Глава 149

— Все в этой академии ненавидят меня, не так ли? - говорю я Гиллесу, когда мы сидим вместе в старой библиотеке. Мы вдвоём одни, не видно ни души.

Мне совершенно непонятно, почему сюда никто не приходит. Я имею в виду, что мне просто нравится спокойная, уютная атмосфера, которую создает эта библиотека.

Она настолько приятна, что я бы оставалась здесь весь день, если бы могла! Запах страниц и пергамента, мягкий свет, проникающий через окна, всё это навевает ностальгию. Это должно быть моё любимое место в академии.

— ...Ага, - бесстрастно соглашается Гиллес, бросая на меня взгляд и кивая. 

— Все тебя ненавидят.

— Хотя не всё так плохо, ведь на моей стороне всё ещё есть ты, и Дюк, и Мэл, и Генри, верно?

— Да. Хотя это главная причина того, что популярность Дюка в последнее время резко упала.

Откуда он это знает? Мне так интересно, откуда он черпает свои сведения.

— Ходят слухи, что Дюк и Генри просто запутались, что ты свела их с ума, и поэтому они крутятся вокруг тебя.

Хм. Это не совсем неверно.

Если бы всё было так, как должно быть, Дюк прилип бы к героине, как клей, но в итоге он влюбился в меня.

...Не могу поверить, что я была права, и что популярность Дюка действительно пострадала от того, что я ему понравилась. Не то чтобы он был против. Напротив, я уверена, что он очень рад этому. Раз уж он хочет быть свободным, то уменьшение чужих ожиданий по отношению к нему может быть только хорошей вещью.

— Несмотря на то, что нас всего пять человек, все так пристально следят за каждым нашим шагом.

— Ну, это потому, что мы в основном "плохие парни", - говорю я, приподнимая уголки рта.

Ахх, я немного слишком рада этому. Я всегда считала союзников ненужными, но если они настолько эффективны для усиления моего влияния как злодейки, то я приму их с распростёртыми объятиями.

Раньше я думала, что злодейка должна быть гордой, отстранённой. Независимой! Но если я окружу себя такими же ненавистными людьми, то это только сделает меня ещё более известной.

И если дела пойдут такими темпами, я легко смогу вписать своё имя в историю!

Плюс... Дюк принц этой страны. Если я стану известна как злая ведьма, совратившая принца, то смогу вызвать ещё больший ажиотаж.

— За нашими спинами люди говорят, что мы принадлежим к какой-то ненормальной теневой организации или что мы воплощение чистого зла.

— О! Мне нравится, как это звучит! - говорю я, позволяя своему волнению просочиться в мой голос.

Хотя, вместо "ненормальной", мне кажется, что "эксцентричной" было бы более точно. Ну, объективно говоря, с точки зрения стороннего наблюдателя, возможно, мы действительно выглядим ненормальными.

Но воплощение чистого зла...? Что может быть выше этой похвалы!? Я так долго жаждала услышать эти слова... И подумать только, они говорили их за моей спиной всё это время!

— Чёрный дьявол.

— А?

— Так они тебя называют.

— Правда? А как насчет Лиз?

— Белый ангел, - Гиллес практически выплевывает слова.

...Он действительно её терпеть не может, да?

Но как бы то ни было, Чёрный Дьявол и Белый Ангел? Это что, 80-е? Неужели их чувство именования может быть ещё более глупым? Неужели они не могли выбрать что-то более изысканное? Эти имена действительно отвратительны.

— Они довольно... безвкусные, не находишь? - говорю я, морща нос.

Гиллес улыбается, уголки его рта высоко задрались к щекам.

...Чёрт. Вот такого выражения я ожидала от чёрного дьявола. Как будто на его черты надвинулась кромешная тьма.

Как улыбка может быть такой ужасающей?

Даже все книги на полках, кажется, замолчали, труся перед этим дьявольским взглядом. Не то чтобы книги издавали много шума.

— Есть небольшая группа, которая называет тебя чёрным ангелом.

— Черный ангел? - спрашиваю я, нахмурив брови.

— Да.

— Тогда эти люди называют Лиз белым дьяволом?

— Не знаю, - говорит Гиллес, пожимая плечами.

Я понимаю Лиз, но почему кто-то называет меня ангелом?

Серьезно, если бы меня называли просто старым чёрным дьяволом, меня бы это вполне устроило. Или, если бы они хотя бы отбросили ангельскую часть, мне было бы всё равно, как бы они меня ни называли.

Во мне нет ни одной ангельской черты. Даже мои черты лица больше склоняются к демоническим. В то время как Лиз идеально подходит под определение ангела. Будь то её характер, её лицо, или, в частности, её идеальная улыбка.

— Фу, это отстой.

Прижав руку ко лбу, я позволила своему разочарованию вырваться наружу в виде вздоха.

Такое ощущение, что я упала с девятого облака в горькие ямы чистилища. Верните мне то приподнятое настроение, которое было пару минут назад!

— Почему они называют меня ангелом?

— Не волнуйся, они не говорят этого прямо.

— Тогда откуда ты вообще об этом знаешь, Гиллес?

— Если есть желание, то найдётся и способ, - говорит он мне нахально, немного лукаво ухмыляясь.

Единственное, что я могу сказать, это "как и ожидалось от него".

— На заднем плане идёт война между фракцией Лиз и твоей.

— ...Почему ты выглядишь таким восхищённым этим?

— Я просто чувствую себя счастливым, когда думаю о том, как растут твои сторонники, - говорит Гиллес, уголки его глаз морщатся от чистой, невинной радости.

Слова Гиллеса словно пронзают моё сердце, проникая глубоко внутрь.

Меня поддерживают незнакомцы..., которых я не знаю, и которые, в свою очередь, не знают меня...

— Хотя, люди из твоей фракции никогда бы просто так не признались, что поддерживают тебя.

— ...Ну, очевидно. Фракция Лиз превосходит их по численности. Любой человек с половиной мозга не стал бы демонстрировать свою преданность в таких невыгодных обстоятельствах. Но если серьёзно. Откуда у тебя вся эта информация? - спрашиваю я, пристально глядя на него.

Гиллес мгновение смотрит на меня, а затем вздыхает, словно сдаваясь.

— От Генри.

— От братца Генри?

...Хм. Это было неожиданно легко. Я думала, он продержится хотя бы немного дольше. Наверное, за столько лет мы действительно хорошо поняли друг друга. Поскольку Гиллес знает, какой упрямой я могу быть, он решил сдаться сейчас, а не потом. У нас получилась отличная пара.

— Знаешь, Алисия, я участвую во многих вещах, о которых ты даже не подозреваешь, - с гордостью говорит мне Гиллес, улыбаясь так, что кажется, за его словами скрыт какой-то смысл.

Вовлечен во многие вещи? Например, в чём, интересно? Мы вместе практически каждую секунду дня, поэтому странно думать, что у него есть ещё какие-то стороны, о которых я не знаю.

...Хотя, теперь, когда я думаю об этом, кажется, он хорошо ладил с профессором Джоном на днях, может быть, он занялся исследованиями или чем-то ещё?

И почему он смотрит на меня, как будто он выиграл? В моих глазах это выглядит так, как будто все книги на полках аплодируют Гиллесу, восхваляя его триумф. Не то чтобы у них действительно были руки, чтобы хлопать.