Глава 1041.1

— В то время мы тщательно проанализировали ситуацию и поняли, что Вы не могли предать нас. Однако доказательств тому у нас не было…

Пиаро обвинили в государственной измене, и даже герцоги не могли защитить его без каких-либо существенных доказательств.

— В конце концов, мы подали апелляцию, чтобы нам разрешили хотя бы позаботиться о Вашей семье. Результат Вам известен…

Всё это случилось в далёком прошлом, но с точки зрения вовлечённых сторон боль была такой, словно события произошли только вчера. Герцог Гренхаль знал, что лежит на сердце Пиаро, а потому и сам чувствовал ужасный дискомфорт. Он не мог поднять головы, и его разум помутнел, поскольку он едва контролировал свои горящие эмоции.

Сам же Пиаро попросту продолжал молчать.

Герцоги понимали и разделяли его чувства, но он всё ещё винил их в том, что они приложили далеко не все усилия, чтобы спасти его семью. Именно этот факт жужжал в голове Пиаро и мучил его.

И вот, с мрачным выражением лица глядя в небо, Пиаро вдруг спросил:

— Кого ты подразумеваешь под словом "мы"?

— Меня, герцога Морса, герцогиню Рэйчел и герцога Ригаля.

— Ригаля…?

Услышав это имя, стоящий в стороне Грид закусил губу. Небесный Король Ригаль… Теперь стало ясно, почему Ригаль был так взволнован, когда увидел бывшего капитана. Ёну тут же пожалел, что приказал Пиаро убить Ригаля, однако последний, словно почувствовав его эмоции, взял Преемника Пагмы за руку и проговорил:

— Ваше Величество, Ригаль был непосредственным врагом нашего королевства. В том, что случилось, виноват лишь я один.

— Угу, скажи ещё, что и во всех смертных грехах тоже…

В жаждущем отмщения сердце Пиаро появилось новое чувство. И Грид не знал, как извиниться за это, поскольку сам поспособствовал в его создании. Но вот, пока Ёну с горечью в глазах смотрел на своего товарища, Вооружённые до зубов тихо зашептали ему:

— Грид, ты же не знал, какие у них отношения были в прошлом.

— Не забывай, что Ригаль первым разбил статую Хана и начал издеваться над людьми. На тот момент он вёл себя как враг.

— Да и вообще, это случилось на войне.

— …

Всё это было правдой. Ригаль вторгся в Байран и убил множество ни в чём не повинных людей. Он уничтожил статую Хана и нацелил своё оружие на Грида. Наказать Ригаля было вполне естественно. Проблема заключалась в том, что Грид позаимствовал силу Пиаро, чтобы сделать это. Он был расстроен скорее не случившимся, а своей собственной беспомощностью.

"Если бы я был сильнее… Если бы я был достаточно силён, то смог бы справиться с Ригалем самостоятельно, без необходимости вызывать Пиаро".

Тогда Пиаро не пришлось бы взваливать на себя новую вину. Вот каким был вывод Грида, бегло просматривающего информационные окошки.

— …

До того, как Ёну вызвал Пиаро, ему удалось нанести Диворту серьёзную травму, за что система и наградила его большим количеством опыта. Он уже стал сильнее, а потому уверившись в себе, мысленно поклялся:

"В будущем всю боль буду нести я".

Пиаро, Асмофель, Брахам и Мерседес — у большинства друзей Грида были глубокие раны в сердце. Даже мудрый Стикс был проклят драконом-гурманом, из-за чего ему каждую ночь снились кошмары. Женитьба его первого рыцаря, Джуда, казалась просто невозможной, а детектор минералов, Мелкий, безвылазно сидел в библиотеке, лишь изредка помогая своей больной матери. Каждому из них было по-своему тяжело. И Грид хотел помочь им. Он хотел быть тем, на кого можно положиться, и чтобы все они сказали "я счастлив, что познакомился с тобой".

"Что ж, никто не мешает мне это попробовать".

Ёну был далеко не великим человеком. У него не было талантов к пробуждению столь горячих чувств. Если честно, он не знал, как это сделать. Тем не менее, он верил, что если будет продолжать пытаться, то у него наверняка всё получится. А тем временем, пока Преемник Пагмы пребывал в своих собственных раздумьях, разговор между герцогами и Пиаро продолжался.

— Главной причиной, по которой я не смог защитить твою семью, была Мари. Она не действовала напрямую, но её семья и дворяне настаивали на том, чтобы предатели были наказаны.

— Мне тоже очевидно, что всем заправляла эта дьявольская женщина.

Для дворянина империи было попросту нелепо отзываться об императрице в столь сомнительной манере. Это был акт оскорбления императорской семьи, который ничем не отличался от восстания. И всё же Гренхаль называл Мари "она", а Морс и вовсе проклинал её на чём свет стоит. Это была сцена, которая явственно показывала, что они не признают Мари императрицей.

В этот момент Пиаро внимательно посмотрел на выражение лица Басары. Басара была потомком третьего императора и близкой родственницей нынешнего правителя. В её жилах текла кровь императорской семьи, а по линии преемственности она занимала пятое место. Другими словами, оскорбление императорской семьи ничем не отличалось от оскорбления её самой.

Тем не менее Басара никак на это не реагировала. Она лишь мрачно покачала головой и отвернулась, показывая тем самым, что также с подозрением относится к императрице. Оставляя в стороне тот факт, что она не имела особых отношений с Пиаро, причина, по которой она не сделала шаг вперёд, чтобы за него заступиться, была связана с ограничением, присущей её родословной.

— … Мне также жаль это говорить, — с трудом проговорил Гренхаль. — Но есть доказательства, что с Мари был связан граф Асмофель.