Глава 87. Безветренный день

День был безветренный, а значит, неудачный в отношении смога. Ривсу казалось, что на столицу опустилась ночь, хотя на деле он всего лишь приблизился к заводским трубам.

«У меня на всё про всё три часа, — он глянул на побитый уличный циферблат Генриховой площади, — надеюсь, дракон не задержит меня».

Как бы сотник не пытался юлить, делая вид, что идти ему не хочется: он нарезал круги по улицам, то и дело ступая в лужи – на самом деле его любопытство решило всё за него. Обратно он не повернет.

— Дядька солдат, — обратилась к нему чумазая девочка на пороге кабака, — не хотите рома за семь медяков?

Они всегда были чумазыми! Попрошайки и зазывалы одевались в грязь, как северные берсерки выкрашивают своё лицо краской. Оба рубили в сердце, только вот девочка не смогла побить трезвость Эстена, да и семь медяков за ром – чистый грабеж!

— Пока не закатилось солнце, не пью, — им стоило нанять в зазывалы берсерка.

— А как ж вы уразумеете, што оно закатилось?

Разумный вопрос для жителя метрополии.

Отец Эстена никаких рамок себе не ставил, а потому пил всё из чего можно, за все деньги, которые мог найти, бадягу из всего, из чего только можно было гнать спиртное. И это было у Ривсов в крови: держался калебец лишь благодаря чести мундира и тем местам, куда его этот мундир заводил. Однако в районе Вагмурских портов искушения подстерегали на каждом шагу. В каждой второй лачуге ютилась рюмочная, закусочная или пивная. Одни имели лицензию, другие действовали подпольно. Вокруг всегда роились шлюхи, воры и попрошайки, словно мухи на навозной куче, а если тебе было не добраться на другую сторону улицы – частая проблема, учитывая тот невероятной поток народу, льющийся по дороге – под рукой всегда имелись мальчишки с бочонками на спине, готовые принести и тебе, и твоей шлюхе выпивку прямо в дом!

«Аркана-мио, как же здесь тесно!», — сотника удивляло, как с него ещё не украли ножны, а то, что на нём всё ещё сверкал жетон офицера-цензуса, было настоящим чудом.

Он поплотнее запахнул мундир, сгорбился под мелким темным дождичком, и передвинулся в толпе ещё на несколько шагов вперед.

«Возможно, стоило указать библиотекарше: устраивать встречи в час-пик, когда рабочие бредут на фабрики – плохая идея», — особенно в таком районе. Вагмурские порты славились в Иллариоте как место, о романтике которого можно петь серенады никогда там не появляясь. Это был котел культур, идей и предположительно, наркотических веществ. Ещё при первом императоре Лере в этом месте регулярно держали ополчение, а велларийские завоеватели предпочли его даже не сжигать. Если бы основатель города, Гарольд, высадился бы со своим фезеонским племенем именно сюда, никакого бы Иллариота не было: «Оно того не стоит, ребята, возвращаемся в изгнание».

Очередь в рабочую зону порта затянулась. В качестве достопримечательности на рее здания районного суда болтались висельники – их там было около сотни. Несмотря на то, что Катрина Вторая в своей новой политике опиралась на низы Империи, казнили много и не всегда по делу. Чтоб не забывались.

Наконец, калебец очутился в промышленной зоне. Искры дождем сыпались в небо, толкая жар в хмурое лицо Эстена. Фабрики и мануфактуры тут росли, как грибы после дождя, его-то тут было в избытке. В проем высокой распахнутой двери виднелись напряженные тела, работающие механизмы, освещенные блеском расплавленных металлов. Грохот молотов, лязг цепей, шипение пара, крики и ругательства рабочих…

— Вы Эстен Ривс? — поймал его за рукав мальчонка в одежде моряка. Едва ли он был им, просто именно с их пьяных тушек проще всего было стащить майку с сапогами.

Сотник кивнул, посмотрев на ребенка. У того были мозоли, что у фермерской старухи.

— Ты отведешь меня на встречу?! — пытался он перекричать гром двигателей проходящего мимо голема, тащившего поклажу новоприбывшего к причалу корабля.

Мальчик кивнул и тут же скрылся меж портовых контейнеров. Офицер устремился следом, обходя вздымающиеся трубы, на раскаленных кирпичах которых впору было делать яичницу. Он опускал голову над шестеренками новых таумических машин. Ступал по выложенной из досок тропке на куче наваленного во дворе угля. В сотнях оконных рам на него смотрели силуэты рабочих, смотрели то ли с завистью, то ли со страхом того, что их заберут в армию.

«Уж лучше в армии», — думал Эстен, не зная, что в одном только этом заводском квартале шел поток серебра, способный затмить Имперский монетный двор. Правда, рабочие о нем и не подозревали.

Огни литейных перестали сверкать в его глазах, когда они добрались до складов. Из-за близкого смога тут стало совсем темно, ребенку пришлось доставать лампу.

И вслед за фонарем, прыгающим в руке мальчишки-проводника, который вел их по этому лабиринту, показались дома… Здесь жили мистерианцы! Узкие здания, по самые крыши забитые народом, опирались друг на друга, держась, видимо, лишь на бельевых веревках. На улице стояли брошенные телеги с отходами фабрик. В некоторых местах целые кварталы были снесены, чтобы дать место новым заводам, в других змеились кривые переулки коптилен, полные угольного и древесного дыма, вместо питьевых фонтанчиков тут бурлила забившаяся канализация. Это был старый Вагмур: «Говорят, что изначально архимаг тауматургов хотел построить свою резиденцию здесь», — сотник представил себе картину: сотни тауматургов, пытающихся не утонуть в здешних реках дерьма.

— Милое местечко, — выдавил сквозь рвотные позывы Эстен.

— Тута не живут, папаша, — буркнул его проводник, — тут дажить в квартирах мануфактуры, етить его налево.

Скорее всего так и было. Эстен читал в письме от отца, что в их родном Калебе предприятия по производству пряжек и пуговиц открыли прямо в сиротских домах. И нет сомнений, там работали ещё более чумазые, и платили им ничтожную часть стоимости от тех грошей, что давали в столице. Всё из-за гения главы монетарной политики Роланда Баррета из Канцелярии: он заверял всех, что маленькие пальцы лучше приспособлены для мелкой работы. И к тому же обходятся гораздо дешевле.

«Но я лишил нужды Ривсов горбатиться на плантациях пригорода или в заводских цехах», — он сам того не ведая, прикоснулся к золотому жетону на груди. Большую часть своего жалования Эстен отправлял семье в Калеб, проводя все транзакции через Масрифский банк. Банк, достойный офицера. Он всегда убеждал себя, что всё ещё принадлежит к простому народу, а потому предпочитал никогда лично не глядеть на суммы, которые ему выплачивала Империя: «Работа на Гвардию только увеличит их», — подумал офицер и его нос тут же покрылся зудом.

Мальчишка-проводник остановился перед особенно запущенным зданием и поднял свою лампу повыше, осветив облупившийся знак над входной дверью.

— Вам точно сюды? — спросил он настороженно, словно в остальном Вагмуре летали феи с единорогами.

— Не уверен, — почесал нос калебец.

— Грят, на энтом складе монстр завелся.

Сотник хмыкнул:

— И что это должно быть гремлин, дергающий рычаги на заводах?

— Нет, — сплюнул парнишка, — дракон.

— А-а, вон оно что…

Солдат вытащил из-за пазухи мундира серебряную монету, бросив в руки мальчику.

— Да хранит тебя Аркана-мио, — похлопал его по плечу Ривс, открыв скрипучую дверь.

Это оказалось пыльное хранилище ящиков с гвоздями. Пережиток недавнего прошлого, когда со всех щелей в Иллариот ломанулись дельцы с железнорудных заводов, заваливая склады гвоздями. «Ходовой товар, — говорили они, — для трущоб нужны гвозди! Больше трущоб – больше гвоздей!», — оказалось, что гвоздей на трущобы привезли больше, чем желающих в них жить. Пускай в этой части города и кажется, что каждый дом забит, как муравейник, но на окраинах столицы пустые дома куда было банально некем заселять, как грибы!

Сотнику пришлось, чертыхаясь, пробираться к центру зала, откуда он уже слышал голоса на каком-то рычащем языке варваров.

— Здравия, — в шутку отсалютовал он библиотекарше, что стояла посередь ржавых гвоздей, как брошенное таксидермистом чучело.

На драконихе всё ещё была смешная накидка на крылья с оленем, гербом Имперской Библиотеки, и она пыталась уцепиться за доски пола своими двумя ногами, как если бы он был помазан маслом.

«Это они так волнуются?», — сотник поглядел на другую часть комнаты.

Там было пусто. Если, конечно, Изформуэль пугала не размашистых размеров паутина на наковальне.

— У меня встреча через два часа, — вздохнул Эстен, — с гвардейцами Её…

По складу эхом пророкотал голос:

— Этот… маленький… говорящий мундир… отправляется с тобой? — интонация голоса напомнила Ривсу то, как он представлял себе речи Магнуса, после прочтения Ветхого писания.

— Да, — подняла морду вверх библиотекарша, — он из тех, кто знает.

«Было бы неплохо знать, что именно!», — сотник поглядел на неизвестного: это был внушающих размеров высший дракон, от Изформуэль его отличало отсутствие рогов и белоснежная чешуя, к которой прилипла грязь от смога. Произношение у дракона было такое, словно на мистерианском он не говорил вовсе, но в то же время слова были различимее, чем у его десятника Дина.

— Это мой, проще будет назвать его, друг, — обьяснила сотнику дракониха, — он прибыл с Йог-Чара. Ты сейчас спросишь: "Откуда?".

— Откуда? А…

Сотник вспомнил, что так драконы называли Землю – свой новый дом. У этой планетки была длинная история названий: сперва мистерианцы назвали её Гвинтеей, далеким миром, но потом этот термин, благодаря астрономам, переехал подальше. Этот мир оказался не таким уж и далеким. Но без сомнения, самые счастливые годы для землян были, когда их планету никто не называл вовсе.

— Мы… предполагаем, что каменщики… повинны в пожарах Игниса… Не вахинцы, — проревел незнакомый дракон.

Сотнику нравилась привычка ящериц постоянно говорить прямо и по делу: «Интересно, драконьему ордену нужны офицеры-цензусы?».

Он поднял руку:

— Но ведь академики пришли к выводу, что это были невиданные доселе колебания солнечного…

Остальную часть новостной колонки научной газеты он забыл, ведь подтерся ею. Эта газетенка была любимым средством гигиены у простого народа Иллариота.

— Сие была их… самая масштабная операция …по прикрытию, — продолжал дракон, — они дерзнули обрезать весь мир от Сети!

— Вы уверены? — несмотря на весь трепет сотника перед Гильдией Безопасности Альтеи поверить в операцию таких масштабов было сложно.

— А кто ещё? — оскалилась Изформуэль. — Мой… визави, — качнула она хвостом в сторону белесого дракона, — рассказал мне о пропажах на Земле. Гильдейцы воруют там землян, по трое! Набирают состав? К чему они могут готовиться?! Это явно угрожает Её Величеству – я, как член двора не могу не…

— Вы говорили, что я куда-то отправляюсь, — прервал её сотник, не шибко заинтересованный в проблемах землян, хотя то, что гильдейцы смогли построить свои логова среди варварских пустошей, его удивляло, — на такое я не соглашался, сеньора, у меня дела.

Изформуэль его проигнорировала.

— Ты скажешь, что он не тот, кто нужен движению, — зашипела она на своего крылатого собрата, — но тебе стоит прочесть дело офицера Ривса: честный мистерианец, окрыленный галантностью, с прочными принципами и многообещающей карьерой, ставящий гуманность превыше корысти!

Эстен должен был надуться как петух от лести, но то, как она произнесла эти слова, заставило его ощущать себя лягушкой над скальпелем у академика.

— Джон… Маттон… Был таким же... И как он закончил?

От этих слов Ривсу моментально захотелось убежать. Последний герой, описанный свидетелями, как истинный приключенец из старых эпосов, чьи деяния успели заехать в Калеб только на заголовках газет, не внушал сотнику ничего хорошего. Меньше всего ему хотелось попадать в газеты.

— Я отправляюсь в Оттион с экспедицией, — повернула морду к Эстену Изформуэль, — состоящую из одной меня любимой. Официально: для розыска пропавшей книги, столь желанной Её Величеством. Неофициально: ну, собственно, для того же…

— О, Аркана-мио, — сотник зажмурился, представив, как ему придется тащиться по горам, разыскивая наймита, в компании этой… ящерицы.

— Ты сейчас скажешь: «Моя сотня не поймет такого компаньона и не сумеет прокормить». Но, во-первых, я не так уж и много ем! Во-вторых, мы разделимся – встретимся лишь в самом Дейтоне.

— Я не собирался такого говорить, — хотел соврать Ривс, но вместо этого произнес:

— Замечательно, — он встал навытяжку. — Но зачем?

— Мой друг рассказал мне о вахинце, Блейке, — библиотекарша довольно застучала по полу хвостом, — он-то и сможет доказать нам виновность гильдии в пожарах, у него много опыта в запретных знаниях! Этот вахинец сейчас что-то вроде советника местного баронета.

— Барона, — поправил её Ривс.

— Будто бы есть разница в титулах мелких сошек пред ликом Её Величества! Когда мы с тобой преподнесем виновных обсидиановому трону, Катрина Вторая сделает нас своими гвардейцами!

У калебца сердце ушло в пятки: «Только не это!», — меньше всего ему хотелось становиться безвольной куклой, проходя ритуал, шансы выживаемости при котором стремились к нулю. Если это пик его карьеры, он бы предпочел прыгнуть на нож Сивой!

— Она… говорит… про себя, — загромыхал дракон под потолком, очевидно даже драконам было легко прочесть эмоции на лице офицера, — тот эльф, Блейк… якшался с Джоном Маттоном… а значит, и Многоликий будет кружить рядом… Лучше держи свою морду подальше… целее будешь.

Сотнику было сложно признать, но конкретно эти слова пробудили в нем интереса больше, чем заумное шипение Изформуэль.

— Простите, крылатый амиго, Многоликий?

— Норрис, — объявила библиотекарша, — сотник уже встречался с ним! Не так уж и страшно…

— С этим бы я поспорил, сеньора.

Он догадывался, что диалог исчерпывал себя, но за всё гребанное лето он получал больше вопросов, чем ответов. И следующего загадочного плана, в который его втянут, как слепого котенка, офицер не стерпел:

— Если ваши предположения верны, и то, что зреет в гильдии каменщиков угрожает Империи – я обязан знать, — нахмурил он брови, смотря, как хвосты драконов недовольно задергались. — Почему в делах гильдии, замешан Джон, Гистова мать, Маттон?! Герой газет пятнадцатилетней давности, который бродил по Империи, спасая по слухам, то провинциальных аристократок, то снимая котят с деревьев?

Белоснежный дракон засмеялся во всю свою глотку, а она у него была довольно длиной. Крылья, свесившись с реи, бросили тень по всему складу.

— Тот надутый придурок… и с котом бы дуэли не выиграл… без меня он вряд ли бы даже выбрался с Земли…

— Вы были знакомы?

— Да… Многоликий сколотил вокруг Маттона недурную компанию… А мы сколотили из него героя…

Было время, когда сотник считал мифического землянина выдумкой. Всё же была романтика в рассказах о настоящем герое, словно из мифической эры, который явился из неизвестной планеты, едва подключённой к Портальной Сети. Вся уличная шпана коллекционировала о нем байки.

— И что, он правда спас императора Кеннета от бандитской засады?

— Я уверен… со скрипом… Его втащил в это Многоликий против его воли… Геройство, как дамский корсет, порой жмет в самых чувствительных местах…

— Я не понимаю, — сотник не удержался и почесал свой треклятый нос, — Джон Маттон, герой прошлого, которого принимал сам император, представляет угрозу Империи?

— Вряд ли… он вообще что-то из себя представляет… Теперь уже нет… Да и устроить встречу с тем Императором… дело было нетрудное, — это было правдой. Почивший Антарский питал слабость к здоровенным мужикам. Именно потому сегодня доля землян в имперской гвардии едва ли не превышала количество мистерианцев.

— Чем же он, каррамба, вообще занимался?

— Правил…

— Я про Маттона!

— Спасал девиц… Котят с деревьев… Выполнял поручения Норриса… Бесил каменщиков… Воровал артефакты… Портил раскопки археологов… Был настоящим вандалом, то есть… совал свой нос в самые глубокие норы Альтеи… дабы разузнать то, о чем мы можем лишь с трепетом догадываться…

— А что потом?

— Битва в Ларионских дубравах с бандитами… несколько прояснила ему взгляд на мир, — некоторые ларионцы были несогласны с такой формулировкой предложения: землянин вырезал целый поселок полный друидов, хранящих древние обычаи их культуры, но героям такое прощалось, — И Джон… исчез. Наконец-то узрел, кто такой Норрис на самом деле…

— И кто же он?

— Безжалостный манипулятор… Но, признаю, дело своё знал… Он готовил Маттона к чему-то, что-то должно было наброситься на Альтею, как буря…

— А гильдия?

— Не переставала носиться за Маттоном… Потому-то те, кто был рядом с ним тогда… Представляют для нас наибольший интерес…

— Да уж, — вздохнул Эстен, — любопытство до добра не доводит. Но, в чем была его особенность? Сомневаюсь, что зеркальные доспехи из легенд делали из него личность, интересовавшую гильдию.

— В эти доспехи его запихнул Норрис… землянину не хватило бы ума создать себе привлекательный образ для ваших ежедневных бумажек… Но он был… героем…

Библиотекарша художественно подытожила:

— Героев в Альтее больше нет, — прошипела она, — время решать всё самим.