Том 2. Вчерашний закат (часть 1)

Меня разбудил пронзительный звук будильника.

Я повела рукой в сторону, пытаясь нащупать источник звука и схватила телефон за шнур. Затем, я отключила будильник, проверила время и с тяжёлым вздохом, снова закрыл глаза.

…Подождите-ка. Это странно. Как бы очень, очень странно. Если верить часам, я проспала сегодня одиннадцать часов. Так почему же я смертельно уставшая? Что за надувательство. Эта старшеклассница в самом расцвете сил бросила свои посиделки допоздна – что очень серьёзная потеря – а чувство того, что это тело отдохнуло, было ничтожно мало.

Что могло пойти не так? Я не настолько расцвела, как заблуждалась всё это время? Возможно, я не занималась ничем особым, кроме того, что играла в видеоигры, но цена, которую я заплатила за этот сон, была высока, слишком высока.

Чувство недомогания распространилось по всему моему телу, посылая неистовые сигналы опасности: «Стой! Обдумай это! Если ты не поспишь ещё, то умрёшь!»

Мой мозг, получавший все эти обеспокоенные сигналы, начал усердно работать, обдумывая все методы того, как можно избежать вставание с футона.

К примеру, план Альфа: Ложное заболевание.

Сейчас я живу одна с моей бабушкой. Если я скажу ей что-то по типу «О-ох, я сегодня плохо себя чувствую…», то запросто смогу получить отгул от школы. За то, что я дурачу свою бабушку, я не получу с полки пирожок, нет, но я ничего не могла с этим поделать. Отчаянные времена требуют отчаянных мер.

Но в этой тактике было несколько серьёзных дыр.

Если я зайду с притворством болезни слишком далеко, то бабушка может отвезти меня в больницу. Меня обследуют, и может даже решат положить… даже сердце уходит в пятки от этой мысли.

Лежать в больничной палате без видеоигр, и не зная, как убить время? Такого не должно произойти.

Кроме того, люди и так уходят в крайности в подобных вещах. «Болезнь» на подобии той, которая сейчас есть у меня, еле как является вопросом жизни и смерти. Но некоторые так и сходят с ума по любой причине. В частности, мой покойный дедушка. Он всегда был словно на иголках насчёт моего заболевания, буквально постоянно прыгая через обручи и идя на крайности ради меня, что в итоге привело к тому, что старшая школа, в которую я поступила, хранила меня, как зеницу ока.

…Конечно, с точки зрения других людей, думаю, моя привычка внезапно отключаться посреди урока немного раздражает. Ну и к тому же я смущаюсь.

– Знаешь, если подумать обо всём этом, то всё хорошо так, как оно есть.

Прошло шесть месяцев с момента, как я начала жить под этим кредо. И это, возможно, одна из причин, почему у меня ещё не появилось никаких нормальных друзей.

Если всё пойдёт так, как может пойти, то план Альфа идёт в утиль.

Обдумывание этой проблемы и достижение результата заняло у меня примерно две минуты. Учитывая Закон настоящего времени против Относительного времени, ощущаемого в кровати, такая скорость заслуживает похвалы.

План Бета: Я на самом деле могу не идти в школу сегодня.

Если я сажу бабушке, что сегодня разрешено не идти или что-то подобное… Но тогда я вспомнила, что она спросила меня вчера вечером: «Тебе нужен бэнто на завтра?» – на что я ответила: «Да! Можешь пожарить яиц?»

…Какая же я глупая! Почему яйца из всего списка блюд?! Мне не нужен был никакой бэнто, надо было попросить билетик на продление сна. Не то, чтобы такой существовал.

Будто отстаивая эту мысль, манящий запах яиц, готовящихся на плите, донёсся до комнаты. Шеф Бабуля должно быть готовила сейчас моё бэнто, вкладывая всю себя, чтобы выполнить мой запрос.

«Нгх-х-х-х», – пробормотала я, совестливая за то, что трачу все эти усилия ради того, чтобы придумать отмазку прогулять. Могла ли я быть ещё менее внимательной к моей бедной, старой бабушке?

Перевернувшись на другой бок, я зарылась обратно в одеяло и нажала кнопку перезагрузки в моей голове.

…Как бабушка, вообще, умудряется делать это? Она каждое утро встаёт ни свет ни заря день за днём без необходимости в каком-либо будильнике? Единственный ответ, который приходит мне на ум – у неё есть встроенный в тело будильник. Моя бабушка – киборг…

Пока мой мозг переходил от одной безумной мысли к другой, я услышала скрип и ворчание кого-то, поднимающегося по лестнице. Скрип был прямиком из фильма ужасов, такой, который можно услышать в старых деревянных домах, и он скорее всего – нет, точно означал, что меня сейчас силой достанут из футона.

Я всем телом вцепилась в одеяло, предпринимая финальное, главное усилие.

А-а-а… У меня мало времени… План Чарли… План Чарли… План-

– Ты собираешься лежать здесь весь день или как?! Поторопись и одевайся, а то опоздаешь!

– Эргх… да…

Миссия провалена.

Пылающий солнечный свет проходил через открытые занавески. В моей голове засветилась табличка с красной надписью «ИГРА ОКОНЧЕНА».

***

Тёплое утро в конце осени.

Ленивые дни лета остались позади, как и большая часть осени, что делало моё окружение по дороге в школу в большей степени зимним к этому времени. Можно заметить дополнительные слои одежды надетых на других учениках. Некоторые парочки проходили мимо меня в свитерах, как только подружились друг с другом.

Я кидала на других учеников враждебные взгляды, перекрывая их тупые беседы своими наушниками, которые я надела, пока плелась в школу. Я, Таканэ Эномото, была в чрезвычайно плохом настроении.

Хотя, возможно, это даже не стоит оглашения. Для меня, это обычное настроение.

Так как я выросла, привыкнув вставать поздно, то вечно была уставшей и раздражительной до полудня с самого момента, как открывала глаза утром.

Может быть, из-за этого, моё выражение лица стало невзрачным и злобным на вид. Люди постоянно спрашивали меня, не была ли я зла насчёт чего-то.

И это, конечно, делало меня ещё раздражительней. Это был порочный круг.

Я была бы не против более беспечной жизни: без задней мысли хихикать над разными вещами, устраивать нелепые подростковые шутки, и так далее, но я никогда даже не задумывалась, что смогу стать такой, да и в любом случае не хотела этого.

Даже иллюзии, которые напредставлял мне мой мозг о странных вещах, которыми я могу стать в будущем, раздражали меня. Вот таким образом я и шла в школу, раздражённая так же, как и в любой другой день.

Моим единственным спасением было то, что этот путь до школы был невероятно коротким, на нём не требовалось садиться на автобус или поезд.

Это спасает меня от растрачивания сил на дорогу до школы, а, также, даёт мне поспать до самой последней минуты. Благодаря этому, я вальяжно поднималась из посетили, пока остальные ученики пытались понять, где едет их поезд. Я была на пути к тому, чтобы достичь школьных ворот за добротные пятнадцать минут до начала классного часа.

Как только я дошла до дороги, ведущей прямо к моей школе, я заметила внезапное увеличение количества учеников, носивших ту же школьную форму, что и я.

Мой шаг инстинктивно ускорился, а взгляд стал ещё более угрожающим, чем когда-либо.

Сняв наушники прямо перед школьными воротами, и закатала свою кофту и убрала её в рюкзак.

Мне, правда, нравились эти наушники. Они были моим подарком на день рождение от бабушки. У них милый дизайн, да и хорошее качество звука. Я говорю «хорошее» просто потому, что наушники, которые я одалживала у моих одноклассников блекли при сравнении; не то, чтобы эти были предназначены для аудиофилов или чего-то в этом роде.

Но теперь, когда я привыкла к ним, они стали моими неразлучными спутниками по жизни.

Вежливо поклонившись учителю физкультуры с квадратной челюстью, стоявшему перед воротами, я зашла на территорию школы, так и переполнявшуюся активностью. Повсюду ученики готовились к школьному фестивалю, который пройдёт на следующей неделе.

На широкой тропе, несколько дюжин метров в ширину, между воротами и главным входом в школу, тут и там были расставлены будки, выделенные каждому класса под их фестивальную деятельность.

Я заприметила несколько постеров, развешанных на некоторых из них, от предупреждений по типу «Свежая краска! Не трогать!!!» до просьб на подобие «Нам нужен картон! Если у вас он есть, свяжитесь со старостой класса 2-А!»

Осматриваясь вокруг, я заметила, что повсюду ходят ученики – один, должно, быть работает с самого рассвета, судя по всей краске на его одежде; один был разодет, как какой-то монстр из фильма; другая девочка ныла о том, как «парни в классе никогда ничего не делают для нас»; классическое «Бла-бла, этот школьный фестиваль о-о-о-очень важен, мы должны выложиться на полную!» от ещё одной девушки. Всё это великолепие безграничной молодости разворачивалось до огромных размеров на моих глазах.

Но для кого-то вроде меня, классической девочки по типу «Ты потратила всю неделю, оставляя ехидные замечание обо мне, и сейчас из ниоткуда ведёшь себя, как моя подруга? С чего бы это?», вся эта подготовка к фестивалю была не более, чем одним большим препятствием на моей дороге в класс.

Карнавальная атмосфера подготовки к фестивалю снаружи, также, пробудила шум и жизнь внутри самой школы. Некоторые ученики даже ночевали здесь, развлекаясь до утра друг с другом самыми отвратительными способами. Это было печально.

И как всё это закончится, единственное, что останется от фестиваля – невообразимое количество мусора.

Для чего это бессмысленные шоу? Это так тупо. Безмозгло.

И только подумайте, распечатка, которую вчера выдали классу B первого года, класс, в котором я (якобы) учусь, упомянул, что они думают делать самую избитую вещь в мире – «кафе с горничными».

Это было тем, к чему я – та, кто почти не посещала класс, в котором формально училась, и ещё меньше посещала конференции по планированию фестиваля – была полностью непричастна и наслаждалась этим фактом.

Если я позволю схватить себя по какой-то сумасшедшей прихоти и впрямь нарядить в костюм горничной, это останется пятном на моей жизни, которое я никогда не смою. Кто бы вообще стал делать подобное с собой?

Пока я пребывала в этих противных мыслях, я достаточно сильно сверлила взглядом парня с туповатым лицом, блокировавшего проход дальше, стоя между лап гигантской модели динозавра, чтобы заставить его отступить в сторону, а я в это время прошла к главному входу.

Толкнув дверь за ручку, чья гравировка «От себя» давным-давно стёрлась от слишком частого использования, я ступила внутрь школы, попутно замечая, что кондиционер создавал отличительно приятную температуру внутри здания.

Сняв уличную обувь, я повернулась к моему шкафчику со сменной обувью, чтобы нацепить свои тапочки. Деревянные полки были довольно древними.

Я слышала, что само здание школы хранит в себе часть истории. Престижное заведение с высоким уровнем образования, которое выпустило широкий спектр политиков, знаменитостей и других известных людей.

Но, сказать честно, большинство учеников скорее заговорит о том, насколько они надеялись на то, что здание школы получит необходимый ремонт нежели, чем начнут хвастаться о его прославленном прошлом.

Во время тайфуна, который прошёл этим летом, в крыше спортзала нашего возлюбленного альма-матера образовалось множество дыр, пол рядом с питьевым фонтанчиком разбился, и ещё целый ворох различных маленьких катастроф произошёл с ним.

Самая серьёзная проблема, с другой стороны, случилась, когда кондиционер во всей школе полетел в самый жаркий день лета. Этого было достаточно, чтобы большая часть студентов начала неистово надеяться сменить школу.

Но благодаря минимальному количеству починок, организованных школой в во время летних каникул, система кондиционирования вернулась в строй. Некоторая часть учеников, надеявшееся использовать поломку, как инструмент по продлению своих летних каникул, были невольно заставлены вернуться в школу на второй семестр.

Надев свои тапочки на деревянной решётке перед главным входом, я шустро прошла по коридору.

Это был единственный момент в школьной жизни, который всегда огорчал меня больше всего. Там, где все поворачивали налево от шкафчиков в коридор, радостно болтая друг с другом, пока поднимались по лестнице в свои обычные классы, я одна поворачивала направо, направляясь в лабораторную и другие профильные классы – в частности, комнату с отчётливым запахом химикатов.

Да. Всё верно. «Обычный класс», в который я направлялась каждый день, спасибо усилиям моего классного руководителя, являлся кладовкой оборудования для уроков естественных наук.

В связи с быстрым притоком новых учеников в нашем районе за последние года, все неспециализированные классы были уже назначены группам учеников, а это значило, что классов для проведения «специальных» уроков не осталось.

Если говорить о оборудовании, то подойдёт любой класс, в котором есть столы и стул для учителя, но я всё равно хотела, чтобы они хоть немного подумали о моей ситуации. Я имею в виду, я трачу большую часть своих трёх лет, как старшеклассницы, подростка в самом расцвете сил, внутри комнаты, вечно пахнущей формальдегидом.

Одной мысли было бы достаточно, чтобы заставить любого захандрить здесь, но так как в этот «класс» были назначены лишь два ученика (включая меня), я получала удовольствие от провождения здесь времени в безмятежной тишине. А учитывая моё заболевание и то, насколько нежелательной персоной я была бы, если бы вернулась в нормальных класс в такой момент, мне было сложно жаловаться на подобный расклад дел.

Продвигаясь по коридору, я осмотрелась, чтобы убедиться в том, что никого не было поблизости, и затем сделала длинный, наигранный вздох.

Я прошла мимо класса изобразительного искусства, музыкального класса, класса по домоводству и лишь тогда достигла таблички с надписью «Склад естественнонаучного класса» по правой стороне широкого, изгибающегося влево коридора, ведущего к комнатам клубов.

Под табличкой находилась тёмно-зелёная раздвижная дверь, которую я так хорошо знала.

Да, у меня могли быть жалобы, но было что-то до странного успокаивающее в этом классе, в котором находилось всего трое человек.

Мой учитель, несомненно, как всегда, опоздает, а мой одноклассник был самим определением добродушности, проводя весь день за рисованием своих картин.

Я открыла дверь, сопровождая это быстрым зевком прежде, чем появится мой учитель, и увидела такую картину, что всю мою сонливость сняло, как рукой.

– Доброе ут… А-а-а-а!!!

– А? О, привет, Таканэ. Доброе!

Там стоял мой единственный одноклассник, Харука Коконосэ, не излучая ни единого символа враждебности за своей широкой улыбкой.

Его кожа была болезненно бледного белого цвета, его поведение было непритязательным и неприхотливым. А его единственным хобби являлось рисование, что и было его единственным талантом. Такое описание (вместе с его именем) выглядит отличительно женственно, но он был просто обыкновенным парнем.

Кроме того, что сейчас в нём не было ничего «обыкновенного».

И не важно, как вы воспримите это… на нём не было надето ничего, кроме трусов.

– Ч… Что?!.

У меня не осталось слов от такого потустороннего поворота событий так рано с утра. Я попыталась сфокусироваться на чём-то другом, но он шустро подошёл ко мне, всё так же почти без одежды.

– Эй, эм, я могу объяснить это… Чуть ранее, снаружи школы был кот, поняла? И он типа подавал мне сигналы, так что я решил погладить его, но… Как бы, он продолжал убегать от меня, поняла? А затем я потерял равновесие и упал в фонтан, так что-

– Всё нормально, всё нормально!!! Мне нет дела до этого, окей?! Просто… просто накинь на себя что-нибудь!!!

Мои разгорячённые крики остановили Харуку от попытки рассказать о предыстории своих нудистских привычек, на его лице красовалось выражение лица «ох, горе мне». Он вопросительно наклонил свою голову.

– Оу, ты серьёзно? Она ведь даже не высохла ещё. Видишь?

Он показал мне на школьную форму, сушившуюся перед обогревателем, преподнося это так, словно это я была виновата здесь. Он стоял меньше, чем в пятидесяти сантиметрах от меня.

Я попятилась назад, неспособная совладать с этими невероятными обстоятельствами, и пыталась изо всех сил заговорить, когда врезалась в дверь, которую только что закрыла за собой.

– А… ладно, ладно! Поняла! Не важно мокрая она или нет! Просто надень её! Я пойду найду тебе жилетку, так что просто надень всё остальное!!!

– Правда? Что ж, ла-а-адно… но, э-э-эм… подожди, где моя рубашка? Рубашка, рубашка…

– Ты стоишь на ней, Харука! Посмотри вниз!.. Гх, просто дай её мне!

Со скоростью престарелой черепахи, Харука начал одеваться, видимо неспособный осознать общий эффект от этой ситуации «полуголого парня перед девочкой».

Но я была не в состоянии стоять здесь и принять это всё.

Схватив рубашку, которую Харука поднял, я закрыла глаза, пытаясь не видеть его, пока заставляла его надеть её.

– Воу! Эй, я в порядке, я могу сам надеть её! Подожди, это не тот рукав!..

– А-а-аргх! Хватит двигаться! Не показывай на себя таким образом!!!

Как ни посмотри, но нормальные люди так не взаимодействуют друг с другом. Почему первая вещь, которой я должна заниматься с утра в школе – это заставлять моего единственного одноклассника надеть свои вещи?

Если бы только этот парень не был моим единственным одноклассником, я бы не сожалела о том, чтобы сдать его полиции.

Но если нас сейчас кто-то увидит, это будет полной катастрофой.

Кто знает, к каким сумасшедшим непониманиям в стиле сёдзё-манги это может привести?.. Пока я размышляла об этом, худшее, что я могла себе представить, претворилось в жизнь.

– Хэй-йо! Время начинать классный час… А?

Вклинился неторопливый голос и дверь внезапно открылась. На другой её стороне стоял наш классный руководитель, Кэндзиро Татэяма, учитель естественных наук в нашей школе.

Ошарашенное лицо Татэямы, скорее всего, отлично аккомпанировало моё, пока его журнал посещаемости падал на пол.

– О… э-э-э… Татэяма-сэнсэй, это не то, что вы…

– О, доброе утро, Татэяма-сэнсэй!!!

В противовес тому, как я застыла на месте, Харука приветствовал нашего учителя с широкой улыбкой на лице.

Если взглянуть на эту ситуацию со стороны, я представляю лишь одно объяснение этому. Вот у нас есть этот мягкий, наивный ученик, а вот у нас злобно выглядящая девочка, пытающаяся содрать с него одежду.

Думаю, это длилось всего мгновение, но тишина, которая последовала за этим, показалась для меня вечностью. Татэяма-сэнсэй, видимо, сделав какие-то заключения у себя в голове, сказал: «Ох… Простите, если я, эм, помешал…» – и попытался выйти обратно в коридор.

– А-а-а-а-а!!! Нет! Нет, учитель! Он… он ходил без одежды, поэтому я, я, я просто пыталась помочь ему одеться!!!

Лицо Татэямы-сэнсэя выражало замешательство, пока сам он пытался покинуть класс, но внезапно остановился.

– А? А-а-а. Эм… ладно, я понял. Я просто подумал, знаете, что вы больше не могли сдерживаться или что-то вроде…

С видимым вздохом облегчения, наш учитель улыбнулся нам и подобрал с пола журнал посещаемости.

– Вы можете перестать вести себя так, будто мы пытаемся сделать это каждый раз? Я имею в виду, если бы мы хотели, то это обернулось бы очень плохими новостями. Нет?! Вы пытались убежать от нас только что!

– Да-а-а-а, ну-у, вы знаете, если происходит что-то страшное, то самый простой способ выкрутиться – притвориться, что вы ничего не видели, верно? Вы понимаете, к чему я клоню… Я просто хочу, чтобы вы росли и становились взрослее в настолько свободной среде, насколько я могу дать вам, так что…

– Гх, ну серьёзно! Это ужасно, Татэяма-сэнсэй! Можете, хотя бы, помочь надеть какую-то одежду на этого чудилу? Иначе я позову администратора!

Татэяма-сэнсэй в ленивом нежелании почесал свою голову, но после упоминания администратора прошептал: «Ладно», – и неожиданно быстро начал одевать Харуку.

Существует так много взрослых, но нельзя было попросить о более плохом примере для подражания.

Я порассуждала об этом мгновение: в какой-то степени Татэяма-сэнсэй подарил мне мастер-класс по тому, чего надо избегать при взрослении.

– Уэ-э… Сэнэсэй, она всё ещё липкая и влажная…

Харука, ещё раз спасибо шустрым пальцам Татэямы-сэнсэя, говорил эти слова в полном отвращении, пока садился на своё место.

Я тоже села за парту, но как только я прикоснулась своим задом к стулу, то почувствовала внезапный наплыв невероятной слабости.

Кто знает, сколько хит-поинтов я уже потеряла из-за этого идиота по соседству со мной?

Почему-то, я сомневалась, что ещё улыбнусь до конца дня…

Стол учителя был расположен прямо напротив и чуть-чуть поодаль от двух парт учеников, аккуратно расставленных рядом. Татэяма-сэнсэй сел в раскладывающийся стул с высокой спинкой за его столом и открыл журнал посещаемости.

– Всё нормально, Харука, всё нормально. Я схожу найду тебе жилет позже… Эм, в любом случае, с добрым утром. Полагаю, вы оба присутствуете, так что… отмечен, и отмечена. Хочу сказать, я рад, что вы не заскучали от того, что приходите сюда изо дня в день.

– Сэнсэй… это не то, что должен говорить учитель.

С громким стуком, Татэяма-сэнсэй положил свою голову на стол. «Ну-у, я ведь учитель, не так ли?» – прохныкал он. «Так что вот, ладно?»

В школе, должно быть, был какой-то хронический недостаток сотрудников, если кому-то вроде него разрешили находиться рядом с учениками.

Это, честно, ставит меня в ступор, когда я думаю о будущем этой страны.

– Ах, да, та-а-ак, классный час этим утром… Эм, что там было?.. Я вполне уверен, что делал пометку об этом… Или нет…

– Сэнсэй, просто расскажите нам!

Я и так уже была на взводе от утренних событий, но простого наблюдения за своим учителем для меня было достаточно, чтобы негативные эмоции начали закипать во мне. Наблюдение за тем, как он красной ручкой рисует маленькие кружки в своей записной книжке, напоминало мне скучающего ученика, пялившегося в пустоту на уроке математики.

– Подождите, подождите… эм… А! Точно. Мы должны придумать, что будем делать на фестиваль. Ваши предложения?

– Чего-о-о?! Разве не вы говорили, что-то подобное: «Ох, кто говорил, что вам надо что-то делать?» – когда мы спрашивали вас об этом, Татэяма-сэнсэй?! Мы ни о чём не думали! Мы даже больше не говорили об этом с того момента!

Я подпрыгнула со своего места так сильно, что стул отъехал назад, но Татэяма-сэнсэй просто смотрел на меня глазами мертвеца, не желая растрачивать энергию, чтобы встать с места.

– Ну да-а-а-а, но… Понимаете, на прошлой неделе администратор спросил меня о том, что будет готовить мой класс, так что вот. Конечно, я не думал ни о чём этом, так что я просто сказал: «А, мы работаем над специальным сюрпризом, от которого у вас снесёт башню, вот увидите!»

– Боже, Татэяма-сэнсэй, насколько сильно вы хотите подлизаться к администратору?! Не говорите, что мы «снесём ему башню»! Что нам делать?! Осталась лишь неделя!..

Я села обратно на своё место и прикрыла лицо руками. Рядом со мной я услышала, как Харука начал говорить: «О-о-о, я был бы рад сделать тир», – жалкая идея, которую он выкрикнул без обдумывания ни необходимых вещей, ни затрат на это. Это только подливало масла в огонь моего отчаяния.

Честно, мне было плевать на нашего учителя. Но если этот «специальный сюрприз», над которым мы якобы работали (у нас даже плана никакого не было), в итоге разрастётся в рекламные флаеры по всей школе – нам крышка.

Если это произойдёт, то всё, что нас будет ждать – отчаяние, тьма и моё окончательное падение в бездну разрушения…

– А-а-а-аргх!..

Я не могла ничего поделать, кроме как во весь голос простонать, пока думала о будущем, которое было тошнотворно представить. Если бы у меня были какие-то способные одноклассники, может быть, это испытание рекламой подтолкнуло бы нас разразиться креативностью, но имея под боком лишь этого промокшего болвана и одного из самых отвратительно ленивых учителей во вселенной, нам серьёзно не хватало боевой мощи.