Том 4. Глава 9. Семья

Юзуха-сан пила купленный тёплый какао, а я рассказывала о том, что сейчас происходит.

Как и когда мы только встретились, она слушала спокойно, без особого безразличия, но и не слишком заинтересованно.

Я избегала событий, связанных с Юко, а рассказывала в целом о прошлом и своей семье. Как бы добра она ни была, всем такие тяжёлые воспоминания я рассказывать не могла. К тому же не хватало, чтобы меня ещё и здесь стошнило.

Когда я рассказала о матери, Юзуха-сан поражённо посмотрела на меня. И когда я закончила, она положила на мою правую руку свою левую и сжала её.

— Для меня семья, — Юзуха-сан посмотрела в потолок бейсбольного цента. — Я думала, что раз вы семья, это уже повод безоговорочно любить. Я считала это обычным... Но похоже это не так.

Её чувства отразились во мне острой болью.

Я и сама понимаю, что обычные семьи именно такие. Только сама никогда не испытывала подобного. Мама меня ненавидела, а брат жалел и был добр ко мне.

Если уж и говорить про безоговорочную любовь...

— Скорее уж я и Йосида-сан семью напоминаем... — случайно обронила я, и глаза Юзухи-сан округлились. А потом она рассмеялась.

— А-ха-ха, ну точно! — смеясь, она кивала. — Ну да, семья... Точно, точно...

— Ч-что?

— Да просто никогда так не думала, — глядя на меня, она всё ещё улыбалась. — Вы только встретились и успели очень сблизиться, толком не знаете друг друга, но нуждаетесь друг в друге, — говорила Юзуха-сан. И было похоже, будто она говорит это себе. — При этом нуждаетесь не как в представителе другого пола... Сама не очень понимаю, что это за отношения. Просто... Что-то вроде желания, чтобы случайно встреченный человек стал семьёй.

После слов девушки я пришла к пониманию.

Я всегда думала, что Йосида-сан не такой, как мужчины, которых я встречала ранее. Рядом с ним мне почему-то было спокойнее. И я сама не понимала, откуда берёт начало это спокойствие.

Но слова Юзухи-сан открыли мне глаза, и я увидела, какие у нас отношения.

— Вот как... Йосида-сан дорожит мной как членом семьи... И потому...

Когда сбежала из дома, я стала женщиной. Когда я была нужна, как «старшеклассница», я играла эту роль. Нет... Я сама так считала и принимала такую форму.

Но Йосида-сан видел во мне лишь ребёнка. И потому мне было так спокойно...

— И потому... Было так тепло...

В глазах начали собираться слёзы. Это не была печаль, но чувства быстро заполнили меня.

Полгода я прожила в безрассудных блужданиях... А моё сердце желало «безоговорочной любви».

— И чего такое... С Йосидой-саном?.. — гнусавя, я утирала слёзы, а Юзуха-сан вздохнула:

— Я и сама не знаю... Что с ним.

Она положила руку мне на голову и погладила.

— Но... Хорошо, что вы повстречались.

Когда я услышала её слова, перед глазами всё снова поплыло.

Я закрыла их и кивнула.

Хорошо, что я встретила Йосиду-сана.

Я правда так думаю.

И потому... Так страшно.

— Ты боишься расстаться с Йосидой-семпаем? — поняв, о чём я думаю, спросила Юзуха-сан.

Я подняла голову и кивнула. Казалось, что с ней мне больше не надо сглаживать углы.

— Боюсь... Очень.

— Вот как... Ты больше боишься потерять не родителя, а того, кто стал тебе как родитель, — закивала Юзуха-сан и сказала. — Но... Ты и семпай — не семья.

— ... Да.

— И так как вы не семья... Всё сложнее.

Её слова запали мне в душу и отразились в ней.

Да, я.

Я «возвращаюсь домой» и «расстаюсь с Йосидой-саном», всё это неразрывно. И всё это вызывает во мне страх.

— ... Я не хочу возвращаться, — снова вырвалось у меня.

Услышав это, Юзуха-сан ещё раз погладила меня по голове.

— ... Да, точно, — добро говоря, она кивнула.

Несколько минут мы просто молчали. Я шмыгала носом и вытирала слёзы. А Юзуха-сан всё это время гладила меня по голове.

— Надо принимать решение, — заговорила она. — Вечно мы рассчитываем на милость. Таковы уж люди.

Её добрые слова достигли моих ушей. И проникли в сердце.

— Но когда надо решить что-то важное, уже не до чьей-то милости. Пока будешь выбирать, упустишь время, — сказала Юзуха-сан, и рука с головы переместилась на плечо и похлопала меня. — Я посторонняя, потому и могу так говорить.

Я подняла голову и посмотрела ей прямо в глаза. Она выглядела такой серьёзной.

— Больше не убегай, Саю-тян. Я думаю, что пришло время всё решить.

Она разграничила нас как чужих людей, потому её слова казались ещё добрее.

— Я понимаю, что страшно. Будь я на твоём месте... Тоже боялась бы. Но, — Юзуха-сан сжала мою руку. — Ты уже не одна, Саю-тян.

Я ощущала, как всё моё тело дрожит.

Я не одна.

Эта мысль проникала во всё моё тело.

— Йосида-семпай с тобой.

А эти слова разлились теплом в груди.

Да, сейчас у меня есть Йосида-сан.

Мне страшно расстаться с ним. Страшно, но придаёт сил мне именно он. И.

— ... Конечно я человек чужой, но... Я тебя поддержу.

— Хорошо, я поняла...

Снова были готовы политься слёзы, и я напрягла лицо. Всё же стыдно и дальше вот так плакать.

Тот, кто не хотел поддерживать, не сказал бы подобных слов, я и так это понимала.

Правой рукой Юзуха-сан почесала нос и сказала:

— ... Наверняка ты и так это поняла, но всё же я скажу, — ей было слегка тяжело говорить это. — Я, ну... Йосиду-семпая... Люблю как мужчину.

— ... Я знаю.

— У, ну вот, да... Потому была озадачена, когда про тебя узнала... Вот, — почесав голову, она покраснела. — Для меня и сейчас... Всё это кажется сложным. Я говорю, что вы прямо как семья. Но если честно... Больше кажется, что узы между вами ещё глубже. По крайней мере для меня. В общем... Хм, всё сложно, — Юзуха-сан посмотрела на меня, на её лице было много разных чувств. — Ну и наверное мне было бы лучше, если бы ты вернулась домой.

— ... Взяла и сказала такое.

— Хе-хе... Прости. Но так уж есть... Я должна была сказать.

— Понимаю, — я кивнула, и Юзуха-сан слегка смущённо улыбнулась.

— Я тебя не ненавижу, Саю-тян. Когда ты искренне улыбаешься, ты такая милая.

От её слов у меня слегка запылало лицо.

— Скорее всего, я говорю всё это не ради тебя. Но... — Юзуха-сан замолчала и вздохнула.

А потом продолжила.

— Я тебя тоже очень полюбила. Потому постарайся... Я хочу, чтобы у тебя всё стало ещё лучше. Я хочу, чтобы ты жила, стараясь изо всех сил...

— ... Да.

— Всё хорошо. Теперь у тебя есть друзья.

— ... Да.

В итоге снова полились слёзы.

Я убегала от собственных чувств, убегала от матери. Только и жила бегством.

Считала это нормальным.

И кто-то впервые признал мою жизнь.

— У-у...

— А. Ну и лицо у тебя.

— Так ведь...

Я не могла перестать плакать и взяла платок Юзухи-сан.

***

— О, с возвращением.

Я проводила Саю-тян до дома Йосиды-семпая, и он встретил нас совсем сонный.

— ... Ты что, заснул?

— Да... Прикорнул.

Даже слушать его ответ было ни к чему, и так было видно, какой он сонный, и я улыбнулась. После всего случившегося он тоже успел устать.

— Не стой, входи, — посмотрев на Саю-тян, сказал он, и я испытала лёгкую боль в груди, но подавила неприятные чувства.

После того, как я разрыдалась дома, я кое-что для себя решила.

Я не буду завидовать отношениям Саю-тян и семпая. Это не просто какой-то компромисс, это было нужно для моего же душевного спокойствия.

Я прямо сказала об этом Саю-тян, она действительно дорога мне. Саю-тян — хорошая девочка, я услышала её историю и хочу, чтобы она была счастлива.

Эти чувства и зависть к их отношениям вместе уживаются в моей голове. И будет только хуже, если я начну подавлять что-то из этого.

— Ну же, простудишься ещё. Согрейся и ложись спать, — я подтолкнула Саю-тян в спину. А потом посмотрела на них и помахала.

— Ладно, я домой. До завтра... Точнее до следующей рабочей недели.

Я вспомнила, что сегодня пятница и поправилась, а Йосида-семпай почему-то выглядел слегка нерешительным. Он посмотрел на меня.

— Если не занята, может зайдёшь. Ну... Ты же привела Саю. Давай хоть кофе угощу.

Слова семпая обрадовали меня. Но я сдержалась.

Если войду, то буду вынуждена наблюдать, как они близки. Это будет не очень благоразумно.

— Нет, вы ведь оба устали, так что в этот раз я воздержусь.

— Вот как... Тогда давай хоть до станции провожу. Всё же улица не слишком оживлённая.

Это предложение было уже лучше.

Я вздохнула и сказала «тогда полагаюсь на тебя».

Семпай сказал Саю-тян проверить замок, взял лёгкую куртку и вышел. Я была в нормальной уличной одежде, потому не могла не думать о том, что он в домашнем, и всё же была рада.

— Вечерами уже холодно.

— Точно, скоро уже зима.

После моих слов, семпай стал растирать собственные плечи.

Настанет зима, пройдёт ещё полгода и Саю-тян исполнится восемнадцать. Ещё несколько месяцев, и она перестанет быть старшеклассницей.

Но девушка пропустила часть второго года обучения и на третьем в школу не ходила. Даже не знаю, сможет ли она выпуститься.

— Всё ли будет хорошо, когда Саю-тян вернётся? — проговорила я. А семпай какое-то время просто молчал.

Слышались лишь наши шаги на вечерней улице.

— Я хочу поддерживать её... Чтобы у неё всё было нормально, — нарушив тишину, сказал он. — Но вряд ли у меня получится. У меня ведь моя жизнь.

— ... Ну да.

— Сможет ли она двигаться дальше... Зависит лишь от неё.

Йосида-семпай говорил более сухо, чем обычно. Но на его лице можно было увидеть бессилие, когда он говорил это, и я подумала, что это вполне в его духе.

Так с любым было бы. Но я тут же исправилась и подумала, что нет, не с любым.

Когда всё хорошо, одно дело, но когда становится хуже, все просто отмахиваются «это не моё дело». Таковы уж взрослые.

Но Йосида-семпай не такой. Он стал присматривать за Саю-тян, проявил ответственность. Он такой классный, и это до сих пор вызывает во мне много разных чувств.

И мне не хотелось мешать им.

Узы между ними были такими чистыми, что казались неприкосновенными.

Я прямо сказала, что думаю.

— Саю-тян... Нужен семпай.

Он удивлённо посмотрел на меня.

— Что это значит?

— То и значит. Хоть Саю-тян и ведёт себя как взрослая, она всё ещё ребёнок. И придать сил этому маленькому тельцу может только Йосида-семпай.

— ... Вот как, понятно.

Я думала, что он замотает головой, но Йосида-семпай всё же согласился.

— ... Только что я могу?

Мысли в его голове так никуда и не делись.

Хотелось сказать, что он должен быть с ней, но ему нужен был не такой расплывчатый ответ.

Потому я как обычно беспечно сказала:

— Тогда может отправишься с ней на Хоккайдо?

— А?

Семпай поражённо посмотрел на меня, а я усмехнулась.

— Что, так удивительно это? Раз у неё нет храбрости, чтобы вернуться, отправляйся с ней, чтобы придать эту храбрость.

— Я ведь посторонний, и будет довольно странно, если я так поступлю. К тому же как же работа?

— Поздновато себя посторонним называть. Ты уже глубоко увяз... А на работе Хасимото-сан, Эндо-сан и Коике-сан как-нибудь справятся. Уж неделю как-нибудь протянем... К тому же у тебя кохай, на которого можно положиться, есть, — я гордо выставила грудь, а Йосида-семпай с кислой миной замолчал, а потом прыснул.

— И кто этот кохай, на которого можно положиться?.. — вот так он и ответил на моё предложение.

Но идея и правда неплохая. При том, что других у него не было.

Я тоже хочу, чтобы Саю-тян была счастлива. Но помочь мало чем могу.

К тому же... Я хотела, чтобы он определился, кто для него Саю-тян. Любит ли он её как ребёнка или всё же иначе.

Он будет несчастлив, если расстанется с ней, так и не определившись до конца.

Я тоже ни о чём не хотела жалеть и не хотела, чтобы жалел дорогой мне человек.

Сейчас меня больше заботила не моя любовь, а то, как у них всё закончится, и я хотела, чтобы все были счастливы.

— Семпай... Постарайся, — обронила я.

Он слегка помедлил и ответил «да».

А потом тихо произнёс:

— Спасибо, — сказал парень.

И этого сейчас было достаточно.

Мы договорили, и стало совсем холодно. Дрожа, я посмотрела в вечернее небо.

Всё ещё осень, а уже ощущается приближение зимы.