Глава 72. Дом Божий
— Садитесь, — в темной комнате стоял стул, указывать на него Лирии было необязательно, учитывая, что ничего больше тут не было.
«Как мило с их стороны», — велларийка уселась на стул. Наконец-то она сможет отдохнуть!
Стоящий перед ней мистерианец, в легком нагрудном панцире, достал бювар. Комнату моментально заполнил едкий запах чернил. Пыль со стула поднялась в воздух, подобно вулканическому пеплу. Но велларийке на это было побоку – здесь и сейчас она подобна королеве.
— Можете начать сначала? — учтиво спросил её желтокожий.
— Для этого тебе придется уточнить. В последнее время много чего начиналось, и мало что заканчивалось.
— Ларион.
— Ну да, логично, — хохотнула девушка. Очкарик перед ней не разделил улыбки.
— Слушайте, вы же не газету пишите, почто вам мои рассказы?
— А вы, дамочка, давайте нехудожественно.
Лирия знала с чего начать и чем закончить. Её молчание было вызвано тем, что она пыталась понять, какие части посередине лучше оставить за рамками этой милой беседы.
Мистерианец принялся стучать трутнем в попытке разжечь трубку.
Велларийка щелкнула пальцами, струсив с тех обрывки лазурного пламени – холодный огонь дугой заструился в табачную камеру.
— Магнус! — очкарик отпрыгнул, едва удержав на себе штаны на лямках.
Он поднял упавшие бювары. Чернила растеклись по пергаменту в хаотичном порядке, но девушка готова была поставить последний серебряник на то, что видит в кляксе феникса.
— Простите, — затянулся дымом мистерианец, — можете начинать.
Велларийка принялась раздумывать, о чем можно рассказать ему:
«Теперь-то я понимаю, — Лирия взглянула на тлеющее пламя, — таков был план беловласого старикашки. Умно, а мне, дочери знатного велларийца, видать соломы в голову напихали.
Началось всё ровно так, как я и хотела. Утром отправились к кафедральному собору. Никогда бы не подумала, что буду идти в эту клоаку al misterians по своей воле, а узнай о таком отец и вовсе прибил бы.
У нас были схожие с Божеком цели, это верно, но слухи, ходившие о нём, давали понять, что он опрокинет нас при первой возможности. Эту возможность мы ему-то и не дадим, ведь у нас есть преимущество – руны феникса-монарха.
Даже если все Игнибатцы уже поголовно щеголяют со своими метками, Отступника среди них нет, а ищет он как раз помеченных. И про Норриса информация есть лишь у нас, если, конечно, монаху не захочется пообщаться с теми фанатичными гильдейцами.
Тем не менее, volens nolens, неведомо было, что могло оказаться у варвара в голове! Тогда я была готова на любой исход. Но это ведь куда лучше, чем прозябать по ночам ожидая чуда.
Вот я и решила создать чудо игнибатцам…
Крыши блестели от дождя. Сияли омытые каплями шары на башенках кафедрального собора. Архитектура желтокожих проста и беззуба, тем не менее, после минувшего насаждения велларийской культуры, мистерианцам изредка удавалось симулировать прекрасное – словно золотой трезубец сверкала вдали башня капеллы.
Скрежетали, звенели и указывали кафедральные часы. Как всегда, у al misterians, не очень-то было ясно, что указывали, куда указывали и насколько точно они это делали. Судя по положению Хеомы и Фиомы, только начиналась утренняя месса.
Я вновь хорошенько укуталась в епанчу, натянув капюшон. Милада, эта выскочка, продолжала пищать об опасности. Заверив её, что всё будет secundum consilium, безупречно, я и сама не догадывалась о предстоящем».
***
Под высокими сводами, испещренными мозаиками, гудела толпа. Гомон только усилился, ибо на ступени алтаря вышел собственной персоной митрополит Лариона Конрад. Наивысший церковный сановник всех Заландских долин, вместе с тем кардинал Объединенной церкви, представитель Ларионского течения, основанного Святым Гинеком во время Ларионо-Иллариотских войн, шедших задолго до велларийского вторжения.
Митрополит был при полном облачении: с украшенным золотом куколем на голове, в зеленой мантии поверх белоснежной рясы, с пекторалью в виде ока Арканы на груди. Его острое худощавое лицо окружала аура величия, что впору было подумать, словно на алтарь взошел мистерианец по статусу выше всяких кардиналов, могущественнее Исталебского папы и влиятельнее ларионского монарха. Куда достойнее и благочестивее! Митрополит Конрад думал о себе именно так.
— Богиня, — разнесся по залу бас митрополита, глаза цвета морской волны осмотрели паству. Конрад не мог заметить среди толпы четверку явно не заинтересованных в проповеди особ, а потому продолжил:
— Аркана кипит гневом на всех изуверов! Бурлит от негодования на их драккары! Прошлой седмицей Она дала нам знак через Игнис! Сегодня же – потонула флотилия северян в попытке наладить маршруты к Териоду, ещё одному оплоту греха и предательства. Богиня отдала их морю, на убой их выдала!
Милада, стоявшая обок девушки, бегала глазами по исписанным иконами стенам собора:
— Хорошо, что сегодня не вознесенье, иначе тут бы в толпе не протолкнуться…
Лирия пожала плечами. Глянула на землянина.
— Подождем святошу, — буркнул землянин. — И пойдем.
Велларийка вздохнула, ловя на себе колкие взгляды прихожан.
— Замыслы их злодейские, — продолжал проповедовать Конрад. — Погибель и раскол в Империи. Пути мира они не знают, и Северные войны, что видели отцы ваши и отцы отцов тому пример! Закона нет в их поступках! Долго ли мы, благочинные мистерианцы, будем это терпеть? Мы ждали света, а ходим во тьме. Лишившись глаз, идём на ощупь. В полдень спотыкаемся, как ночью, а живые – как мертвые!
«Интересный пример, — оценила его речь Лирия, — как усидеть на двух стульях сразу. И врагов похулить, и Империю пожурить».
— Идем, — они вышли из капитульного зала во внутренний двор собора.
Кельи и мастерские выглядывали на милый прудик с ивой посередине. У въездной башни, одной из колоколен, из колодца набирал воду монах.
Аристократка подтолкнула Миладу вперед:
— Иди, девица, поздоровайся по всем традициям.
— Эт чаго ещё я должна?!
— А кто тут умеет, он что ли? — она указала на Скитлера за спиной.
— Эйе, уж лучше я, чем потенциальный еретик.
— Я…
Южанин не дал ларионке возникнуть, пройдя мимо неё. Монах в черной скуфье и раздутыми, как у хомяка щеками, довольно сдержанно отнесся к просьбе провести спутников к анахорету.
— Разве отшельник не должен быть в одиночестве? — задался вопросом землянин.
Монах не вымолвил ни слова и не опустил глаз, ведя спутников к выложенному из шамотного кирпича склепа. Этот кирпич был хорошо знаком девушке, как и вообще всякий кирпич, ведь в детстве она общалась с одним дейтонцем, который утверждал, что, используя такие дешевые альтернативы их, южному, продукту, ларионцы сами же разрушают свой город.
«Это всё давно в прошлом, которое следует позабыть», — напомнила себе Лирия.
Когда спутники спустились в подвал склепа, его обитатель подкреплялся. На скамье сидел Лукаш Божек, одетый в монастырскую рясу. С потолка на компанию глядел мурал Арканы, провожающей души на Суд, краска на котором успела облупиться уже как эру тому назад. Высоко подвернув рукава, анахорет жадно выгребал из горшка шкварки, его личные громилы обходились пшенной кашей. При свете свечей сцена трапезы выглядела так, хоть мозаику выкладывай: арочный потолок, побеленные стены, дубовый стол с подсвечниками, обросшими фестонами воска, цветное стекло бутылки сивухи и богатый выбор сосудов с яствами – всё это напоминало религиозную миниатюру.
Монах-анахорет колупался в зубах, а завидев зашедшую четверку, эффектно сплюнул на потолок. Плевок миновал образ богини.
— Правду говорят: святого в миру чудо спасает. О, гляжу это наши сыщики, в энтот раз уже у меня в гостях, — плутовские очи прошлись по тройке, остановились на Миладе. — Эва! Чаго ж вы раньше не говорили, что у вашей подружки такие большущие, — он поглядел на округлости Новодной, — косы, хе-хе.
Стоявший обок Лукаша толстощекий монах покраснел, принялся усерднее молиться.
Лирия, чернее тучи, шагнула от студентки в сторону, дабы скрыть разницу. В руке воссияло пламя.
— Понимаю, — призвал к миру Божек, — ум-разум не померяешь, а энто в девице самое главное. Не хотите, — он вскрыл баночку, — присоединиться? Может, соленого огурчика?
Аппетит испортили пронзительные вопли доносившиеся из еще глубже расположенного подземелья склепа, которое, будто вход в подземное царство Терруна, охранял один уж больно не аскетично сложенный вертухай, почти что пес. С весьма прямолинейным и, вероятно неосвященным, цепом.
— Нет, — сказала девушка, нагнувшись через стол, — я знаю, как выманить Отступника.
— О как, — сложил руки в замок Лукаш, — я слушаю вас, панночка, слушаю.
Глаза синеглазого мошенника бегали по спутникам, а улыбка анахорета подходила скорее сопливому дурачку. Но Лирия не дала себя обмануть, она с первого взгляда поняла расчетливость и хитрость очей Божека. Она помедлила, взглянула на Милларда, тот лишь подтолкнул её своим стальным взором, всё-таки это был её план, от начала до конца.
— Primo, мы знаем, что отступник состоит в рядах игнибатцев, — начала загибать пальцы Лирия.
— Складно стелишь панночка, — от души посмеялся монах, — да токо это и дураку понятно, мы его потому и ищем.
— Вы тоже? — удивилась Новодная.
Аристократка прервала её:
— Secundo, мы можем попасть в ряды игнибатцев, дабы найти там убийцу, — она взяла руку студентки и подняла, — среди нас есть знающий их порядки. Целительница сможет отследить местоположение их базы.
Божек принялся тереть острый подбородок с выражением султана.
— Смело приводить еретика в застенки собора…
— Я академик, — пискнула Милада, — Отступник забрал у меня всё, что связывало меня с культом!
— Понятно-понятно, и ты хочешь выпить его крови, — Лукаш откусил огурец, масло потекло по подбородку, — многие девки хотят того же от парней на твоем веку. Ну и что, панночка, что с того, шо вы залезете к еретикам?
— Если что, то я не доверяю этим кацерам, — указала в их сторону студентка.
— Ох, как с языка сняла, чудесница, — вскочил Божек, протянув ей руку.
— Прекрати клоунаду и дай ей договорить, — шикнул раскрасневшийся Себастьян.
— Отступник охотится и вычищает обладателей неких рун. Меток, дающих игнибатцам неведомые силы, о которых знаем только мы, — соврала Лирия, пока что всё шло как по маслу. Милада стала последней частью, медленно приводящей механизм в действие.
Божек уже открыто бесился:
— И чего ты от нас хочешь, дамочка?
«Теперь он в нужном состоянии».
— Что я предлагаю? Ты, желтокожий, дашь нам своих монахов, и мы отправим их в секту игнибатцев. Сначала, разумеется, тайно, а потом, благодаря знанию рун, они выйдут на Отступника – он сам их заметит.
Из подземелья вновь раздался крик. Голосистый, переходящий в хрип.
— Должники, — объяснил Божек, а потом поднялся, обтерев руки о рясу.
— Действительно, такое могла придумать лишь дочь столичного канцеляриста, — сказал он, от чего в душе Лирии похолодело, — ладный был бы план, да вот только сначала ты прогадала с Землицами, их логово вовсе не там.
«Значит, этот хвост собачий знал обо всём с самого начала, — погневалась Лирия. — И об игнибатцах, и об Отступнике хорошо осведомлен! Нас-то об этом он осведомил, лишь тогда, как мы ему явились, индюк надутый!».
— Да и не будет в секте никто якшаться с церковниками, ибо знают, жучары, нас усех в лицо! Да, настоятель? — Божек взглянул на толстощекого. Ответа не последовало. — Потому от наших засланцев пользы будет до едрени фени!
— Мы могли бы…
— Послушай, красавица, — протянул ей голубоглазый руку, — Аркана говорит, намерения во благо, а не на зло, созданы чтобы дать вам будущность и надежду. Но это ты не слушай, ибо я говорю, что вы останетесь в склепе, до поры, а мы с помощью вашей большекосой девицей найдем Чашу, опосля поговорим…
Себастьян взялся за стилет.
— Без нас ты не выйдешь на Норриса! — парировала Лирия.
Миллард обнажил меч наполовину, ясно давая понять громилам, что сегодня день легким у них не будет: «Рано, слишком рано!», — покосилась на него велларийка.
— А на кой хуй он мне, спрашивается? — застыл Лукаш. — Я ищу возвращения Чаши.
— Затем, il assilo al misterian, что…
Новодная тут же запротестовала
— Чаша? Мы так не договаривались, враль серокожая! — посмотрела на неё студентка. — Даже учась в Академии, вдали от Богини и церквей её, я понимаю, што Империи, в частности Лариону, нужна крепкая вера: свободная проповедь Слова Божьего, причастие по желанию, наказание за грехи духовенства и отмена клерикальной власти церкви! Как раз из-за таких как он, — она указала на Лукаша, — нельзя давать им Чашу!
«Дура, что ты натворила?!», — аристократка схватилась за кристалл.
Анахорет спокойно выдержал взгляд красноглазой, а потом попятился, споткнувшись о стол. Божек грохнулся в ячменную кашу одного из громил:
— Ебать, — выговорил он, — это такому теперь детишек учат?
— Да, такому, — молодцевато скрутила фигу ему Милада.
— Взять их…
«Запасной план», — Лирия схватилась за рукав.
— Миллард, давай! — вскрикнула девушка.
Один из здоровяков схватился за годенган, вытянув остриё к южанину. Какого же было его удивление, когда Себастьян оказался позади, да ещё и смачно вдарив по локтю.
Землянин в это время, к удивлению, Милады, бросил меч, вместо этого он обхватил голову студентки двумя руками. Закрыл той глаза и уши, и с легкостью поднял в воздух.
Лирия успела вывернуть рукав, прежде чем на неё набросились святоши. Божек ахнул, когда увидел пульсирующий многоугольник на запястье велларийки.
— Смотрите же, сюда! Такие руны у игнибатцев, — она придала своему голосу всю жеманность, что только была у неё, — и нам про них известно не понаслышке! Каждый из нас – заклеймен!
«Теперь они все погибнут, о Эллуна, остается только надеяться, что мы успеем реализовать задуманное до того, как фениксы придут по их душу. И мы будем далеко от них в этот час», — потому было так важно, чтобы непричастная к сему Новодная руны не увидела.
— Это ж кто тебя так, — покачал головой Божек, не в силах оторвать взгляда от руны, — или игнибатцы ноне набирают к себе последователей Луны?
— Не важно, — рявкнула на него Лирия, само того не замечая, как в руках её зажигаются лазурные огни, — ты хочешь получить свою Чашу?
— Пусти, пусти меня, пень трухлявый, — ерзала тем временем в руках Милларда Новодная.
Джон и отпустил. Студентка грохнулась на пол, быстро собрав пола рясы целительницы, она накинулась на Лирию с кулаками. Девушка отбила неловкие удары, заломав руку несчастной ларионке:
— Ты перевыполнила свою часть плана, чернь, — зло шепнула ей на ухо аристократка, — если хочешь поквитаться с убийцей родителей – помалкивай.
Божек тем временем подошел к Себастьяну, вежливо отведя пальцем остриё стилета от горла своего подопечного:
— Давайте вот без этого, я навел о вас справки, — он поглядел на южанина, — Себастьян, фамилия выдуманная, выходец детдома и ям Дейтона, бывший вор, дорвавшийся до главенствующей должности контрабандисткой организации Дейтона и с такой же скоростью разжалованный после…
Тень покрыла всю комнату, фокусируясь на стилете вора.
— После того, как твоя ненаглядная любовь искалечила одного видного оттионского правителя, сведя его в могилу по заказу…
— Хватит, хватит этого, ты что жизнь свою не ценишь? — вмешалась Лирия, видя, что их прохвост готов был перерезать церковнику глотку. Ещё никогда она не видала Скитлера таким злым.
Лукаш повернулся к ним.
— Джонатан Миллард, имя нагулял на нашей планете, фамилию выдумал в силу возможностей. Самый главный фанат Лариона и наших горящих крыш, — остальные ларионцы смотрели на Джона с ненавистью, — в прошлом преданный боец земной хоругви Главила, в настоящем…
— Вижу, что ты озаботился, — прервала его Лирия, — но какое это отношение имеет к нашему делу?
— О, совсем забыл, — Лукаш поглядел на неё, — ведь перед нами дочь некогда печально известной семейки с куда более мрачным родовым именем. Разбитый брак – разбитые ожидания отца, взбунтовавшийся брат и руины вместо поместья. Бедная наследница чиновника ни мамы, ни папы. Прости что без поклона, Лирия К…
— Прекрати! — в унисон сказали велларийка с землянином.
«Он всего лишь пытается вывести тебя, чтоб навязать невыгодные условия. Всё это было в прошлом… Прошлом, которое давно мертво. Ты должна забыть его и идти дальше!», — несмотря на всё, Божек добился своего.
— Ну чего ж вы, праведники, скорчили такие мины? Неча вам расстраиваться, на ваше счастье, у меня был запасной план, как бы вас туда пристроить! Разумеется, пойдете не сами, но раз уж у вас все карты в рукавах… то есть, кхм, на запястьях – как же я могу лишить вас встречи с еретиками?
Себастьян грязно выругался.
Лирия слегка скривила губы, как будто бы на них попал лимонный сок. Божек это заметил. Лирия заметила, что Божек это заметил.
— Как ты, церковный щенок, себе представляешь, чтобы велларийка тайно проникла в секту желтокожих?!
— Если помазать тебе лицо охрой, то во тьме и не различить будет, — виновато ляпнула Милада. Божек же подхватил:
— О как! Слыхали? Сия красавица вам, панночка, расчудесный план удумала!
Серокожая стрельнула в студентку взглядом через плечо:
— Лучше не бывает! Значит, ты обо всём в курсе. Даже акцию нам подготовил! Тогда перейдем к деталям. Время торопит!
— Что торопливо, — прервал Лукаш, — то Магнусово, как говорят северяне. Перед деталями стоит покумекать о более общей проблеме. Она может иметь на детали влияние.
— Какое ещё влияние? Ты и так удумал нас усадить к фанатичному ларионскому быдлу, — толкнул от себя его Себастьян.
— Но-но, вам же будет шибче, — улыбнулся до ушей анахорет. — Помогу вам пробраться к Чаше, ей еретики возносят молитвы каждую половину седмицы, а это, между прочим, уже завтра! Отступник должон быть там, а если нет, то, чтоб чресла мои отсохли! Надеюсь, вы согласны на завтрашний поход?
«Этого мы и добивались, пускай не такими радикальными методами и без нашего участия», — но делать было нечего, троица неохотно кивнула.
Но Божек спрашивал не только троицу.
— Ну а ты, девица? — хищно глянул он на Новодную.
— Милада, secundum consilium, ты помнишь? Всё будет по плану, — заверила её аристократка.
— Почто я должна вам верить, наймиты?!
Велларийку упертая студентка выводила из себя. «Говорит так, словно я помыкаю ею как рабом!», — Лирию ещё больше разозлил тот факт, что это было правдой.
— Хватит уже! — гордо заявила велларийка. — Выражаешься вечно какими-то словечками, будто тебе на плечи голову четырехлетки нахлобучили!
Разумеется, девица не смогла устоять перед оравой хищных взглядов и согласилась. Божек радостно прихлопнул в ладоши.
— Решено! Настоятель Вучек, — он обратился к толстощекому монаху. — Подготовьте к завтрашнему рассвету телегу и рубища нашим господам, шоб от игнибатцев было не отличить!
Священник покраснел от гнева. Толстощекое лицо вмиг осунулось, впору было сказать, что перед ними стоит воистину могучий атлет.
— Для вас я отец Михаил!
— А для моего отца вы игорный долг, — беспечно молвил Лукаш. — Непогашенный игорный долг, — он начертал пред спутниками одноперстие. — Ступайте, богиня с вами! Завтра у колокольни!