Том 2. Глава 4 (2)

— Ты должен поправить манеры своего общения.

Ванадис с синими волосами сказала это Тигре сильным голосом. Тигре почувствовал сильное давление, от которого сложно было говорить, когда она смотрела на него глазами цвета замороженной яшмы.

— Ты — граф этой страны, а я — Ванадис. В обычных условиях тебя бы даже не допустили ехать на лошади рядом со мной.

Тигре не смог скрыть смущение. Он склонил голову, и его рука прошлась по красным волосам.

Хотя он не считал, что она разозлилась, но подумав немного, он понял, что она была права.

Если верить той истории, то Ванадис преклоняются только Королю.

Если это применить к Королевству Брюн, то Ванадис будут соответствовать могущественным аристократам, таким как Тенардье и Ганелон, или лицам, занимающим посты премьер-министра, главным камергерам и генералам.

Она была явно выше, чем местный аристократ, наподобие Тигре.

Я полагаю, что слишком привык к Эллен.

Эллен была особой. Ему нужно было запомнить это.

Тигре, видя искреннее лицо Людмилы, послушно поклонился.

— Я извиняюсь. Однако дозволите ли вы звать вас Людмила-сама? Для кого-то из Брюна это намного проще выговорить.

Это было так. Людмила не сразу ответила Тигре, а посмотрела на спину Эллен. На мгновение можно было заметить намек на зависть и одиночество в её профиле.

— ... Так ты зовешь Элеонору — Эллен?

Она скорее пробормотала это самой себе, нежели задала вопрос.

— Я позволю, так как наше знакомство будет коротким. К тому же, что ты хочешь сказать о моих глазах?

Тигре сказал формально, как и обычно, но он в панике поправил себя:

— Ты смотришь на других свысока.

Это не было его предположение. Он мог сказать, что уверен в этом.

В прошлом на Тигре бесчисленное количество раз смотрели таким взглядом. Могущественные аристократы и их сыновья, включая Зайена, женщины, приближенные к королевскому двору, а также рыцари — все так относились к нему из-за лука.

— Можешь ли ты просто улыбаться и благоприятно смотреть на плохо приготовленную еду и ужасно нарисованные картины?

Людмила говорила так, словно её это удивило.

— Так ты думаешь, что вполне естественно презирать и унижать людей с плохим характером?

— ... Да. По крайней мере для тех, кто достиг высокого положения.

Людмила смотрела в сторону, когда отвечала ему. Ванадис с копьём продолжила говорить:

— Граф Ворн. Я слышала о тебе раньше. Ты человек с довольно слабыми навыками в оружии. Ранее ты предложил мне рукопожатие. И было ясно, что это не та рука, которая содержит в себе дух меча или копья. Пусть твоя рука лучника и хороша, но ценен лишь меч или копьё. Твои навыки ничего не значат в Брюне.

Тигре молча почесал голову. Действительно, он жил жизнью, не связанной со славой или военными заслугами.

— У тебя нет ничего, что достойно упоминания. Достоинство, обаяние, уважение, даже нечто странное — я ничего такого не чувствую в тебе. Хотя Элеонора стала твоим союзником... Я не могу понять почему. Что, черт возьми, такого ты сказал ей?

Тигре наконец понял. Вот почему Ванадис заинтересовалась им.

— Я просто хочу одолжить твою силу. Это всё что я ей сказал.

Так как это не была ложь, Тигре смог ответить естественно. К тому же, так как его оскорбили, он решил немного контратаковать в ответ.

— Даже если и было нечто другое, то ты думаешь, что я стал бы говорить это тому, кто может стать моим врагом? Это более правдиво для маленькой девочки, которая едва может выдержать слабое оскорбление и начинает качать права в чужом доме.

— Ты можешь считать, что это так.

— ... Ты довольно умела в выборе слов.

Людмила улыбнулась. В ней было примерно десять процентов похвалы, а оставшееся было презрением. Она смотрела на Тигре таким взглядом, будто абсолютно превосходит его.

— Кстати, у меня также есть вопрос, который я хотел бы задать.

Тигре рассказал о банде воров, которую они уничтожили в горах Водзье, и отметил, что они носили доспехи из Олмутца.

— Если верить Эллен, то именно ты управляешь Олмутцом.

— Ты хочешь сказать, что я организовала воров и послала их?

Она посмотрела на него по-другому, нежели ранее. Её маленькое тело излучало сильную злость.

А она неожиданно темпераментная.

— Нет, это не так. Я думал, что ты можешь знать, кто их продал, так как доспехи были как новые.

— Это невозможно.

Людмила ответила в порыве гнева, сказав эти слова.

— Пусть это и занимает много времени и усилий, но мы производим довольно много доспехов. Аристократы и торговцы продают их, а также другие страны, такие как Брюн и Муодзинел, и даже такие далекие земли как Заксштайн и Асварре. Не думай, что мы такого же масштаба, как Алзас.

Её слова были эффективны и полностью заткнули Тигре.

Вскоре Тигре и другие достигли Родника.

Родник производил впечатление большой деревни, нежели города.

Вокруг него не было ничего кроме как дикой местности, и он располагался далеко от главных дорог.

Хотя через центр города протекала большая река, но в нём не было ничего неординарного. Стены, окружающие город, были сделаны из камня, высотою по пояс, а также забора, сделанного из деревянных бревен.

Земля была окаменевшая, а сорняки убраны. Маленькие камешки валялись на улице, как и на любой другой дороге. Дома были простые: деревянные стены покрывались штукатуркой, а крыша — соломой.

Хотя на главной улице и располагалось несколько ларьков, но их можно было пересчитать по пальцам.

— В этом городе ничего нет.

— Если ты так думаешь, то уезжай. Я с радостью отошлю тебя.

Со скукой пробормотала Людмила свои впечатления об этом городе, когда ехала на лошади. Эллен ответила ей, явно выражая своё недовольство.

Он действительно выглядит так, как и говорит Людмила, но не смотрится бедно или безжизненно.

— В этом городе что-то есть?

Оставив двух Ванадис, Тигре спросил это у Лим.

— Почему ты так думаешь?

— Я не понимаю, как этим людям хватает продовольствия. В округе лишь несколько полей, а дороги слишком далеко, так что у них не много тут дел.

Домохозяйки вместе веселились, собираясь возле ларьков, а улыбки детей, бегающих между домами, были ярки и беззаботны.

Мужчины развлекали себя шахматами в садах, и, хотя это было немного старомодно, но немало детей сидело у них на коленях, слушая истории стариков.

Это не было показным или слишком громким — всё казались счастливыми. Этой атмосферой Тигре наслаждался.

— Похоже, что ты хорошо потрудился, заметив это. Как и ожидалось от моего партнера, который отличается от одной мелкой Ванадис.

Услышав слова Тигре, Эллен повернулась и радостно засмеялась.

— Здесь располагаются горячие источники. Вот почему я привела тебя сюда.

— Разве горячие источники не бьют из самого центра горы? Где хоть и не часто можно увидеть оленей и обезьян.

Лим с изумлением посмотрела на Тигре и поправила его.

— Им не обязательно ограничиваться центрами гор.

— Что же до этого города, то они копали колодец, а вместо этого обнаружили горячий источник. Он вон там.

Эллен указала на отдаленное здание, сделанное из камня. Размером оно было как вилла Эллен, хотя, в длину, скорее всего, раза в два больше. Крыша была плоской, и это особенно бросалось в глаза на фоне города.

— Это общая баня. Там три зоны и в каждой из них расположены трубы, позволяющие горячей воде течь. К тому же...

В это время слова Эллен прервались, когда она посмотрела на ближайший ларек. Запах достиг носа Тигре. Это был ларек, в котором продавалась пшеничная каша.

Верно, мы ведь с самого утра ничего не ели, а уже довольно поздно.

— Не перекусить ли нам?

Похоже, у Эллен были некоторые проблемы с озвучиванием данного предложения, поэтому Тигре сказал это за неё. Он тоже был голоден.

— Ага, ты прав. Давай так и сделаем.

Эллен кивнула и широко улыбнулась, словно дитя, а Людмила пронзительно ответила на это, смотря на Эллен с изумлением.

— В этом нет нужды. Как Ванадис я не стану есть у уличных ларьков... К тому же я не очень-то и проголодалась.

Как только она сказала это, то живот Людмилы издал звук. Хотя он и был тихим, но ни Тигре, ни Эллен, ни Лим не пропустили его.

— Однако настал день… и я узнала, что все это лишь иллюзия. Сейчас этот человек — можно сказать, мой злейший враг. И, по-видимому, эта безграничная ненависть родилась в тот момент, когда я познакомилась с этим человеком, — по-другому я не могу об этом думать.

Голос ее оставался спокойным, но в то же время слова были пропитаны такой яростью — даже не верилось, что они принадлежали Черноснежке. Опущенная голова приподнялась, черная сказочная принцесса кинула взгляд на Харуюки, и на ее лице появилась опустошенная улыбка.

— Если бы это было возможно, я бы сразилась с этим человеком прямо сейчас. Я хочу отсечь ей руки-ноги своими мечами, швырнуть ее на землю, понаслаждаться тем, как она униженно молит сохранить ей жизнь, а потом безжалостно отсечь ей голову. Однако это желание не сбудется. …Харуюки-кун. Понимаешь ли ты, в чем главное различие между отношениями Бёрст-линкеров «Родитель — Ребенок» и прочими, например «товарищи» или «влюбленные»?

— …

Секунду Харуюки смотрел озадаченно, потом вспомнил тот судьбоносный день три месяца назад, вспомнил сверкающую штучку, протянутую ему Черноснежкой. Серебристый кабель для Прямого соединения.

— Это… Родитель и Ребенок всегда знают друг друга в реале.

— Да, именно так, — кивнула Черноснежка и ткнула кончиком зонта в площадку. — Чтобы скопировать и установить «Брэйн Бёрст», нужно непосредственно соединить два нейролинкера. При этом Родитель и Ребенок должны быть лицом к лицу в реальном мире, и у них должны быть отношения, допускающие Прямое соединение. Это означает, что «Родитель — Ребенок» — самая сильная связь в ускоренном мире… и в то же время — самое сильное проклятие.

— Про…клятие?..

— Именно. К примеру, если пути Родителя и Ребенка расходятся и они оказываются в ссоре, эта злоба непременно перекинется и на реальный мир. Я… сейчас я при всей моей ненависти к своему Родителю не могу сражаться с ним. Потому что этот человек в реальном мире имеет колоссальное влияние на меня. …Сама суть Бёрст-линкеров — дуэли. Чтобы сражаться друг с другом, мы помещаем свое сознание в дуэльные аватары. И лишь Родитель и Ребенок сражаться не могут. Как это еще назвать, если не проклятием?

— …Семпай, — прошептал Харуюки. Он пытался найти слова, чтобы продолжить, но сам не верил, что способен превратить чувства, кипящие у него в сердце, в звуки, способные передать их.

Поэтому он шагнул вперед, потом еще раз, и взял обеими своими пухлыми ручками безжизненно свисающую левую руку Черноснежки. Аватары вообще-то не могут иметь различную температуру, но эта рука казалась невероятно холодной.

— Харуюки-кун…

И голос ее был такой же замерзший.

Быть может, Черноснежка до сих пор страдала из-за того, что заставила навсегда покинуть ускоренный мир Рэд Райдера, Красного короля. И чтобы как-то приспособиться к последствиям того своего поступка, она вынуждена поднимать меч на множество других Бёрст-линкеров. Даже если противником окажется ее собственный Родитель или — Ребенок.

Белая ладонь Черноснежки притронулась ко рту и носу Харуюки, больше смахивающим на пятачок, потом прижалась сильнее. Харуюки отчаянно пытался выжать из себя слова. Это все, что я могу сказать ей прямо сейчас, — и наконец он произнес:

— Я уже сказал вчера. Я ни за что на свете не буду сражаться с семпаем. Никогда не стану твоим врагом. Если по какой-то причине, с которой я ничего не смогу поделать, такое случится… еще до поединка я удалю «Брэйн Бёрст».

Под косыми лучами виртуального солнечного света, проникающего сквозь древесную крону, повисла долгая тишина.

Наконец раздался слегка оттаявший голос Черноснежки, и одновременно она хлопнула зонтиком по круглой голове Харуюки.

— Глупый, это я в такой ситуации уйду. А ты продолжишь сражаться. Ты наслаждаешься «Брэйн Бёрстом»… дуэлями гораздо больше, чем я, так что тебе и оставаться в ускоренном мире.

— Не, ни за что!

Зонт с легким стуком упал на зеленый ковер из палой листвы.

Лицо Харуюки, кричащего, как избалованный ребенок…

…гладила правая рука Черноснежки.

Он поднял голову; оказалось, Черноснежка успела когда-то опуститься на колени. Ее розовые губы были совсем близко, и они прошептали:

— Какое бы будущее нас ни ожидало, я никогда не пожалею, что выбрала тебя.

И одновременно с этими словами ее руки сомкнулись у Харуюки за затылком и прижали его голову к черной груди.

Это должно было быть неземное блаженство; однако сквозь практически выжженные сенсорные контуры Харуюки вливалось лишь неописуемое одиночество.

После уроков.

Черноснежка и Такуму сказали, что сперва закинут вещи к себе домой, так что Харуюки вернулся один.

Входную дверь он открыл, заранее приготовившись к худшему, но сегодня из квартиры не доносилось ни воплей, ни игровых звуков. Тихонько произнеся «я дома», Харуюки заглянул в гостиную и увидел спину сидящей на диване Нико.

Она сидела так тихо, что сперва он подумал — спит; но тут она дернула правой рукой. Обойдя ее спереди, Харуюки увидел, что девочка, широко раскрыв глаза, смотрит прямо перед собой — стало быть, разглядывает виртуальный рабочий стол, видимый только для нее.

— …Я дома, — снова сказал он. Нико ответила коротким «оу» и кинула взгляд на Харуюки.

— А остальные двое?

— Они сперва забегут к себе, потом придут сюда. Думаю, минут через двадцать, не больше.

— Отлично, мы должны успеть… Кром Дизастер пока сидит тихо.

Харуюки заморгал. Каким-то непонятным образом Нико может отслеживать перемещения «Доспеха бедствия», то есть Кром Дизастера — Черри Рука из Красного легиона, которому кто-то дал это «Усиленное вооружение». Как бы она это ни делала, в любом случае ее нейролинкер должен быть подключен к Глобальной сети.

— Ты… ты можешь спокойно подключаться к Глобальной сети? Здесь же не территория Красного легиона.

На его невольный вопрос Нико бесстрашно улыбнулась.

— Один рисковый меня вызвал. Я его вынесла за десять секунд и сказала предупредить остальных, чтоб не путались под ногами, так что все нормально.

— Вот… как…

В пределах территории легиона его члены, если не в настроении сражаться, имеют право отклонять вызовы других Бёрст-линкеров.

Это значит, что Харуюки и его товарищи по легиону могут без опаски подключать свои нейролинкеры к Глобальной сети у себя дома и возле школы, но на Нико это, естественно, не распространяется. Однако если подумать — лишь другой король может одолеть Нико в сражении один на один; но у них договор о ненападении, а значит, никто из королей ее внезапно не вызовет. Сейчас единственный король, которому приходится всегда отсоединяться от Глобальной сети, покидая территорию своего легиона, — мятежница Черноснежка.

Додумав до этого места, Харуюки вдруг осознал, что рыжая девчонка перед ним вполне может оказаться как раз той, кто попытается одолеть Черноснежку.

Пока мы вдвоем, надо проверить. Харуюки кашлянул и раскрыл рот.

— Аа… это, Нико-тя… Нико. Можно я спрошу кое-что?

— Нельзя. …Ты же знаешь, я не могу так ответить, так что можешь не расшаркиваться. Давай спрашивай.

Под пристальным взглядом Нико Харуюки подошел к дивану и спросил напрямик:

— Т-ты не ненавидишь Черноснежку-семпай?

— Э? С чего это?

При виде совершенно недоуменного взгляда он и сам удивился.

— С чего, говоришь… ну, за нее самая высокая награда… причем из-за того, что это она уничтожила предыдущего короля, ну, то есть командира «Проминенс», который был до тебя.

— А, ты об этом.

Фыркнув, Нико вытянула вперед худые ноги в обрезанных джинсах. Крутя правой рукой один из своих рыжих хвостиков, она глянула в окно.

— Мм, хоть он и был моим командиром, король прошлого поколения… но я с Рэд Райдером никогда напрямую не общалась.

— Что… правда, что ли? — вырвалось у Харуюки. Так Родитель Нико — не Рэд Райдер?

— Понимаешь, я стала Бёрст-линкером два с половиной года назад, за несколько месяцев до гибели предыдущего Красного короля. Я тогда была то ли на третьем, то ли на четвертом уровне; мы ни разу не ныряли вместе. Когда я узнала, что Блэк Лотус внезапно напала на командира, и он потерял все очки, я только подумала: «Хмм, на девятом уровне все серьезно».

Нико выразительно подняла бровь, будто говоря «однако».

— Вообще-то я выросла так резко и стала следующим королем как раз после того, как Лотус убила предыдущего и Красный легион был распущен. Тогда Накано и Нэрима превратились в огромное поле боя, там каждый день шли групповые бои в диких количествах, и в этих боях я все время зарабатывала очки. Хоть я и сильнее всех, но без этого у меня бы ушло минимум на два года больше, чтобы добраться до девятого уровня.

Нико рассмеялась, Харуюки тоже невольно улыбнулся.

— По… понятно. Значит, Нико и Красному легиону незачем охотиться за Черным королем?..

— Ммм… Честно говоря, некоторым из «старичков» очень даже «зачем». Но те, кто действительно не мог простить Блэк Лотус, самые возмущенные — они, когда «Проминенс» распался, перешли в другие легионы. Червяки хреновы. Они мололи языком насчет того, что выполняют желание предыдущего короля; но если бы они правда так думали, то пахали бы, чтобы возродить «Проминенс».

Нико замолчала и уставилась на Харуюки с видом «что, не так разве?» Он поспешно замотал головой; Нико отвернулась и, помолчав немного, продолжила:

— …И еще. Только… той девчонке ни за что не говори.

— Ла… ладно.

— По правде, я о ней… думаю — Блэк Лотус просто супер. Потрясающий настрой.

— Э?!. Это, в смысле…

— Не говори ей. Правда, не говори.

Воткнув в Харуюки яростный взгляд, Нико продолжила тихим голосом, совершенно не вяжущимся с грубой лексикой.

— Потому что она одна из всех королей всерьез заявила, что идет на десятый уровень. Остальные короли, включая меня, сидят под этим договором о ненападении, в дуэльки играют. А может, все хуже; среди королей есть и те, кто втихаря тоже планируют стать десятого уровня. Эти засранцы говорят, что «ради существования ускоренного мира» надо сохранять все как есть, а сами ищут шанс перейти черту.

— …А ты сама, — автоматически спросил Харуюки, дослушав монолог Нико. — Ты какая, Нико?

— …Не знаю.

Ответ прозвучал коротко, но Харуюки почувствовал, что это правда.

Девочка-король откинулась своим тощим телом на диван, положив затылок на руки. Вытянула босые ноги в сторону Харуюки и, ритмично покачивая ими, продолжила:

— …Другие короли, особенно Фиолетовый и Желтый, говорят, что, как только появится Бёрст-линкер десятого уровня, игра «Брэйн Бёрст» будет «пройдена». Фанфары, пам-парам, явится разработчик, поздравит победителя или что он там еще сделает, а потом финальная заставка… и «Брэйн Бёрст» у всех Линкеров деинсталлируется — типа такого.

— Не…

«Не может такого быть, не бывает онлайновых игр, которые для всех кончаются одновременно». Харуюки хотел произнести это со смехом, но его рот застыл.

Он вспомнил свой утренний разговор с Черноснежкой и Такуму. «Когда-нибудь секрет все равно раскроется, и игра перестанет существовать». Эти слова сам Харуюки и произнес.

Нико кивнула, будто прочтя его мысли.

— Я тоже не думаю, что такое совсем уж невозможно. Вообще-то мне совершенно не хочется думать, что будет потом, без «Брэйн Бёрста». Для меня, пожалуй, та сторона и есть реальность. Но… все равно я часто думала: так сильно цепляться за нее — это нормально? Семь королей… нет, шесть королей и их договор о ненападении, возможно, искажают настоящую суть Ускоренного мира. Именно из-за этого может происходить многое, что сейчас происходит.

— Ис… искажают?..

— К примеру, Кром Дизастер, — коротко ответила Нико, потом, прикрыв красновато-карие глаза, продолжила: — …Черри Рук позволил себя соблазнить «Доспеху бедствия», потому что стена между ним и высокими уровнями приводила его в отчаяние. Сейчас Ускоренный мир в застое из-за договора, и, как бы ты ни старался, на обычных дуэльных аренах девятого… да даже восьмого уровня очень тяжело достичь. Просто нет противников. Я сама добралась до девятого — я сказала уже — только из-за хаоса, который вызвала Блэк Лотус… второй раз, сдается мне, такого не будет. Вот почему сейчас, если ты хочешь выйти на высокие уровни, приходится рисковать и сражаться в «Безграничном поле». Так думал Черри — и надел «Доспех». И подтолкнул его к этому в каком-то смысле король, то есть я…

Вдруг Нико насупила брови и стиснула зубы.

Глядя, как ее тощая грудь судорожно поднимается и опадает, Харуюки невольно задержал дыхание, потом прошептал:

— Ни… Нико…

— Заткнись! Ниче не говори! Не смотри! Вали отсюда!

Она орала, лежа на диване и дрыгая ногами; правой рукой она терла глаза.

Потом вдруг ее глаза распахнулись, и она выкрикнула, будто ее удивило что-то:

— Да, кстати!!!

— …Э?

— Да, кстати, с какой радости я вообще тебе это рассказываю!!! Эй, а ну забыл!!! Все, что я тут несла, — все враки!!! Если прям щас не забудешь — измолочу тебя!!!

Она продолжала приглушенно кричать, пытаясь пнуть Харуюки; тот машинально остановил ее, схватив за ступни руками.

И, крепко стиснув, прижал их к груди.

— Гяааа, ты че, ты че делаешь, похабник!!!

— …Нико.

Несмотря на поток оскорблений, Харуюки лишь крепче сжимал пальцы. Вообще-то ему хотелось взять Нико за руки, но, если бы он так сделал, возможность оказаться поколоченным стала бы наименьшей из его проблем.

— Нико, ты не ошибаешься.

Как только Харуюки это произнес, Нико, которая отчаянно дрыгалась в попытках высвободить ноги, застыла. Глядя прямо в ее большие карие с красноватым отливом глаза, Харуюки продолжил изливать свои мысли.

— Когда человек не хочет, чтобы игра кончалась, когда он хочет остаться в игровом мире навсегда — так думать нормально. Но… я играл в кучу онлайновых игр, и теперь я понимаю. Нет ничего хуже и тоскливее, чем когда игра «прекращается», не дойдя до конца. Те игры, где игрокам становится скучно и они уходят к конкурентам, становятся убыточными. В один прекрасный день объявляют, что игра прекращается, и серверы закрывают без лишних разговоров. Я уйму раз это испытывал там, «внутри». Знакомый продавец в оружейном магазине, знакомая горничная в отеле — они «умирают» навсегда, причем улыбаются до конца. Много раз, когда я это видел, а потом оказывался у себя в комнате, я плакал. Так нельзя заканчивать игру. Абсолютно нельзя.

Нико лежала неподвижно, упершись ногами в грудь Харуюки, и смотрела на него во все глаза.

Чувствуя под пальцами тонкую кожу и пульсирующую под ней кровь, Харуюки продолжал хриплым голосом:

— Если… если только у «Брэйн Бёрста» есть конец, надо стремиться к нему. Даже если в результате мы потеряем ускорение, это все равно намного… правильнее, чем смотреть на бессмысленное «прекращение мира».

Потому что усилия, которые мы прикладываем в игре «Брэйн Бёрст», тоже окупаются. То, что я, лузер, могу так долго говорить реальным голосом с девчонкой, которую совсем не знаю, — тоже благодаря «Брэйн Бёрсту».

Эта мысль так и осталась в сердце Харуюки невысказанной; он закрыл рот.

Хоть он и замолчал, Нико продолжала лежать неподвижно и ничего не говорила.

Уааа, опять я брякнул что-то не в тему, уныло подумал Харуюки, и тут девочка-король наконец негромко произнесла:

— Правильнее… хех. Надо же, есть, оказывается, Бёрст-линкеры, которые так считают.

Она продолжала смотреть на Харуюки, и ее губы чуть изогнулись в какое-то подобие прежней ангельской улыбки.

— Странный ты. Знаешь, я думала, почему именно ты, толстый и бесполезный, единственный из всех получил способность летать… Кажется, теперь я немножко понимаю. Так, ладно.

Внезапно ее лицо стало злобным, и Харуюки содрогнулся.

— …Сколько ты еще собираешься лапать мои ноги, ты, суперпохабник! Убью нахрен!!!

В тот же миг ее левая нога вмазалась Харуюки в переносицу, и он беспомощно шлепнулся на спину.

Одновременно со звуком удара раздался звонок в дверь.

— Я встретил командира по пути. А, и вот еще, держи. Я из дома захватил.

Протянув коробочку с пирожными, которые держал в руке, он увидел Харуюки, который сидел на полу, потирая нос, и отвернувшуюся Нико на диване. Склонив голову набок, он поинтересовался:

— …Что было?

— Похоже, они хорошо поцапались. Мило, мило, — улыбнулась Черноснежка в школьной форме, держа руку на поясе. Нико фыркнула:

— Ага. Ты же знаешь, милые бранятся — только тешатся.

Харуюки поспешно вмешался, а то между двумя королями уже начали искры проскакивать.

— З-заходите! Таку, спасибо за угощение! Давайте есть, я хочу с клубничкой!!!

Он быстро поднялся и направился на кухню. За его спиной на два голоса раздалось:

— Клубничка моя!

— …Ладно, — кивнул Харуюки и отправился за чаем и блюдцами.

К счастью, в коробке оказались два клубничных пирожных и два шоколадных. Так что очередного сражения удалось избежать. Ну, если не считать подковырок типа: «А разве ты не только черные пирожные ешь?» «Шоколад не черный, он темно-коричневый». Четверо одновременно принялись за еду. Черноснежка отпила чай, и ее выражение лица изменилось.

— …Ты отследила Кром Дизастера?

Нико кинула взгляд на свой виртуальный рабочий стол и слегка кивнула.

— Да. Он скоро будет выдвигаться.

От этого ответа Харуюки стало немного неуютно.

Отслеживать издалека Бёрст-линкера — как такое вообще возможно? Когда он начинает дуэль, можно нырнуть в качестве зрителя, и тогда узнаешь, где он; но Нико вроде бы не ускорялась. А может, командиры легионов умеют определять положение своих подчиненных в реальном мире, может, у них есть такая немыслимая привилегия?

Решившись спросить, он уже открыл рот —

Именно в этот момент.

— …Есть! — выкрикнула Нико, ткнула вилкой в последний кусочек пирожного (с клубничиной) и сунула его в рот. — Черри сел на поезд линии Сэйбу Икэбукуро. Судя по его предыдущему поведению, сегодня он будет охотиться в Букуро.

— Икэбукуро, значит. Как неудобно, — и Черноснежка, цокнув языком, положила вилку на опустевшее блюдце. — Как будем добираться? Можно в реале сесть на такси или тоже на поезд… или пойдем «внутри»?

Не понимая смысла этих слов, Харуюки наморщил брови.

«Внутри», видимо, означает дуэльную арену; но она, хоть и кажется, что уходит в бесконечность, на самом деле ограничена. Если бы этого не было, игроки бы применяли тактику, когда противнику наносится один удар, а потом можно бегать, пока время не выйдет.

Поэтому, скажем, если взять в качестве примера дом Харуюки — нырнув отсюда, они смогут добраться всего лишь до северного края Сугинами; им никак не добраться до Икэбукуро в Тосиме.

Однако Нико после краткого раздумья ответила:

— Пойдем внутри. Нас слишком мало, чтобы привлечь «энеми».

— …Если нам повезет, — кивнула Черноснежка с серьезным видом.

Харуюки сидел в полном обалдении, не понимая, что все это значит. Черноснежка вдруг повернулась к нему.

— Так… Харуюки-кун. Сейчас я скажу тебе команду, которая позволяет нырять на настоящее поле боя Бёрст-линкеров. Это будет стоить десять бёрст-пойнтов, с этим нет проблем?

— А… ага, если всего десять. Но… нас… настоящее поле боя?..

— Как название намекает. Там — настоящий «Ускоренный мир». Слушай, потом произнеси команду прямо за мной. Итак… миссию по уничтожению пятого Кром Дизастера — начать!

Потом она сделала глубокий вдох, выпрямила спину —

Нажав на кнопку подключения к Глобальной сети, прекрасная черная принцесса полным достоинства голосом воскликнула:

— Анлимитед бёрст!

Моти — лепешка из рисовой муки. При приготовлении используются особые сорта риса, из-за чего лепешка получается очень эластичной. Сугинами и Тосима — два района Токио, расположенные довольно близко, но не соприкасающиеся. Между ними находятся районы Накано и Синдзюку. Enemy — (англ.) «враг». Unlimited burst — (англ.) здесь: безграничное ускорение.