Глава 2. Инородная аура
"Если это живой человек, то, возможно, он действительно как-то связан с фиолетовым светом… Но это также может быть ловушкой", — Сюй Цин задумался.
За те дни, что он провёл в этом городе руин, он хорошо узнал существ, заражённых аурой Бога и превратившихся в чудовищ — каждое из них было невероятно свирепым и обладало нечеловеческой силой.
Правда по какой-то причине эти чудовища в основном спали днём.
Только не стоило вторгаться во внешние районы их спячки, как это сделал он в прошлый раз во время поисков бамбукового свитка.
В остальное время, если быть осторожным, большой опасности не было.
Однако Сюй Цин больше опасался живых людей, чем чудовищ, потому что порой человеческое сердце бывало опаснее любого зверя.
Поэтому, поразмыслив, он решил, что независимо от того, был ли это человек или ловушка, он всё равно собирался ещё раз отправиться в тот район.
Вот только перед этим нужно как следует подготовиться.
Подумав об этом, Сюй Цин крепче сжал в руке бамбуковый свиток с техникой совершенствования.
Изменения в его теле, произошедшие за эти несколько дней практики, вселили в него некоторую уверенность, и он невольно вспомнил описание совершенствования из содержания свитка.
Путь совершенствования унаследован от древних времён, предшествовавших приходу лика Бога.
И хотя сегодня многое изменилось, общая система осталась прежней.
Она делилась на этапы: Конденсация Ци, Заложение Основы, Формирование Ядра, Зарождение Души.
Что касается этапов после Зарождения Души, то, возможно, из-за их высокого уровня, в бамбуковом свитке они не были описаны. Однако там было чётко указано на безысходность положения культиваторов.
Из-за того, что аура Бога пропитала всю духовную энергию, она стала загрязнённой. Это загрязнение было подобно смертельному яду для всего живого.
С некоторых пор ауру Бога стали называть инородной.
Сюй Цин прекрасно понимал, что холод, который он ощущал раньше во время совершенствования, был вызван именно тем, что вдыхаемая им духовная энергия была смешана с инородной аурой.
Если эта аура накапливалась в теле до определённого уровня, то это приводило к мутации культиватора: он либо умирал, либо превращался в безумного монстра.
А то, что концентрация инородной ауры мгновенно возрастала в областях, на которые смотрел Бог, попросту означало, что этот процесс многократно ускорялся.
Совершенствование было сопряжено с риском.
Но если не практиковаться, то в этом мире отравленным аурой Бога, продолжительность жизни людей сокращалась, болезни свирепствовали — люди жили как в аду, и лишь единицы умирали своей смертью.
Поэтому совершенствование, за неимением альтернативы, стало единственным выходом.
Так, на протяжении бесчисленных лет, люди, основываясь на древних знаниях, разрабатывали всё новые и новые методы совершенствования.
В нынешние времена эти методы заключались в том, чтобы во время поглощения духовной энергии использовать технику для отделения содержащейся в ней инородной ауры и сжатия её в определённой части тела.
Эта часть тела называлась точкой мутации.
Таким образом, процент отделения инородной ауры стал важным критерием для определения эффективности техники совершенствования.
И почти все техники с высоким процентом отделения находились под контролем могущественных сил или семей — это был ценнейший ресурс, и так было всегда, независимо от того, пришёл ли в этот мир Бог или нет.
В зависимости от используемой техники совершенствования и степени отделения инородной ауры, расположение точки мутации также различалось.
Теоретически этот процесс был необратим. Конечно, существовали лекарства, которые могли временно облегчить состояние, но они не устраняли саму проблему.
Что касается способов полного очищения точки мутации, то в бамбуковом свитке об этом тоже упоминалось.
Помимо континента Огненного Феникса, в мире Гиблой земли существовал гораздо более величественный континент под названием — континент Древней Славы.
Там находилась колыбель человечества. И хотя этот континент тоже был заражён аурой Бога, казалось, там нашли способ полностью очистить её.
Однако было очевидно, что этот способ был не доступен каждому — лишь самые уважаемые и влиятельные люди могли им воспользоваться.
Обычному культиватору оставалось лишь мечтать об этом.
А уж у простых странствующих практиков, которых было подавляющее большинство, и вовсе не было такой возможности.
Техники, которые использовали эти странствующие практики, как правило, имели крайне низкий процент отделения инородной ауры, поэтому им было не только сложно совершенствоваться, но и риск мутации для них был намного выше.
Несмотря на все эти опасности, связанные с совершенствованием, для большинства людей встреча с культиватором не была чем-то из ряда вон выходящим.
Например, Сюй Цин знал, что теперь и сам может считаться странствующим практиком.
И хотя в бамбуковом свитке говорилось, что в мире Гиблой земли каждый культиватор шёл по трудному и опасному пути, подобно человеку, плывущему по бескрайнему океану к недостижимому берегу, чаще всего люди умирали от истощения, так и не увидев этот легендарный берег.
Сюй Цин, выросший в трущобах, прекрасно знал, что лишить человека жизни могло что угодно, даже камень упавший с неба.
— Так что вместо того, чтобы беспокоиться о будущей мутации, лучше побеспокоиться о том, доживу ли я до завтра, — пробормотал Сюй Цин, потирая рану на груди и глядя на небо в просвете.
Судя по всему, рассвет был уже не за горами, и рёв с воплями снаружи стихли.
— Если кровавый дождь не прекратится, и я не найду источник фиолетового света, то скорее всего придётся покинуть город и поискать травы в другом месте, — Сюй Цин посмотрел на свою рану.
Из-за распространения ауры Бога и непрекращающихся кровавых дождей, почти всё в городе было сильно заражено, в том числе и лекарственные травы. Полезного осталось очень мало.
Сюй Цин дотронулся до раны на груди, из неё сочилась кровь.
Лицо его было бледным. Он сделал глубокий вдох, снял рубашку из-под дублёнки, обмотал её вокруг себя, чтобы перевязать рану, а затем, собравшись с духом, стал молча ждать рассвета.
Вскоре рёв и вопли снаружи стихли практически полностью.
Когда они стихли окончательно, Сюй Цин, глядя в щель, заметил, что небо уже начало светлеть.
По его опыту, сейчас уже можно было выходить наружу.
Однако он не стал сразу же вылезать, а начал разминать затёкшее тело.
Когда он почувствовал, что согрелся, то отодвинул камни и мусор, закрывавшие проход, и, пользуясь слабым светом снаружи, открыл свою сумку и привёл её содержимое в порядок.
Он привязал к ноге ржавый нож.
Чёрный железный прут он положил в самое доступное место.
Также у него была змеиная голова, завёрнутая в ткань. Он осторожно развернул её, осмотрел, а затем так же аккуратно завернул обратно.
Закончив со сборами, Сюй Цин закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов и резко открыл их. Взгляд его теперь был спокоен и сосредоточен.
Он быстро вылез наружу и остановился у выхода.
Осторожно осмотревшись и убедившись, что опасности нет, Сюй Цин бросился вперёд и вскоре скрылся из виду в свете занимающейся зари.
Из-за непрекращающегося кровавого дождя небо было затянуто плотными тучами, поэтому даже с рассветом здесь не было видно солнца, не говоря уже о ярком солнечном свете.
Тусклый рассвет напоминал измученного болезнью старика, покрытого старческими пятнами. В его мутном взгляде всё ещё чувствовался ночной холод.
А его дыхание, превратившееся в утренний ветер, несло с собой запах смерти. Было очень холодно.
Если бы Сюй Цин не размялся перед выходом, то его бы прошиб озноб от этого ветра.
Однако тело его всё ещё хранило тепло от недавней разминки, поэтому на него это не оказало особого влияния.
Не сбавляя скорости, он бежал к тому месту, где вчера заметил нечто, похожее на живого человека.
Издалека, посреди пустынного города, фигура Сюй Цина была похожа на стремительного леопарда, перепрыгивающего через обломки стен. Он двигался плавно и непрерывно, ни на секунду не останавливаясь.
Его сопровождала стая птиц, кружившая высоко в небе. С земли их было трудно разглядеть.
Сюй Цин стремительно мчался, глядя на парящих в небе птиц, и облизывал губы.
Он не знал почему, но после того, как Бог открыл глаза, и все живые существа подверглись заражению, почти все погибли, включая зверей, но больше всего выжило птиц.
И эти птицы стали его главной добычей в последнее время.
Птицы тоже были заперты под кровавым дождём, но они, казалось, инстинктивно могли находить безопасные укрытия, как, например, нора Сюй Цина, которую он нашёл, следуя за птицами.
На самом деле эти укрытия не были абсолютно безопасными, но в относительном смысле их, казалось, легче было не заметить чудовищам и зловещим существам.
Сюй Цин за это время обнаружил два таких места: одно — его каменная пещера, а другое — возле резиденции главы города.
Но сейчас он лишь окинул взглядом небо и, сосредоточившись на одном из направлений города, стал приближаться к нему.
Вскоре Сюй Цин приблизился к району, который приметил вчера. Он не пошёл туда напрямую, а сделал круг и нашёл возвышенность.
Осторожно взобравшись наверх, он лёг на живот и прищурившись, медленно посмотрел вниз.
Взглянув, Сюй Цин почувствовал, как у него сжалось сердце. Он снова увидел вчерашнего человека!
Тот сидел, прислонившись к обломкам стены. Одежда на нём была в порядке, кожа — нормального цвета.
Самое главное… его выражение лица, его тело, он сам — всё было точно таким же, как вчера.
Словно за всю ночь он ни разу не пошевелился.
Это было крайне нелогично.
Если бы он был жив, то не мог не замечать опасностей, которые таила в себе эта часть города ночью.
Если бы он был мёртв, то его нетронутое заражением тело стало бы отличной пищей для чудовищ, так что его бы здесь не было.
Сюй Цин молчал, размышляя. Выросший в трущобах, он не страдал от недостатка терпения.
Так что он продолжал наблюдать, и время шло. Наступил полдень, но человек по-прежнему не двигался.
Сюй Цин прождал три часа, а потом поднял правую руку и, зажав в ней камешек, стремительно метнул его в человека.
Камешек летел с большой скоростью и обладал немалой ударной силой. Ударившись о фигуру у обломков стены, он издал громкий хлопок.
Фигура покачнулась и, словно безжизненное тело, завалилась набок.
В тот же миг на том месте, где она сидела, появился фиолетовый свет.
Увидев его, Сюй Цин почувствовал, как в глазах у него вспыхнул блеск, а дыхание участилось.
Все эти дни он искал именно этот фиолетовый свет, который видел во время нисхождения.
Сдерживая порыв немедленно броситься туда, он с трудом заставил себя подождать ещё немного. Убедившись, что всё в порядке, он рванул вперёд.
Он бежал так быстро, как только мог, словно сокол, пикирующий на добычу, устремившись к фиолетовому свету.
Добежав до места, он схватил источник света и, не медля ни секунды, стремительно отпрянул.
Он двигался с невероятной скоростью и остановился, лишь отбежав на пару десятков метров. Сюй Цин тяжело дышал, глядя на то, что держал в руке.
Это был фиолетовый кристалл, кристально чистый и ослепительно красивый.
Сердце Сюй Цина забилось чаще. Подняв голову, он увидел, что одежда на упавшем теле, лишившись защиты фиолетового света, начала разлагаться на глазах, а кожа в мгновение ока стала сине-чёрной.
Инстинктивно сжав фиолетовый кристалл в руке ещё крепче, Сюй Цин развернулся и со всех ног бросился к своей норе.
Пробежав некоторое время, Сюй Цин внезапно остановился в недоумении.
Он распахнул дублёнку и посмотрел на грудь, на которую была наложена повязка.
Кровь больше не просачивалась, но он чувствовал лёгкий зуд.
Сюй Цин прищурился и, разорвав остатки одежды, которыми была стянута рана, посмотрел на неё. Его охватило сильное волнение.
Он ясно помнил, что, когда осматривал рану утром, она ещё не зажила и даже почернела сильнее, но сейчас…
Его рана на груди зажила больше чем наполовину, а по краям остался лишь слабый след!
"Это…" — Сюй Цин взволнованно выдохнул и посмотрел на фиолетовый кристалл в своей руке.