной тайной секте, иначе у него не было бы такого отношения.
— Больше не идём, у меня весь рот в песке. Поставь свой шатёр, я здесь вздремну. Кстати, ты правда видел того однорукого мастера Пути Клинка?
Цинь Мин ответил: — Видел. Он передал мне технику клинка сквозь густой туман, это было похоже на духовный резонанс, или на сон.
Старый Горный Кабанчик принял серьёзный вид и сказал: — Разве это не означает, что он пошёл путём лиц из-за пределов мира смертных?
— Ты тоже видел моего учителя? — спросил Цинь Мин.
— Мой отец видел. Он однажды собственными глазами видел, как тот одним ударом клинка разрубил тогдашнего Горного Владыку. Свет клинка разорвал ночное небо, прервал проливной дождь — это было невероятно ужасающе!
Вскоре Цинь Мин спросил: — Ты говоришь о воздаянии добра, чтобы разрешить кармический узел в горах, но я сам не помню, когда я тебя спасал?
Старый Горный Кабанчик стиснул зубы: — Этот белый волк действительно коварен и безжалостен. После того как он тяжело ранил меня, он не убил сразу, а рассеял мою духовность, превратив меня, достойного Горного Владыку, обратно в обычного горного зверя, управляемого звериными инстинктами. Он хотел, чтобы я стал пищей для других хищников в горах и погиб жалкой смертью. В то время я был потерян, моменты ясности были очень короткими, большую часть времени я был в состоянии обычного горного зверя. Действительно, "когда свинья попадает на равнину, её собаки обижают". Я помню, ты, парнишка, тогда ещё хотел выстрелить в меня из лука.
Цинь Мин убедился: это был действительно тот самый огромный горный кабан весом в тысячу 750-800 кг, который когда-то преследовал его.
— К счастью, старый Кабанчик оставил себе запасной план. Как говорится, "у хитрой свиньи три норы". Я заранее припас некое очень редкое духовное вещество, спрятанное во второй норе, а именно под логовом кровавых змей. После того как ты уничтожил это логово, я, будучи в своём первобытном зверином состоянии, был поблизости, немного придя в себя, и ворвался туда, благодаря чему восстановил большую часть своей жизненной силы и сбежал из гор. Хоть ты и не спасал меня намеренно, но благодаря этому ко мне пришёл переломный момент. Раз уж мы случайно встретились, давай разрешим этот кармический узел.
Цинь Мин никак не ожидал, что в логове кровавых змей не окажется трёхкратно мутировавших кровавых змей, о которых подозревал старик Лю; а глубже там и вовсе была свиная нора.
Вскоре из шатра, засыпанного жёлтым песком, донёсся громоподобный храп. С виду это был любимый кабанчик, но шум, который он производил, был настолько огромен, что большая часть чёрных теней поблизости, казалось, не выдержала и отступила вдаль.
Конечно, вполне возможно, что это было вызвано чрезмерно мощной и яростной жизненной силой, циркулирующей в теле старого Горного Кабанчика во время сна, из-за чего все аномалии размылись.
Этот его сон продлился прямо до следующего дня.
Теперь в Пустоши было тихо и спокойно, аномалии, густой туман и прочее полностью рассеялись, оставив лишь кромешную тьму.
— Пошли!
Цинь Мин, наоборот, не хотел сразу выходить, опасаясь, что Цуй Хун будет поджидать его снаружи.
— Будем идти вдоль края Пустоши, я тоже не хочу выходить, — сказал старый Горный Кабанчик, опасаясь, что белый волк ещё не сдался и поджидает его снаружи.
Время от времени он выходил на извилистую горную дорогу и имитировал странное пение птиц. Вскоре Цинь Мин увидел, как несколько говорящих воробьёв прилетели из соседних гор и сообщили ему о ситуации.
Цинь Мин, наблюдая за этим с завистью, посоветовался со старым Горным Кабанчиком, спросив, не может ли оно помочь, отправив одного говорящего воробья в город Чися, чтобы тот побывал в резиденции главы города.
Цуй Хун обыскал всю дорогу, но так и не нашёл Цинь Мина. Затем он без остановки отправился искать Цуй Чун И; он был действительно измотан.
— Блуждающие огни! — прошептал Цинь Мин на краю Пустоши, обнаружив, что посреди пустыни, казалось, была туманная область.
— Ого, какое хорошее место! Это Огненный источник, который обычно скрыт, а теперь случайно обнажился. Главным образом, потому что мы находимся близко; если бы мы были чуть дальше, тьма Пустоши поглотила бы всё, и ничего не было бы видно.
Старый Горный Кабанчик обрадовался. Этот оазис в пустыне был идеальным убежищем для него; на данном этапе оно ещё не хотело покидать Пустошь.
Как только Цинь Мин приблизился, он услышал разговоры группы людей. Это было ещё одно случайное убежище Золотых Разбойников, где обычно находились лишь обычные бандиты.
— Мэн Синхай из тысячелетней семьи, он определённо сильнее Лин Сюя. Раз уж он уничтожил Золотой Куриный Хребет, то это наше убежище, скорее всего, тоже небезопасно. Не будем здесь оставаться, лучше уберёмся поскорее.
— Мы пойдём в город Фэне. Этот Мэн слишком неприятен, и даже главные лорды Золотых Разбойников не хотят с ним связываться.
— Готовьтесь в путь. Последние два дня здесь непрерывно дуют пронзительные ветры, и повсюду тени призраков. Хотя мы к этому привыкли, всё равно жутко.
— Считаем людей: раз, два, три... десять?!
Главарь бандитов сразу запаниковал. Это место было лишь временным убежищем, не таким, как Золотой Куриный Хребет, где собиралось много людей. Здесь оставалось всего девять человек. Откуда взялся десятый?
— Раз, два... десять! — Он не сдавался и пересчитал ещё раз, и тут же волосы встали дыбом.
Другие бандиты тоже запаниковали, переглядываясь друг с другом и чувствуя, что что-то не так. Они только что закрыли Огненный источник каменной плитой, и света здесь почти не осталось.
— Бежим! — закричали они, впадая в хаос.
Пять дней спустя говорящий воробей вернулся из города Чися, принеся лист письма. Новый глава города Чися, Мэн Синхай, сообщил Цинь Мину, что отношение семьи Цуй смягчилось.
— В ближайшие несколько лет мне нельзя ехать в город Цинхэ, где находится семья Цуй, и не следует отправляться в город Цяньсин. Я не могу использовать имя Цуй Чунхэ, и временно не могу называть себя членом семьи Цуй. Возможно, через несколько лет я смогу вернуться в семью Цуй.
Цинь Мин посмотрел на письмо. Слова в нём не были дословными словами семьи Цуй, а вежливым напоминанием, которое Мэн Синхай передал ему после их интерпретации.
— Что это за место, город Цяньсин? — размышлял он. В его сознании быстро всплыл расплывчатый образ девушки, которая, казалось, очень любила смеяться и была связана с городом Цяньсин.
Он помассировал свои ноющие виски и больше не стал об этом думать. В ближайшее время ему нужно как можно скорее достичь четвёртого Пробуждения, чтобы полностью восстановить память, и тогда всё прояснится.
Изначально Цинь Мин хотел отказаться от города Чися и отправиться куда подальше, но обнаружив доброжелательность Мэн Синхая, он решил, что там, возможно, будет безопаснее.
Цинь Мин знал, что Мэн Синхай помог ему, вероятно, не из-за восхищения его талантом, ведь они встретились лишь впервые, и ему не было необходимости вмешиваться во внутренние дела семьи Цуй.
— Спасибо, Ли Цинюэ, — сказал Цинь Мин, стоя у Огненного источника в пустыне и глядя на далёкую тёмную ночь.
Тем временем, в резиденции главы города Чися, Ли Цинюэ разговаривала с Мэн Синхаем, и они обсуждали Цинь Мина.
— В его нынешнем положении нам, тем, кто с ним знаком, не стоит слишком близко к нему приближаться. Иначе его положение может только ухудшиться. Однако, после того как он покинет семью Цуй, те знакомые, некоторые так называемые "друзья", вероятно, будут его всячески избегать, полностью разорвут связи и станут для него чужими.
Цинь Мин пробыл в этом оазисе одиннадцать дней, прежде чем приготовился отправиться в город Чися.
Цуй Хун действительно несколько дней бродил за пределами Пустоши вместе с Цуй Чун И, надеясь ещё раз встретиться с Цинь Мином, но в конце концов так и не дождался.
— Береги себя, и пусть в будущем ты снова займёшь место Горного Владыки Черно-Белой горы, — попрощался Цинь Мин со старым Горным Кабанчиком.
— Да ладно, я уже всё понял. Место на Черно-Белой горе без выдающихся способностей невозможно удержать. В конце концов, оно когда-то держало все стороны в напряжении, и хотя оно рухнуло, обычные существа не могут им управлять. Почти у всех предыдущих Горных Владык был плохой конец.
Старый Горный Кабанчик покачал головой с просветлённым видом и сказал: — Здесь тоже неплохо. Яркий Кабанчик, скрывшийся во мраке, будет ждать своего часа в тёмной Пустоши. Никто мне ничего не сделает. Для благородного человека месть не затягивается и на сто лет.
Цинь Мин отправился в путь. Через два дня он приблизился к городу Чися. Глядя вдаль, он видел, что город сиял, и предположил, что уровень Огненных источников внутри него был достаточно высок, чтобы обеспечить освещение, яркое как днём, даже в раннюю ночь.
По мере приближения к городу сердце Цинь Мина трепетало. Хоть он и был здесь впервые, но не чувствовал ни малейшего ощущения незнакомости.
В его сознании всплывали многие расплывчатые образы, это был его прошлый опыт в великом городе Цинхэ.
Проведя два года в безвестности в тёмной глуши, он снова вернулся в город, где был "дневной свет".
Мысли Цинь Мина бушевали. В последние дни его обрывочные воспоминания постоянно собирались воедино, и некоторые люди и события медленно всплывали в памяти.
— Когда я ещё был Цуй Чунхэ, в городе Цинхэ у меня было много старых знакомых, я знал многих важных членов великих кланов, и даже познакомился с лицами из-за пределов мира смертных, общался с прямыми потомками нескольких тысячелетних семей. Вокруг меня всегда было множество друзей, повсюду были приятели.
Он вздохнул. Теперь, вернувшись в мир "дневного света" под именем Цинь Мина, сколько старых знакомых у него останется, если он встретит кого-то из прошлого? Сколько людей захотят с ним поздороваться? Вероятно, даже если они встретятся, они больше не узнают друг друга.