Том 3. Глава 6. Там
[П/П: Глава сразу шестая из-за того, что третий том - прямое продолжение второго. Следовательно, если второй том закончился на пятой главе, третий том начинается с шестой.]
По телевизору шёл новостной репортаж о ситуации на западном фронте и о том, как армия Союза отбила нападение Легиона.
Услышав, как к её дому подъехала машина, шестилетняя Нина Ланц подняла голову. Это был один из служебных правительственных автомобилей Союза, украшенный красно-чёрным государственным символом двуглавого орла. Приехал седан стального синего цвета, который всегда привозил ей письма от брата, Юджина.
Её тётя поздоровалась, а потом ей вручили конверт, на котором тоже был изображён двуглавый орёл. Нина подошла поближе, не сомневаясь, что письмо было от Юджина. Он поступил в специализированную военную академию шесть месяцев назад и с тех пор нечасто появлялся дома. Она не видела его уже примерно полтора месяца.
Её добрый, любимый брат был старше на десять лет.
Нина подошла и хотела окликнуть тётю, но застыла, потому что заметила что-то странное в её поведении. Пальцы тёти задрожали. У солдата, который принёс этот конверт, поверх мундира цвета стальной синевы была наискосок надета чёрная лента. Увидев реакцию тёти, он поджал свои губы.
«Что-то случилось?»
«Неужели что-то… произошло с Юджином?»
В этот самый момент новостную передачу в телевизоре, где показывались кадры с западного фронта, вдруг перекрыли ослепительная вспышка и оглушительный грохот.
†
Он пошевелился, и осколки стекла на нём со звоном посыпались на пол. Шин закрыл своим телом Фредерику, защищая её от взрыва. Он привстал. Все стёкла были разбиты вдребезги, а осколки разлетелись во все стороны. Пыль, сыпавшаяся сверху из-за тряски, носилась и танцевала в лучах солнечного света, проникающего в коридор, ведущий в штаб дивизии.
По левой стороне лица потекла кровь. Эту рану, без всякого сомнения, оставил после себя осколок стекла. Шин грубо вытер лицо тыльной стороной ладони. Его уши болели от пронёсшейся над ним ударной волны, прогремевшей в момент, как он бросился на пол.
Увидев, что за сцена открывалась его глазам за разбитыми окнами, он прищурился.
Фредерика, пошатываясь, поднялась на ноги.
— …Всё закончилось. Шин’эй, каков ущерб?..
— Не смотри.
Не позволив ей ответить, Шин тут же взял её за голову, которая – из-за разницы в росте – смотрела ему в живот, и прижал к себе, целиком закрыв ей обзор. За окном лежали примерно десять километров базы. И трудно было отыскать там хоть намёк на четырнадцатый форпост: крепость вместе со штабом полка, который вмещал в себя пять тысяч солдат, были полностью уничтожены .
И нет, они не превратились в руины. Всё было стёрто подчистую.
Неясный силуэт огромного серого строения вдалеке теперь полностью исчез. Только облака пыли, носившиеся над громадным пустырём, говорили, что однажды что-то здесь существовало.
Оторвавшись от этого зрелища, он понял, что и штаб, где они были сейчас, не обошёлся без повреждений. Случайный снаряд угодил в один из ближайших к ним ангаров, оставив после себя лишь огромный кратер. Это была бомбардировка с дальнего расстояния неуправляемыми снарядами с высоким круговым вероятным отклонением… А значит, точность была низкой. Всё, что в конце концов осталось – это разрушенные бараки, обломки Ванарганда и разбросанные осколки снарядов, продолжавшие сыпаться сверху, словно дождь. Шин впервые сталкивался с разрушениями такого порядка.
Жильцы же, судя по всему… все до одного погибли. С четырнадцатым форпостом, тоже подвергшимся бомбардировке, дела были, видимо, ничуть не лучше. Он слышал чей-то слабый голос, который звал на помощь. Этот кто-то определённо был под бронетранспортёром, откинутым взрывной волной.
Фредерика вся насторожилась, как только услышала этот голос. Медленно повернув свою шею, она решила одним глазом выглянуть в окно, но, стоило ей увидеть разрушения, её глаза широко распахнулись.
— Э-это…
— Фредерика.
— Кири… сделал это?..
— Фредерика. Возвращайся к себе в комнату и не смотри по сторонам.
Фредерика неожиданно посмотрела на него. Её глаза дрожали и, казалось, в самых уголках уже выступили слёзы.
— Ты же…
— …Что?
— Ты же не станешь таким же, правда? Ну, как Кири…
— Конечно нет. Я не хочу стать Легионом.
У него не осталось больше сожалений, чтобы задержаться в этом мире после смерти.
Дверь в кабинет командира внезапно распахнулась.
— Старший лейтенант Ноузен, вы в порядке?!
— Ага.
И пусть на нём было немного крови, эта рана, учитывая общую ситуацию, действительно ничего не значила. Грета, прикусив губу, зашла в кабинет.
— Можете ли вы узнать, откуда началась эта бомбардировка? Если мы хотим контратаковать, сначала нужно знать их точное местоположение.
— Могу, но…
Отпустив Фредерику и подтолкнув её, чтобы она пошла в комнату, Шин покачал головой.
— Есть ли у нас средства справиться с ними, когда местоположение будет определено?.. Снаряды были выпущены с расстояния нескольких сотен километров.
†
Когда Союз был только создан, бо̀льшую часть народных сил пришлось бросить на борьбу с Легионом, и законодательство не было сформировано должным образом; ряд положений пришлось принять в качестве временных мер. Но именно поэтому новые кадры в этой сфере быстро встали на ноги. Касалось это и президента, сохранившего власть над военной и государственной политикой.
— …Отныне этот тип дальнобойной артиллерийской установки будет называться Морфо*.
[П/П: Род бабочек.]
Президентская резиденция Союза Гиаде, она же «Орлиное гнездо» – Адлер Холст. Во времена Империи здесь находились трон императора, а ещё место, откуда диктаторы, взявшие власть в свои руки, отдавали приказы. Зал для собраний в этом величественном дворце в стиле торжественной и грозной архитектуры поздней Империи теперь служил залом для заседаний совета гособороны.
Места в этом зале были расположены концентрично*. Эрнест занимал место по центру в первом ряду и просматривал проецировавшуюся в воздухе трёхмерную модель западного фронта.
[П/П: Ряды, расположенные по кругу, и имеющие общий центр]
— Первую атаку составили пятьдесят пять снарядов, попавшие в четырнадцатый форпост восьмого сектора армейского корпуса. Спустя семьдесят две минуты на тринадцатый форпост обрушился шквал из сорока пяти снарядов. Спустя пятнадцать часов пятнадцатый и тридцатый форпосты, принадлежащие пятому пехотному корпусу, были обстреляны пятьюдесятью снарядами каждый.
На трёхмерной модели из четырёх точек, указанных на территории Легиона, вышли линии. В верхней же части модели появились четыре дополнительных экрана, на которых проецировались кадры текущего состояния каждой базы после бомбардировки: все они показывали лишь одно – база, которой должно стоять на этом месте, исчезла без следа. Единственный признак, что когда-то здесь что-то существовало – несколько огромных кратеров.
— В результате этой атаки каждый форпост был уничтожен. Двадцать тысяч солдат, размещённых на этих базах, также были убиты.
Не прошло и дня, а четыре передовые базы… вместе с двадцатью тысячами солдат и персоналом… просто исчезли. Даже в ровном голосе аналитика, когда он излагал отчёт, проскальзывали скрываемые эмоции.
— Итак, наша текущая гипотеза, основанная на мощности применённого против нас оружия, заключается в том, что снаряды были выпущены из 800-мм орудия. Максимальная дальность составляет четыреста километров, а начальная скорость – восемь тысяч метров в секунду… Мы пришли к выводу, что противник обладает рельсовой электромагнитной пушкой.
Эрнест прищурился. Рельсовая пушка – это орудие, стреляющее токопроводящими снарядами, которое выпускает их с помощью специальных направляющих по бокам. Требующиеся ей количества энергии слишком огромны, и снизить эти затраты считалось слишком трудной задачей. Однако это орудие способно выпускать снаряды с высочайшей скоростью, артиллерийский же предел составлял две тысячи метров в секунду.
Снаряды в результате обладали огромной разрушительной силой: вес самой боеголовки умножался на скорость. Возможно, на момент столкновения сила будет чуть меньше, но это всё ещё снаряд, летящий со скоростью восемь тысяч метров в секунду, его вес легко мог достигать нескольких тонн.
Что уж говорить об обычной базе, даже укреплённая просто рассыпалась бы, будто замок из песка, принимая на себя такую атаку.
— «Восемьдесят шесть», кажется, упоминали это в своих отчётах, когда мы взяли их под защиту.
— Да, только вот… мы не успели подготовить контрмеры.
Большая часть сотрудников исследовательского бюро, которые работали в военных лабораториях, где на свет появился Легион, в конце концов сдались старому режиму. Их базы вместе с персоналом были захвачены самим Легионом, знания – или, точнее сказать, структура мозга – были полностью поглощены Легионом. А теперь, когда Союз остро нуждался в учёных умах, создавших это оружие Империи, у них не было даже технических возможностей для создания оружия, которое могло бы что-то противопоставить оснащению их противника.
— Промежуток в пятнадцать часов между вторым и третьим залпами, вероятно, был вызван большой нагрузкой на ствол самого орудия. Мы воспользовались этим моментом для подготовки всех крылатых ракет на западном фронте, и вскоре после четвёртого залпа выпустили их по противнику. Мы не имели возможности наблюдать результат, поэтому точную оценку последствий мы дать не в состоянии, но, предположительно, Морфо был нанесён значительный ущерб.
Создаваемые подёнками помехи не позволяли вести огонь из управляемого оружия в таких зонах. Конечно, когда речь шла о нескольких десятках километров, ещё была возможность запустить управляемую ракету для бомбардировки целого поля боя, но точно нацелиться на объект примерно со здание величиной на расстоянии в несколько сотен километров было уже невозможно.
Поэтому для обеспечения попадания им необходимо было компенсировать этот недостаток количеством, выпустив все крылатые ракеты малого размера, коими располагали. Как бы то ни было, в сражении против Легиона они всё равно были бесполезны, а на их производство тратилось уму непостижимое количество ресурсов и времени. Запуск же GPS-спутников означал, что Союз редко пользовался этими ракетами.
— Тот факт, что Морфо прекратил бомбардировку, судя по всему, служит подтверждением нашей точке зрения. Однако, судя по показаниям Эспера, мы не сумели уничтожить цель полностью.
Под «Эспером» имелся в виду Шин. Эрнест совсем недавно узнал о его способности, но не винил его в том, что тот ничего не рассказывал. Родина «восемьдесят шесть» лишила их человеческих прав, превратив последних в живое оружие. Они лучше кого бы то ни было знали о том, что подходящим предлогом человеческое общество может оправдать в своих глазах абсолютно любую жестокость. Вероятно, они не хотели, дабы их взяли в заложники, убили или сделали что-нибудь похуже, чтобы заполучить в руки Союза удобную и точную систему предупреждения.
…Но в действительности, если бы сила Шина проявила себя в любой другой ситуации, их опасения должны бы были подтвердиться. Спектр способностей Шина, как ни ужасно это признавать, был слишком велик. «Восемьдесят шесть» никогда бы больше не позволили отправиться на поле боя, их отправили бы в лабораторию, на надёжную базу рядом со столицей, и держали бы там, как птиц в клетке.
Эрнест, глядя на прикреплённую скрепкой к его личному делу и отчёту фотографию Шина прикусил губу. Он скрывал свою силу, прекрасно осознавая риски. Но, несмотря на это, ситуация была настолько тяжёлой, что тот всё же сообщил об атаке на западный фронт, пусть это могло быть – а вернее, наверняка бы стало – его разоблачением.
Сердце Эрнеста наполнилось гневом и чувством стыда оттого, что возможность такого сценария не позволила Шину прийти к нему за советом. Трудно было бы предположить, что Шин действительно этого боялся, зная его пятилетний опыт борьбы с Легионом. Но смотреть на огромную армию, марширующую прямо на них, не имея возможности об этом сообщить, было, скорее всего, невыносимо.
Силуэт – он же голограмма с настолько низким разрешением, что присутствующие могли разглядеть лишь черты лица – неторопливо двинулся к передним рядам зала для заседаний.
— К вопросу об оценке причинённых повреждений: самоходный аппарат, который запустили мы, Объединённое королевство, в этот момент смог запечатлеть Морфо. Конечно, о прямом попадании речи не идёт, но вы нанесли сокрушительный удар.
Это был наследный принц Объединённого королевства Роа Грации, Зафар Идинарок. Он был представителем страны, а его голограмма передавалась по линии связи, сохранившейся лишь из-за отступления Легиона, в том числе подёнок. Удивительно, но именно наследный принц, а не его младший брат, командовал южным фронтом, на котором Объединённое королевство сражалось против Легиона.
Власть наследного принца уступала лишь власти короля, и он, к тому же, был верховным главнокомандующим, что чётко давало понять, насколько большую угрозу представлял Морфо для Объединённого королевства.
Худая пожилая женщина – точнее, её голограмма – приоткрыла рот, взяв слово. Она была офицером альянса Вальде, под командованием которой находились северные силы обороны. Обращались к ней как к генерал-лейтенанту Бэлл Эгис.
Альянс с самого его основания проводил политику всеобщей воинской обязанности, поэтому на службу призывались как мужчины, так и женщины. Они придерживались вооружённого нейтралитета, и по сей день ничего не изменилось.
— Если вы сумели подобраться так близко, неужели машины вашей страны не могут избавиться от Морфо?
Наследный принц лишь улыбнулся.
— Да, печально это признавать, но сейчас им не хватит свободного места, чтобы развернуть хоть что-нибудь, способное совершить такой подвиг. Уверен, вы уже поняли, что возможностью проникнуть на территорию Легиона – даже на относительно ровной местности – они обязаны своему небольшому размеру. Да, именно… Можно даже сказать, что с позиции вооружения их грузоподъёмность сравнима с тем, что сумела бы поднять молодая девушка. К тому же, несколькими машинами нам пришлось пожертвовать, чтобы аппарат сумел проникнуть так далеко на вражескую территорию. Разумеется, моему младшему брату пришлось непросто. Прошу вас, не требуйте от меня невозможного.
Возможно, именно поэтому младшего брата и не было на этом собрании. По словам принца, под «аппаратом» имелся в виду разведывательный или наблюдательный дрон небольших размеров, управляемый на расстоянии. Если управлял им его младший брат, нетрудно было предположить, что в данный момент он не был совершенно свободен.
Генерал-лейтенант Эгис усмехнулась.
— Хо, а это… столь благородно с вашей стороны.
Они не просто пожертвовали машинами в целях разведки. Это была ещё и демонстрация их воинской доблести.
— Знаете, держать секреты от моих партнёров в будущей совместной операции было бы неправильно, вам так не кажется? Доверие – это ведь тот фундамент, что объединяет людей и страны.
Скорее всего, он лукавил.
Он превозносил достижения своей страны, подчёркивал принесённые жертвы и всячески демонстрировал силу, которую предлагал. Выдвигая собственные требования и пытаясь контролировать другие стороны, он шёл на своего рода авантюру, чтобы обеспечить Объединённому королевству благоприятные условия в предстоящей совместной операции.
Сидя на противоположных концах переднего ряда, расположенного полукругом, представители двух стран сверлили друг друга взглядом. Сидевший между ними Эрнест улыбнулся. Уже десять лет все они отстаивали противоположные точки зрения, но так и работает дипломатия. Так страны поддерживали международные отношения.
Генерал-лейтенант Эгис холодно улыбнулась.
— Неплохо сказано, Ваше величество… В таком случае, быть может, вы поделитесь с нами тактическим алгоритмом Легиона? Ведь именно ваша страна разработала модель Марианны, на которой был основан искусственный интеллект Легиона.
Принц ответил на эти слова со свойственной ему улыбкой:
— Разумеется, поделюсь, генерал-лейтенант… Но с условием, что вы раскроете информацию о физических характеристиках машин Легиона. Это ведь ваш альянс первым разработал технологию, позволившую многоногому мобильному оружию передвигаться быстрее, чем на гусеничном движителе?
Между двумя представителями воцарилась неловкая тишина. Эрнест вздохнул и взял слово, чтобы вмешаться. Что бы они себе не думали о дипломатии, на подобные споры времени не было. Тем более, Союзу невыгодно продолжать этот разговор. Из трёх стран, присутствующих на этом заседании, именно их предшественница – то есть Империя – выпустила Легион на континент.
— Думаю, сейчас нам стоит сосредоточиться на уничтожении Морфо… а также избавиться от машины с человеческим интеллектом.
— Альянс подтверждает существование разумной машины Легиона командирского типа… Каждый раз, когда она принимает командование, сражение на линии фронта становится намного ожесточённее.
— Изначально слабость Легиона, несмотря на численное и боевое превосходство, заключалась в простоте их тактик. Появление в их рядах подобных командирских машин, способных закрыть эту слабость, действительно можно считать той ещё занозой.
Генерал-лейтенант Эгис села поглубже на своё место и взглянула наверх.
— …Массированное наступление вполне может быть уловкой, чтобы вытянуть наши войска на открытое пространство, собрав их в одном месте. Очень раздражает, что этот металлолом может быть настолько хитёр.
— Надеюсь, что Республика, так эффективно воспитавшая солдат, не только отказавшись подбирать своих мёртвых товарищей с поля боя, но и посылая своих превосходных солдат в самую глубь территорий Легиона, теперь всерьёз размышляет над совершённой ошибкой… Если, конечно, эта Республика ещё существует.
Принц слегка покачал головой. Когда Союз, взяв под свою защиту «восемьдесят шесть», узнал о проводимых испытательных залпах Морфо, естественно, им пришлось поделиться с двумя другими странами обстоятельствами спасения солдат и причиной, по которой они были изгнаны.
— Ну, это дурачьё цеплялось за свою пустую риторику о том, что они демократическая республика с равными правами для каждого, даже когда все расы, кроме своей, они обобщили под названием Колората. Отличия ведут к дискриминации, а дискриминация – к гонениям. Не скажу, что случившееся меня удивляет… Однако я действительно сочувствую убитым собратьям и даже тем «восемьдесят шесть», которые не принадлежат к нашему наследию, потому как они тоже подверглись гонениям.
Принц, тяжело вздохнув, перевёл взгляд на аналитика, который всё это время просто стоял молча. Он исполнил рукой отработанное изящное движение.
— Приношу извинения за то, что прервал ваш отчёт. Продолжайте.
— Спасибо.
Аналитик, конечно же, испытывал к другой стране уважение, но он не обязан был подчиняться их приказам. Обратив своё внимание на слегка кивнувшего головой в ответ Эрнеста, он понял знак и продолжил.
— Хорошо, тогда я продолжу. Судя по скорости, с которой он движется, и позициям, с которых вёлся огонь, мы предполагаем, что Морфо использует для передвижения старые высокоскоростные железнодорожные пути. Нынешнее его местоположение – неподалёку от старой международной границы, железнодорожный вокзал города Крейцбек. С этой позиции оружие может вести огонь по любой из баз на западном фронте Союза, охватывая также вторую столицу Объединённого королевства, Хите Бёрч, вторую столицу альянса, Эстохорн, и вторую столицу Республики, Шарите. Ещё мы предполагаем, что Морфо может свободно перемещаться по рельсам, разбросанным по территории Легиона и зон конфликтов.
Трёхмерная модель боевых действий теперь стала двухмерной картой с высоты птичьего полёта. На покрытой сеткой карте были отдельно выделены высокоскоростные железнодорожные пути, а сверху на них накладывался четырёхсоткилометровый радиус обстрела Морфо. Сидящие в зале для заседаний армейские и правительственные служащие, включая двух не в меру хитрых представителей, нервно сглотнули от этого зрелища.
— Столица Союза, Санкт-Йеддер, столица Объединённого королевства, Аркс Штирия, столица альянса, Капелла, а также административный округ Сан-Магнолии также попадают в зону обстрела.
Это были действующие столицы того, что, быть может, было последними остатками человеческого влияния после того, как Легион пронёсся по континенту. С точки зрения обороны, между страной и змеёй было не так уж много разницы: та и другая гибла, когда им отрубали голову.
— Исходя из предполагаемых темпов производства, которых способен достичь Вайзел, у нас есть примерно восемь недель, прежде чем Морфо будет отремонтирован и готов к новым залпам. И если мы за это время не придумаем, как с ним справиться, то… мы проиграем.
— У нас есть надёжный способ ему противостоять? — тихо спросил Эрнест.
Аналитик нахмурился.
— Командование западного фронта, конечно, запросило в дополнение наше заключение, но отдел аналитики постановил, что…
— …Мы не сможем эффективно бороться с высокоскоростной бомбардировкой с такого расстояния.
Объединённое командование западного фронта разместилось в старом замке, что десять лет назад являлся виллой одного дворянина. Он служил штабом. Конференц-зал был полностью закрыт: не имелось окон. Это было тёмное помещение с каменными стенами. Светящийся голографический экран проецировал изображение на круглый стол в центре зала. Он освещал лица командующих отрядами западного фронта, а также всех подчинённых им сил резерва и их заместителей. Тени, которые отбрасывали стоящие позади, плавали по стенам, словно призраки.
— Зенитным орудиям просто не хватит скорости и плотности огня, чтобы сбивать снаряды; да и в целом, даже если 40-мм автоматическая пушка смогла бы точно поразить снаряды, едва ли у неё есть шанс против боеголовок весом в несколько тонн.
Окружённый голографическими экранами, начальник штаба продолжил объяснение, не выказывая никакого волнения. Он был молод и имел изящную наружность, типичную для жителей Империи. Это был предыдущий владелец замка, а также сын высокопоставленного дворянина, всё ещё располагающего немалым влиянием в области тяжёлой промышленности. Но несмотря на свою родословную, его нельзя было назвать ни на что не годным, достигшим своего положения лишь из-за наследства человеком.
Сын аристократического дома в бывшей Империи, он получил специальное образование в сфере, где преуспела его семья – боевое лидерство. Он так много в этом понимал и обладал таким опытом, что остальные на его фоне казались дилетантами. Оружие, созданное бывшей Империей – в том числе и Легион – было настолько развитым технологически, что считалось, будто они опередили своё время на сто лет. Это стало возможно только потому, что в этой самой Империи удалось воспитать таких талантливых людей, как он.
— Мы уже собираем крылатые ракеты с других фронтов, но гарантий всё равно никаких. Мы не можем ими управлять, а из-за низкой скорости они лёгкая добыча для «Дикобразов». К тому же, сам Морфо обладает весьма мощным зенитным вооружением.
На мгновение голографический экран потемнел, а потом на нём стало проигрываться чёрно-белое видео в низком разрешении. Это должны были быть кадры, снятые дроном Объединённого королевства, которые военные Роа Грации предоставили Союзу.
На фоне виднелись руины города и небо, затянутое облаками. Само видео снималось с довольной низкой точки: примерно с высоты человеческого роста. На краю экрана что-то вдруг вспыхнуло, затем последовала серия из взрывов в воздушном пространстве. Несколько крылатых ракет, которым удалось добраться до цели, в результате были сбиты. Лишь одна из них прошла сквозь заградительный огонь и, активировав самонаведение, устремилась к массивному объекту за руинами. Ракета сдетонировала рядом с целью, подвергшись зенитному обстрелу. На этом видео остановилось.
— В данный момент это наиболее вероятный исход, каким бы методом мы не воспользовались… У артиллерии просто не хватит дальности, а с развёрнутыми подёнками и дикобразами нам не получить превосходства в воздухе. Воздушная атака, судя по всему, невозможна.
Помимо «Дикобразов» в качестве противовоздушной обороны Легиона выступали «Подёнки». Помимо своей основной роли создания электронных помех, они ещё и атакуют приближающиеся самолёты, вставая у них на пути и пытаясь заблокировать выпускные механизмы. Механические бабочки всегда были естественным врагом истребителей и, в какой-то степени, самым ужасным оружием Легиона.
— Опять же… — вмешался один из командиров, который перевёлся из воздушных сил.
— В тылу, возможно, есть ещё пилоты-транспортировщики, но все пилоты истребителей и бомбардировщиков сменили профессию на операторов Ванарганда… А за последние десять лет большинство из них погибло. Даже если бы мы решили нанести авиаудар, едва ли найдутся ещё выжившие, способные пилотировать.
— И поэтому…
Командиры отрядов разом уставились на командующего западным фронтом, который кивнул им в ответ.
— Единственный выбор – уничтожить его в прямом столкновении с нашими наземными войсками.
В конференц-зале воцарилась давящая тишина. Глубже опустившись в своё сиденье, командир резервного отряда тяжело вздохнул.
— Это должна быть наступательная операция на территории Легиона, все силы западного фронта будут задействованы… Прорыв напрямик через захваченные Легионом территории, длина марш-броска – сотня километров…
Этот план нападения был настолько безрассудным, что даже военные офицеры-ветераны Союза, закалённые за десять лет сражений с превосходящим их и по количеству, и по качеству врагом, могли думать об этом лишь как о полном безумии. Выживаемость среди солдат и офицеров, участвующих в этой операции, будет чрезвычайно низкой. Однако в случае их поражения, западный фронт – если не весь Союз – окончательно падёт. И даже если в теории шансы на успех близки к нулю, у них просто нет другого выбора, кроме как попытаться.
— …Силы западного фронта сократились на двадцать четыре процента после последнего массированного наступления. Число включает подкрепления и резервы. Очевидно, нам не удастся перебросить никого с других фронтов, а значит, только мы будем участвовать в этой операции.
— Конечно, численность Легиона также сильно сократилась, только вот…
— Они совершенно на нас не похожи, это касается и способности к репродукции. Исходя из разведданных, сейчас на западном фронте у них развёрнуто пять отрядов. Думаю, об этом не нужно напоминать, но «Вайзел» на их территории по-прежнему невредим, поэтому через два месяца их силы, вероятно, возрастут… Ха, Эспер под боком, способный предсказать нашу гибель – весьма удобно.
Заместитель командующего пятым пехотным отрядом держал в руке один-единственный лист бумаги с отчётом. Он был написан как личное дело, но к нему не было приложено никакой фотографии. Конечно же, присутствующие прекрасно понимали, почему. Замолкнув на мгновение, заместитель командующего печальным голосом продолжил:
— Кого бы мы не отправили туда, чтобы уничтожить Морфо… правильнее было бы назвать его жертвой.
— Верно… Именно поэтому нам нужно выбрать тех, кто справится с этой задачей.
Тех, о ком никто не станет скучать.
— Тех, о чьей потере мы будем меньше всего сожалеть.
— Тц…
Начальник отдела анализа информации, сидевший прямо напротив, обратил внимание на это цоканье.
— Что-то не так, старший лейтенант Ноузен?
Он походил на типичного сурового офицера, но в его вопросе не было слышно обеспокоенности или подозрительности. Скорее, он волновался за него. Шин не смог ответить сразу. Сейчас голос офицера казался ему далёким и слабым… Тем более, в этот момент вопли механических призраков без конца лезли ему в уши, рассказывая об их местоположении…
— Старший лейтенант?
Только после второго оклика Шин, наконец, пришёл в себя. Он сидел в кабинете аналитики на базе 177-ой бронетанковой дивизии. Вот уже несколько дней он был занят выявлением положения противника, «оказывал сотрудничество» дивизии при подготовке к операции, как его попросили.
Смахнув в сторону голографический электронный документ, который можно было чётко разглядеть лишь под определённым углом, старший офицер наклонил голову, прямо как охотничья собака.
— Может, тебе нужен отдых? Ты же слушаешь их с самого утра. Да, слышишь голоса Легиона ты постоянно, но совсем же другое дело на них концентрироваться.
— Нет.
Шин покачал головой, дав понять, что с ним всё в порядке. Старший офицер, вздохнув, поднялся на ноги.
— …Верно. Вы же, ребята… прямо как какое-то расходное оружие.
В его голосе не было призрения или насмешки. Это было просто наблюдение. Повернувшись к Шину широкой спиной, он подошёл к шкафу, стоявшему в другом конце кабинета. Потом он достал что-то вроде своего личного чайного сервиза и особую прихватку, которая не давала чайнику остыть.
Граждане Союза на удивление любили чай; но поскольку чайные листья росли в основном на востоке континента, пили они только изготавливаемый на заводах синтетический чай с отчётливым лекарственным ароматом. Запах стал медленно наполнять кабинет.
— Оружие в человеческой форме. Расходуемое и… заменяемое, если вы всё-таки сломаетесь. Ты так привык всё время притворяться, что сам никогда не замечал собственной усталости. И даже когда ты действительно был сломлен, то всеми силами игнорировал тот факт, что тоже можешь чувствовать боль, и продолжал сражаться, пока ещё способен был двигаться. Измученный, напуганный, переполненный ненавистью, ты всё равно сталкивался лицом к лицу с Легионом.
Он вернулся с двумя чайными чашками в руках и поставил одну перед Шином. Сразу же, не садясь на своё место, он сделал глоток из своей чашки.
— Ты слишком бледный. Это уже не то «поле боя без погибших», к которому ты привык. Здесь мы понимаем, что каждый человек, сражающийся за нас, – это в первую очередь человек с собственной жизнью. Так что давай, расслабься, пусть твой порог боли и усталости станет пониже. То и другое – это тревожные сигналы, опасно так долго их не замечать… А пока ты отдыхаешь, пусть за врагом следят они.
Его глаза обратились на соседний кабинет за стеклянной перегородкой. Там работали красноволосые Пиропы с красными глазами и офицеры, одетые в форму цвета стальной синевы. Некоторые потомки аристократических родов унаследовали уникальные способности, поэтому Пиропы, в чьих венах текла кровь аристократов-Руберов, развили в себе телепатические способности. Они были весьма востребованы: Пиропов вербовали как разведперсонал или для допросов.
— Запомни: в гуманном мире ни одного человека нельзя заменить другим… К лучшему это или к худшему.
Бесчисленное множество солдат, получивших ранения в ходе массированного наступления, было отправлено на лечение, дабы снять нагрузку с линии фронта; но в столичном военном госпитале, расположенном глубоко в тылу, в воздухе по-прежнему стояло удушливое отчаяние.
Не в силах больше выносить гнетущую тишину в палате, Эрвин Марсель, пользуясь костылями, к которым уже привык, направился к выходу, стараясь не наступать на сломанную правую ногу.
В больнице у него не было знакомых. В ходе наступления большая часть его товарищей по роте была убита… Как и многие его сверстники из специальной офицерской академии. Некоторые из них ещё сражались на западном фронте, а другие просто исчезли. Прямо как его одноклассник из средней школы, поступивший в ту же специальную офицерскую академию, что и он. Они даже попали в один отряд… Его звали Юджин, и он умер совсем недавно.
Информация о новом типе Легиона, точнее, о его возможностях, и приблизительная оценка причинённого им ущерба поступили гражданам по новостям. Из больничных помещений можно было видеть улицы Санкт-Йеддера: там воцарилась тишина. Подобно животным, укрывшимся перед надвигающийся бурей, люди, затаив дыхание, разбежались по своим укрытиям. Все они, погрузившись в напряжённое молчание, выжидали, когда ситуация наконец изменится.
Свобода информации была фундаментом современной демократии, и невозможно было скрыть произошедшее. Уничтожение четырнадцатого форпоста, первым подвергшегося бомбардировке, также транслировалось по телевизору. Глупые попытки это скрыть лишь вызвали бы восстания на почве дезинформирования. Видимо, поэтому в правительстве и считали, что нужно всегда освещать только правду.
И, кажется, это убеждение приносило свои плоды: несмотря на случающиеся местами вспышки паники и хаоса, в целом граждане Союза сохраняли спокойствие. Отступит ли западный фронт или падёт, столица в любом случае попадает в радиус залпа Морфо. Некоторые люди решили бежать, но большинство всё же продолжало жить своей обычной рутиной.
Правда, так было оттого, что в глубине души они понимали: пусть Союзу удавалось успешно оборонять от Легиона половину территории, он всё равно был окружён со всех сторон. Бежать просто некуда.
— …М-м.
Больница считалась военным объектом, гражданским вход был запрещён. Только катастрофа или ЧП могли стать поводом для исключений, и всё же Марсель приметил маленькую фигурку человека, стоявшую у пустых, не считая часовых, ворот. Попытавшись её разглядеть, Марсель подошёл ближе и понял, что это была девочка, с которой он был знаком. Они познакомились, когда однажды он заходил в гости к своему однокласснику; его младшая сестра.
Младшая сестра Юджина.
— И что ты задумал, карапуз?
Услышав, что к ней обращаются, она вздрогнула и повернулась к нему лицом. Он сразу вспомнил ту улыбку на лице Юджина, с которой тот рассказывал про её робость. Сам Юджин был общительным парнем, поэтому в шутку задавался вопросом: в кого же она пошла.
…Поэтому он и связался с тем Богом Смерти из дальних земель.
Взглянув на Марселя, она удивлённо заморгала своими большими серебристыми глазами, потому что поняла, что её узнали. Ей не разрешали войти, и он сам вышел за ворота, а девочка маленькими шажками подошла к нему.
— Я вот Юджина ищу… только они почему-то меня не пускают.
Марсель украдкой посмотрел на охранников. Они были старше него на несколько лет и стояли по стойке смирно с автоматами за плечами. Часовые отвели взгляды, явно смутившись. Естественно, они упорствовали не из злых побуждений. Пусть она просто маленькая девочка, правила есть правила.
Забыв на секунду о часовых, Марсель поджал губы. Потом, несмотря на сломанную ногу, он присел на один с ней уровень и посмотрел ей прямо в глаза.
— …Они же сказали, что Юджин вернулся.
Солдаты Союза никогда не бросали своих товарищей и возвращали их назад, даже если от них оставались одни останки. Их всегда подбирали и возвращали их семьям. Так же было и с Юджином. Его гроб вместе с ранеными был отправлен назад на специальном поезде снабжения незадолго до начала массированного наступления.
Только вот это было ужасно тихое возвращение домой, ни капли не похожее на то, о чём мечтала девочка. Нина покачала своей головкой, а две её аккуратно уложенные косички мягко закачались, будто стайка светлячков.
— Но он не вернулся. Юджина не привезли домой… Они привезли назад только ту коробку.