Том 5. Глава 4 (2)
Даже если он ничего не делал, люди считали его жестоким злодеем, лишь взглянув на него. Они будут напуганы, даже будут говорить ему всякие гадости, и, в конце концов, исключат его из своего круга. Наученный горьким опытом, Рюдзи был полностью готов к этому. Именно поэтому он заставлял себя быть более стойким и мягким, чем кто-либо. Он хотел не злиться, не влезать в какие либо споры, что бы ни случилось, и прожить жизнь честно. Он верил, что если так и будет, обязательно найдётся кто-то, кто поймёт его и захочет с ним подружиться. До тех пор, пока у него есть друзья, которые понимают его, что бы ни случилось, они всегда будут рядом с ним. Они все знают, что в глубине души он хороший человек.
До сегодняшнего дня Рюдзи всегда понимал, что случись ему злиться или раздражаться, больше всего пострадает он сам, поэтому он никогда не показывал такие эмоции раньше…
– Чувствую себя, словно помираю…
Это моя кара?
В линии торговых автоматов между двумя из них было пустое пространство, около полуметра. Сейчас мрачный Рюдзи втиснулся в этот промежуток, держа в руке банку холодного кофе. Она была не теплее десяти градусов, и пальцы Рюдзи, сжимающие её, почти закоченели.
Рюдзи сердился и делал то, что делать не должен. Он выпустил свой гнев на волю и со всей силы врезал кулаком по невинному автомату. На корпусе образовалась вмятина, из лотка выскочила банка холодного кофе и покатилась под ноги Рюдзи.
Он хотел положить банку, но его тело оцепенело, и он не мог шевелить пальцами. Кроме того, он более или менее чувствовал, что так наказывает себя. Хоть его пальцы уже ничего не ощущали, он продолжал держать эту холодную банку.
Это Минори во всём виновата.
Но я тоже кричал.
Если бы я мог вернуть время назад, смог бы я это исправить? Проблема в том, что время назад не повернёшь. Никак. Вот почему Рюдзи чувствовал себя умирающим.
Он не знал, сколько уже просидел здесь. Вокруг царила тишина. Он не чувствовал, как идёт время, ни о чём не думал и не хотел вспоминать, что случилось.
Если я умру здесь… Может, Минори заплачет обо мне?
– Привет. Мистер. Манекен.
Он неожиданно услышал тихий голос.
– Оставь меня…
Даже не глядя, по одному запаху духов он мог сказать, кто подошёл к нему изящными шагами.
– Эта щель зарезервирована за Ами-тян.
Ами скрестила руки и нахмурила брови, бросившие тень на её лучистые глаза, мягко улыбаясь. Она подошла к сидящему на полу Рюдзи и смерила его фигуру взглядом.
– Кто сказал?
– Ами-тян сказала. Давай. Вставай, двигайся.
Тонкими как косточки пальцами она ухватила холодные руки Рюдзи. В мягком прикосновении не было никакой злобы, когда она со всей своей силой вытащила Рюдзи из щели. Затем сама уселась туда.
– Видишь? Фигура Ами-тян вписывается идеально. Это место на самом деле зарезервировано для Ами-тян.
«Хе». Ами удовлетворённо улыбнулась. У Рюдзи не было другого выбора кроме как сесть напротив, скрестив ноги. Невероятно. Даже когда я вижу надменные глаза Ами и её вредную улыбку, мне совсем не кажется, что это плохо. Неважно, насколько я пристрастен, эта девчонка никогда не стала бы мягко утешать меня… Ещё и потому, что он понял это, он действительно мог расслабиться, продолжать хандрить и не беспокоиться, что она видит это.
– Как Кусиэда?
– Что это за кофе? Мне не очень нравится кофе в банках, знаешь ли. А, Минори-тян уже ушла домой.
– Не может быть!… Вот дерьмо…
Рюдзи прижался лицом к коленям. «Ох… я совсем раздавлен». Стеная, Рюдзи наконец понял истинное значение слова «отчаяние» – нет надежды, нет завтра, нет будущего.
– Ну, ты сам себе это устроил, накричал на девушку, которая тебе нравится.
Сказала Ами, открывая банку. Она не слишком ожидала, что Рюдзи легко поведётся на её слова.
– Кусиэда сама виновата! До этого дошло, потому что она говорила действительно гадкие вещи!
– Хм-м?… Ну, я точно не знаю, о чём вы спорили, но обычно ты не лезешь в драку, верно? К тому же, противник – девушка, и в довершение всего, девушка, которая тебе нравится.
– Заткнись… Это уже неважно. Я действительно был зол. Не верится, что она могла… это просто ужасно. Только теперь я понял, что она за человек, не могу поверить, что она сказала такое…
Рюдзи понял, что он надулся и отбросил всю свою мужскую гордость, но он уже сказал то, что сказал, и не мог притворяться, что этого не было.
– Милый, ты выглядишь жалко. Ты мог бы всё это мне не рассказывать? Это неинтересно. Ты всерьёз думаешь, что я встану на твою сторону и буду тебя утешать?
– Да, ты права.
Ами поиграла бровями, безразлично глядя на него, и отхлебнула кофе. Рюдзи какое-то время молчал, глядя на горло Ами, пока она глотала кофе.
– Можешь принести мне мою сумку? Думаю, мне лучше уйти домой прямо сейчас.
«WILL YOU DRIVE ME?»Еще ниже располагалась единственная кнопка: «YES». Предложение было написано элементарным английским, и Харуюки с легкостью понял, что машина спрашивала, собирается ли он вести ее. Харуюки задумался над тем, что это значит, но тут над ухом прозвучал голос вечно нетерпеливой Пард:
— Если ты не нажмешь эту кнопку, это сделаю я.
— А, с, сейчас нажму! — спешно ответил Харуюки и решительно протянул руку к кнопке «YES».
Тут же раздался короткий звук фанфар и текст сменился на: «YOU ARE MY DRIVER!». «Ты мой водитель».
Через несколько секунд, текст вновь сменился. «RESERVED». Одновременно с этим из окна медленно выплыло еще кое-что.
Это была прозрачная синяя карта. На ней была большая метка в виде цифры «1» и те же цифры обратного отсчета, что и в окне. Харуюки взял карту в руку, и случилось еще одно, последнее событие.
Машина издала звук, и ее цвет тут же сменился со скучного металлического на ослепительно серебряный. Поверхность машины стала напоминать зеркало, и Харуюки тут же осознал, что ее цвет теперь полностью совпадал с цветом брони Сильвер Кроу.
— Все понятно, — уверенно произнесла Пард и подошла к шаттлу, на боку которого красовалась цифра «2».
Она коснулась машины, выскочило окно, и Пард сразу же нажала «YES». Как только она зажала появившуюся карту между пальцев, цвет шаттла стал темно-красным, точно как броня Блад Леопард.
Харуюки, все еще сжимая в руке свою карту, подошел к Пард и спросил:
— Э-э… как я понимаю, мы с тобой зарегистрировались как водители этих шаттло… мобилей. Но все-таки, что это за таймер? До чего именно осталось три дня?..
— Это же очевидно. Пока таймер не дойдет до нуля, шаттл не включится, — предельно ясно ответила Пард.
Харуюки кивнул и тут же задал следующий вопрос:
— Ага-а… но почему таймер такой долгий?..
В ответ Пард неожиданно открыла рот, сокрытый в нижней части маски, и, сверкнув клыками, улыбнулась.
— Это тоже понятно. За три с половиной дня все машины должны обзавестись водителями, а водители, в свою, очередь — командами из 4 человек. В полдень воскресенья мы дружно нажмем на газ и поедем к вершине этого столба.
Алый леопард поднял руку, указав ей на вершину столба, и торжественно закончил:
— Мы заслужили право принять участие в «вертикальной гонке по Гермесову Тросу».
У Харуюки ушло около пяти секунд, чтобы осознать смысл этих слов.
— То есть… выходит, что… финишная черта находится на вершине башни… в к-к-космосе?!
Пард, не обращая внимания на сорвавшийся голос Харуюки, кивнула.
Но не успела она сказать что-то еще, как с противоположной стороны портала один за другим послышались звуки телепортации. Похоже, что ускорившиеся на земле линкеры дошли до смотровой площадки.
Пард взмахнула длинным хвостом и, положив руку на спину Харуюки, прошептала:
— Нам лучше уйти отсюда, пока нас не нашли.
Действительно, шаттлов было всего 10, а значит, водительских мест осталось лишь 8. Наверняка, собравшиеся линкеры предложат решать, кто достоин ездить, с помощью дуэлей, и ввязываться в это Харуюки не хотелось.
— Да… ты права, — согласился с ней Харуюки, подавляя свое удивление от происходящего.
Впрочем, удивление от следующих слов Пард он сдержать не смог:
— Как прервешь ускорение, жди у выхода с парковки. Я подброшу тебя до Сугинами.
— А…
Харуюки вздрогнул и окаменел. В памяти тут же ожил мощный электрический мотоцикл, который Пард водила в реальной жизни.
Но ответить в духе: «А, нет, не надо» он все же не смог, и послушно кивнул:
— Хорошо, спасибо большое.
— Не проблема.
А затем оба они синхронно произнесли:
— Бёрст аут.
В реальной жизни с Пард он не виделся уже давно. К счастью (а может, к сожалению), сегодня она была не в костюме официантки из кафе, а во вполне обычной футболке и узких джинсах.
Когда она носила свободный фартук, это было далеко не так явно, но теперь рельеф футболки отчетливо намекал на ее внушительные объёмы, то и дело заставляя Харуюки скользить взглядом. Пард с равнодушным видом достала из-под сидения мотоцикла еще один шлем, опустила его на голову Харуюки и села за руль. В этот раз Харуюки сел за ней и пристегнулся самостоятельно, после чего осторожно обхватил руками ее тонкую талию.
Сначала мотоцикл ехал очень осторожно и размеренно, но стоило ей покинуть парковочную зону Токио Скай Три, как колесные двигатели резко взревели.
— А-а!.. — завопил, как и в прошлый раз, Харуюки, и как можно сильнее прижался к телу Пард.
Впрочем, постоянные торможения на светофоре и последующие разгоны полностью оккупировали его чувства, и времени на обработку ощущений от контакта с ней у него не было.
Они покинули Сумиду, проехали Окатимати, затем Отяномидзу. В районе Идабаси до ушей Харуюки донеслось:
— Сейчас без пяти шесть. У тебя есть время?
— Э, а-а… да.
Харуюки договорился с матерью, что домой будет приходить к девяти, так что времени у него было с запасом. Почему она согласилась на такое позднее для школьника время — потому что доверяла ему, или потому что ей было лень с ним возиться — Харуюки точно не знал. Возможно, ответ он узнал бы, всерьез нарушив уговор, но такой наглости у него было, поэтому он быстро добавил: «Примерно два часа».
В ответ же Пард произнесла немыслимое:
— Если мы так долго будем пить чай, мы в нем растворимся.
«Э? Ч, чай?» — едва успел подумать Харуюки, как мотоцикл вдруг моргнул поворотником и заехал в бистро возле дороги.
За последние восемь месяцев Харуюки был в похожих местах двадцать с лишним раз с Черноснежкой и один раз со Скай Рейкер. Но он так и не смог привыкнуть к ним. Каждый раз ему казалось, что все вокруг смотрят на него и думают: «Боже, что за нелепая пара», и от этого он начинал обильно потеть.
Вот и сейчас Харуюки отчаянно убеждал себя, что он слишком зациклен на этом, что другим людям нет до него дела. Он прошел вслед за Блад Леопард к столику и сфокусировал свое внимание на терияки, которым она его угощала, пытаясь полностью отстраниться от окружающего мира.
Ощущение того, что у него получается, продлилось недолго.
Пард достала из кармана на поясе красный XSB-кабель, перегнулась через стол и быстро подключила один конец кабеля к нейролинкеру Харуюки. С таким же равнодушным видом она подсоединила свой линкер ко второму штекеру.
Появившееся перед глазами предупреждение о начале проводной связи не могло скрыть того, что сидевшие вокруг школьники начали посмеиваться и переговариваться между собой, и Харуюки вжал голову в плечи, ощущая, как снова начинает обливаться потом.
Ходила поговорка о том, что по длине кабеля можно было судить, как у парочки обстоят дела. Естественно, Пард это ничуть не смущало, но Харуюки не мог так просто отстраниться о происходящего и проговорил… точнее простонал мысленным голосом:
— А, а-а-а, э-э, зачем соединение?
Ответ был как всегда прост:
— Чтобы можно было есть и разговаривать.
На это Харуюки мог ответить лишь «понятно».
Пард действительно сдержала свое слово и разговаривала, поедая гамбургер. Это требовало значительного умения и опыта, потому что случайно попытавшись заговорить настоящий голосом, можно было легко прикусить язык.
— Ты понял, как добраться до начала гонки в воскресенье? — вдруг спросила она его.
Харуюки перестал пережевывать кусок картофелины и ответил:
— Э-э… снова дойти до Токио Скай Три и использовать портал?
— Это не обязательно. Та карта, что ты получил, зарегистрировавшись как водитель, называется «транспортером». Ты можешь с ее помощью перенестись туда сам, и взять с собой до 10 других линкеров, при условии, что вы используете проводное соединение.
— Ого… то есть, мы можем собраться в Сугинами, использовать эту карту и дружно оказаться на Гермесовом Тросе?
— Правильно.
Это была отличная новость. Если в гонке собиралась принять участие Черноснежка, ей, связанной правилом внезапной смерти «девяточнице», было бы очень опасно подключаться к сети в далекой Сумиде.
Харуюки вздохнул и тоже принялся за гамбургер, но потом вдруг почувствовал, что должен задать один вопрос, который должен был задать еще давно. Почему-то, за все то время, что прошло с момента прыжка в портал Токио Скай Три, он так и не спросил:
— А вообще… почему вдруг гонка? Эти машины, они ведь созданы не игроками… их установил там администратор Брейн Бёрста. Я уже 8 месяцев как бёрст линкер, но такое «управляемое» событие вижу впервые…
Пард задумалась над словами Харуюки примерно на половину секунды, а затем ответила:
— Действительно, обычно администратор Брейн Бёрста никак себя не проявляет. Но иногда в Ускоренном Мире выходят большие обновления, а иногда происходят и такие «одноразовые» события. Например, год назад, когда открывался «Токио Гранд Кастл»…
Гранд Кастл был большим парком развлечений, открытым год назад в районе Бухты. В век фулл дайва этот парк решил стать островком «реальных» развлечений и поэтому выглядел как средневековый европейский город с замком, построенный из настоящего камня.
— …В день, когда он был подключен к системе социальных камер, в Ускоренном Мире тоже было праздничное событие по случаю. По городу бродили толпы монстров, и нужно было пробиться через них к трону замка. Моя команда шла очень хорошо, но почти у самого трона команда Синего Легиона привела к нам еще монстров, и мы, хоть и уничтожили их, слегли сами. Клянусь, если в этот раз снова будет участвовать этот чертов Хорн, я ему это припомню.
В глазах Пард зажегся огонь, и Харуюки, инстинктивно втянувший голову в плечи, ответил:
— Я… ясно. Тогда, выходит, что эта гонка, это тоже… «праздник по случаю подключения нового уровня»? То есть, гонка будет всего одна?
— Правильно мыслишь.
Выходит, Харуюки страшно повезло, что ему удалось зарезервировать одну из десяти машин. Про себя Харуюки крикнул: «Мега прёт!», но тут же поспешил избавиться от этой мысли. Он шел на Гермесов Трос вовсе не ради того, чтобы принять участие в этом событии. Ему нужно было попасть на вершину космического лифта, чтобы сообщить ей, Скай Рейкер, нечто очень важное.
«И все-таки…»
Понимая, что ему нужно собрать как можно больше информации, Харуюки нерешительно поинтересовался:
— А-а… Пард. По поводу гонки. За первое-второе места, это самое, будут…?
— Конечно, будут, — уверенно кивнула Блад Леопард, даже не дав Харуюки договорить. — Естественно, что победителям гонки приготовлены призы. Это может быть солидное количество бёрст поинтов или какая-нибудь экипировка.
— О-о… понятно, — Харуюки пытался звучать спокойно, но Пард заметила, как он нервно сглотнул, и слегка улыбнулась.
Доев свой бутерброд, она принялась складывать обертку. Снова послышался ее спокойный голос:
— Советую поумерить ожидания. Ничего, что серьезно повлияло бы на баланс Легионов, разыгрываться не будет. Кстати… — ветеран «Проминенса» взяла паузу, чтобы смахнуть волосы, а затем спросила, — Ваш Легион поедет в полном составе? Все 5 человек?
— Э?.. Ну, раз в шаттле как раз пять мест…
Харуюки уже начал кивать, как вдруг замер.
Пусть они хорошо относились друг к другу, пусть она катала его на мотоцикле, пусть угощала в кафе, но Пард, строго говоря, не была его «соратницей». Она была одним из линкеров, составлявших ядро Красного Легиона, и однажды между ним и Черным Легионом могла вспыхнуть война. Харуюки засомневался в том, может ли он рассказывать ей о передвижениях связанной правилом внезапной смерти Черноснежки.
Пард быстро поняла, о чем думает Харуюки, и покачала головой.
— Не переживай, я не собираюсь использовать это событие, чтобы отрубить голову Черной Королеве. В конце концов, с замороженными шкалами здоровья я и не смогу.
— Замороженными?.. — переспросил Харуюки.
А затем он вспомнил. Как только он оказался на Гермесовом Тросе, первое, что он увидел, была надпись «LOCKED» на полоске жизни.
— Э-э… то есть, во время гонки никто не может ни наносить урона, ни получать его?
В ответ Пард на мгновение задумалась (или сделала вид, что задумалась), а потом кивнула.
— Правильно.
— Тогда зачем в шаттле еще 4 человека? Я-то думал, они там для того, чтобы атаковать другие команды и защищаться от их атак…
— Ты правильно думаешь. Скорее всего, у самих шаттлов есть своя полоска здоровья, и если она опустеет, то он сломается. Помнишь, я говорила о событии в честь открытия Гранд Кастла? Там было тоже самое. Если точнее, то там суть была в том, что у каждой команды была сфера, которую нужно было донести до трона на верхнем этаже замка. Игроки были бессмертны, но саму сферу можно было разрушить.
Харуюки удовлетворенно кивнул. Действительно, если Пард была права, то накалу страстей во время гонки не помешала бы и заморозка здоровья игроков.
— Ясно… вот, значит, как все устроено. В таком случае, я думаю, что весь наш Легион примет участие. Но… почему ты спрашиваешь?
Когда Харуюки встретился взглядом с Пард, случилось редкое событие — та замешкалась с ответом.
Но ее растерянность продлилась лишь секунду.
— В Ускоренном Мире есть два очень дорогих мне человека, — полился тихий голос по красному кабелю. — Первый — моя Королева, которой я служу, и которую буду защищать любой ценой. А второй — моя вечная соперница. Мы с ней стали бёрст линкерами практически одновременно и постоянно сражались друг с другом. Ее зовут «Стратосферная Комета», «Мбр»…
Услышав второе имя, Харуюки сразу понял, о ком она говорила.
— Скай Рейкер?.. — прошептал Харуюки.
Блад Леопард медленно кивнула.
— Я так обрадовалась, когда узнала, что она вернулась. Но она выступает только в битвах за территорию, поэтому я с ней еще не встречалась.
— А-а… ясно, понятно.
В настоящее время Красный Легион «Проминенс» и Черный Легион «Нега Небьюлас» заключили бессрочное перемирие. Из-за него, Пард, ветеран Красного Легиона, не могла участвовать в битвах на территории Сугинами.
Харуюки глубоко вдохнул, а затем, что тоже бывало нечасто, произнес, смотря собеседнице прямо в глаза:
— Если честно, у меня есть причина, по которой я тоже хочу во что бы то ни стало взять Рейкер с собой на Гермесов Трос. Поэтому, даже если она не захочет идти, я постараюсь убедить ее. Уверен, в воскресенье вы с ней встретитесь.
— Ясно.
Пусть ответ Блад Леопард и был коротким, на губах ее проскочила улыбка, и она вновь медленно кивнула.
— Спасибо, Сильвер Кроу. Я рада, что поговорила с тобой. Возможно… все же не два, а три.
Увы, но Харуюки так и не понял смысла ее слов, поэтому смог лишь глупо переспросить:
— Ч-что? Что… Кто?
«Секрет».
Пард не сказала даже этого, но это слово читалось в той легкомысленности, с которой она отцепила от себя кабель.
Они снова сели на мотоцикл, и Пард довезла его до Сугинами. Харуюки стоял на месте, погруженный в раздумья, пока задняя фара не исчезла вдали.
Бёрст линкеров было всего около тысячи. И почти все они жили в Токио. Их было слишком много, чтобы знать всех по именам, и большинство взаимоотношений сводилось к тому, что они забирали друг у друга очки… но когда два бёрст линкера в течение долгого времени много раз сражались друг с другом, в какой-то момент между ними рождалась новая связь, и они становились не просто «врагами». А если подумать, то и своего незаменимого друга и партнера, «Циан Пайла», он поначалу всерьез считал своим врагом…
В голове Харуюки по очереди всплывали лица. Сначала Черноснежка, потом товарищи по Легиону, затем друзья — Нико и Пард, потом его вечный соперник Аш Роллер. Всплыли даже лица Фрост Хорна и его напарника.
Стремление к 10 уровню в основе своей означало необходимость уничтожать других бёрст линкеров. Скорее всего, именно в этом и состоял изначальный замысел таинственного разработчика игры. Заставить схлестнуться в бою тысячу молодых людей, чтобы выбрать из них самого «совершенного».
Но даже он не мог предотвратить появление между этими людьми других чувств, не связанных с ненавистью. То, как сильно Блад Леопард беспокоилась о Скай Рейкер, человеке, которого она никак не могла назвать своим другом, доказывало это.
«Я тоже хочу быть, как она», — сказал сам себе Харуюки по пути домой. — «Как бы сильно меня не поколотили, как сильно бы я ни плакал от обиды, я никогда не буду ненавидеть своих противников. Потому что я люблю эту игру… этот Ускоренный Мир. Потому что я искреннее всех радуюсь тому, что стал бёрст линкером.»
«Правда? Только и всего?»
Услышал он вдруг голос.
В голове, словно на экране, пронеслись тени. Аватар ржавого цвета, словно слепленный из арматуры. Совершенно черный аватар, составленный из тонких пластин. И… уже покинувший этот мир сумеречный аватар с круглым визором и огромными когтями. Все они были членами группы, которые считали Брейн Бёрст не игрой, а инструментом для ускорения мыслей, и сражались только ради очков. «Общество Исследования Ускорения».
За последние два месяца они не предпринимали никаких очевидных шагов. Но вряд ли они прекратили существование. Они скрывались в каком-то уголке Ускоренного Мира в ожидании нового шанса для вторжения.«Что, ты простишь и их? После таких страданий, которые они причинили твоим друзьям, после всех мучений, которые из-за них перенес ты сам, сможешь ли ты забыть о своей ненависти к ним?»
Голос в его голове, сначала похожий на его собственный, звучал все искаженнее, в нем словно эхом раздавался звон металла. Но Харуюки даже не заметил этого. Он спешил домой, ощущая, как точка в центре его спины ноет и чешется.
«Я знаю, что ты ненавидишь их. Я знаю, что ты хочешь в ярости растоптать их. Дать волю своей злости, своему гневу, своей ненависти и уничтожить их. И у тебя есть сила, способная на это. Сила, которая даст тебе оторвать им руки, вкусить их мяса и выпить всю их кровь. Давай…
Жри. Жри. Жри. Жри. Ж…»
— …Заткнись! — сдавленно прокричал Харуюки, глубоко свесив голову.
Он стоял у входа в супермаркет, расположенный в его доме, и прочие покупатели с недовольным видом обходили его.
Мимо его глаз проносились бесчисленные туфли. На мгновение ему привиделись сверкавшие фиолетовым цветом когти, и Харуюки тут же крепко зажмурился. Он уверенно сказал сам себе:
«Если я встречусь с ними опять, наверное, дойдет до драки. Но я буду драться не из ненависти. Я буду драться, потому что люблю Ускоренный Мир. Потому что я верю, что в нем есть узы, и не все они сводятся к вражде. Я буду драться ради того, чтобы защитить их.»
«Ты уверен?»
Сказал напоследок голос, а затем превратился в смех, постепенно отдаляющийся. Чесотка на спине постепенно стихла.
Харуюки протяжно вздохнул, вытер вспотевшие руки о штаны и тяжелой походкой зашел в пустую квартиру.